Глава 2.

Заглушив размеренный стук колёс, что-то грохнулось на пол, зазвенело резким неожиданным звоном. Уже почти заснувший Андрей вздрогнул и оторвал голову от подушки.

- Извини, дружище, - москвич Паша посмотрел на Андрея уже осоловевшим взглядом подвыпившего человека. – Случайно локтём подстаканник столкнул со стола, а он об эту железяку ударился, на весь вагон затрезвонил, паразит. Хорошо ещё, что в нём стакана не было.

- Бывает, - Андрей глянул на часы.

До Харькова, где поезд простаивал больше часа из-за экскурсионных рейдов погранцов по вагонам и алчно-бдительного осмотра пассажирских шмоток суровой таможней, уйма времени. Можно было ещё поваляться и он опять принял горизонтальное положение.

Снизу журчали голоса его соседей по купе – Игоря и Павла. «Приняли ребята по «пять капель», расслабили языки, а теперь, естественно, толкуют про жизнь. Интересно, раздастся ли традиционный вопрос: ты меня уважаешь?» - усмехнулся Андрей, невольно прислушиваясь к разговору попутчиков.

- Что бы ты мне не говорил, Паша, развал Союза – это историческая закономерность, - азартно настаивал Игорь. – И то, что Украина стала самостоятельной – это тоже закономерность.

- Не кричи, - ответствовал Паша. - Вон молодой опять заснул, разбудишь. А что касаемо развала Союза, так ответь мне, Игорёк, кому он был выгоден больше всего? Украине? Не-а. Белоруссии? Не-а. Больше всего он был выгоден России! Да не горячись! Выслушай сначала. В бытность Союза какая из республик жила хуже всего? Россия! Я не говорю о городах-столицах Москве и Ленинграде. Там, конечно, жилось неплохо. Но эти два города – далеко не всё РСФСР. На Украине, да и в других союзных республиках жилось гораздо лучше, чем в российских городах, про русскую глубинку вообще лучше молчать – там всегда было нищенское средневековье. А почему? А я тебе отвечу, почему. Потому что тогдашнее правительство очень боялось международного мнения: вдруг по миру прокатится слух, что в СССР притесняются нерусские народы? Как такое можно допустить? Ни в коем случае! Международный престиж всё-таки великая сила! Из-за этого самого международного престижа центр отдавал всё лучшее именно союзным республикам, а уж Россия пользовалась тем, что оставалось. Вспомни историю: Индия – колония Англии. И была эта колония для английского парламента, как заноза в заднице: постоянные восстания индийцев, высасывали из государственного бюджета львиную долю средств. Росло недовольство англичан-обывателей – содержание этой самой Индии больно било и по их мещанскому карману. Также не всё ладилось и с международным мнением: английские поработители издеваются над бедными индусами, мечтающими о независимости. Что сделали, в конце концов, англичане? Подумали, прикинули, да и ушли из Индии – нате, Маугли, берите, вот вам свобода! И сразу убили двух зайцев: отторгнув колонию, Англия за счёт освободившихся денег совершила небывало мощный скачок в развитии, а Индия, став самостоятельной, погрязла в нищете и ещё больше стала зависеть от бывших колонизаторов. А куда она денется, без промышленности и без квалифицированных людских ресурсов? Никуда! Что? Вам что-то нужно, вы чему-то хотите научиться, кроме йоги? Тогда платите бабки! Вы ведь теперь стали самостоятельными, теперь за бесплатно вас никто содержать и учить не будет!

- Что ты сравниваешь Индию и Украину? – раздался негодующий голос Игоря. - Украина – это Европа, Украина – это хлеб, Украина – это промышленность. Индия испокон веков была банановой страной, колонией. А Украина колонией никогда не была и не...

- Не была, так будет, - успокоил его Павлик. – Всё к этому идёт. Причём сама Украина к этому успешно движется. В стране, где семьдесят процентов жителей говорят по-русски, русский язык не государственный, и его вовсю стараются заменить украинською мовою. Русскоязычные школы постепенно закрывают. Преподавателя ВУЗа, который всю жизнь читал лекции на русском, заставляют преподавать на украинском. А если не можешь – геть! Вместо него возьмут другого, и пусть он плохо знает данную дисциплину, зато добре разговаривает на ридний мове. Это привело к тому, что большинство украинских молодых специалистов низкоквалифицированы, ни в дугу не годятся, никому не нужны и работают совсем не по специальности. У меня приятель живёт в вашем городе, так ему понадобился толковый программист. Думаешь, нашёл? Не-а. И это в полуторамиллионном городе – крупнейшем промышленном центре Украины. Программисты, конечно, есть, но квалификация у них гораздо ниже средней. Ну и кому выгодно всё это? Ты будешь смеяться, Игорюня, но такое украинизирование Украины выгодно в первую очередь для России. 

- Это почему же?

- Почему? Сейчас объясню. Давай уже допьём, что осталось.

Снизу послышался звон посуды и бульканье наливаемой в стаканы жидкости. Затем ненадолго наступила пауза – попутчики закусывали.

- Раньше мы были одно целое – Россия и Украина, - продолжил свой монолог Паша. –  Сейчас постепенно отдаляемся друг от друга и отдалимся ещё больше, когда на Украине украинский язык полностью вытеснит русский. Тогда мы действительно станем двумя отдельными государствами, которых даже не связывает одинаковый язык, и никто тогда не сможет попрекать Россию тем, что она всё больше и больше ставит в зависимость от себя своего самостийного, но отстающего в развитии соседа – каждая держава имеет полное право заботиться только о себе.

- Ты думаешь, Россия сможет поставить нас в зависимость?

В ответ раздалось хмыканье Павла:

- Она уже поставила. Откуда идёт нефть и газ на Украину? Из России. И сколько бы вы не ласкались к Западу, которому на хрен не нужны, сколько бы не просились в НАТО, ваша промышленность без наших энергоносителей – это живое существо без еды. Долго оно протянет? Далее, сейчас самые прибыльные, самые лакомые предприятия Украины скупает российский теневой капитал через подставных лиц. Кто на этих предприятиях будет управлять производством? Естественно, россияне. На кого эти предприятия будут работать? Естественно, на Россию. Ну, а что украинцы? Превратятся в жителей хотя и европейской, но банановой страны-колонии и будут гнуть спины на низкооплачиваемых работах. Вот ты сейчас на тепловозоремонтном работаешь, а для кого вы эти тепловозики ремонтируете? Для России. На Украине ведь, в основном, электровозы. И, как ты говорил, присылают вам тепловозов для ремонта всё больше и больше, а зарплату урезали. Вот и делай выводы сам. Только ты, Игорь, не злись. Я ведь правду-матку режу не для того, чтоб обидеть тебя. Ты думаешь, мне приятно это говорить. Я ведь не потомственный москвич, с Украины родом, на москвичке женился. Ладно, что мы с тобой в политику ударились, давай лучше о бабах поговорим.

- Пойдём лучше в тамбур покурим, - ответил Игорь, выходя из купе в коридор.

Следом за ним вышел Павлик и задвинул за собой купейную дверь.

Политикой Андрей пока ещё мало интересовался, а составленная украинскими учёными история, которую он изучал в школе, была  крайне заумна и малопонятна. Но многое он знал со слов своего  отца: было огромное государство - Советский Союз, одна шестая часть суши, на которой люди, скованные одной цепью и связанные одной целью, строили коммунизм. Строили, строили, да так и не построили. Но это было государство, единое и могучее, с которым считался и которое уважал весь мир. Пришёл к власти демагог с малопонятными речами, и могучий единый Союз затрещал по всем швам. Последний удар ему нанесли трое братков, собравшихся в Беловежской Пуще, которые, то ли сознательно, то ли после чрезмерного возлияния, подписали договор, расколовший уже тогда не совсем  могучий и не совсем единый на отдельные государства. Всё это уже история, над которой Андрей особо не задумывался: что случилось, то случилось. Он любил свою Украину, в которой родился и вырос, он полюбил Россию, в столице которой прожил уже шесть лет. Сейчас для него они были единым целым, его большим домом и прогноз украинского москвича Паши был ему неприятен. «Чтобы Россия сделала из Украины колонию? Этого не может быть! Просто пьяный бред любителя политических сплетен, - успокаивающе подумал Андрей. – Уж лучше бы они действительно о бабах говорили».

Он взял журнал и щёлкнул выключателем ночника, но тот и не думал включаться, очевидно, перегорела лампочка. Общий свет в купе включать не хотелось – сейчас придут его говорливые попутчики, увидят, что он не спит, и вовсю начнут чесать пьяными языками. Уж лучше притвориться спящим.

Андрей лежал и смотрел в окно. Смеркалось, единым зелёным массивом проносились посадки деревьев, промелькнули дома какого-то посёлка. Поезд мчался на север, в Москву, где его ждала интересная работа, где его ждала Даша. В голову опять нахлынули воспоминания.

* * *

Он пришёл устраиваться на работу в середине августа прошлого года. И сначала пожалел об этом, увидев пустой пыльный двор со старым ржавым корпусом «москвича» в дальнем конце, унылое обшарпанное здание, его уже давно требующий ремонта первый этаж с отставшей кое-где от пола полихлорвиниловой квадратной плиткой. Предъявив требуемые документы сухой, уже увядающей, как и всё институтское здание, начальнице отдела кадров, Андрей спросил у неё, где находится этот самый отдел «ОРУ».

Начальница кадров с грохотом вставила в металлический шкаф выдвижной ящик с какими-то анкетами и, словно делала большущее одолжение, не глядя на Андрея, ответила:

- Пройдёте по четвёртому этажу в самый конец коридора и поднимитесь на пятый. Там и получите пропуск для входа в институт.

Допотопный лифт, поскрипывая и поскуливая своими древними механизмами, остановился на четвёртом этаже. Длинный коридор с бесчисленным множеством старых некрашеных дверей, рядом с которыми висели таблички мудрёных названий физических лабораторий, упёрся в лестничный марш. По этой лестнице Андрей поднялся на пятый этаж. Здесь дверь была всего одна, зато не старая и не деревянная. Огромная и металлическая, окрашенная в серо-стальной цвет она сразу же у лестницы преграждала проход. Никаких табличек и вывесок. Вместо вывески слева от двери находился обычный домофон, а над дверью висели две видеокамеры, объективы которых были направлены на всяк входящего. Андрей нажал на кнопку домофона. Секунд через двадцать замок щёлкнул и открылся вход в короткий аккуратный коридорчик, своим внешним видом разительно отличающийся от первых четырёх этажей: белоснежные двери с позолоченными ручками, пластиковые панели и современные светильники на потолке, на полу - ковролин. Андрей шагнул вперёд и через пять секунд услышал за спиной металлический щелчок автоматически закрывшейся двери. «Прямо не отдел в институте, а банковские закрома, - немного нервничая, усмехнулся Андрей. – Что теперь? Люди, ау! Неужели здесь нет какой-нибудь секретарши, желательно симпатичной, которая бы объяснила куда…».

- Здравствуйте, Андрей Сергеевич, - сказала симпатичная белокурая женщина лет тридцати в очках и в строгом костюме деловой леди. Она вышла из первой по коридору двери и улыбнулась Андрею официальной вежливой улыбкой: – Пожалуйста, идите за мной.   

- С удовольствием, - вырвалось у Андрея.

И он, укоряя себя за такую бестактную двусмысленность фразы, зашагал за женщиной по мягкому ковролину.

- Вам сюда, - открыла она перед ним дверь.

- Ага, вот и наш новый сотрудник пожаловал, - прогремел начальник отдела «ОРУ» Валерий Леонидович Дыбреев.

Он встал из-за стола и протянул Андрею руку:

-    Садись. Наташа, позови Кочкина, побеседуем.

* * *

Они беседовали полтора часа: Андрей, начальник отдела и его заместитель – Алексей Васильевич Кочкин, мужчина лет сорока пяти с хитрым прищуром серых глаз и сломанным, словно у боксёра-профи, носом.

- Тебе повезло, Кириленко, - щурясь, сказал Кочкин. – Из наиболее перспективных выпускников московских вузов мы отобрали семерых, в том числе и тебя.

- Почему именно меня? – поинтересовался Андрей.

- Свою дипломную работу еще помнишь? «Моделирование пассажиропотока на кольцевой линии московского метро для выработки наиболее оптимального графика работы электропоездов». Эту тему подобрали для тебя не только преподаватели кафедры, но и я. Даже не столько преподаватели, сколько я. У всех наших кандидатов, из которых производился отбор, были разные задания. Единственное, что в них было общее – это необычность поставленной задачи, невозможность её решения с помощью чисто лекционных знаний и отличного знания программирования. Я рассчитывал на вашу импровизацию, на нестандартность решений, которые бы помогли найти наилучший результат. Двадцать три  кандидата через месяц попросили поменять задание – просто не могли представить, как его выполнить. Лишь семеро сумели выполнить дипломные работы на заданные темы. Этих семерых мы и берём на работу, но пока всего лишь в качестве стажёров.

- Значит, вы меня приняли всего лишь как стажёра?

- Всё будет зависеть только от тебя. Как считают твои бывшие преподаватели, у тебя талант и замечательные способности. Я тоже так считаю, среди дипломных работ наших стажёров твоя работа мне нравится больше других: и новизна, и нестандартность, и творческий подход. В общем, с проверкой перед поступлением к нам ты справился блестяще. Но обольщаться не стоит, талант и способности ещё ничего не значат: учёба – это учёба, а работа – есть работа. 

- Да, Андрей, - поддержал Кочкина Дыбреев, – твоё финансовое благополучие зависит от результатов твоей работы. При первой нашей встрече я уже говорил, что если твоя работа будет успешна, то и зарплату мы тебе увеличим раза в три, в четыре. Но если за пять-шесть месяцев принятый на работу стажёр не сделает ничего конкретного, мы будем вынуждены его уволить. Как и обычный программист, он тогда пойдёт работать на какую-нибудь коммерческую фирму.

- Ну вот, - Андрей натянуто рассмеялся: – Не успели принять на работу и сразу же обещаете уволить. Я бы всё-таки хотел узнать, что мне предстоит делать.

Валерий Леонидович встал из-за стола, его массивная фигура неторопливо стала перемещаться по кабинету.  

- Как ты уже знаешь, наш отдел называется отделом «Организации развития и управления», - сказал он. – А институт - институтом Экстремальных Состояний. Такие экстремальные состояния бывают не только в физике, но и в обществе. Так вот, твоя задача – научиться создавать такие состояния и управлять ими при помощи компьютерных программ.

- Я не совсем понял, объясните, пожалуйста. 

- Обязательно. Только, перед этим, Андрей, тебе нужно уяснить, одну очень важную вещь: о твоей предстоящей работе и заданиях, которые ты должен выполнять, никто не должен знать. Я подчёркиваю, никто. Это государственная тайна и в случае её разглашения ты будешь сурово наказан. Очень сурово, - взгляд Дыбреева стал строгим и даже угрожающим.

- Я должен буду дать подписку о неразглашении?

- Обойдёмся без подписок. У нас будет устный договор. И из этого договора следует, что если случится утечка какой-либо информации по твоей вине, ты сильно пострадаешь. И ни я, ни Алексей Васильевич ничем не сможем тебе помочь. Для всех интересующихся: для друзей-однокурсников, мамы с папой, подружек и просто любопытных, - ты работаешь программистом в институте физики. Занимаешься составлением программ по изучению движения частиц в потоке высоко­температурной плазмы. Это понятно?

Андрей пожал плечами и кивнул головой.

- Ответь, тебе понятно? – взгляд начальника отдела упёрся в глаза Андрея.

- Понятно.

- Теперь поговорим о твоей предстоящей работе, - улыбнулся Валерий Леонидович и повернулся к Кочкину: - Алексей Васильевич, введите Андрюшу в курс дела.

- Я не зря упомянул о твоей дипломной работе, Андрей, - заговорил Кочкин. – Ты хороший программист. И, как программист, ответь мне, может ли один программист или группа скооперировавшихся программистов устроить диверсию на метрополитене?  

- Зачем? – Андрей удивился до такой степени, что сразу не осознал подоплёку вопроса Кочкина.

- Просто так. Или не просто так, а за деньги. Представь себе, что террористы наняли высококлассного хакера для организации теракта. Реально ли через Интернет вломиться в диспетчерскую метрополитена, взять управление на себя и, например, пустить по одной колее два поезда, движущихся навстречу друг другу?

- Чтобы войти в диспетчерскую сеть метрополитена нужно знать её пароль, или прорвать сложнейшую защиту, и не одну, или вырубить её хотя бы на несколько минут. Если это и возможно, то только в фильме-боевике, а реально – вряд ли. Хотя… если хакер высококлассный… и если у него нет лимита времени для подготовки к такой операции… Не знаю. Всё может быть. Точно ответить на ваш вопрос я не могу.

- Видишь, всё может быть, - сказал Кочкин, прицелившись в Андрея своим серо-лукавым прищуром, отчего весьма стал походить на китайца. – И точно ответить на этот вопрос пока никто не может. На этот вопрос должен будешь ответить ты.

- Вы хотите, чтобы я вломился в диспетчерскую сеть московского метрополитена?

- Дело не в метрополитене, - заговорил Дыбреев. – Вернее, не только в нём. Нашему отделу поручено оценить возможности современных хакеров. Это позволит вовремя принимать контрмеры против их деятельности, постоянно улучшая и совершенствуя защиту тех объектов, которые могут подвергнуться их атаке. Тебя ждёт научно-исследовательская работа в сфере хакерского терроризма – назовём твою будущую деятельность именно так. Представь себя хакером, перед которым поставлена конкретная задача, причём задача трудновыполнимая до невозможности. Думай, изобретай, твори - от результатов твоей работы будет зависеть твой заработок. Разрабатывай специальные программы, непохожие на ныне существующие. На то ты и программист, для этого мы тебя и взяли. Кем поручена такая работа, кто наш заказчик, знать тебе не обязательно. Хотя ты вероятно и догадываешься, на кого будешь работать.

«Ясное дело, догадываюсь, - подумал Андрей, - на КГБ. То есть, не на КГБ, а на ФСБ или на её информационное ФАПСИ, а может, на какую-нибудь международную службу типа Интерпола». 

- Детально разрабатывать программу вовсе не обязательно, - дополнил своего шефа Кочкин. – Достаточно смоделировать её узлы, а специалисты заказчика сами решат, какова вероятность создания и применения такой программы. Кроме программ для взлома, тебе предстоит заняться созданием различных вирусов – опять-таки для последующей их проработки экспертами. Это всё, что касается чисто хакерства. Но кроме хакерских программ, ты займёшься моделированием различных катастроф. Вижу, ты удивлён, Андрей. Да, тебе предстоит моделировать катастрофы: не исключено, что какой-нибудь сошедший с ума программист, или программист, нанятый какой-либо террористической группой способен организовать катастрофу в масштабах города или целого региона.

- Например?

- Например, разве это не катастрофа, когда в многомиллионном городе вдруг неожиданно выключат на некоторое время свет? Что такое большой город без света? Это сотни тысяч людей, застрявших в лифтах  и в метро, это прекращение подачи воды, это мародёры и хулиганы, под покровом темноты грабящие магазины и прохожих, это хаос, неразбериха, безвластие, паника.

В некоторой прострации Андрей размышлял над словами своих руководителей: хакерство на уровне масштабных терактов, программирование катастроф – и всё это официально и легально, на секретном государственном предприятии. Он ожидал, что ему предложат заняться чем-то необычным, но чтобы таким?! Хотя с профессиональной точки зрения такая творческая работа была бы просто чертовски интересна.

- Что скажешь, Андрей? – спросил Дыбреев, улыбаясь.

Андрей растерянно улыбнулся в ответ:

- Научно-исследовательская работа в области хакерства и терроризма - вот уж никогда не мог себе представить, что буду этим заниматься. Конечно, я попытаюсь. Хотя не уверен, что справлюсь… особенно проблематично моделирование катастроф. Понятия не имею, с какого конца за него взяться.

- Работа это новая, ещё никем не проторена, или почти никем. Мы тоже не уверены в успехе. Поэтому тебя и предупредили, что вполне вероятно через шесть месяцев, если не будет никаких результатов, нам предстоит расстаться. Всё в твоих руках, Андрюша. Как говорит народная мудрость, без труда не вытащишь рыбку из пруда. Старайся, дерзай, пытайся. Не святые горшки лепят. Всё-таки будем надеяться, что мы не зря взяли тебя к себе и считаем самым перспективным нашим стажёром,  - Дыбреев сел за стол, достал из ящика колечко с болтающимися на нём ключами и протянул Андрею. -  А это тебе, так сказать, в качестве стимуляции твоего будущего творчества то, что я обещал. Даже совсем не то, что я обещал, а гораздо лучшее – мы решили поселить тебя не в общежитии, а в трёхкомнатной квартире. Квартира уже с мебелью, телефон, конечно, а в одной из комнат будет твой рабочий кабинет…

- Квартира с рабочим кабинетом?! – Андрей был и рад, и удивлён одновременно.

- Естественно, зачем же каждый день тратить время на транспорт? Тем более, что ты, может быть, любишь работать по ночам. Вы программисты народ особенный, творческий, зависите от настроения. мало ли когда тебя муза вместе с пегасом посещать будет... Будем перенимать западный опыт – там сейчас многие работают дома. А учитывать рабочее время можно с помощью специальных компьютерных программок или Интернета – это уж как решит Алексей Васильевич.  Завтра с ним ты подберёшь себе компьютер, какой пожелаешь, и прочие прибамбасы для работы. И ещё, ты человек приезжий, вчерашний студент, опять-таки будешь вселяться в новое жильё, предстоят затраты… на тебе денежку. Это аванс. Бери, бери, не стесняйся. Пока наличными, а через недельку откроем тебе банковский счёт. Будешь получать зарплату через банкомат. Алексей Васильевич, ты сегодня на машине? Отвези его в Раменки. Пусть осваивает своё новое жильё.

5

На следующее утро мы проснулись довольно бодрые оба и стали обсуждать увиденное вчера. В результате небольшой дискуссии пришли к выводу, что Барселона, пожалуй, сильно расхвалена в своих отзывах. Возможно, приехав в неё из глухой провинции, голова может у кого-то и закружится от увиденного, но после Питера…Пришли к выводу, что надо будет съездить в Барселону ещё раз, походить по улицам пешком, может увидим город другими глазами. А сегодня мы решили прокатиться по побережью, в город Лорьет Де Мар. Дело в том, что согласно нашему соглашению с турфирмой, мы могли свободно передвигаться по тем отелям, которые входят в её программу «Фортуна». Мы могли теоретически даже сменить отель, только зачем нам это было? А вот приехать в другой город, куда не ходят электрички, на автобусе бесплатно, почему нет? Мы заранее узнали расписание движения автобуса, наш друг Арак выписал нам соответствующий документ, по которому мы могли пообедать в одном из отелей, возле которого наш автобус и должен был остановиться.

Когда мы выходили завтракать, то столкнулись в коридоре с горничной. Это была молодая девчонка, лет двадцати пяти, блондинка, с голубыми, всегда радостными глазами. Мы между собой прозвали её Оля, потому как она всегда нас приветствовала именно так: - Ohla!, что значит по-испански «Здравствуйте!». Оля убиралась на нашем этаже и мы каждый день видели её с большой тележкой, в которой лежали чистые простыни и полотенца.

Откушав яичницу, рыбу, жареные колбаски, свежие овощи, и запив всё это соком апельсина, мы пошли на остановку автобуса. По доброй традиции я поймал Наташу из соседнего коридора, и подвёл её к лифту. В нём спускались две французские бабульки, судя по возрасту, потерявшие своих мужей под Бородино. Они сделали робкую попытку выйти, но Наташа жестами им объяснила, что это не холл гостиницы, а только пятый этаж. Тётки закивали головами. Одна из них уставилась на меня, и внезапно спросила: Deutsch? Espanol?

Я отрицательно кивнул головой. – «Руссо туристо!»

- Ruysso? – удивлённо переспросила она.

- Wir sind aus Russland – вспомнил я учебник немецкого языка за пятый класс.

- Wie heist deine Stadt? – не унималась юная разведчица.

- Sankt Petersburgh – произнёс я, стараясь копировать голос «Radio Rocks».

Тут они увидели Нурика, который высунулся из рюкзака, и смотревшего на них, отражаясь в зеркале лифта.

- Was Ist Das? – изумилась одна из них.

- Руссо Бегемото – доходчиво объяснил им я происхождение Нурика.

Лифт достиг нижней отметки, и мы вышли на улицу. Через пару минут прикатил жёлтый микроавтобус с логотипом фирмы на борту. Мы показали водителю наши билеты и сели в самый конец автобуса. Только там я смог вытянуть ноги в проход. Водитель закрыл дверь и мы поехали.

Метров через двести после станции наш городок закончился. Слева по ходу движения начались «колхозные» поля, на которых росли капуста и картофель, а справа оставалось полотно железной дороги и Средиземное море. На полях ленивые финны ковырялись между грядок, а вдоль железной дороги борцы за здоровый образ жизни совершали пробежки. Железная дорога была с нашей стороны обнесена высокой металлической сеткой, но через пару километров закончилась и она. Через несколько минут появились новые поселения. Это была следующая станция. Называлась она Мальграт Де Мар, то есть Мальграт на море. Этот городок был меньше, чем Пинеда, однако тут был один отельчик, который стоял прямо на берегу моря, то есть по правую сторону от электричек. И во-вторых, здесь был большой «блошиный рынок». Не тот, передвижной, который кочует по побережью из города в город, а местный. Лавки стояли не на колёсах, и не проезжей части, а на тротуарах. Ассортимент был банальный, - шмотки, сувениры, бижутерия, компакт-диски, фрукты и овощи. Здесь наш автобус сделал первую остановку. Из него никто не вышел, и мы понеслись дальше.

За Мальградом дорога повернула налево, и моря не стало видно. Двигались мы в прежнем направлении, в сторону Франции, но колхозные поля больше не наблюдались. Вот и железная дорога повернула круто влево, пролегла под нашей трассой, и двинулась в сторону Жироны. У нас на пути стоял город Бланес. Мы свернули резко направо и нырнули в лабиринт узких городских улочек. Честно говоря, все эти городки очень похожи друг на друга. Серые четырёхэтажные здания, пара церквей, один большой супермаркет, штуки четыре магазина поменьше, россыпь аптек, один магазин табака, и сувенирные лавчонки возле отелей. Отели все расположены вдоль побережья, и местные лавчонки, так или иначе, кормятся в основном за счёт туризма.

В Бланесе наш автобус остановился возле одного из отелей, наполовину обновил пассажирский состав и двинулся дальше. Мы тем же маршрутом вернулись на трассу и понеслись вперёд.  Пейзаж за окном изменился. Далеко впереди маячили горы, а перед нами расстилалась равнина, и, насколько хватало глаз, не было видно ни одного населённого пункта. Минут двадцать мы ехали на довольно приличной скорости, пока не повернули направо. Указатель объяснил нам, что здесь находится город Лорьет, куда собственно мы и собрались. Его было трудно разглядеть с дороги, так как первые дома скрывались за густой листвой. Да и выглядел он иначе, чем привычные нам курортные городки. Он был моложе, и дома выглядели современнее. Я бы сказал, более весёлыми.

Автобус лихо подкатил к нашему отелю и остановился на автобусной остановке. Мы вышли на палящее солнце. Это был пятый день нашего пребывания в Испании, но впервые было жарко по-настоящему. В холле отеля работал кондиционер, и дышать стало намного легче. К нашему глубокому удивлению, армян среди портье не оказалось. Были только «финны», которые довольно плохо изъяснялись по-английски. В результате переговоров выяснилось, что мы можем не только отобедать в ресторане, но так же посетить бассейн и сауну. Двухместных саун не оказалось, и мы от этой затеи отказались.  Взяв карту города, мы вышли на улицу.

Никакого плана у нас не было. Наташе нравились церкви, и она фотографировала их со всех сторон. В этом городке церковь тоже была, и мы быстренько нашли её на схеме. Прошли пятьсот метров до первого поворота, и вот мы опять у моря. Однако этот пляж разительно отличался от того, что был виден из нашего окна. Там была ровная длинная полоса, а тут небольшая бухточка. Там человек пять лежало одновременно возле воды, и купаться никто не лез, тут было не меньше тысячи отдыхающих, и десятая часть из них плескалась в волнах. Улица проходила зигзагом возле самого широко места на пляже, а потом круто поднималась в гору. Уклон был почти в 40 градусов. В той части, которая примыкала к морю, шло строительство частных домов. Мы не спеша поднимались вверх. На перекрёстке начиналась ровная поверхность, и какое-то время мы шли быстро. Нурик из рюкзака лукаво улыбался прохожим. Впереди маячил очередной поворот для машин. Движение было только направо, хотя было видно, что улица спускается вниз. Когда мы подошли ближе, то остановились. Улица не просто спускалась вниз, тут уклон был больше 45 градусов. И при этом, парочка машин стояла припаркованными к тротуару.  Впрочем, никакого тротуара не было. Улица была выложена брусчаткой. И при этом стояла мёртвая тишина.

Мы на цыпочках спускались вниз, контролируя каждый шаг, стараясь не споткнуться. Не знаю, сколько этот спуск занял у нас времени, но только когда мы вышли из этого уличного лабиринта на главную магистраль города, мы вздохнули свободно.

Церковь находилась сразу за пешеходным переходом. Наташа быстро её сфотографировала и предложила прогуляться по примыкающей улице, которая целиком состояла из маленьких магазинчиков. Наташу интересовали две вещи – сумки и «обувачка». И тех, и других было навалом, не было только нужного цвета и подходящей цены. Что касается меня, то я смотрел только футболки. Почему-то я решил, что 5 евро, - это самая подходящая цена за них. Я имел в виду футболки клуба «Барселона». В нашем городке они стоили минимум 20. Тут в одном ларьке мне предложили со скидкой футболку Неймара за 10, но я отказался, о чём позже сильно пожалел. Дешевле нигде больше я не встретил,  а в Жироне их не было вообще.

У Наташи дела шли веселее, она мерила обувь намного чаще, чем я футболки, но ничего не покупала. Сумка одна довела её чуть ли не до поросячьего визга своей красотой, но цена смогла отрезвить её буйную фантазию. Так ничего не купив, мы пошли назад, в отель. Приближалось время обеда, а пропустить такое важное событие мы не могли. Наташа в очередной раз попробовала мне указать дорогу, показывая совершенно другое направление. Но я остался непреклонен, и вот мы совершаем теперь уже восхождение по этой брусчатой горной тропе. На этот раз мы были на улице не одни. Рядом шла мама и её три или четыре малыша. Один  из них увидел Нурика и что-то громко закричал, смеясь и показывая на нас пальцем. Мама засмеялась вместе с ними и помахала нам рукой.

Обед в этом отеле отличался от нашего. Точнее, сами блюда были другими. Я не имею в виду овощи и гарниры, а начинку. Мясо было приготовлено иначе, рыба имела другой вкус, и тут на обед можно было взять сок, что у нас выдавался только на завтрак. Досыта наевшись, мы решали, куда нам двигаться дальше. На карте было ещё более десятка разных достопримечательностей, о которых мы ничего не знали, но раз уж мы здесь оказались, то на них стоило взглянуть. Мы решили посмотреть на декоративный сад, который, судя по схеме, располагался на берегу моря в обратном от центра города направлении. Мы двинулись в эту сторону.

Здесь тоже были горы, но не такие высокие, как в центре города. Было очень жарко, я разделся по пояс, Нурик спрятался в рюкзак целиком. На улице висели указатели, объяснявшие, какой дорогой короче дойти до этого парка. Сделав пару крутых подъёмов и спусков, мы подошли  к входу.

На фотографиях, которые были расклеены на стенде при входе, был очень живописный вид. Скульптуры из живых деревьев и камней выглядели очень привлекательно. Однако войти внутрь можно было, только заплатив  по  6 евро за вход с носа. Нурик мог войти бесплатно. Не знаю почему, но нас обоих «задушила жаба» в этот момент и мы на сделку не пошли. На схеме города в этом направлении была ещё одна достопримечательность, какая-то древняя церквушка, но до неё мы тоже не дошли. Дорога привела нас в тупик, асфальт закончился, а идти по пересечённой местности Наташе не захотелось. Мы повернули назад, к отелю. Подойдя к нему, мы посмотрели на часы. До автобуса оставалось больше часа, и Наташа предложила вернуться на улицу с магазинами, чтобы всё-таки постараться выторговать оранжевую сумку по приемлемой цене.

На этот раз мы поднимались и спускались, уже не глядя по сторонам на окружающую нас красоту. Продавщица нас узнала, она даже могла произнести несколько слов по-русски, но скидывать цену до той, что отметила для себя Наташа, она не стала. Тяжело вздохнув, Наташа вышла на улицу.

Мы не стали заходить в отель на этот раз, а ждали автобус на остановке. Мимо проезжали городские автобусы двенадцатого маршрута. На одном из них крупными чёрными буквами на жёлтом фоне было написано рекламное объявление: «Продаются готовые квартиры в Лорьет Де Мар, 190 000 евро». Удивляться было некогда. Судя по тому, как часто слышалась русская речь в центре города, это объявление было очень актуально.

Автобус подкатил неожиданно тихо и намного раньше по времени. Мы сели, и водитель повёз нас домой, в Пинеду. По дороге мы задремали. Всё-таки усталость дала о себе знать. В номере мы положили Нурика отдыхать, а сами после душа отправились ужинать. Что-что, а это действие мы пропустить не могли. Потом поднялись в номер, Наташа опять повернула не в ту сторону, выходя из лифта, но я привычным движением отправил её по адресу. В номере Наташа упала на кровать и накрылась одеялом. Я сел на балкон писать путевые заметки и незаметно сидя заснул. Проснувшись, размял затёкшие руки, вытащил дополнительную кровать, перетащил на неё постель, и погрузился в сладкий средиземноморский сон.

В пути земном
от всевозможных искушений избавлению
едва ли можно было бы не радоваться…

и о несбывшихся желаниях иных,
в конце концов, перекрестясь –
от всего сердца не порадоваться!

Normal 0 false false false RU X-NONE X-NONE /* Style Definitions */ table.MsoNormalTable {mso-style-name:"Обычная таблица"; mso-tstyle-rowband-size:0; mso-tstyle-colband-size:0; mso-style-noshow:yes; mso-style-priority:99; mso-style-parent:""; mso-padding-alt:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt; mso-para-margin-top:0cm; mso-para-margin-right:0cm; mso-para-margin-bottom:8.0pt; mso-para-margin-left:0cm; line-height:107%; mso-pagination:widow-orphan; font-size:11.0pt; font-family:"Calibri",sans-serif; mso-ascii-font-family:Calibri; mso-ascii-theme-font:minor-latin; mso-hansi-font-family:Calibri; mso-hansi-theme-font:minor-latin; mso-fareast-language:EN-US;}

Сегодня была война.

Нет бабушка я не ошибся. Сегодня. И каждый день.

Сегодня убили кошку Машу. Вчера дядю Мишу.

Каждый день мы что-то теряем. Привыкли.

На днях дом номер семнадцать, на той неделе улица Стоцкого.

Ну нет. Дом и улицу не убили. Разрушили.

Дом сгорел, а на улицу теперь никто ни ногой. Деревьев и крыш нет. Просматривается и простреливается.

Пока я вам пишу, в дом забежала соседская собака Жулька. Вся в крови. Скулит и рвётся на улицу. Мама её осмотрела, пощупала. Кровь не её. Ран нет.

Лицо у мамы побелело, и она выбежала во двор. Собака следом.

Оказалось, осколком ранило соседку тётю Любу.

Даже собака понимает, что людям плохо и прибежала за помощью. Как же люди в Киеве этого не поймут? Неужели собаки умнее? Нет. Я такого не говорил, но в голове всякие мысли.

Ой! Я же не с того начал.

Здравствуй дорогая бабушка!

Как у вас дела? Как вы там поживаете, в своём городе? Как мой дружок Вовчик там?

Мама увидела, что я пишу письмо, переспросила кому? Узнав, что пишу тебе бабуля, сказала, чтобы я ни чего плохого не писал, не волновал тебя. Так что у нас всё хорошо. Мы живы и здоровы, чего и тебе желаем.

Вся, родня у нас уцелела и теперь работает на ремонт дома.

Каждый для своего. Мама тоже пашет «как лошадь» на ферме, а то если наступит осень и пойдёт дождь, то нас зальёт. Это от того что половина шифера на нашей крыше пробито осколками и даже одной миной. Но она не взорвалась и лежала на чердаке, пока не приехали дяди в форме и не увезли её с собой.

За то теперь ночью очень красиво, когда смотришь через дырки в шифере на небо. Видно много звёзд. Но мама мне не разрешает там спать, говорит, что может ещё что не хорошее прилететь, а я не успею залезть в подвал. А я не люблю подвал. Там сыро и не интересно. Не то что на крыше.

С крыши дома видно, как через поле летают трассеры. Это такие светящиеся пули. Они летят сначала в одну, а потом в другую стороны. Бывает правда, что летят и в обе стороны сразу и после этого почти всегда бывает арт обстрел из пушек или миномётов. Мама меня сразу загоняет.

В подвале у нас есть только одно развлечение. Мы с мамой на стенках, угольком, играем в крестики нолики. Раньше я всегда проигрывал и злился, а теперь могу и выиграть у мамы. Могу правда читать, но свет от керосиновой лампы очень тёмный. А электричество папа ещё не провёл. Вот когда он вернётся, мы вместе его и проведём. Я даже рассказ про электричество прочитал. От куда оно берётся. А оно к нам идёт от самого солнца из-за круговорота воды в природе. Это так интересно!

Вот! Опять мина пролетела. Мы с Витькой уже на слух определяемчто летит и почт и всегда угадываем куда. Но мины и снаряды это пустое.

Интереснее собирать гильзы. Автоматные, пистолетные или пулемётные. Были даже с не русскими буквами. Необычные. Раньше мы ими просто обменивались, а теперь ещё и играем на них.

Подкидыш. Это когда ставишь по три гильзы в круг. В любом месте. Отходишь на десять шагов и подкидываешь шарик от подшипника. Сколько гильз сбил – забираешь. Кидает второй. Мне правда не всегда везёт. Шарики, а они от разбитой техники, тяжёлые и подкидывать их не получается точно. Чаще выигрывают те кто по старше. Хорошо, что гильзы не кончаются. Их здесь в окопах и ямах – множество.

Недавно мне от мамы перепало. Я бегал на окраину села, за гильзами. Зашёл в старый, давно сгоревший дом и стал собирать своё богатство. Но тут что-то            щёлкнуло. Отвалился кусочек обгоревшей рамы и меня стукнуло очень больно в грудь. Испугавшись я пустился на утёк и остановился только дома.  Мама увидела меня и испугалась. Остановила. Вытащила что-то из лямки моего рюкзака и дала мне рукой два подзатыльника. Потом сильно прижала к себе и заплакала. Я хотел её успокоить, но она сильно меня прижимала. Потом меня отпустили и дав ещё один подзатыльник разрешили гулять.

Синяк, что мама нашла у меня на груди, смазала йодом, а потом отдала мне согнутую пулю, которая застряла в замке лямки моего рюкзака и от которой у меня синяк.

Ещё на улице мы играем в «пекаря». Но это только похоже, так как   вместо консервных банок мы берём гильзы от снарядов.

Ещё раньше брали гильзу от крупнокалиберного пулемёта без капсюля. Кидали в неё кусочек карбида. Плевали туда и немного потрусив, подносили зажжённую спичку. Получался красивый хлопок. Так бабахало что взрослые выбегали на улицу. Но после того как нам не плохо всыпали, мы бросили эту забаву. Да грохота и без нас стало хватать. Скучно и страшно это.

За то у нас есть общая радость. Ни кого не заставляют полоть огород, он простреливается. А ещё нам разрешили купаться в фонтане, что в центре села. Это раньше фонтан работал и был красивый. Теперь он зарос травой и весь в грязи. Взрослым не до него , а нам в такую жару в самый раз.

Скоро лето закончится, и мама сказала, что отправит меня к тебе в город. Нашу школу уже точно не восстановят к началу учебного года. Так что мы скоро увидимся. Будь здорова и свари малинового варенья. Я его очень люблю.

С огромным приветом к тебе я, твой внук Ванька и моя мама.

До свидания и до встречи у тебя дома.

У нас не было задачи напугать вас или вызвать жалость. Нет. Это письмо мы привели как пример того как люди и особенно дети не признанных республик стойко переносят горести военной жизни. Как адаптируются к окружающим их  условиям. В какие игры играют дети. Нам это напомнило, нет, не Чеховского «Ваньку», а «Молодогвардейцев». Молодых людей, живших обычной жизнью, но имеющих светлые, умные и грамотные мысли.

Будьте счастливы и пусть ваше небо никогда не наполнится воем бомб и рёвом истребителей.