Баннер
 
   
 
     
 
 

Наши лидеры

 

TOP комментаторов

  • slivshin
    81 ( +95 )
  • Владимир Константинович
    42 ( +45 )
  • shadow
    32 ( +9 )
  • Тиа Мелик
    26 ( +51 )
  • sovin1
    21 ( +21 )
  • Соломон Ягодкин
    19 ( +4 )
  • gen
    12 ( +6 )
  • Макс мартини
    8 ( +16 )
  • Тамара Фёдоровна Москаленко
    6 ( +11 )
  • kanahin.aleksey1977
    6 ( +5 )

( Голосов: 2 )
Avatar
Выборы
18.02.2012 03:03
Автор: Гориславский

 


 ВЫБОРЫ

Пролог

     «…Сынок, я переехала жить в другой дом. Здесь все было хорошо, пока не начали происходить очень любопытные вещи. Каждый год заставляют выбирать управляющего домом. Раньше-то хозяйка дома всем управляла, а как умерла, так дом сыну ее достался. Я его ни разу не видела, да и никто не видел, как говорят. Приезжает его слуга раз в месяц, квартирные забирает, да привозит всякие наказы от хозяина. Первый год он что удумал - приказал всем, кто здесь живет, выбрать совет из нескольких жильцов, чтобы те управляли порядком в доме. Да не пошло ничего у них – одни споры. А в позапрошлом году приказал выбирать из жильцов одного управляющего, который перед ним и должен отчитываться. С тех пор и выбираем раз в год всем домом…»

                                                                                            1.

     Напротив меня стоял дом ничем не отличавшийся от других, стоявших рядом. Только лишь он был каким-то серым, неприглядным – можно сказать даже грязным. «Второй подъезд, третий этаж, налево», - повторял я про себя, подходя к дверям подъезда.

     - Милостивый государь, будете дверцу открывать, придержите, а то, не ровен час, рухнет скоро, - раздался сзади меня хриплый голос. Я обернулся и увидел человека в старых серых лохмотьях с палкой в руке. Заметив несколько прутьев в нижней части, я понял, что это метла. «Дворник», - решил я и, придерживая дверь за ручку, потянул на себя.

     Лестница, стены, пролёты и потолок ничем не отличались от вида дома - такие же серые с темными углами. В некоторых местах можно было увидеть паутину и трещины; казалось, что дом может рухнуть в любую минуту.

     Я поднялся на третий этаж. Слева находилась та самая дверь, за которой я увижу наконец-то матушку. Через несколько секунд, после того как я постучал, раздались тихие шаги. Мгновение спустя послышалось, что снимают затвор. Дверь приоткрылась, и я увидел её. Это была старая женщина со светло-русыми волосами в каком-то темном платье. Я не успел ничего сказать, как ощутил крепкие объятия и почувствовал череду поцелуев.

     - Илюша, мой мальчик! Илюша, что же ты не написал мне, что приедешь? Я бы встретила, да и оделась бы… - она стыдливо посмотрела на свое платье. Я понял, что одеть ей, кроме этого, было больше нечего. – Проходи, Илья! Чай стоять тут не будем вечность? Ведь изголодался, наверное, с дороги? Проходи, я тебя супчиком накормлю.

     Я прошел вглубь квартиры – мебели было мало, в комнате стояло две кровати, красиво застеленные чистым бельем, да старый, уже покосившийся, комод. Несмотря на жару, которая стояла на улице, пахло свежестью; везде было чисто, скромно и уютно. На кухне стоял старый стол, накрытый какой-то желтой тканью. Я сел около окна на один из двух стульев.

     - Ты меня, Илюша, извини, нечем мне больше тебя кормить. Если брезгуешь, так я схожу в лавку, приготовлю что-нибудь вечером, – сказала матушка, ставя передо мной тарелку с супом.

     -Спасибо, матушка! Не надо беспокоиться!

     Пока я кушал, матушка рассказала как она живет, где работает. Потом мне пришлось отвечать на вопросы. Я ждал разговора про то, что творится в этом доме, и мое терпение было вознаграждено.

     - Слушай, Илюша, я вечером иду прачкам помогать, а ты бы сходил на собрание вместо меня к управляющему на 4 этаж.

     - Что за собрание?

     - Я же тебе писала, что у нас тут выборы проходят каждый год – вот срок и настал, – ответила матушка и улыбнулась.

     - А кто сейчас управляет домом?

     - Травкин Павел Иванович, отставной. Да ведь это так, только на словах, всеми делами управляет все равно его двоюродный брат, они и живут вместе. Этот-то такой душевный, мечтательный очень, а брат у него на службе все еще, да пост там большой занимает. Он и раньше управлял, выбрали его два года назад, так жильцы недовольны были очень – ведь ничего для дома не делал, только за квартиру поднимал. Вот и выбрали Травкина, а толку все равно как не было, так и нет.

     - А много ли, матушка, человек, из которых выбирают? – я все больше и больше хотел узнать об этом доме.

     - Да все из бывшего совета. Говорят, опять Пустоходов, ну брат Травкина, хочет выбираться. Не могу понять - зачем ему это? Очень влиятельный человек. Часто к нему приезжают помещики да купцы всякие. Только вот домом не занимается вообще – развалится чай скоро. Не знаю, что буду делать - привыкла я уже здесь.

     - Хм, а как проходят… выборы?

     - Илюша, мне пора собираться! Ты сходи вместо меня и сам все узнаешь. Дверь направо. Да сильно там не любопытствуй, просто приди! Потом расскажешь.

     Все это было более чем странно. «Я был во многих таких же доходных домах,- размышлял я, проходя в комнату, - но такое вижу впервые. Ладно! Пойду, прилягу на часик. Сегодня мне предстоит интереснейший вечер».

2.

     Я проснулся от шума, который стоял в коридоре за дверью квартиры. Быстро вспомнив про разговор о собрании с матушкой, я встал, осмотрел свой вид и вышел, прикрыв за собой дверь. «Не оставила мне ключ, - размышлял я, поднимаясь по лестнице на четвертый этаж, - хотя, наверное, никто не станет заходить в это время».

     Я подошел к двери и хотел уже постучать, как увидел, что она не заперта. За ней раздавались голоса, но слов разобрать было невозможно. Войдя в квартиру, мне показалось, что я попал в какой-то дворец – везде были ковры, картины - убранство было очень богатым. Пахло здесь каким-то дорогим парфюмом. Я уже было решил тотчас же уйти, но любопытство взяло верх. Зайдя в комнату, я сразу ощутил на себе взгляды всех присутствующих.

     - Сударь, Вы куда-с? – спросил меня человек, сидящий в конце комнаты на большом диване.

     Одет он был в щегольский серый пиджак, светлые летние брюки, и вообще все было на нем широкое, щегольское и с иголочки; белье безукоризненное, цепь к часам массивная. Движения его были медленные, как будто вялые. Я сразу заметил его глаза – они были небольшими, но преобладали уверенностью и высокомерием. »Это Пустоходов», - сразу определил я. Рядом с ним сидел более молодой мужчина – одежда его была не менее изысканной, отличаясь лишь очень яркими цветами. Этот человек смотрел на меня глазами ребенка, постоянно улыбаясь. Во взгляде его была какая-то наивность и доброта. «Скорей всего - это Травкин».

     - Я от Алены Николаевны Затеевой, сын ее.… На недельку приехал к матушке, - пробормотал я и сразу же добавил:

     - Она на работу ушла, попросила меня прийти…

     На меня с еще большим любопытством посмотрели присутствующие.

     - Так-с, Николай Федорович, внесите его фамилию в список выбирающих… Он ведь на недельку приехал, так что имеет право выбирать, - четко, с небольшими перерывами, сказал Пустоходов, посмотрев на старика, который стоял слева от него. Тот подошел к столику в углу комнаты и живо что-то написал на одном из двух листов.

     - А Вы студент? – с улыбкой спросил Травкин. Было такое ощущение, что он не расставался с ней никогда – об этом также говорили, несмотря на его молодость, глубокие морщины на щеках.

     - Да, так и есть, - быстро ответил я.

     - Эхх, помню я, когда был студентом, время летело незаметно, - мечтательно вслух размышлял улыбающийся Травкин, – были такие чудесные времена, даже вспоминать так приятно…

     - Павел Иванович, перейдем к делу, - перебил его Пустоходов и через некоторое мгновение продолжил:

     - Так-с… как всегда насущный вопрос – кто будет избираться? – Пустоходову явно было не по душе задавать такой вопрос, как-то с неохотой он его произнес.

     - Ну что Вы, Петр Петрович! Как всегда – я, Коновалов и Сладков!!! – воскликнул стоящий рядом со мной мужчина лет пятидесяти, активно жестикулируя руками.

     - Илья Прокопьевич, Вы забыли меня указать, - медленно проговорил Пустоходов и, повернув голову в сторону старика около столика, приказным тоном произнес:

     - Николай Федорович, запишите-с: Пустоходов, Нагибин, Коновалов и Сладков.

     - Извольте и мне предложить свое участие! – раздался голос из правого угла комнаты. Человек сделал шаг вперед, и я увидел высокого мужчину приятной внешности. Ему было далеко за сорок, но в его одежде преобладали цвета светлые и юношественные. На нем был хорошенький летний пиджак светло-коричневого оттенка, светлые легкие брюки, такая же жилетка, только что купленное тонкое белье и голубой галстук с розовыми полосками.

     - Зачем вам-то все это? – вскричал Нагибин. – Вы с ума сошли! Три трактира у него, может поместье за городом…скоро съедет! Распивочными своими управляйте лучше, нечего лезть туда, где Вас совсем не ждут! Дом ему подавай… - он продолжал кричать, сопровождая речь разными жестами, пока его не перебил Пустоходов:

     - Илья Прокопьевич, успокойтесь. Андрей Семенович давно уже здесь живет, так что имеет полное право выбираться на этот пост! Запишите Рублева!

     Нагибин злобно посмотрел на Рублева, но промолчал, выразительно махнув рукой в его сторону.

     - Итого пять человек, Петр Петрович! – доложил Николай Федорович.

     - Извольте-с и мне, милостивый государь, - проговорил тихим голосом человек слева от меня. Одет он был не очень богато, но и не сказать, что слишком бедно. Казалось, что он чем-то болен – слишком был худ и имел странные красные пятна на шее.

     - Еще один сумасшедший! – опять вскипел Нагибин. - Яблоков! Ты прожил тут один год, ничего не знаешь, еле ходишь и все туда же – власть ему подавай! А дашь таким вот в руки власть – так не унесут, бросят тут же! Иди женой управляй!

     - Ну, Илья Прокопьевич! – расплываясь в улыбке, начал успокаивать Травкин разгневанного Нагибина, который стоял в ораторской позе, выразительно указывая пальцем на дверь Яблокову. Тот явно не ожидал такого к нему отношения и сделал шаг назад, испуганно смотря на палец.

     - Иван Афанасьевич, Вы не можете-с выбираться. Вы ведь здесь почти и не бываете, да и живете меньше года в доме, - промолвил Пустоходов и, не дожидаясь ответа, продолжил:

     - Так-с.… Пять человек выбираются. Николай Федорович, сколько всего по списку жильцов?

     - Тридцать один человек, Ваше высокоблагородие!

     - Заниматься выборами как всегда будет уважаемый Чудов Николай Федорович, он ведь в счетной служил. Так что… - Пустоходов повернулся в сторону старика и улыбнулся.

     - Знаем, где он работал! Листочки в конторе перебирал! Ему только волосы на своей голове можно позволить посчитать! – съязвил Нагибин.

     Все присутствующие дружно засмеялись. Я также не мог сдержать улыбку – Чудов был почти лысым, лишь несколько волосинок одиноко торчали на его голове. Николай Федорович молча смотрел в пол, как будто ничего не слыша.

     Пустоходов, не обращая внимания на продолжающийся смех, продолжил:

     - Николай Федорович, сходите к писарю и закажите-с у него выборные листы. Как он распишет все – раздайте каждому жильцу. Плотнику я уже приказал сделать ящик с прорезями. Ящик будет находиться в нашем подъезде на первом этаже под присмотром поручика Стрельцова Федора Игнатьевича, - Петр Петрович посмотрел на мужчину, стоящего около Травкина, - он проследит за ходом, чтоб по уставу все было.

     Человек в мундире выпрямился и кивнул головой.

     - На этом, господа, давайте-с закончим. Выборы пройдут послезавтра с семи утра до обеда – итоги подведем здесь.

Все начали медленно собираться и выходить в коридор. Я быстро спустился в квартиру – матушки еще не было.

3.

     «Пять человек, из которых надо выбрать одного, - размышлял я, проходя на кухню и садясь за стол. – А ведь я сегодня только трех и разглядел: Пустоходова, Нагибина и Рублева. Кто же из присутствующих мог быть Сладковым и Коноваловым?»

     В дверь кто-то постучал.

     - Алена Николаевна! – раздалось в коридоре.

     Я быстро встал и уже хотел пройти в коридор, как столкнулся лицом к лицу с незнакомым мужчиной. Он был одет по-домашнему: в халате, в весьма чистом белье и в стоптанных туфлях. Это был человек лет сорока пяти, росту пониже среднего, полный и даже с брюшком, с плотно выстриженными волосами на большой круглой голове. Пухлое, круглое и немного курносое лицо его было украшено большими рыжими усами.

     - Алены Николаевны нет дома, - ответил я, обратно садясь на стул.

     - А я собственно к Вам, милостивый государь. Сладков Михаил Васильевич! – представился он, гордо поправив усы указательным пальцем левой руки.

     Он говорил медленно, смешно выпячивая нижнюю губу из-под густых усов, как будто они мешали ему говорить. «Значит вот какой ты, Сладков!» - подумал я, рассматривая его очень внимательно. Заметив мое любопытство, он смущенно осмотрел себя и, словно извиняясь, объяснил:

     - Вы меня извините за такой вид. Я просто сосед Ваш, напротив моя квартира. Хотел с Вами познакомиться после сегодняшнего вечера. Как только Вас увидел - думаю, вот человек! Сразу видно с большого города приехал, а как одет изящно… Образованный, литературный… - говорил Сладков и смотрел на меня как на сына, усаживаясь за стол рядом со мной. – А ведь мы здесь живем не так, как верно у Вас. Видите, какое безобразие здесь творится! Ох, а как жаль мне здесь всех жильцов, да ведь никуда они съехать не могут – затратно. Жалко прежде всего матушку Вашу, Алену Николаевну: ведь бегает, суетится, с работы на работу… а все ради чего – чтоб поесть, да за квартиру уплатить вовремя. А иногда ведь не хватает, так приходит ко мне и все слезы, слезы. Душа-то добрая у меня – выручаю, когда могу. Да ведь это не правильно, не по справедливости все это…

     - А как по справедливости? – спросил я.

     - Надо все тут менять! Ну нельзя так больше тут жить! Ведь не живут тут люди, а выживают еле-еле. Надо в первую очередь снизить квартирные, чтоб на еду больше было. А так снизить, чтоб по справедливости – получает достатку человек в пятнадцать рублей – так и плати соразмерно его. А сейчас ведь как – кто-то сто получает рубликов, а кто-то и десятку не может заработать – а квартирные у всех одинаковые. Не правильно это! Да и плата-то не справедливая – за что тут платить? Менять тут все надо!

     - Ну а как… - хотел было я спросить, но Сладков, медленно приподнимаясь, меня перебил:

     - Так что, милостивый государь! Илья Васильевич! Вам тут жить недельку, но подумайте о матушке. Я все сделаю, чтобы она была довольна жизнью! Ведь она у Вас одна! А от Вас-то ничего почти и не требуется, кроме как поставить крестик против моей надписи. Вы же умнейший человек – сами понимаете все.

Сладков улыбнулся, кивнул мне головой и гордо вышел из кухни, направляясь к двери. Я не стал его провожать и, услышав, что он вышел, прошел в комнату, разделся и лег.

     «Вот так дела. Что же мне теперь делать? – думал я, укладываясь удобно на кровати. – Ведь я матушке счастья желаю».

4.

     Проснулся я от голосов, раздающихся на кухне.

     - Катерина Кузьминична, ну зачем ему все это надо? Ведь такой пост занимает, а по дому-то ничего не делает!

     - Алена Николаевна, нам-то какое бабье дело. Я за него буду. Он вчера пришел ко мне, такой красивый, статный. Обещал мне газетки выдавать, после того как прочтет.

     - Да ведь он это тебе каждый год обещает?

     - Ну и что, может сейчас так и будет. Нет, Алена Николаевна, я все-таки за него буду, ведь больше-то не за кого. Сладков вчера вечером припёрся, да все плакался, плакался – пришлось чуть ли не палкой выгонять. Не за него ли собираешься?

     - Да что ты! Как-то за квартиру мне не хватало, так пошла к нему – ну сосед же вроде. Да еле заняла у него полрубля! Потом ходил за мной каждый день и все спрашивал, когда верну.

     - Ну и я про это. Больше не за кого ведь, окромя Пустоходова.

     - Ой, не знаю, чай увидим.

     - Ладно, пойду я, Алена Николаевна.

     Как только дверь закрылась, я быстро оделся и зашел на кухню.

     - Доброе утро, матушка!

     - Да какое оно уж доброе. Давай садись, я тебе блины испекла.

     Пока матушка передо мной выкладывала завтрак, я сел за стол и достал из кармана жилета 10 рублей, положив их напротив себя.

     - Матушка возьмите за Ваши старания.

     - Да не надо, Илюша! Я ведь работаю.

     - Возьмите, возьмите! Даже не думайте не брать!

     Матушка молча взяла рубли и понесла в комнату. Я кушал блины, запивая горячим чаем, пока меня не заинтересовал шум во дворе.

     - Да что тут такое творится!!! – орал Нагибин в центре двора, встав на какой-то деревянный ящик.

     Я приоткрыл окно и с интересом стал смотреть за происходящим.

     - Я не понимаю! Дворник пьяный, двор грязный, дверь сейчас вся слетит с петель! А все ходят довольные, всех все устраивает. Вы во что дом превратили! Уже невозможно жить в нем! Вот ящик, - Нагибин топнул по ящику, на котором стоял, - стоит тут уже три дня! Вы мне скажите – для кого он тут стоит? Знаете? Я тоже не знаю! – кричал Нагибин, все более и более раздражаясь.

     Все это время он активно жестикулировал: то приподнимал плечи, то руки вскидывал, то притоптывал ногой. Но все эти движения очень подходили под речь – она становилась более выразительной.

     – Вы все боитесь сказать что-то плохое про наших управляющих! А я скажу! Долой Травкиных! Долой Пустоходовых! Если Вы! – Нагибин рукой показал на весь дом. - Боитесь выйти и смотрите через окна, то запомните меня! Я наведу здесь порядок! Только я! Или будет хуже!

     Нагибин слез с ящика и, явно довольный своей речью, пошел к дверям нашего подъезда. «Надо с ним поговорить!» - подумал я, доедая блин.

     - Опять этот бездельник орет на весь дом. Ты куда, Илюша? – спросила мама, заходя на кухню.

     - Прогуляюсь, матушка!

     Я вышел из квартиры и спустился на второй этаж. Снизу раздавалось тяжелое дыхание Нагибина, поднимающегося ко мне навстречу.

     - О, Илья Васильевич! – улыбнулся Илья Прокопьевич.

     - Здравствуйте!

     - Прошу Вас на кофе зайти ко мне, – предложил Нагибин, показывая рукой на квартиру, которая находилась справа от прохода.

     - Не откажусь, спасибо!

     Дверь в его квартиру была не заперта, что меня очень сильно удивило.

     - Вы не запираете дверь?

     - А зачем? Я обычный человек – у меня и брать-то нечего.

     Проходя через комнату на кухню, я заметил богатое убранство квартиры – хотя оно и не было таким изысканным, как у Пустоходова . На полке новенького комода лежала серебряная посуда, а на стене висели большие часы. «Да, и вправду, брать тут нечего», - усмехнулся про себя я.

     Большой стол был застелен чистым белым бельем.

     - Прошу Вас, присаживайтесь, Илья Васильевич.

     Он услужливо пододвинул мне стул и начал заниматься приготовлениями стола.

     - Я живу один, так что не удивляйтесь обстановкой. Выгнал свою жену – невозможно жить с бабами. Только на пьяную голову и мог с ней разговаривать, а как трезвый, так нет сил – тошно становится. Не о чем с ними болтать! Только и слышишь – мода, платья, прическа… мода, платья, прическа. Тьфу!

Он поставил передо мной чашку с кофе и сел напротив.

     - Я слышал, как Вы выступали во дворе. Вы случайно не играли где-нибудь? – спросил я и отпил кофе - он был изумительным.

     - Ну что Вы, какой артист. Хотя было дело, пригласили меня выступить на спектакле. Но ведь это не я хочу, они зовут. Я ведь в комитете служил. Против таких, как Пустоходов! – Нагибин пальцем показал на потолок. – Против лихоимства! Вы знаете, что такое «скверный прибыток»? Во все судебные учреждения проситель никогда не приходил с пустыми руками. И если чиновник не берет, то обижает просителя. Все брали, и это было законно, ввиду малого своего довольствия. Но тут есть одно но – не должно было это превышать ста рублей. А что сейчас творится – люди захотели кормиться еще сытней, берут все больше и больше. Бессовестные! Перевешать бы всех!

     - Зачем же сразу вешать?

     - Чтобы неповадно было! А тут что делается? Вы знаете что? – Нагибин перешел на шепот и продолжил:

– На первом этаже живут два не русской наружности мужика. Так они за квартиру не платят, а строят дом за городом Пустоходову. Он их за это здесь держит да кормит бесплатно. А ведь много сейчас кто ищет квартиру, да готов платить исправно. Или поселить можно и без платы нищих каких-нибудь – да и пусть живут, только чтобы никому не мешали. Выгнать этих! Так нет ведь! Эх, что творится!

     - А кто такой Коновалов? – спросил я.

     - А на что он Вам? Тут умных людей, окромя меня, не осталось совсем! А этот так вообще с деревни приехал три года назад. Не может и два слова связать. Отец его раньше жил здесь. Не знаю откуда, но, говорят, оставил он сыну своему золота слитками в наследство.

     - А что же он не уедет с этого дома?

     - Боится он. Куда он с таким грузом? И так никуда почти не ходит – только кому он нужен со своим золотом.

- Спасибо за кофе, Илья Прокопьевич! – поблагодарил я, вставая из-за стола. Мне стало понятно, что ничего интересного я больше не услышу.

     - Заходите еще, Илья Васильевич! И сделайте доброе дело этому дому. Я наведу тут порядок, а то ведь будет хуже! – восклицал Нагибин, провожая меня.

     Я вышел из квартиры и увидел старика с виду похожего на мещанина, одетого в чем-то вроде халата и в жилетке. Голова его в засаленной фуражке, свешивалась вниз, да и весь он был точно сгорбленный. Маленькие, заплывшие глазки под широким лбом глядели угрюмо, строго и с неудовольствием.

5.

     - Здравствуйте! – быстро поздоровался я, чтобы успеть перехватить незнакомца для разговора, пока тот не зашел к себе в квартиру. Она находилась напротив жилья Нагибина.

     - Добрый день, сударь! – ответил он оглушительным басом. – Вы верно сын Алены Николаевны? Забыл, как Вас?

     - Илья Васильевич!

     - Коновалов Никодим Фомич, рад знакомству! – сказал он и протянул мне свою руку. – Проходите, выпьем по пятьдесят. У меня такая очаровательная настойка есть! Да проходите же Вы, чего стоите?

     В квартире не было такой роскоши, как у Пустоходова и Нагибина – все было скромно и уютно. Во всей мебели преобладал красный цвет, что показалось мне очень странным.

     - У Вас любимый цвет красный? – спросил я.

     - Да не сказал бы – это все от отца осталось.

     Мы выпили по рюмочке – в животе у меня мгновенно потеплело. Действительно – рябиновая настойка была очень вкусной.

     - Илья Васильевич, я хотел бы с Вами поговорить, - вяло начал Коновалов.

     - Да, я Вас слушаю.

     - Вы же видите, что тут за дела происходят? Никто не занимается нашим домом. А ведь, когда мой отец жил тут – все было по-другому. Он был старшим в совете и все к нему прислушивались. Не было такого беспорядка, который сейчас мы с Вами видим вокруг. Я что хочу сказать – надо возродить все те начинания, которые были заложены моим отцом. Я все прекрасно понимаю – это сложно, но это необходимо нашему дому. И я готов пойти на любые меры! Надо восстановить разрушенную дворницкую, сделать ремонт дома, да и вообще - работы тут непочатый край.

Коновалов еще что-то говорил несколько минут, но я его уже не слушал, а смотрел в окно, разглядывая другой дом. Он находился через улицу напротив. Он был очень похож на наш, отличаясь чистотой двора и красотой фасада. От него веяло свежестью и порядком.

     - Что это за дом? – спросил я, показывая Коновалову в сторону красивого дома.

     - А-а-а, этот. Да там иностранцы одни живут. Хозяин немец какой-то. Раньше нас они все уважали, когда мой отец домом управлял – ведь наш дом лучше был: и по порядку, и чистоте, и красоте. Пока не разрушили его Пустоходов и Травкин. А сейчас иноземцы ходят гордые, сверху вниз смотрят и смеются над нами. Позор, Илья Васильевич, позор!!!

     Мне становилось душно. Я хотел попросить открыть окно, но решив, что мне здесь больше оставаться не имеет смысла, начал прощаться.

     - Спасибо Вам, Никодим Фомич! Я вообще-то собирался прогуляться.

     - И Вам спасибо, что выслушали меня. Надеюсь, Илья Васильевич, Вы сделаете правильный выбор для нашего дома.

6.

     Я вышел на улицу и глубоко вздохнул, направляясь к воротам. Жара стояла невыносимая. Перейдя через дорогу, я увидел небольшую распивочную и решил в нее заглянуть выпить холодного пива.

     В распивочной на ту пору никого не было. Я сел за ближайший стол и спросил пива. Зная, как выглядят многие распивочные, мне было удивительно здесь находиться. Воздух был не пропитан винным запахом, который всегда присутствует в таких заведениях. Столы и лавки были чистыми, даже мужчина за стойкой выглядел опрятно.

     Не успел я допить стакан пива, как в распивочную зашел известный уже мне человек. Заметив меня, он с улыбкой подошел ко мне и воскликнул:

     - Илья Васильевич, какими судьбами?

     - Решил пива холодного попить – жара ужасная ведь, Андрей Семенович, - ответил я Рублеву.

     - Да, жара невыносимая. Как Вам мой трактир? Это мое первое заведение.

     - Соглашусь, хорошо у Вас.

     Рублев присел напротив меня и распорядился принести два стакана пива.

     - Угощайтесь, Илья Васильевич! – предложил Рублев, показывая на один из стаканов.

     Я кивнул головой и молча взял предложенный стакан.

     - Знаете, каким трудом я зарабатывал, чтобы открыть этот трактир? Приходилось очень много работать, бывало и по двадцать часов в сутки. То купцам поможешь, то конторам всяким бумаги принесешь…. Да…. А сейчас у меня три трактира и я пожинаю плоды.

     - А зачем Вам выбираться в управляющего, зачем Вам лишние хлопоты? Купили бы поместье небольшое, да и жили бы спокойно, – поинтересовался я.

     - Я прожил в этом доме более десяти лет не для того, чтобы спокойно смотреть на бардак, который развивается все больше и больше. Я хочу, чтобы все жильцы жили в нем достойно; смотрели в будущее, не пугаясь мыслей, что там будет хуже или просто не лучше. Хуже уже некуда и это надо менять. Раньше я смотрел на бездействие управляющих со смирением и надеждой, но теперь это стало просто невыносимо. Мне жалко смотреть на наш дом. Вы знаете, почему у нас так грязно во дворе? Ведь не потому, что дворник плохо метет. А потому, что пьет постоянно. А отчего пьет? Так платят мало! Только на выпивку да закуску и остается. А нужно всего лишь разрешить ему не только подметать двор, а еще, например, помогать плотнику. Он, может, хочет больше получать, да не предлагают ему ничего! Так пусть больше работает и отчитывается за свой труд, получая плату по существу. И вообще, всех жильцов, которым сложно платить квартирные, нужно обеспечить дополнительной работой - по двору что-нибудь, аль по дому - неважно. Главное - и им прибыль, и дому польза.

     Медленно попивая пиво, я внимательно слушал эту речь. Удивляясь образованности и начитанности Рублева, я боялся вымолвить хоть слово, дабы не прерывать его красноречие.

     - И я не собираюсь никуда съезжать, надо наводить порядок. Илья Васильевич, у меня есть все, чтобы сделать жильцов счастливыми – и средства, и стремление помочь людям, с которыми я живу в одном доме. Помогите мне сделать добро! И Ваша матушка, а также все жильцы, будут жить достойно!

     - Я боюсь, что от меня тут мало чего зависит!

     - Ну что Вы! От нас всех зависит будущее нашего дома.

     - Я подумаю, Андрей Семенович, - неохотно сказал я, допив второй стакан пива.

     - Тогда извольте мне с Вами попрощаться! Если что заходите - я в первом подъезде живу, второй этаж направо. Встретимся на итогах! - Рублев сделал небольшой поклон и подошел за стойку к мужчине.

7.

     На улице начинало темнеть. Я направился обратно к дому, намереваясь встретится с Пустоходовым. Проходя через ворота, я увидел впереди себя молодую девушку, медленно передвигающуюся по двору. Трудно было не догадаться, что она пьяна – ее очень сильно пошатывало.

     - Срам-то какой! Ольга Авдотьевна, и не стыдно Вам! Каждый день в одном виде! – крикнул дворник, сидящий на деревянном ящике в центре двора.

     - На себя посмотри, Порфирий! До того наклюкался, что палкой двор метешь уже третий день! – ответила девушка и разразилась громким смехом.

     - Вам помочь, сударыня? – спросил я, догнав ее.

     Это была очень красивая белокурая девушка, имеющая превосходные большие глаза голубого цвета. Я сразу почувствовал от нее резкий запах вина и нескольких видов мужского парфюма. Она резко повернула голову в мою сторону и осмотрела меня с ног до головы. Я ощутил холодный взгляд, полный презрения и наглости, от которого мне стало очень неприятно.

     - Ой! Студентик! Кому помочь? Мне? Среди нас двоих – помощь тебе нужна. Так что помоги себе сам! – съязвила Ольга Авдотьевна и опять расхохоталась.

     Она открыла двери, продолжая истерично смеяться, и скрылась из виду.

     - Тьфу! Ну и дура! Ведь каждый день такова приходит, стыдно смотреть иногда! – ругался дворник, подходя ко мне.

     - А где она так? – поинтересовался я.

     - Ходит по известнейшим домам! Ее уже все чиновники чай знают! Говорят, любовников у нее по всему городу, да все знатные люди. Только вот ума нет, тратит красоту свою… Сирота…. Что сказать….

     Я не стал больше ни о чем расспрашивать дворника, которому явно хотелось еще поговорить, и зашел в подъезд.

Мне показалось, что лестница, потолки и стены выглядели еще грязнее и мрачнее, чем были, когда я приехал. Свежего воздуха явно не хватало – воняло сыростью и плесенью.

     Я поднялся на четвертый этаж и постучал в массивную дверь квартиры, в которой жили Пустоходов и Травкин. Долго мне не пришлось ждать – дверь открыл брат Петра Петровича.

     - Илья Васильевич! – воскликнул Павел Иванович, широко улыбаясь. – Что Вам угодно?

     Он был одет в домашний халат, испачканный местами разноцветными пятнами.

     - Я хотел бы поговорить с Петром Петровичем. А вы рисуете? – спросил я, пытаясь завязать разговор.

     - Да, уже давно занимаюсь живописью. Нравится мне, знаете ли, передавать красоту нашего мира, которую я вижу каждый день, на бумагу, - живо начал Травкин. – Мне это по душе! А Вы по какому делу к Петру Петровичу? – спросил он и, не дожидаясь ответа, сразу продолжил:

     - Он после службы в гости пошел. Будет поздновато. Извините, Илья Васильевич, не могу сейчас с Вами разговаривать, - Павел Иванович застенчиво посмотрел в пол, - вдохновение у меня…. Но если у Вас что-то срочное, то можете спросить Наталью Алексеевну – вон дверь напротив. Экономка у него. Когда он на службе или занят – на все вопросы она отвечает, - объяснил Травкин, широко расплываясь в улыбке, и медленно закрыл дверь.

     Я услышал поднимающиеся шаги и посмотрел на лестницу. На четвертый этаж поднимался средних лет мужчина, одетый в какой-то засаленный широкий халат. Не посмотрев даже в мою сторону, он прошел мимо и постучал в дверь экономки так сильно, что, казалось, хочет ее выбить.

     - Наталья Алексеевна! – заорал он, несмотря уже на позднее время. – Двери совсем отвалились! Давайте на починку!

     - Что ты орешь, Алешка!

     На пороге стояла женщина лет сорока, явно разгневанная таким вот вмешательством. Снизу послышался какой-то шум. Через мгновение на лестнице уже находились Коновалов, Сладков и Нагибин.

     - Что за безобразие? Где Пустоходов? – завопил Нагибин.

     - Наталья Алексеевна! Ну правда - заплатите плотнику. Пусть починит уже двери! Ведь так нельзя! – пробасил Коновалов.

     - Милостивые государи, я не могу заплатить без распоряжений Петра Петровича! Завтра выборы – Петр Петрович, конечно же, сделает все, чтобы дом выглядел наилучшим образом. Вы вспомните, какой разваленный дом у нас был после того управляющего совета. А Петр Петрович сделал милость – и принял его. Конечно, еще много надо сделать, но Вы же видите, какие сейчас времена тяжелые…. Сейчас он обещает выстроить новую дворницкую, покрасить стены…. Все, что он сделает, написано вот здесь. – Она протянула исписанный лист бумаги Нагибину. Тот, даже не прочитав, что там написано, нервно порвал его на мелкие кусочки. Женщина злобно на него посмотрела и продолжила:

     - Успокойтесь, господа! Если у Вас есть еще вопросы, задавайте, а то у меня ужин подогрет.

     - Почему, Наталья Алексеевна, Вы нам об этом говорите и суете грязные бумажки? И вообще, я не понимаю – зачем мне Вам задавать вопросы, которые я хочу задать лично Пустоходову? Может у Петра Петровича другие ответы будут? Кто вообще Вам дал право? – кричал Нагибин, нервно топая и жестикулируя руками.

Дверь экономки громко захлопнулась.

     - Чудо, а не картина получается, ей богу, господа! – воскликнул Травкин, открывая дверь. – Я тут слышал двери совсем в негодность пришли? Ну и что – без дверей ведь красивей дом у нас будет. Вы представляете, - мечтательно продолжал бормотать Травкин, - у всего города дома с дверьми, а у нас нет! Это же прекрасно! Весь город будет знать о нашем доме. И нам хорошо – всегда свежий воздух будет! Ой! Вдохновение вроде! – воскликнул он и закрыл дверь.

     - Тьфу! – плюнул плотник Алешка и начал спускаться.

     Я постоял немного, подождав пока все разойдутся по квартирам, и тоже пошел домой.

8.

     Поужинав с матушкой, я разделся и лег на кровать в надежде быстро уснуть. Мне становилось как-то не по себе. Голова начала раскалываться от страшной боли. Я почувствовал озноб, хотя в комнате было жарко. Мне становилось очень холодно. «Наверное, от усталости… - пронеслось у меня в голове. - Кого же мне выбрать? Нагибин, Пустоходов, Сладков, Коновалов или Рублев?» Передо мной начали всплывать лица всех этих людей. Они все были разные, но их объединяло желание сделать для дома что-то хорошее. Нагибин, жестикулируя всеми частями тела, орал о бардаке, который творится в доме. Коновалов басил о постройке новой дворницкой. Сладков с большими рыжими устами без устали повторял о справедливости. Рублев предлагал всем больше работать, чтобы жить достойно. И только Пустоходов молча смотрел на меня, показывая на исписанный лист бумаги, который держала его экономка. Она судорожно бормотала о том, что все будет наилучшим образом…

     Я открыл глаза. В комнате было очень светло, что мне пришлось прищуриться, чтобы найти свои вещи и одеться. «Сегодня все должно решиться, - подумал я и посмотрел на часы. – О боже, без пяти час!»

     Я быстро ворвался на кухню. Матушки не было. На столе лежал листок бумаги - на нем красовались большими буквами фамилии выбирающихся. Взяв этот листок, я выбежал из квартиры и спустился на первый этаж.

     - Илья Васильевич, добрый день! – поздоровался со мной Николай Федорович Чудов, забирая из ящика с прорезями кипу листов. – Вы последний! Суйте свой лист в ящик!

     - Да! Сейчас… только напишу! – судорожно пробормотал я. – Дайте перо!

     - Вы случаем не больны? Что-то плохо выглядите? – спросил Стрельцов, которого я сначала не заметил.

     Не отвечая на вопрос, я выхватил у него из протянутой руки перо и отошел к стене. Мои руки меня совсем не слушались. Я смотрел на фамилии и не знал, кому отдать свой выбор. Я словно отдался какому-то чувству и, закрыв глаза, что-то написал на выборном листе.

     - Вы еще долго? – спросил Чудов, сделав шаг в мою сторону.

     Быстро сложив лист два раза, я взял его обеими руками и прислонил к груди, словно это было самое дорогое, что у меня есть.

     - Ну, кидайте же уже в ящик! – приказным тоном воскликнул поручик.

     - А может я сразу сюда, в кипу? Ну, чтобы Вас не затруднять вытаскивать…

     - Не беспокойтесь! Я не забуду вытащить Ваш лист и перемешать все выборные вместе…. Да и смотреть не буду!!! Не беспокойтесь! А по уставу положено так – кидать в ящик, - успокоил меня Чудов, широко улыбаясь.

     Я сунул в прорезь свой лист и сделал шаг назад. Николай Федорович взял кипу листов вместе с ящиком и зашел в свою квартиру, находящуюся справа от прохода.

     - Илья Васильевич, пойдемте к Петру Петровичу – там все будет известно, – предложил мне Стрельцов, беря меня за локоть.

     Я послушно поднялся на четвертый этаж и зашел в квартиру Пустоходова. В комнате было очень много народу. Все молчали, посматривая в коридор и ожидая появления Чудова.

     И вот все дождались. Радостный гул прошел по комнате, пока Николай Федорович с гордо поднятой головой, держа в руках папку и ящик, подходил к столику. Все на него смотрели с таким любопытством и интересом, как будто он был волшебником, вышедшим показывать чудеса и фокусы.

 

    - Так-с. Я уже разложил все выборные листы, так что времени много у Вас не займу, – торжественно начал Чудов. – Все сегодня сделали выбор - никто не поленился! Озвучиваю полученный итог, - он открыл папку, вытащил верхний листок и начал зачитывать итоги, – Сладков - шесть листов… Коновалов - шесть листов…Рублев – шесть листов…Нагибин – шесть листов… - Николай Федорович сделал многозначительную паузу, с улыбкой посмотрев на Петра Петровича, и, с еще большей торжественностью, объявил:

     - Пустоходов – шесть листов!

     Он гордо поднял голову и закрыл глаза, явно ожидая одобрительного гула и череду похвал в свою сторону.

     - Это что же получается – все одинаково? – заорал кто-то из толпы.

     Николай Федорович судорожно посмотрел на лист бумаги, трясущийся от сильной дрожи в руках, и побледнел.

     - Как? Такого не может быть? Что такое? Почему? – раздавалось в толпе.

     - Ящик… в ящике еще один лист… - еле проговорил я, уже изнемогая от усталости внезапно охватившей меня.

     - Да ведь и вправду! По списку-то тридцать один, а тут тридцать получается! – заорал Нагибин.  

     Чудов, явно вспомнивший, что забыл вытащить мой лист, с виноватым лицом достал его из ящика и развернул.

     - Эээ… Но… Тут… - промычал Николай Федорович, еще сильней побледнев.

     - Дайте сюда! – заорал Петр Петрович, выхватив лист из рук Чудова, который уже явно не мог стоять на ногах и пытался облокотиться на столик задом. – Что такое? Как так? Не может быть! - кричал Пустоходов, рассматривая снова и снова бумагу.

     - Да что там? - спросили из толпы.

     - Тут внизу написано… против всех! – прочитал Пустоходов и нервно откинулся на спинку дивана.

     В комнате на несколько мгновений воцарилась мертвая тишина.

     - Что же будет? Кто теперь будет? – шепотом спрашивали друг друга присутствующие.

     - Теперь управлять домом буду я! – раздался сзади меня твердый голос.

     Я хотел обернуться и посмотреть на смельчака, но не смог – голова стала тяжелой и непослушной.

     - Кто Вы, сударь? – спросил Пустоходов, нахмурив брови.

     - Я хозяин этого дома! – ответил мужчина.

     У меня все поплыло перед глазами. Я уже не различал ни голосов, ни людей, которые находились в комнате. Все было покрыто сплошным туманом. Вдруг меня кто-то сильно толкнул по плечу и я, словно падая, полетел куда-то вниз….

9.

    - Илья! Илюша!

    Я услышал знакомый голос и открыл глаза. Матушка испуганно смотрела на меня и дергала за плечо. Увидев, что я очнулся, протянула мне стакан с водой и заплакала.

    - Илья, как ты меня напугал! За три дня первый раз очнулся. Как я волновалась – все от кровати не отходила, а ты все стонал! В жару был постоянно!

     - Матушка, как прошли выборы? – еле смог спросить я.

     - Успокойся сынок, все нормально! Окрепнешь – все сам узнаешь!

    Я почувствовал, что силы опять ко мне приходят. И, уже уверенным голосом, попросил матушку приготовить обед. Она тотчас же убежала, радуясь, что я здоров.

     «Это что был сон? Как я мог так приболеть? – думал я, медленно натягивая брюки. – Кого же выбрали?»

    Матушка не могла не нарадоваться моему аппетиту. Действительно – я с таким удовольствием никогда не кушал. Суп был бесподобным, а кисель просто великолепным. Насытившись вдоволь, я решил узнать, что же произошло за эти три дня.

     - Матушка, так кого выбрали? – спросил я.

     - Да ни кого Илюша! Я толком сама и не знаю, но здесь все изменилось. Посмотри в окно!

     Я посмотрел в окно – во дворе было очень много людей. Все чем-то занимались: тут носили доски, там красили, здесь строили. Все это напоминало муравейник. Нагибин орал что-то на людей, строящих леса. Коновалов помогал около заново возводимой дворницкой. Сладков красил отремонтированные двери подъезда. Тут были и Рублев, и Пустоходов, и Травкин – никто не сидел без дела. Все дружно восстанавливали то, что сами раньше медленно разрушали.

Эпилог

     Перед отъездом я стоял у ворот и смотрел на дом. Он был как новый, сильно отличаясь от всех, рядом стоящих домов. Даже дом иностранцев не выглядел так красиво и ухоженно.

     Дом, двор, дворницкая – все выглядело наилучшим образом. Теперь я знал - здесь больше не будет бардака и безобразия, не будет ссор, не будет пьяного дворника, не будет одинокого ящика в центре двора, не будет разрушенной дворницкой. Моей матушке здесь будет хорошо и уютно; она будет жить достойно – и это по справедливости!

Обновлено 18.02.2012 05:02
 

Чтобы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться или войти под своим аккаунтом.

Регистрация /Вход

Сейчас на сайте

Сейчас 2505 гостей и 8 пользователей онлайн

Личные достижения

  У Вас 0 баллов
0 баллов

Поиск по сайту

Активные авторы

Пользователь
Очки
7139
3324
2606
2495
2415
2020
1891
1652
1306
1225

Комментарии

 
 
Design by reise-buero-augsburg.de & go-windows.de