Я - попугай, рождённый юмором Жванецкого, Который, натерпевшись от своих хозяев Жестоких издевательств, как и мата мерзкого, Решился навсегда лететь в шальные дали; Четвёртый месяц воспаряю над Россиею, Не в состояньи вникнуть: милостивый Боже, -
Вокруг простор, приволье, нету мест красивее, А у людей беда написана на рожах!
Ещё и “кризис” этот - все кругом отчаялись, И ничего поделать, видимо, не могут… Припоминаю жизнь с хозяйкой, тётей Фаею, - Вот матершинница (хоть мат её был “добрым”)! Порою скажет с юмором (и “эр одесскою”): - Вы щё, мать вашу, стали “напгочь” импотенты, А, может быть, по члену “вдагыли” стаместкою, Иль “гемоггой” достал, коль за душой - ни цента?!..
Вполне понятно, дальше - мат сплошной, отборнейший, Жестоко обличающий тоску-унынье, Потом пройдётся лихо о “взггустнувшей могдочке”, И… человека моментально “хворь” покинет!.. Тоску недопустимо “холить и взлелеивать” - Её легко искоренить любой работой, Иль, как сказала б Фая, “по-любому эблею” Хотя бы раз в неделю (лучше по субботам)!
Привет Череповцу, почти родному городу: Всех (по Жванецкому) здесь “посылал подальше”, Немало рьяных песен хором спел с воронами, Но вышел на охоту кот облезлый, “Вася”… Однако время отправляться ближе к югу мне, Череповец - лишь пункт “заправки-пересадки”; Вдохнув бензола под дымящимися трубами, Готов взлететь по ветру вместе с юной самкой!.. |
Комментарии
В зоопарке льву не докладывают мясо!"
А потом полетит к границе с Турцией, чтобы убедиться, что турки перестали наживаться на кровавой игиловской нефти.