До Нового Года двенадцать  дней. Настроение все хуже и хуже. Вот бы снег пошел. Так ведь нет! Дождь льет как из ведра, уже  третий день не переставая. Снега  и любви – вот что надо для счастья. Так хочется поваляться в снегу! Аннет: остается только в лужах валяться. Забавная

Дождь все льет. Я стою на троллейбусной остановке. Нет, мне не нужен ни троллейбус, ни автобус, ни другой транспорт, разве что неплохо катер. Но они,  к сожалению, нынче по городу не ходят. Просто стою. Надоело дома сидеть, вот и вышел прогуляться.  Вокруг люди суетятся из автобуса в автобус, из троллейбуса домой, из дома опять на троллейбус. Зонты, дождевики, пар изо рта, табачный дым из ноздрей. Мнутся, зябнут, мокнут. Мокнут те, кому места на  остановке не хватило.  У них еще более озабоченные лица, чем  у граждан, что стоят под навесом и жмутся  друг  к другу, как стадо овечек. А вот я специально из-под навеса вышел: пусть дождь, пусть промокну, пусть даже заболею – важно ли это? Но что это: то ли лицо знакомое мелькнуло, то ли думает кто со мной в унисон?  Смотрю по сторонам. Чувствую -  рядом. Останавливаю взгляд на девушке, что стоит ко мне спиной. Не жмется, не дрожит, открыта всем ветрам назло. Лицо поднимает к небу, как бы принимая дождь с радостью. Капюшон на голову  не надет. У меня, впрочем, тоже.

Вот что еще люди не понимают: есть капюшон – натяни его, а так зачем он тебе?

К чему это геройство? Да как же «зачем», простите? Да как же «к чему»? Мне нравится. Я нравлюсь себе  с откинутым капюшоном. И потом, натягивать его себе на голову по поводу и без повода, везде и повсеместно, как-то приедается. А изредка –  в новинку.  Становится как-то приятно, ценить начинаешь истинное предназначение оного.

Девушка повернулась ко мне лицом. Мгновение -   и снова отвернулась.

- Ах, как Вы прекрасны, мэм, в своей  мокрой наивности и вымокшей куртке, - подумалось мне.

- Вы так считаете? - подумалось ей.

- Именно думаю, ведь не говорил же.

- Мне показалось, или Вы тоже любите ходить без капюшона?

- Да, с ним, но без него.

- И я. Кстати, мысль «поваляться в луже» мне тоже понравилась.

- Стараюсь. Но подслушивать, девушка, нехорошо.

- А я  не подслушивала. Вы просто очень громко думаете. Так же мне послышалось, что Вы вышли погулять под дождем. А как насчет пригласить даму на променад?

 - Почту за честь…

Гуляем. Богат наш город парками и аллеями, за что ему огромное спасибо. Не надо задумываться, где гулять. Вышел из дома  - и тут же прогулка  началась.  Ну, так вот, гуляем значит. Она впереди идет, я позади, шагов на пять от нее. Разговариваем. Люди, бредущие мимо нас, понятное дело, разговор не слышат (где им!) Для меня самого в новинку такая форма общения. Но раз наше общение началось с молчания, то пусть в молчании и продолжается.

- Простите за нескромный вопрос. А Вы что же часто так мыслями с людьми обмениваетесь?

- Нет, Вы первый.

- Надо же! Мне это льстит. Вообще, признаюсь, мужчинам приятно знать, что они первые. А если это касается дам, тем более. И раз я у Вас первенец?  Вы, наверное, хотите узнать, как меня зовут?

- Страсть, как хочу!

- Но в ответ я   потребую от Вас того же. Надеюсь, Ваше имя не великая вселенская тайна?

- О, нет: не вселенская, но великая. Но для Вас я  согласна ее открыть.

Протягиваю руку, шаркаю правой ногой, как бы стесняясь.

- Митя.

Она в ответ тоже шаркает ногой по асфальту, при этом ковыряясь пальцем в носу.

- Аля.

- Здравствуйте, Аля. Как поживаете?

- Здравствуйте, Митя. У меня все отлично.

Вот и познакомились.

- Но чтоб знакомство было не только приятным, но и крепким, по старому русскому обычаю его надо отметить коньяком, кофе и мороженым.  Не сочтите за наглость.

- Да что Вы, Митя. Я обожаю русские обычаи. Как то коньяк, кофе и тем более мороженое зимой. Вот Вам моя рука, ведите меня в то злачное заведение, где все это есть.

- Сдается мне, нам не придется долго блуждать в поисках таверны. По правую руку от нас, обратите внимание, мэм, находится отличная забухаловка с претензией на три звезды. И, что немало важно, напротив этого великолепного строения есть качели. Аля, Вы любите качели?

-  Торчу от качелей!  Хлебом не корми, дай покататься.

- Хлебом кормить не буду: на голубя Вы как-то не похожи сегодня. А мороженым все же покормлю. Могу даже с ложечки.

- Да-да,- закричала она. - Откуда Вы знаете, что я люблю, Дмитрий? Для первых пятнадцати минут нашего общения Вы угадали как минимум четыре  вещи, которые я обожаю делать в этой жизни. Как Вы это объясните?

- Долгая и изнурительная практика.

- Вы что, долго и упорно закармливали девушек мороженым с ложки? А потом также долго и упорно катали их на качелях?

-  Только этим  и занимаюсь.

- И как далеко, Митя, Вы ушли в своих начинаниях?

- О, поверьте, очень далеко! Вот, подумываю теперь кормить не с ложки, а  с черпака, и катать не на качелях, а на центрифуге.

- Очень заманчиво!

Входим  в кафе. Усаживаемся возле окна друг против друга. Раскрываю меню, что заранее уже лежало на столике. В тот же момент подходит официантка:

- Уже выбрали? Здравствуйте.

Ничего не отвечаю, вожу пальцем по строчкам, в которых описаны ныне присутствующие в этом заведении яства и алкогольные напитки. Указываю, чего бы нам хотелось. Официантка, не понимая, что происходит и почему  с ней не разговаривают, явно чувствуя себя полной дурой (выглядя, впрочем, так же), записывает наш заказ в блокнот и удаляется, дабы исполнить наше желание. Краем уха слышу за барной стойкой разговор.

Бармен: - Глухонемые что ли?

Официантка: - Похоже на то. 

Бармен: - Хорошенькие. Молодые. Жалко ребят.

Официантка: - Да ну их, меньше пиздежа будет.

После услышанной фразы мне захотелось встать из-за стола и пойти набить ей морду.

Аля останавливает меня.

- Не надо, прости ее, глупая просто. Давай играть до конца.

- Ты, наверное, права. Но завтра я обязательно сюда зайду и громко так, во весь голос, закажу себе чего-нибудь выпить. Вот она офигеет!

Смеемся.

Нас обслужили на удивление быстро. Наверное, по причине того, что разливал коньяк, заваривал кофе и сооружал горки из мороженого бармен, а не официантка. Именно бармен проникся сочувствием к бедной глухонемой молодой парочке.

- Ну, что, за встречу, за знакомство. Да и давай уже на «ты». Не чужие ведь друг другу.

Коньяк отменный, хоть и недорогой. Кофе крепкий и ароматный, жаль быстро остыл. Только к мороженому нет претензий: ни по цене, ни по температуре, ни по вкусовым качествам.

- Кто-то обещал меня покормить мороженым с ложечки.

- Обещал. Помню.

- А я тебя. Хорошо?

- Хорошо. Только без фанатизма.

Процесс кормления друг друга мороженым с ложечки не оставил равнодушными ни бармена, ни официантку. Официантка скривилась  и сплюнула  в урну, промычав что-то невнятное, а бармен  с умилением и  улыбкой на лице не отрывал от нас своего взгляда, наблюдая за нашими неуклюжими движениями. Мы же, в свою очередь, в процессе кормления другу друга продолжали разговаривать. Тем паче, что каждый из нас не был сегодня косноязычен.

- Слушай, Митя, а ты веришь в любовь  с первого взгляда?

- Верю. И вообще, разве бывает другая любовь?

- Бывает еще с первой мысли. 

- Об этом я как-то не подумал, прости.

Подобного рода минуты в нашей жизни очень ценные и, как правило, незабываемые. Но, к сожалению, крайне быстротечны.

Аля показала мне пустую розетку и развела руками. Я сделал то же самое. 

- Может, теперь пойдем на качели? К тому же, у нас закончились коньяк и кофе.

 Аля посмотрела в окно.

- Да, пойдем, пока не заняли. 

Расплачиваясь с официанткой, я не удержался и сказал вслух: «Спасибо. Все было очень вкусно». Реакция не заставила себя долго ждать: падающий поднос, звон ложек и бьющихся чашек. А после мы с Алей узнали, что муж официантки «сапожник», да и она, судя по всему, с ним вечерами на полставки подрабатывает.  Шквал нецензурной брани  в нашу сторону обогатил наш словарный запас  как минимум на пятьдесят  склоняемых и сорок несклоняемых словечек. Улыбаясь и раскланиваясь, мы вышли из бара.

-  Аля, тебе не кажется, что качели – это искусственное возвращение в детство?

- Ты говоришь про счастливое детство?

- А другого и быть не может.

- Может…

- Ты что, Аль?!

- Ладно, забудь. 

Катаемся. Молчим. Разговариваем одновременно.

Вот и еще одни часы радости, которые приближают нас к минутам расставания.

Нам было так хорошо, что мы даже не заметили, как солнце плюхнулось в море, оставив кровоподтеки на черте горизонта.

- Темнеет, мне пора, бабушка волноваться будет.

- Бабушка? Бабушка – это святое. Не будем заставлять старушку нервничать. Пошли.

- Да, бабушка у меня действительно святая.

- Познакомишь?

- Может быть. Но не сегодня.  И еще: не провожай меня.

- Да? Ну ладно.

- Мне недалеко, не переживай.  Вон мой дом, вон окно светится на пятом этаже.

- Это то, которое  с красными шторами?

- Да, это бабушкина комната.

- Ладно, уговорила. Провожать тебя не пойду. Но телефон свой домашний мне напиши. На случай непредвиденных обстоятельств.

- Не могу.

- У тебя нет ручки и листика? Так я дам.

- Есть.

- Тогда что же? У тебя нет телефона?

- Есть  у меня и телефон. 

– Может, бабушка злая?

- Нет, бабушка у меня добрая. 

- Что же тогда?

- Неважно. Давай лучше договоримся. Через два дня на той же остановке  в двенадцать.

- Хорошо. Но я не понимаю.

- Митенька, я потом все тебе объясню.

- Ну, возьми тогда хотя бы номер моего мобильного, на всякий случай. 

- Вряд ли он мне пригодится. Мне надо идти. До вторника.

- Постой, постой, Аля. Можно… Можно я тебя поцелую?

Не дожидаясь ответа, подхожу, обнимаю ее и целую.

Вот говорят или пишут – не важно – от поцелуя кругом голова. Чаще эту слабость приписывают женщинам. Позволю себе не согласиться с этой догмой и заявить с полной уверенностью: если мужчина действительно влюблен в женщину, то не то, чтобы голова кругом, земля из-под ног уходит.

- Знаешь, Аля, по-моему, наш поцелуй прекратил дождь.

- Жаль, хороший был дождь.         

- Да, хороший. Я бы назвал его «дождиком встреч».

- Точно подмечено, Митенька, но мне все-таки пора.

- Не уходи. Постой еще чуть-чуть.

- Пора-пора. Я так  и слышу, как бабушка в милицию и скорую помощь звонит.

- Аля, я за эти два дня с ума сойду.

- Разве сумасшедший может сойти с ума?

- Может. Еще как! Для сумасшедшего нет ничего хуже, чем стать нормальным.

- Потерпи немного.

Целует меня в нос. Уходит.

Сон. Нет. Бред какой-то. За весь день мы не сказали друг другу ни слова, но при этом умудрялись болтать без остановки.  Точно, Новый Год в дурке буду праздновать. Надо домой, в постель, крепкого чаю и какого-нибудь самого мерзкого сериала по телевидению. Нет.  Дома еще хуже.  Хоть бы телефон дала… Может, у нее муж есть? А что, если она не придет через два дня? Ууу, Дмитрий Иванович, влюбились. С первой мысли влюбились. Поздравляю! Эта болезнь не лечится. А что, если?..

Так, вот ее дом, вот окно, вычислить квартиру несложно. «Мы за сердце милых дам готовы голову сложить».Ну, что-то вроде этого. Завтра куплю большой букет цветов и … Какие она, интересно, цветы любит? А, куплю три, нет, четыре букета. Или даже пять. Какой-нибудь из букетов ей точно понравится.  Остальные подарим бабушке или выкинем (на крайний случай). Решено: завтра пойду к ней домой и будь что будет.

Снег пошел – хороший знак. Бреду с букетами, думаю, что буду говорить. Подлый поступок. Получается, что выследил. Ну, и оправдание есть. Разве любовь – это не оправдание? Вот и дом Али. Пятый этаж, нужное окно -  все, как вчера. Захожу в подъезд, всего трясет. На пятом этаже три квартиры. Слева от меня дверь номер 33, сверху подковка. Хороший номер. Подкова тоже, кстати. Либо прибьет, либо поможет. Перекреститься что-ли?  А, может, мантру прочитать? Крещусь, читаю мантру. Что-нибудь, да поможет! Вдохнул-выдохнул. Нажал на звонок. Стою улыбаюсь. Жду. Звук открывающегося замка.

- Здравствуйте.

- Здравствуйте.

- А Аля дома?

- Аля ушла в магазин. Должна скоро подойти.

- А Вы Алина бабушка? Аля про Вас мне много рассказывала. 

- Рассказывала?

- Ну, да.

- Что за шутки, молодой человек?!

- Простите, не понял вопроса.

- Вам не стыдно?

- Стыдно, но я все объясню сейчас.

- Уходите.  

- Вы меня неправильно поняли. Подождите.

- Это Вы не поняли, молодой человек. Аля с пяти лет не разговаривает.

- Как, простите?

 - Бог простит. До свидания.

- Постойте!..

- Молодой человек! Я вызову милицию, отпустите дверь!

- Не надо милицию. Я… Понимаете… В общем, я люблю Алю. Это не шутка, поверьте. Ну, и потом, Вам не кажется эта шутка слишком дорогой? (Показываю на пять здоровенных дорогущих букетов с цветами).

Долгие и томительные секунд двадцать молчания, оценивающий взгляд. После неожиданная фраза:

- Зайдите.

Захожу в прихожую, мнусь, как будто в недержании. Бабушка забирает у меня цветы, уходит на кухню. Из кухни слышен звон хрусталя и льющейся воды.

- Раздевайтесь, эээ…

- Митя. Меня зовут Митя.

- Раздевайтесь, Митя, и проходите  в комнату. Я сейчас подойду.

Раздевшись, захожу в зал, сажусь на край дивана. В голове винегрет.  Не понимаю ничего.  А если говорить  словами мудреца: «понимаю то, что ничего не понимаю». Бабушка Али по очереди заносит в комнату пять уже распустившихся букетов, аккуратно расставленных в вазы.  После усаживается рядом на диван и пристально смотрит мне в глаза. Выгляжу я сейчас, наверное, как мальчишка, который разбил любимую мамину чашку.

- Вита Алексеевна, - говорит она и протягивает мне руку.

В ответ протягиваю свою и молчу. Просто не знаю, что сказать.

- Судя по Вашему виду, я могу предположить, Митя, что для Вас немота Али такой же сюрприз, как и для меня то, что она Вам обо мне рассказывала.

-Ну, это мягко сказано. Но Вы не подумайте, я…

- Послушайте, Митя, когда Алечке исполнилось пять лет, в ее День рождения родители повезли ее в горы. Папа Али был спелеолог. Мама работала в Институте биологии южных морей. По работе им часто приходилось кататься по Крыму. (На глазах Виты Алексеевна появились слезы).  На ялтинском «серпантине» папа Али не справился с управлением. (Она замолчала). Аля осталась жива  чудом. Но пока спасатели приехали, прошло около шести часов. Все это время Аля была в сознании. Вы понимаете?  Я тогда жила в Ленинграде. Бросила все. Приехала. Аля в больнице. Диагноз  - кататонический ступор. Врачи разводят руками, ничего определенного сказать не могут. У Али из родных никого  больше не осталось, поэтому мне пришлось бросить работу, продать квартиру и переехать сюда. Со временем Аля пришла  в себя. Но с тех пор - ни словечка...

Вита Алексеевна хотела, было, еще что-то добавить, но в этот момент скрипнула входная дверь и, спустя мгновение, с пакетами, полными продуктов, в комнату зашла Аля.

- Митя?!

Первый раз в жизни мое имя, произнесенное слух, чуть ни довело меня до сердечного приступа. Вита Алексеевна – в обморок. Аля вместе с пакетами тоже.  Бегая от бабушки к Але и обратно со стаканом воды  я смеялся  и плакал одновременно. Интересно, доводилось ли Вам когда-нибудь видеть массовую истерику? Нет? А вот мне даже довелось в ней поучаствовать. Еще часов пять мы сидели на полу втроем на полу, обнявшись, и плакали.

Послесловие

- Слушай, Митька, а откуда ты узнал, что именно все эти цветы я люблю?

- Честно? Или соврать?

- Соври, но красиво!

- Дело было так: подхожу я к толстой цветочнице и говорю: «Мне нужны цветы, которые обязательно понравятся моей любимой». А цветочница мне в ответ: «Вот эти, я думаю, молодой человек, обязательно понравятся вашей любимой». И так целых пять раз у разных цветочниц.

- Что, правда?

- Нет. Красиво вру…