|
Восток Дальний и Ближний часть 2
Он свои стихи доченьке Танечке читает. А его друг, и журналист, Женя Величко, всё на кинокамеру снимает. В этом деле он «виртуоз», знаменитый человек в городе. Лучше его эту работу никто не сделает: тут душа нужна. …Молодец он! …. Добрейшей души человек!
Хочется Ивану в своих стихах предупредить молодых, и уберечь их от обмана. Именно там весь корень зла. Он через это сам прошёл. И сейчас хочет, чтобы молодые не повторяли его ошибок… Именно так все притчи ведутся.
Обман, он льстец в своём обличье,
Он соткан весь из ниток доброты.
Он красоты порой неимоверной,
Но только нету в нём – души!
Он слух ласкает твой и разум!
И дивно сладко речи говорит,
Порою носит облик человечий,
И милыми устами полонит……..
Татьяна поймёт его обязательно: ведь там и про маму сказано, и про него. Не прошли они с Ириной этого испытания в жизни.
Ему надо уберечь дочь: обмана между ними не должно быть... Никогда!
Читает своё поздравление молодым, и жена Татьяна. Она вся разрумянилась, в распахнутой роскошной китайской шубе. Волосы на голове, без шапочки разметались по плечам. Она пышет своим сибирским здоровьем и колоритом, на фоне больших сугробов. А говорить она хорошо умеет: «за душу берёт!»
Она конечно лиса, как и все женщины. И везде умеет себя преподнести. Но это целая наука, нам не понятная. Да и сами женщины это прекрасно знают…. «Нет у них тайн».
Но если всё это от души сказано: то бесспорно, что жизни «круто» добавляет.
Вот так и решили Биробиджанцы, казалось бы, неразрешимый вопрос: «Что такое счастье?».
Об этом Валентина и скажет там, в Израиле, на свадьбе своей племянницы.
- Что бы вся ваша совместная жизнь, «как один день пролетела»: в любви да согласии!
- И так без счета лет……
Невеста с женихом обходят все столы и приветствуют гостей. Они неотразимы в своей искренности: они счастливы.
Нельзя никого из гостей обидеть, это грех большой. А их здесь, несколько сотен собралось. И тёте своей Танечка сильно рада. А папиному подарку ещё больше.
- Это самый дорогой подарок для меня. Но не это главное:
- А то, что у меня есть отец. Он самый добрый из всех людей: я знаю. И у моих детей будет дедушка.
Тут Дмитрий с Сашей постарались, и всенародно показывают поздравление своего отца, с диска, что тётя Валя привезла. На большом экране, во всю стену.
- Как красиво? - изумляются гости, - но ещё больше снегу. - Он такой белый, и лёгкий. У нас и сравнить не с чем.
И это не удивительно, многие их них никогда в своей жизни снега не видели. И родители жениха тоже. Но все они аплодируют Ивану Петрову. В любом случае он герой.
- И говорит их сват искренне и красиво: хотя слов они сами не понимают. Но сейчас для родителей не это самое главное. Для них душа важнее. А тут она как снег чистая. И Танечка такая же чистая, и добрая, как отец.
Невеста сама встречала дорогих гостей из Биробиджана. Сама сидела за рулём и ловко вела машину. Как потом расскажет о ней тётя Валя, её отцу и своему брату: «такая хрупкая, но красивая и уверенная в себе. За неё гордость берёт братишка!» Она у тебя умница!
Зато Ирина не очень-то радовалась гостям, и всей свадьбе. Во- первых: расходы очень большие. Хотя к ним она никакого отношения не имела: ни копейки своих денег она туда не вложила.
Мешала врождённая её щепетильность в денежных делах, никак не давала ей успокоиться. Да и размах свадьбы, для неё был грандиозный.
Молодые всё делали сами. Потому что, сами они уже уважаемые и взрослые люди. Сами получили высшее образование. И сами сделали себе карьеру по работе.
Сами заработали достаточно денег, и устроили себе роскошную свадьбу. Именно ими, было тонко задумано, что бы все их товарищи по работе: там были. И радовались их счастью, вместе с родными. Так оно и получилось: «и отец там был»
Во- вторых: само напоминание об Иване. Хотя фактически его и не было там. Для неё с Натальей было негативным явлением. Потому что, после их гостевой поездки на Дальний Восток, и именно к Ивану: «были расставлены все точки над « И», уже с обеих сторон.
- «Если они не будут врагами, то навсегда чужими останутся», - и это самый простой вариант.
Говорили «хозяйки» с гостями недолго, «и в гости к себе не пригласили. И даже после свадьбы не пожелали с ними встретиться. Для них это «не копеечное», а дорогое удовольствие». А деньги счет любят.
Они и детям Ивана так говорили, но те всё сделали по-своему:
- В нашем роду Петровых: так не принято встречать гостей!
- Кто так сказал? - это уже неважно мама. – Нам не надо позориться!
- Мы до сих пор не можем себе простить, что свою любимую бабушку. Которая , всех нас «на ноги подняла». Мы не смогли, «хоть как-то», в гости принять.
- А ведь она собиралась сюда приехать. И этой, единственной мечтой своей: свою душу до самой смерти грела.
- Всё по копеечке деньги собирала: с небольшой пенсии откладывала. Только одной этой мечтой и жила она, хотя ей уже, за семьдесят лет было.
Многие хорошие знакомые ей так и говорили: «тебе уже о другом надо думать. Жизнь коротка. Не думай о них: теперь уже, они сами о себе побеспокоятся.
И когда заграничный паспорт себе бабушка оформляла. То и там, все были «крайне» удивлены: «бабушка, да куда ты поедешь: «тебе дома надо сидеть на печи!»
- Мне к внукам, в Израиль надо ехать! Они ждут меня! - и вопросов больше не было. – Понимали, что тут какая-то трагедия кроется».
- Такую любовь не часто в нашей жизни встретишь. А бабушка: будь на то, её воля, и на коленках туда поползла.
- Но мы тогда жили по всему Израилю, в разных городах. Выживали, как только могли.
- И ты написала письмо бабушке: «не приезжай», это дорого нам обойдётся».
- И действительно, это нам очень дорого обошлось: «теперь нет нам покоя»
Знала всё это Валентина, и про то, как бабушка, её мама в гости собиралась ехать в Израиль. И про то знала, какой Ирина, с Натальей «убийственный» ответ дали.
А так же знала, что мама простила её, и только из-за своих внуков. Впрочем, так же, как и всегда прощала: « у неё дети, ей трудно». У мамы, всегда сын был виноват.
Это была её кровь. И только его она могла осуждать. Правильно ли это? В какой-то степени да». Но всё равно, было обидно Ивану: у других всё по-другому…..
Сама она пережила войну, оккупацию. Ели со своей мамой очистки, что бы выжить, другой еды тогда не было. Лебеду ели, крапиву, и всякую другую траву без разбора, лишь бы живот набить. И умирали люди в страшных муках, на глазах умирали, и нечем было им помочь…..
Со всей большой семьи, а было пять детей, только мама осталась жива. Двух девочек красавиц, на кладбище снесли. А брат на фронте геройски погиб.
И это она кое-как пережила, и научилась всё прощать людям.
И мало того, что Валентина с Ириной родными стали. Так они ещё и подругами всегда были. Если бы Иван не пришёл тогда в гости к своей сестре, а там Ирина была. То никакой бы семьи у них не получилось. Хоть она и не сводила их, но всё равно осадок на душе, навсегда остался.
Плохо та обошлась с её мамой, не лучше с Иваном. И с ней сейчас не лучше: чужой стране, незнакомом городе.
- Совести у тебя нет, и грамма не осталось! – хочется ей сказать Ирине. – Но у той «глаза заморожены», вряд ли это подействует на неё.
Одна у неё радость племянники: те старались для неё сделать всё, что было в их силах. Даже Ольга с мужем, и маленьким сыном Итайчиком, тому несколько месяцев от роду.
Как ангелочек весь беленький, в локонах мягких волос. Свои голубые глазёнки на тётю восхищённо пялит. Затем цепко в неё ручонками вцепился, так в гости зовёт.
Ольга счастлива со своим мужем Офиром. Везде у них любовь да согласие. А своего сыночка они любят намного «больше, чем себя вместе взятых». Это трудно оценить: то что не покупается, и не продаётся. Что Богом дано.
Именно на него оставалась одна надежда. Так тяжело Ольге было на чужбине. Но это всё в прошлом осталось, как плохой сон. Она и это пережила: настоящая русская красавица: и лицом, и статью, и умом вышла.
Тоже всего сама в этой жизни добилась. Но это образно сказано: только вместе с Офиром, без помощи своей мамы.
Со своей тётей Валей и Саша, её родной плёмянник. Он такой же светлый и голубоглазый, как Ольга. Сам рослый и красивый: настоящий русский «мужичок», но тут Израиль.
И хоть он в совершенстве владеет ивритом, знает немного английский, немного арабских слов. Без этого там трудно прожить: со всего света там люди собрались. Саша при тёте Вале верный паж и телохранитель. Тут всё у неё, как в сказке, и пальмы кругом.
- Собирайся тётя Валя на Красное море поедем. Нечего тебе в гостинице одной находиться, раз «чада твои» по подружкам катаются». Это он о Татьяне и Наташе, так весело говорит.
Куда бы они ни пошли, а у той своё на уме. Она очень боится потеряться в Израиле: «Сашенька не бросай меня, а то я пропаду здесь!» Я столько наслышалась плохого, про арабов, ещё в России: «что они людей продают».
У неё в глазах искренний страх, тот до глубины души её пронизал. Её карие глаза, как бездны. И Саше очень смешно: «тётя, что ты говоришь?» Глаза его как неба синь, в них солнце купается. Да разве такое можно. И вволю смеётся парень.
- Вот пивка с тобой отведаем тётя, и все твои страхи пройдут, всё твоё плохое настроение исчезнет.
Он постоянно шутит и тётя Валя тоже повеселела. Теперь и ей хорошо в этой сказке.
- Как там мой батяня поживает? Наверно сейчас в проруби купается, или за зайцами бегает.
Он гордится своим отцом. И никогда его не забывал, даже несколько раз в гости приезжал. Знает он, что отец его любит, и скучает без них.
- Ты на отца сильно похож, и такой же добрый.
У того слёзы на глазах: «спасибо тётя Валя! Я очень скучаю без него»
- Мы знаем, что отец человек слова, раз он сказал, что приедет, значит приедет!
Рядом с Иваном в самолёте сидит один интересный мужик, ему лет сорок пять. На шее толстая золотая цепь. И в нём самом весу центнера полтора, если не больше.
Он очень естественен этот еврей, и полностью раскован. Тапочки его давно отдыхают от хозяина, и он сидит босиком, в руках ноутбук. Пот течёт по лицу, но это не мешает ему через каждые полчаса «производить дозаправку горючим». Достанет он плоскую бутылочку: «глыть-глыть» из неё, и полёт продолжается.
Кушать он почти ничего не кушает. То, что подаёт стюардесса, всё предлагает Ивану. Тот отказывается, у него самого еды вдоволь хватает. И еще в дорожной сумке три больших куска жареной кеты. Положил себе в дорогу, думал что проголодается, но сейчас не до неё.
Смешно Ивану: выпить тот не предлагает, а «сам «как глубинный насос хлещет». Как-то не по-русски всё получается. «Наверно, это «новый израильтянин», домой в Тель-Авив возвращается, хотя по-русски хорошо говорит». Возможно: когда-то был «новым русским».
У нас дома нет понятия еврей или русский. Все пьют по-русски, и так же угощают. Вряд ли кто-то «сам на сам» пить захочет. Но тут совсем всё по-другому, европейские законы.
Ещё в Москве он заметил, что израильтяне от всех наций отличаются. Они настолько раскованы, что границу тут трудно определить. Иногда ему, кажется, что тут какой-то вызов кроется.
Одеваются, как хотят, разговаривают громко. Держатся «косяком», как гуси в полёте. «И большие и маленькие, там все вместе летят». Строго свой закон соблюдают, и только вожаку повинуются.
Но у Петрова свои нерешённые проблемы, и вряд ли их можно, даже за всю жизнь решить. А их всё добавляется.
Рассказала его сестра Валя о своей поезде в Израиль, как отчиталась перед ним.
- Твоими детьми Ваня гордиться надо. Если бы не они, что бы я там делала? На краю света!? – Для неё это край земли, а мы тогда где живём?
И Саша, какой добрый! И Итайчик, как ангелочек у тебя красивый. Все дедушку ждут.
- А вот Ирина со своей Наташей, ну хотя бы совесть имели. Ведь, как их у нас хорошо встречали? Везде принимали, не смотря, что вы вместе давно не живёте. Об этом и речь не заводили. И про расходы свои никто не думал?
- И за бабушку сильно обидно. Как она могла ей тогда отказать: «мне лишние расходы не нужны» А та всех детей на ноги подняла! Что бы она сама с ними делала, как жила одна?
Помнит всё хорошо Иван, и сестру прекрасно понимает. И она теперь стала по-другому мыслить. А то всё Петров виноват, прямо «круговая порука» у них была, как в армии. Даже порой на травлю это походило: люди говорят, а они не верят ему. Да если бы один человек говорил….
В восемьдесят лет его мама умерла, два месяца до годочка не дотянула. Ради внуков и жила бабушка. Сильно обидно ей стало, что не приняли её в Израиле. Ведь денег у неё хватало.
Себе лишних хлопот побоялась Ирина, хотя сама никогда и не работала. Только за счёт детей, да пособия жила. И всегда при ней Наталья, как прокурор была. А дети его сами, «как росточки к свету тянулись»…… Тополиные побеги, те и асфальт ломают, растут бедные, а сколько их гибнет под чужими ногами.
Однако прилетела Ирина из Израиля на похороны свекрови своей. Тоже сильно плакала, и всё это вполне нормально было. Наверно это перед Богом ей зачтётся. А вот о чём думала она тогда, этого уже никто не узнает.
Вряд ли она о чём-то сожалела. Всегда она решала свои, и Наташины проблемы. А за ними уже и остальные, если те сами не отпали. А свекровь, та никогда детей не делила, и всё что могла для них сама делала.
Без помощи бабушки, лично её жизнь была бы в сто раз тяжелее. Та и деньгами помогала, и детям что-нибудь да покупала.
И вот когда Ирина собиралась уже уезжать. Иван, как всегда зашёл в квартиру своей мамы. Там жила Ирина с детьми, что приехали на похороны бабушки. И он не мог к ним не приходить, чуть свободная минута была, бежал туда.
Дом был старый, ещё хрущёвских времён, и все соседи там, как родные жили. Дети, тоже никогда не разделялись на своих детей, и чужих. Тем более на нации. Они из одной квартиры в другую, как «расшалившиеся воробышки» свободно перелетали.
А бабушки, как всегда по вечерам на скамеечке сидели. Тут же и решались все их «семейные» проблемы. Тут всё по справедливости делалось, обиды никакой не было.
И вот когда Петровы вышли на улицу, то естественно завязался разговор с соседями.
- Как ты там Ирина поживаешь. Наверно тяжело тебе там на чужбине?
- Все люди живут, и мы живём. Здесь у вас тяжелее.
Много семей и из этого дома выехали в Израиль на ПМЖ, эта абривиатура была всем знакома. Она, как «вывеска позора» над городом тяжелела. Потому что тысячи людей выехали за границу, большей частью в Израиль. За удивительно короткий срок.
Это была настоящая эпидемия, которая охватила город, иначе это трудно назвать. Или же «исход народа»….
Прости нас Россия, грешных прости,
Тебя не забыли, мы в вечном пути…..
Плакали, но ехали из России: трудно это всё объяснить.
А ты молчалива в холодных снегах,
Тоскуешь о детях и вся в снегирях…..
Оживились соседи, представилась такая возможность узнать кое-что о своих друзьях и родных. И там люди встречаются, ведь сам Израиль небольшой.
Кое-кого Ирина видела, о ком-то ничего не знала. Так и шёл разговор, «в нужном русле». Но тут кто-то решил «правду-матку» рубить». Всё по - живому.
- А с Иваном, что у вас? Верно, что ты хочешь его в Израиль забрать.
Зарделась Ирина: у них с Иваном не было такого разговора. И вообще ничего не было. Но естественно, что она думала об этом. «Радость, и горечь» позорного расставания, уже в прошлом.
Она жила в Израиле одна. Что там было у неё, или не было, никто того не ведает. Да и Иван, ни с кем официально здесь не сходился. Хотя и один, он никогда не жил. Но это всё для неё, конечно мелочи…..
- Да, он поедет со мной!
Вздох облегчения вырвался у добрых соседей. Как будто тут решалась жизнь Петрова: «не пропадать же мужику». Именно о нём заботились люди: «он добрый, наш Ваня!»
Но тут вперёд выдвинулась Клавдия Андреевна Сидорова. Сама высокая, дородная и всё еще красивая. С копной роскошных уже поседевших волос.
Авторитетная женщина, на всех уровнях. Потому что всю свою жизнь преподавателем работала: учила русскому языку и литературе. И Ванечку с детства знала.
Не утерпела она и «резанула всё по - живому. Да так это решительно сделала, что все, как камень, онемели.
- Не езжай туда Иван! Ей надо, что бы ты работал на неё!
И как сказали бы в Одессе: «Фурор» был, а вот всё, что к нему прилагается, не было»
Иван тоже был удивлён не меньше других. Можно было сказать, что и он шокирован был. Тут, как говорится с юмором: надо всей общественности, сначала валидол от сердца приготовить. А уже потом говорить такие слова. Но всё обошлось, без валидола.
Прошло уже много лет, и давно нет Клавдии Андреевны в живых. Но её слова не забываются Иваном. И Ирина запомнила их на всю свою жизнь: это, без всякого сомнения.
И даже в последний момент, когда она уже ехала в аэропорт. Ешё была какая-то возможность поговорить на эту тему. Но сила слов преподавателя, была настолько велика, и по своей силе так «убийственна». Что Ирина предпочла не говорить на эту тему. «Мина хорошая игрушка, но только, когда она обезврежена!» И по сути дела, она была той «обезвреженной миной».
Никогда бы Иван не уехал с ней в Израиль на ПМЖ, по многим причинам. И первая из них, что для него там всё чужое. И страна чужая. Уж больно много там хозяев на «благодатную землю» под солнцем. Так не бывает.
А тут у нас каждый кустик родной, и сам к тебе руки тянет, и в гости зовёт:
Я иду по ковру алому,
Я иду на встречу, солнцу раннему.
И цветы ко мне лепестками тянутся,
И как будто бы, улыбаются……..
Но вот прозвучала долгожданная команда пристегнуть ремни, и так далее. Заканчивался долгожданный перелёт, со всеми своими впечатлениями, и невольными размышлениями. Самолёт, как говорят моряки: принял «деферент на нос», и по нисходящей линии планировал к земле. Сейчас все зависело только от экипажа самолёта, его выучки.
И вот могучий воздушный лайнер, коснулся земли, дрожь пронизала весь его корпус. Но и она постепенно угасала. Зато аплодисменты возрастали…….
Иван впервые в жизни совершил такой дальний перелёт, но это уже чужая страна. И это он сразу же почувствовал в аэропорту. Все объявления велись или на иврите, или на английском языке. Русский язык если и звучал, то крайне редко. Возможно, что все и не так было, но ему «небо с копеечку показалось». Растерялся мужик с непривычки.
- Вот где попал ты Ивашка-дурашка! – это он сам себя так подзадоривает. - Это тебе не тайга Дальневосточная, «где тайга-закон, медведь-хозяин». Английский там точно не нужен.
- А вот здесь он, как никогда, кстати, бы пришёлся.
Крест «на пузо» наложил он», то есть перекрестился, и свою «англичанку» Светлану Николаевну, хорошим словом вспомнил. «И почему он её не слушался в школе, ведь добра она ему желала».
- Где же ты родная моя?!
Стал он вещи свои получать из багажа, но и тут неразбериха получилось. Два самолёта почти одновременно прилетели, и в разных концах зала надо получать пассажирам свои вещи.
Не умеет Петров тут ориентироваться, как говорится, не владеет информацией в полном объёме. «Ну, хоть бы чуть-чуть, разбирался». И спросить не у кого, все движутся мимо его. И если отвечают ему, то он их языка не понимает. И они его не понимают: «беда, да и только!»
Но, как говорится у нас: «мир не без добрых людей». Никто бы не подумал, что в такой ситуации, он сможет ещё и удивиться: «да ещё как удивиться!»
Огромный негр, на чистом русском языке ему весело подсказывает. Только зубы блестят. А их там два ряда «искромётных», на фоне «чёрной ночи с глазами» сверкают, как с Голливудской картинки парень. Так близко увидеть африканца Ивану не приходилось
- Тебе туда надо! – и в другой конец зала указал Петрову. - Там тоже транспортёр крутился, и так же стояли люди.
Петров и так не по сезону одет, а сейчас вообще в пот бросило: «уплывёт» его чемодан в неизвестном направлении. Можно сказать, что в «бездну на транспортёре лихо катится», ищи его потом в чужой стране.
А там все подарки для детей и внуков: один уже есть, а внученька только должна родиться. На то и был весь тонкий расчет его детей: это уже Танечка постаралась своего папу уважить. «Пусть дедушка первым свою внучку понянчит». Ведь он всех своих детей вынянчил, никакой работы не гнушался. И она это прекрасно знает.
- Спасибо дорогой! - кричит он африканцу. – От всей души спасибо! – Тот ему улыбается: «может студент, какой из Москвы!?» Но, безусловно, что добрый человек!
Только подбежал он к другому транспортёру, как его чемодан прямо к нему в руки катится. Не было для него отрадней картины, наверно с самого дня рождения. И его понять можно: чужая сторона, и вдруг вещи потерять.
- Ах, ты мой родной! – искренне, как родному обрадовался толстому чемодану Петров.
Со стороны, похоже, было, что он его сейчас расцелует: свою драгоценную пропажу.
- Упрел весь, пока тебя дождался: теперь хоть дыхание перевести можно. И он действительно очень устал.
И с регистрацией паспорта, у него был свой интересный момент. Хорошо ещё, что сын Дмитрий ему раньше помог. Переслал ему в Биробиджан приглашение, где были, записаны его паспортные данные, фотография, адрес его проживания, номера телефонов.
Молодой служащий, одетый с иголочки, вежливо поздоровался с Петровым, на хорошем русском языке. Поинтересовался целью приезда в Израиль.
Иван протянул ему свой паспорт, и бумагу, что сын прислал. Тот внимательно прочитал, и передал в другое окошечко миловидной женщине. И тут посыпались перекрёстные вопросы. Они поочерёдно задавали их Петрову. И, как понял гость заминки быть не должно, это уже подозрительно.
- Как отчество твоей жены?
Петров ответил с улыбкой. И тут же, как говорится «в лёт» ему вопрос: «а почему вы улыбаетесь?»
- Не ожидал, что спросите!
- Когда сын Дмитрий был у вас в гостях последний раз?
- Год назад.
Тут же поздравили Петрова с приездом в Израиль, и протянули ему его документы. Всё это делалось тонко и можно сказать элегантно. Но не без напора и жесткости.
На них нельзя обижаться, ещё месяц назад на Израиль сыпались ракеты. А это война, и у неё свои запросы. Все они тут на переднем рубеже своей Родины.
И в России с терроризмом идёт жёсткая борьба, и там гибнут ни в чём не повинные люди. Там тоже есть передний рубеж, за который враг не должен ступить.
У Валентины всё было намного сложнее: её Татьяна и Наташа, без проблем прошли регистрацию, а её документы задержали. Чем они не понравились чиновникам, так и осталось загадкой. Два часа её продержали в отдельной комнате, пока велась невидимая работа, долго разбирались.
Правда, всё было вежливо с их стороны, претензий на этот счёт не было. Но известно, что не обязательно бить человека по лицу. И другим методом можно человека унизить, «достаточно ловко замахнуться на него» - и он уже испугался»: но это образно сказано.
Катит Иван свой чемодан на колёсиках по бетону, среди немногих пассажиров, и сумку в руках держит. Невольно «держится в струе», другого выхода у него нет. И лидер здесь не известен, но он всегда есть. Это морской закон: в переходах кораблям, так легче двигаться, наверно он уже прошёл свой путь.
Впереди видны встречающие их люди, они «колышутся, как лёгкие волны» у пирса. Конечная цель похода достигнута. С обеих сторон руки, восхищённо вздымаются над головами. Они готовы, с радостью обнять своих долгожданных, родных людей.
- Папка кричит отцу Саша, и машет ему руками. Рядом с ним, похоже, стоит Ольга.
Там много людей «мечется» перед глазами Петрова. «Кто где», сразу не разберёшь. Но похоже, что это финал его перелёта с Дальнего Востока, на Ближний, в Израиль.
Уже сутки «прошли в дороге». И без всякого «вояжа» по стране, он сильно устал. Хотя этому понятию «устал» нет предела. Он и раньше уставал.
Весело, «окружают его родные дети: «и он без боя сдаётся», - родные мои!» Все тут: Саша, Таня, Оля. Рядом с дочками стоят их законные мужья. Зятья смуглы лицом. Оба рослые парни. Сейчас им очень хочется познакомиться «со своим папой». Конечно, тут у них свои законы, но родителей, как и везде на Востоке почитают. И они с улыбкой смотрят на своего тестя, ждут, когда до них дойдёт очередь.
Но больше всех хочет увидеть своего дедушку его внучок Итай. Ему всего год и три месяца, но и он не спит: здесь уже час ночи. Хотя, казалось бы, что может он понимать, этот голубоглазый малыш. Весь в светлых локонах шелковистых волос.
Ребёнок сейчас живёт жизнью своей мамы, природа мудро позаботилась об этом. Постепенно связь космоса с ребёнком ослабеет, и у этого «неземного корабля», в нашей жизни своё большоё плавание». Но это ещё не скоро будет.
А пока: «Итайчик, поцелуй дедушку!» - внук только и ждал этого момента. Тянет свои цепкие ручонки к долгожданному деду, которого видит первый раз в своей, «такой необычной, и интересной» жизни. И звонко целует его в щёчку: «чпок!»
И это так весело получилось, что не смеяться тут никак нельзя. И сам Итай тоже улыбается, он понял, что поступил правильно. Рад поддержке: «чпок», ещё раз.
Его папа Офир, искренне рад встрече с Иваном, они знакомы только заочно. Душа его сейчас открыта, а это везде ценится в любой стране.
«Открылся цветок», и сейчас он весь на виду, можно любоваться его внутренним миром. От растения тепло исходит: и неважно, в какой точке земного шара его родина. Он красив собой, потому что не нарушает внешней гармонии, а только придает ей большей красоты.
И что самое интересное: например кота мало интересует внешняя сторона цветка или другого растения. Зато «внутренний мир для него «интересная книга», и он с превеликим удовольствием читает её». И может это делать часами, настолько «богат» этот мир.
А всё просто объясняется: расклад ощущений у него больше в несколько раз, чем у человека: «ошибки, не должно быть», для него это исключено.
- Здрав-ствуй-те! – говорит Офир по слогам, и это тяжело ему даётся.
Уже дома он скажет Ольге: «спроси у папы, можно я его буду просто называть, «на ты»: так ему легче общаться. Как понял Иван, что в Израиле это всё упрощено, нет такой субординации: «общение должно быть стремительным». А значит, без всяких там барьеров. Менталитет другой.
Петров рабочий человек, а в рабочей среде тот же самый принцип. Там «на вы», редко кого называют, хотя все люди по возрасту разные. Но они делают одно общее дело: Ваня, Петя, и так далее.
Итайчик перебрался к своему любимому папе на руки. И у его дедушки появилась возможность пообщаться с Татьяной, и следующим зятем Асси.
- Сколько лет я тебя не видел доченька: уже двадцать лет прошло! – глаза его увлажнились. – Родная ты моя!
- Таня в положении, на днях должна родить ему внучку, а она всё «путешествует». Вот и папу своего встречает.
- Тебе не тяжело Танечка!? Ты бы лучше дома сидела!
- Я сказала себе, что тебя я сама встречу……
- Папочка, всё хорошо, я так рада, что ты приехал! …… Я счастлива!
Пшеничные волосы рассыпались по её плечам, на чистом лице добрая улыбка, голубые глаза излучают тепло. В её лице много сходства с бабушкой, мамой Ивана. И родителя это ещё больше волнует.
Татьяна легко переносит беременность, хотя она уже не молода. При ней её верный паж Асси, готовый оказать ей любую услугу, что бы, не побеспокоить ещё не родившегося ребёнка. Готов и пылинки сдувать с жены.
Он по-русски, вообще не говорит. Может, и знал кое-что, но от волнения всё забыл.
Они жмут друг другу руки, и это понятнее всяких слов. Тепло их рук, уже сканирует душу человека. А глаза? …Недаром ещё в древности говорили, что это зеркало души. Там всё можно увидеть: цвет глаз сейчас «роли не играет». Оба довольны знакомством, слова не понадобились.
- Дорогой ты мой сыночек! – это он к сыну Саше обращается. – Как у тебя дела?
Саша выше всех. Он тоже светлоголовый, и голубоглазый, как и все его дети. Но он всегда коротко подстрижен, и сейчас так же.
- Ты посмотри какой?! – удивляется Иван. – Держит свою марку!
А «ларчик» просто открывается. У него в детстве, так же, как у Итайчика, волоса крупными кольцами кучерявились. И конечно, это всегда бросалось людям в глаза.
Вот и получалось, что во дворе, где он рос, его все Пушкиным звали. Или Александром Сергеевичем. И так его это стало «доставать», что он часто в слезах приходил домой.
- Не хочу быть Пушкиным! – и слезы катятся по его щекам градом. – Не хочу быть Пушкиным.
И никак не убедить его, что люди плохого ему не желают. А восхищаются его красивыми волосами. Что Александр Сергеевич, известный в мире поэт. Гордость мировой литературы. Этим гордиться надо.
Но никакие доводы не показались для малыша убедительными: «не хочу быть Пушкиным!», и сам отцу машинку для подстрижки волос приносит: «подстриги»
Что было Ивану делать: хоть и грех такой волос губить, а другого выхода нет, здоровье ребёнка дороже.
Подстригает он и чувствует, что сын успокаивается: «подрастёшь ты сынок, и сам во всем разберёшься» Но так и не давал Саша своим волосам «кучерявиться», это стало нормой его жизни. И хорошее качество у нас, не часто приживается: «хоть и сладок медок, да не тот приток», чего-то там не хватает.
У каждого человека, свой вкус. И сам он для себя оценивает, что плохо, а что хорошо. Так и тут получается.
- А где Дмитрий? – не видит сына отец. – Тот только и говорил об этой встрече.
Больше всех Дима звонил ему, и это бесспорно так. Чаще всех приезжал домой к отцу, и это бесспорно.
- Папа мы на двух машинах приехали. А так надо третью гнать!
- Не надо было всем в аэропорт ехать. Для меня самое главное, что бы кто-то встретил меня, и всё! - Иван тоже понимает, что сейчас глубокая ночь. Знал он , что так будет, и не хотелось ему детей беспокоить. Но они сами всё так решили: «и, то ладно!»
Расселись все по машинам и поехали по своим домам. Отца к Ольге определили. Да и сам Иван ещё до приезда в Израиль, говорил детям: «что он ко всем в гости едет, и у каждого хоть пару дней да поживет.
«Рекламы в лицо его плещут огнём» - на ум почему-то приходят слова из старой уже забытой Советской песни шестидесятых годов: «Смоленский мальчишка Иван» - Он помнит немножко ветлу под окошком…..
И действительно, освещение здесь богатое, денег на это дело здесь не жалеют. И дороги «знатные», как яичко ровные и чистые: только шины свистят, летит машина вперёд. В четыре и пять полос движение в одну сторону. Всё сделано на уровне мировых стандартов, тут конечно позавидовать можно «хорошей завистью».
- Эх, Россия Матушка?! Это сколько же денег наши чиновники разворовали да «проедошили», ведь и у нас так могло быть.
И сколько ни ездили они потом по Израилю, нигде не видел Иван «аварийных работ» на дорогах: ни техники не видел, ни рабочих. «Но дороги-то идеальные?!»
- Это надо же такого чуда добиться? – или надо просто не воровать. – Или здесь не воруют?!
Израиль страна небольшая, по территории не больше нашей ЕАО: Еврейской Автономной области. «Можно хотя бы на этом маленьком отрезке порядок навести, - Иван образно мыслит. - И то, что денег нет, то это неправда. У нас размах такой, что во всём мире, если узнают люди правду про наше транжирство, то будут в тяжёлом шоке!
А мы им: «вот, мы какие «новые русские». «Знайте наших», нам здесь всё дозволено!»
Наши строители ведут нефтепровод через леса и болота. Здесь нефтяная труба ляжет, но здесь болота кругом. И как она сможет там лежать, «и не погибнуть?» Естественно «гать» делают, то есть кладут брёвна из лиственницы в три слоя на болото, и засыпают их гравием. Трасса готова, всё быстро и добротно.
Это издревле проверенный метод строительства во всём мире. И через тысячи лет ей ничего не будет: она вечна. Потому что там наша лиственница покоится, её древесина со временем крепче железа становится. И в Венеции, так же, строили из лиственницы причалы для кораблей: всё вечно!
- Те строения пережили самих строителей их возводивших, не на одну тысячу лет.
Стоит Иван Петров у такой гати через бесконечное болото. Любит он клюкву собирать, а её здесь «немеряно» растёт. И чешет свою «репу», голову значит, и считает: «сколько стоит одно бревно? А их тут в три ряда уложено. …Да если всё на расстояние перемножить? А это не одна тысяча км: то дух захватывает от такой арифметики!
И даже больше того: Ванькин «головной компьютер» из строя выходит, невозможно всё это посчитать. А если и посчитаешь, то сумма космическая получится.
И даже Иван, своим умом понимает, что «царевне болот Лиственнице» надо расти не одну сотню лет. А порода это редкая, растёт только на болотах. И только зимой до неё можно добраться, что бы добыть это ценное дерево……
Крепче железа телом ты стала,
Но вечно-живая, стонет душа.
С криком на мох ты упала:
Нашла покой и она.
Никому нет до этого «варварства» дела, а природу потом не восстановишь, ни за какие деньги. И народ от этой «долларовой иглы» ничего иметь не будет, нефть и газ, за бесценок уйдут за границу. Как это уже было с электроэнергией. Та тоже, «за бесплатно», «идёт» за границу. За копейки? Наш народ за неё в три раза дороже платит.
И проклинают люди Чубайса, рыжего идола, что обещал людям здесь, на земле Дальневосточной, Райскую жизнь устроить. Хорошо «нагрелся» гад, человеком его нельзя назвать. И сейчас нанотехнологиями занялся, наверно, «с таким же успехом», все дело погубит.
Зато в Китае города растут, как грибочки после дождя. А наши города, заметно пустеют. Вольно растут тарифы на электроэнергию, и нет им никакой узды.
И ещё есть беда, растёт угроза затопления всех земель по Амуру, что уже было у нас. Не можем мы от одной беды оправиться, как в другую попадаем.
С упоением Америка и Европа наблюдали, как тонет Российский Дальний Восток, они уже давно туда «глаз положили». Естественно, что помощь нам оказывать никто не собирался, как это всегда делает Россия.
И даже сочувствия в наш адрес, по этому поводу, никакого не было. Поэтому невольно напрашивается вопрос: зачем мы кому-то помогаем, когда нам самим, хуже в сто раз приходится. Они со своими бедами всегда справятся, а для нас это «вечная» катастрофа, не на один день, и год!
Тогда утонули все дачные участки в черте города. Петровы успели собрать только немного ранних огурцов. Картофель, капуста, морковка, «и всё прочее хозяйство», осталось под водой. Спасти ничего не удалось.
Большая вода продержалась до глубоких морозов. На половине участка так и осталась вода, которая потом замерзла. И превратился участок в каток, хоть коньки одевай.
И даже здесь русский человек находит чему удивляться, хотя тут надо плакать, весь урожай погиб. Но таков уж его русский характер.
Пришла весна, вода на участке постепенно спала. И на тех столбах, для ворот, что он в землю вкопал «неошкуренными», то есть без снятия коры. «Торопился очень, и погода помешала».
Начали расти побеги, от переизбытка влаги в земле. И уже до полметра выросли: но всё не поднималась рука у Ивана их стесать топором. Живые они, рука и дрогнула, видно стареть начал.
- Дивись Татьяна, какой у нас невиданный урожай вырос: «всё, как в сказке». Там Иванушка-дурачок, каждый день пень поливал водой, тот и зацвел однажды. И мы «с урожаем» теперь, зря говорят, что на осинке не родятся апельсинки. Теперь и в это поверить можно».
- Ты и есть тот дурачок, Ваня: «кушать, что ты будешь? Свои апельсинки?
Написала Татьяна заявление, в администрацию города, что весь урожай у них погиб, и просит возместить нанесённый стихийным бедствием ущерб. Всё согласно распоряжению нашего Правительства.
Приехали «учёные люди», всё обсчитали, но возместить ущерб отказались. Мотивируя это тем, что постановление касается личных участков, и никакого отношения не имеют к дачным участкам. Это очень большая разница, хотя кушать хотят все одинаково!»
Но и тут хозяйка дачного участка не смирилась, подала в суд заявление, всё с той, же просьбой: «возместить ущерб, причинённый стихией: весь урожай погиб!» Что тут не ясного?
- Сначала надо установить, что вы проживаете по данному адресу.
- Но у меня, же есть паспорт и прописка, и никуда я не выезжала, - удивлённо говорит Татьяна судье.
- Если будете мне грубить, то вас отсюда выведут, - спокойно отвечает ей вся разнаряженная «Фифа».
Так в молодость Татьяны называли молодых и легкомысленных девиц. И сейчас на ум ей пришло. Татьяна Евгеньевна женщина из народа, и невольно рассуждает дальше: «откуда тут ноги растут». За себя ей обидно, за такое хамское отношение «к своей личности». Хоть тут до истины докопаться, что за судья перед ней сидит.
- Скорее всего. Это черта характера женщины: «фи-фа». Характер «красавицы» возведённый в масштаб всей Федерации: Фифа».
Любят русские люди всё возвеличивать, и тут «на славу» постарались. Но и это неважно, даже если это и не так.
Судья сейчас не судья, о своих ногтях она больше волнуется, чем о всём Российском государстве, даже пыль с ногтей сдувает.
Её не волнует, что это жизненно важный вопрос народа. Судья хорошо обеспечена, у неё зарплата в двести раз больше чем у Татьяны Евгеньевны пенсия. И всё что надо, ей всё домой по заказу доставят. В её «личной жизни», никогда не будет таких проблем. И никакие стихийные бедствия судье не страшны.
- Никакого пособия вам не полагается, потому что живёте вы в городе, а ваш дачный участок в районе находится. Это не личное хозяйство!
- Где всем давали участки, там и находится: «не в дебрях же тайги» - недоумевает истец. – И дом там есть.
Приезжает Татьяна домой. И Иван её спрашивает: «ну, как там дела, что ты высудила?
Обычно сдержанная Татьяна, забыла про своё сибирское здоровье. Потому что если так «из себя всё время выходить», то есть волноваться. То его никак не сохранишь, даже то, что уже Богом дано.
- Пусть зажрутся «нашей дачей, «до пердежа». Чтобы их там всех, как бомбой разорвало!
- Сколько людей уже съехало с Дальнего Востока, и ещё уедут, а деньги государственные, в карманах чиновников останутся. Не на себе они экономят: воруют!
Иван проще рассуждает, как истинный крестьянин. И тут всегда мудрость народная: бесспорно есть:
Пусть воров народ осудит,
А не суды - те пустобрехи,
Неподкупен: он всё видит!
А суды лишь, для потехи.
- Ты сама убедилась, что кол осиновый расти может. И это на Руси давно было подмечено. А раз так, то всем «плохим людям», колдунам, извергам всех мастей. Кто уничтожал ни в чём не повинных людей: в могилу кол забивали. Не для того чтобы он не вылез, он и так оттуда не вылезет.
- Чтобы злодей там всё время мучился. Его душу, а она не взлетает, грехи её не пускают. И в могиле с ним навечно остаётся. Всегда, корни осины душить будут. - Это пытка! Чтобы никогда ему не было покоя, даже там, в «вечном покое».
- Вот и нашим «злодеям-чиновникам всех мастей», то же самое надо делать! А им тут шикарные памятники ставят. Додумаются люди, и сами их судить будут! Одно другому не мешает: «вы так! …. и мы непротив!»
Как остановить отток людей с Дальнего Востока? не хотят об этом чиновники думать!
И только благодаря личному вмешательству президента Владимира Владимировича Путина, который, взял под свой личный контроль: всю сложную обстановку на Дальнем Востоке, появились изменения в лучшую сторону. А главное, что у здешних людей появилась надежда:
С тобой Россия поднялась с колен,
С тобой Россия станет Великой…..
|
