Рядом с Сергеем освободилось место и она на своих высоких каблуках, в мини-юбке из оранжевой джинсовой ткани, подошла и присела на банкетку. Села совсем рядом, почти вплотную, одернув юбку двумя пальчиками. Сергей смотрел прямо перед собой, ладони его сделались влажными, и сердце забилось так, будто он сидит не на банкетке, а в спортзале после подхода к снаряду.
- Простите, вы не покажете мне человека, который перед вами, - сказала она.
«Это она ко мне, что ли, обращается?» - подумал Сергей и ничего не ответил.
- Э-э-эй, - Наташа – ибо пора ее уже назвать по имени – произнесла это свое «э-э-эй» Сергею почти в самое ухо и добавила:
- Вы что, глухой?
- Я? Нет.
- За кем вы занимали очередь?
Она спросила еще что-то, потом еще. Сергей отвечал машинально, сидя с прямой спиной и положив ладони на колени. Правой он прикрывал жирное пятно на вытертых джинсах, левой - в противовес - демонстрировал свои японские часы, в корпусе которых бился механизм от советской «Славы». Надо сказать, что история эта началась в далеком семьдесят шестом году. В те времена джинсы были культовой вещью, а «японские корпуса» для часов привозились в Союз контрабандой из Гонконга. Умельцы вставляли в эти корпуса отечественные механизмы, и часики уходили по хорошим ценам на толкучке в районе Беговой улицы. Ну, эту тему мы попозже обсудим. Пока же Сергей млел в ароматной Наташиной ауре и думал о том, как он расскажет об этой случайной встрече друзьям-товарищам. Мысль о том, что он может познакомиться с Наташей, так сказать, поближе, - эта кощунственная мысль даже краешком не коснулась его сознания. Поэтому, выйдя из кабинета со справкой в руке, он даже не посмотрел в ее сторону. Сергей спустился в вестибюль, поставил треугольную печать на бумажку, оделся в гардеробе и вышел на мороз. Он был почти счастлив.

Падал снег. Легкий, по-вечернему сверкающий, он ложился под ноги почти счастливому Сергею и скрипел. «Скрип, скрип», - отдавалось за каждым шагом. И вдруг какая-то мысль, еще ни во что не оформившаяся, появилась в голове у Сергея. Она не была видна внутреннему взору, но голос ее, этой мысли (видимо, у мысли вначале появляется голос), уже нашептывал в такт скрипящему снегу примерно такие фразы: «Дурак ты, дурак. Что же ты, пентюх, не подождал ее у поликлиники? Авось бы и получилось чего? Такая классная телка. Ножки – атас. А попа?! А губки?! Такие губки тебе целовать вряд ли когда обломится. Пригласил бы ее в бар. Там – пару коктейлей. Мать на работе. То да се...» «Все! Хватит об этом!» - Сергей попытался заглушить внутренний голос. Но коварный не унимался и продолжал рисовать уже вовсе невыносимые картинки: «Взял бы бутылочку сухого. Включил бы музон. Глядишь, потихонечку и раскрутил бы подругу. Два часа хватило бы на все про все». «Ну почему этот мой внутренний голос такой наглый? Что за дурацкие мысли? – Думалось Сергею. – А-а-а... - Отвечал он сам себе, - потому что это – моя истинная сущность. А не подождал я ее не потому, что я такой скромный и непорочный, а потому, что испугался того, что она пошлет меня куда подальше. Точно, так оно и есть. И нечего тут в оправдание из себя целочку строить. Другой бы на моем месте вряд ли упустил бы такой шанс».

Вот так, укоряя себя за малодушие, Сергей дошел до дома. «А ведь мог вернуться. Время еще было», - сказал он своему отражению в зеркале. Зеркало висело в прихожей, и Сергей, румяный с мороза, начал критически изучать свою внешность, чего прежде за ним не наблюдалось. На него смотрел невысокий мальчишка с серыми глазами, прямым носом и по-девичьи чувственным ртом. Сергей давно знал об этом своем «недостатке», и поэтому нижнюю часть своего лица он старался сделать более суровой. Он напрягал губы, делая их тем самым тверже и тоньше. Таким он нравился себе больше.

Сергей снял дубленку (о которой речь пойдет дальше) и прошел на кухню. Дома никого не было. Поставив на плиту чайник, он снял со стены гитару, взял «ля минор» и тихонько ударил по струнам. И тут он понял с поразительной ясностью, что у него есть шанс. Мысль наконец-то оформилась в единственно правильное решение. Он прислонил гитару к стене, прошел в комнату и набрал номер телефона, который помнил все пять лет, но которым ни разу так и не воспользовался.