иду я шагом твёрдым,
иду я на парад,
на куртке реет гордо
георгиевский бант!
       
тот бантик полосатый
не зря я прикрепил,
ведь дед мой в сорок пятом
немецких гадов бил!
       
а рядышком со мною
такие же как я -
наследники героев,
отчизны сыновья!
       
шагаем ротой всею,
шагаем на парад,
на каждом гордо реет
георгиевский бант!
     
глядим, на остановке
сидит какой-то дед,
а бантика святого
на старикашке нет!
       
«ты что же это, деда,
без бантика сидишь?
неужто ты победу
великую не чтишь?!
     
а ну, возьми-ка бантик
к пальтишку привяжи,
иль может, ты - предатель,
у фюрера служил?!»
         
дедуля вдруг подпрыгнул
и кинулся на нас
кому-то бантик вырвал,
кому-то выбил глаз...
       
неслись мы без оглядки
от лютого врага...
     
остались наши банты
в руках уЧитать далее

                   Отрекись от себя…

А мой дед – полицаем был,
                                           и я его не проклинаю.
Он Родину свою любил не меньше,
                                      может больше, многих.
Двадцатые – тридцатые года…
                     нет, нелегка казачья жизнь была,
Особенно в станицах,
                       что в «чёрный» список
                                                       были внесены.
В голодный год,
         когда всё выметали под метлу,
                                 сумел он сохранить семью,
И до последних дней
                           осталось в памяти
                                                     у матери моей,
Как три варёные картошки
                              смёл со стола
                                           и растоптал подлец,
И шестеро детей
                      в тот день
                              совсем голодными остались.
Но не стоит на месте время,
        и с каждым новым днём иЧитать далее

  Парит голубь белый под голубым небом, нимало не опираясь своими широкими крыльями на высокую зелень парковой зоны – и мне кажется, что если бы протянулась крепкая нитка от его плеч ко мне, то я ухватился всей силой и он поднял меня к небесам совершенно свободно – потому что это и есть гравитация космоса.

  Мы бы с ним улетели к серебряным спутникам, которые блёстко кружат вокруг нашей разноцветной планеты, пищат и мигают – одни секретно шпионя, а другие для добрых трудяся дел. И первым из них я бы выколол бесстыжие глазки да спалил микросхемы; зато вторым обязательно подзарядил батарейки.

  Потом голубь подтянет меня до инопланетного корабля, кой уже долгое время висит над древней цивилизацией майя из города чинтахуакля – и я на листе писчей бумаги, которая у них точно такая же, обрисую им все памятники земного величия да десяток важнейших космических формул, что помню от дядьки энштейна.

  - Из космоса падает спутник на голову!- истерично визжали газетчики и теледикторы.- Спасайтесь, кто может!

  Уже две недели они обсасывали эту великую новость, будто более бед на планете не было, кроме этой обсиженной мухами железяки. Хотя на дальнем плане мрачным подванивающим фоном в картине жизни расплывались чёрные краски обмана и жадности, злобы и лицемерия, разбавленные грязной коричью трусливой зависти. От всех этих криков и визгов безумных казалось, что не спутник на Землю падает, а обрушивается с небес в тартары звезда нашей планеты, звезда веры и надежды, на которую все люди загадывали под новый год.

  Один старик на площади так и сказал:- Предтеча летит к нам, предтеча. Потому что никакие мы не цари природы.- Сплюнул брезгливо:- Вот сейчас она рухнет на нас, и хана всей земной власти. Одна природная среда останется, и станем снова по божьей воле жить.

  Чтобы разобраться со всей этой космической катавасией, у нас в городе началась запись частных жителей в добровольные космонавты на марс. Экспедиция стартует из чистого поля ровно через пять лет, среди жёлтых колосьев июля – и моя ракета будет стоять на маленьком зерновом круге, а шустрые комбайны, надвинув на лоб стеклянные козырьки кабин, запляшут вкруг неё словно пижонистые кавалеры, обхаживающие учтивостью неприступную барышню.

  Почему я заявляю, что ракета моя? потому что на днях записался добровольцем и сегодня отнёс все нужные анализы на исследованье белым медичкам. В кабинете меня приняли стойко: даже не плакали, что я уже не вернусь обратно, а только зато смотрели как на высокопарного героя – и мне было приятно узреть восхищение в симпатичных глазах. Один лишь толстенький плешивенький доктор взглянул мне в лицо сурово и властно, словно на подопытного котёнка под скальпелем – но я думаю, что он стал таким от безудержной зависти к нам, космонавтам – а прежде добрым колобком гулял по палатам.

  Я уже целую неделю хожу на планете отстранённым от жизни земной. Работаю, кушаю, сплю – и всё как обычно – но в мечтах моих над всеми делами преличествуют красные пейзажи далёкого марса, и по дюнам песков колесит неизведанный мир, новой судьбой и её чудесами отпечатываясь на подошвах моего отважного вездехода.