|
На пустыре, на люке, на припёке, на некотором возвышении,
дремал кот. Вида бывалого, нрава крутого, пепельно-серый, мохнатый,
сейчас казался он "милым котиком". Но желтый огонь из под
полуприкрытых век ничего хорошего не сулил. Он был известным и
уважаемым в округе котом, но, всё таки, завидев его, сородичи спешили
откланяться. "Моу, Тимофей!" "Мау-мау!" - отвечал ворчливо кот, в то
время как встречные скрывались - кто в окошке подвала, кто в кустах, а
кто и на дереве. "Что за коты?..." - мурчал Тимофей. "Никакого
воспитания... Жалкие..." А воспитаных Тимофей повидал...
И вот дремал Тимофей и открывались ему приятные сцены. Будто
прогуливается он по этажу здания напротив. Коридор длинный и всё двери,
двери... Много дверей. И так всё интересно... То рыбой пахнёт, то
колбасой... А новостей-то сколько! И это, и то... И, вдруг!... "Тима, мя-а-у!
Ти-ма-о!" Врезаясь когтями в пол, выгнув спину, устремляется Тимофей
на зов, но как ни рвётся - ни на шаг не приближается. "М-рр-ряв!!!" -
отзывается истошно Тимофей. "Иду!" Но только и выходит - мощно
дернуть лапой. "Иду!" - а зов стихает, и страшно становится бывалому
коту...
На закате, когда солнце опустилось ниже крыш, полз Тимофей по
личным надобнастям к чердаку. Привычная когтям труба, хорошая
погода, изысканные виды и кухонный дымок так располагали что, не в
силах сдерживаться, Тимофей запел.
"Ма-ма-ма-мур!" - ласково отозвалась неподалёку кошка. "Недурной
карниз! А как сама!..." Тимофей почтительно повёл хвостом и
перехватившись лапами потянулся к барышне мордою, демонстрируя и
мужественность, и манеры.
"У-ух, какой вы хулига-ан... Мур-мур..." - потянулась на встречу,
но и вцепилась в подоконник кошка. "Му-ур?..."
Вот уже взошла луна, и потянуло сыростью подвалов, а Тимофей,
презрев дела, всё увивался, всё нашептывал чего-то прекрасной
незнакомке. И она, усевшись поуютнее, мурлыкала в ответ, что, мол,
пират и дурачок, мур-мя, и всё такое... И большие, круглые глаза её
кружили голову вояке Тимофею...
Был месяц май, когда, созвав своих собратьев, Тимофей
представил свою кошку. "Му-ся! М-ро-у!" - славили избранницу коты. И
Муся вежливо на возгласы кивала, а Тимофей предупредительно урчал.
Кажется, не долго принимали. Только свод приличий соблюли -
сбежали. Ну а гости - дрались, поздравляли до утра! И "Мя-а-у!" и
"Му-а!", и всяческого "мур-му-у" желали.
"Мур-мя, Тимоша, ты так уважаем..." - шептала Муся и
прикусывала Тимофею ухо. А он - клал на спину ей свою лапищу, и
жмурился от счастья.
Тимофей стоял на карнизе упираясь лапой в стекло. Окно
оказалось закрыто. И приседал, вытягивался, и царапал раму, звал
надрывно Мусю Тимофей. Звал и бился о стекло, а Муся всё не
отзывалась. И сердце колотилось бешено в груди отважного кота.
С боем продирался, прорывался, путался в ногах, но мимо
вахты проскочил Тимоша. Только окрик в след... А Тимофей ядром по
лестнице взлетел на верх... А там уже - по коридору...
Двери, двери... "И которая из них?..." И семенил, стелился
старый кот, стараясь вычитать на вымытых полах царапины, следы,
отметины о Мусе. И замирал, прислушивался он, когда казалось, что
она его зовёт.
И сколько дней, каждый день пробирался Тимофей под дверь, к
своей кошке. Поминутно рискуя, оглядываясь, всё же мяучил, скрёбся,
мурчал... Позовёт и притихнет - "Вдруг отзовётся... Не слышно... Муся!..."
И мерк огонь Тимофеевых глаз... Ни с чем возвращался... Крадущаяся
серая тень...
И, конечно, однажды Тимофея поймали. Слабого, истощенного
схватил его дворник Кизим за холку, и лупил, и тыкал носом всяко-разно.
"Не хады! Не хады сюда!" Тимофей шипел и извивался, норовя вцепиться в
руку обидчика, и, наконец, возопил в бессильной ярости: "Мро-у! У- а-а!"
- и обмяк.
"У-у, надо-ли нам его терпеть..." - завывали и фыркали коты,
почувствовав Тимофееву слабость. Обступали и выли, не сводя с него
глаз... "Прочь! Убирайся!" А Тимофей, ощетинившийся, страшный, одним
взглядом отодвигал напирающего неприятеля. И никто не отважился
махнуть разок бывалого кота, никто не решился первым... Пока не решались.
Но силы таяли, и время Тимы, тоскующего и израненного, истекало...
На пустыре, на люке, на припёке, на некотором возвышении дремал,
забылся Тимофей. И не кончался коридор в его видении, и - "Никак...", никак
ему, в который раз, не удавалось добежать на зов, что раздавался из-за
двери. Снова ужас и оцепенение... Вздохнул, проснулся старый кот, но
Мусин голос, что терзал во сне, остался...
Трёхцветная кошечка, худющая, в репьях, тыкалась носом в ухо
Тимофея, желая чтобы он жил, прося что бы остался... "Мур-мяу..." -
отозвался желтоглазый Тимофей. Жмурясь, прижал к себе Мусю лапой...
И многие тогда покинули округу, заприметив огонёк в прищуре его глаз...
|
Бля! - прям ...
Подробнее...