Вечная юность

   Она зевнула. Зевнула и села на постель. Ей не хотелось вставать. Но это было необходимо. Нельзя быть такой лежебокой. Надо держать себя в тонусе. Ведь ей за пятьдесят. И в этом возрасте нужно подумывать о здоровье. Ведь о нем кроме тебя, никто не позаботится. И…, быть может, ей удастся, как можно долее его (возраст) скрывать.

   Пятьдесят. Она жутко боялась быть старой. В молодости она не думала, что доживет до этих лет. Но теперь. Теперь она понимает, как была неправа. Ведь жизнь то одна. И прожить ее нужно подольше. И получше. Как она была глупа, что не понимала этого ранее. Что, когда – то связавшись с некоей – то сектой, почти полностью плюнула на себя как на женщину. И вот результат – она до сих пор одинока.

   Впрочем, на жизнь она не жалуется. У нее прекрасный дом, хорошая, оплачиваемая работа и она уже успела заработать себе на достойную старость. Старость. Ей так не хотелось об этом думать. Но она неумолимо приближалась.

***

   Она встретила его. Когда сидела с подругами в ресторане. А он заигрывал с одной из ее молодых сотрудниц. «Кобель» -       вначале подумала было она, но… Потом ей этот кобель понравился.

   Симпатичный, представительный мужчина примерно ее возраста. С некоей искринкой в глазах и восхитительной улыбкой белоснежных крепких зубов.

Зубы. Как это не банально, но именно они и привели ее в восторг. Он казался блестящим джентльменом. Который с возрастом приобрел еще более очарование. Но он не обращал на нее никакого внимания.

   Злая и расстроенная она возвращалась домой. И, бросившись к зеркалу, смотрела на свое лицо. Свое увядающее лицо. Свои желтоватые зубы, свои морщины. И свою косметику, коей она теперь вынуждена несколько злоупотреблять. И видела его. Столь же зрелого, но в тоже время, привлекательного. Столь желанного. Да. Он воплощал в себе все ее мечты и стремления – быть привлекательной и полной жизни и в старости. Как ей сейчас этого хотелось! Да она бы, наверное, душу за это продала!

- Можно устроить, - слышит она чей – то голос. Что это? Но никого не видно. Голос как будто звучит в ее голове.

- Можно продать, - вновь говорит голос. - Если хочешь.

 Она испугалась. Как так? Ведь она считала себя в меру благочестивой. Иногда посещала церковь. Правда, старалась не слишком – то себя утруждать всеми тонкостями служения Богу. Хватит с нее прошлого. Ведь можно жить вполне нормально. Без всего этого фанатизма.

   Но сейчас? Продать душу? Нет! Нет. Никогда! И вообще, это все, какой – то бред.

   Прошло несколько дней. Казалось, все нормализовалось. Казалось, она уже забыла и того «кобеля», и то предложение. В ее жизни все было ровно и гладко, так, как она себе и хотела. Но как – то раз возвратившись, домой, она стала листать, только что пришедший каталог модной одежды. И тут сердце ее затрепетало.

И молодость, вернее забытые чувства, вновь в ней всколыхнулись. Платья. Свадебные платья. Белоснежные, роскошные, волшебные. Сказочные. Как она мечтала выйти замуж! Просто мечтала. Мечтала стоять в белой фате, мечтала бросать букет, резать свадебный торт, принимать поздравления. Как она мечтала об этом празднике! Правда, возлюбленного (или супруга) она видела, при этом, не очень явственно. Ее интересовал, скорее, сам процесс.

   В секту ту она попала не случайно. Там брак между ее членами был обязателен. Они не были сторонниками нововведений. И этот брачный консерватизм давал ей надежду. Но у нее ничего не вышло. Избранники казались чересчур скучными, несколько схоластичными. И чересчур преувеличивали свою мужскую роль.

   Их жены были похожи на покорных служанок, исполняющих все прихоти супругов. А ей хотелось и после брака чувствовать себя свободной. Но из этой секты уйти оказалось не столь уже и просто. Нет, там никто не держал силою. Но. Все – таки было как – то неловко оправдываться. И видеть на себе их строгие, а подчас, и жалобные взгляды.

Платья… Как ей хотелось его. Жутко хотелось. Неужели, ее мечта не сбудется? Хотя. Ведь она уже старая. Это смешно. Вот бы вернуть молодость.

- Можно устроить, - вновь слышит она этот голос.

       Можно устроить. Можно устроить. Она нервничает. Страшно. И жутко. И неприлично. Но эти белоснежные наряды манят, словно магнитом.

- Да! – резко говорит она себе. – Я хочу! Хочу быть молодой! Вечно молодой! И замуж хочу! Хочу! За того мужчину с блестящей улыбкой! И я на все согласна ради этого.

- Как скажешь, - говорит голос.

   Время шло. Но чуда не происходило. Морщины не исчезали, платья были только в журнале. И молодожен тоже не спешил падать на колени, протягивая обручальное кольцо. Она заскучала. Видно, просто разыгралась фантазия.

   Но, увы…

   В этот день она шла по улице. Она старалась гулять каждый день, чтобы держать себя в должном тонусе. Она была задумчива, когда к ее руке кто- то осторожно прикоснулся. Она испуганно обернулась.

   Женщина. Какая – то странная. Нет, она одета, как и большинство. Но глаза. Глаза были таковы, будто она только что из дурдома. Какие – то дикие.

- Откажись, - сказала она, пристально на нее глядя. – Откажись! – За тем скрылась.

   Она стояла ошарашенная. Что за чертовщина? Отказаться? От чего? От….? Она вспомнила белоснежнозубого кобеля и свадебные платья, и свою фотографию тридцатилетней давности. Отказаться от этого? Нет! Нет! Нет! Никогда! Никогда!

   В ней закипало какое – то зло. Какая – то трусливая ярость. Ей хотелось что – то сделать. Что – то сделать. Что – то нехорошее.

   Она в злости плюет в мусорный контейнер и начинает бить в него ногами, и вдруг…

   Пакет… В нем лежит пакет. И в нем что – то виднеется. Вроде одежды. Сама не зная зачем, она его достает, достает из этого пакета фрак. Прекрасный черный фрак. С каким – то приколотым увядшим цветком.

   Мысли о свадьбе вновь метнулись в ее голове. И она вспомнила, это жених, в ее грезах, непременно должен быть во фраке. С белым цветком. И вот она его держит. Держит свое счастье в руках. Отказаться? Нет, никогда! Никогда! И плевать, что он лежал в мусорке. Это символ! Символ нынешней жизни. Где люди обходятся без брака. И выбрасывают его на помойку. Но с ней этого не произойдет. Нет.

   Она притащила этот фрак домой. И, немного его почистив, повесила в своем шкафу. Она верила, что он принесет ей счастье.

   И, кажется, чудеса начались. По крайней мере, ей удалось вновь встретиться с тем белозубым джентльменом. И, кажется у них все ладилось. Да, они начали встречаться. Она прилагала к этому все усилия. И он, кажется, снисходительно позволял себя хомутать. Вот если бы она была молодой… Хотя. Нужно ли? Вдруг произойдет чудо? Придется объяснять. Что сказать – пластическая операция? Нет. Ведь ее новый супруг (мысленно она уже женила его на себе) не слишком одобрял подобные вещи. Да и чудесами особо не увлекался.

И тут ее осенило. Зачем? Зачем? Зачем скрывать свой возраст? Надо быть молодой в душе! Просто в душе! Ведь она уже видела подобные примеры. И эти люди не стеснялись выходить замуж. И, кажется, жили довольно – таки счастливо. По крайней мере, они так выглядели.

   Она заговорила об этом. После того как они довольно – таки долго встречались. Ее жених кривился, говорил, что все это ребячество.

   Но она настаивала. Наконец – то, он согласился.

   Все расходы по свадьбе, да и организацию, она взяла на себя. Ее жених по-прежнему кривился, либо веселился. Он смеялся и перед другими. Ее это несколько не оскорбляло. Да ладно! Ведь замуж - то она выходит.

   Фрак. Он должен был его надеть! Должен! Ведь это залог ее счастья.. Залог ее свадьбы и семейной жизни. Хотя. Что такое семья? Она как – то неохотно об этом думала. Ей нравилось жить так, как она живет. Она иногда содрогалась, слушая разговор подруг о их проблемах и заботах. Дети ее вообще раздражали. Да и какие дети? В ее возрасте?

   Он долго сопротивлялся. Он даже накричал на нее из – за этого фрака. Впервые, за все время. Она жутко расстроилась. Все шло как нельзя лучше – он почувствовал свою вину и согласился. Кажется, она нашла способ его хомутать.

   Этот день настал. Лучший в ее жизни. На ней стильное и короткое платьице. В салоне не одобряли ее выбор. Говорили, что оно для совсем молодых. Пусть! Плевать ей на всех! Она будет молодой!

   И все же ей было неловко. Неловко в этом юном образе. Неловко в этом белом веночке. Ведь она давно не девочка. И об этом все знают. И от этого ей весьма неловко.

   Смущение нарастало. И по мере этого, она пыталась его скрыть. Становясь все более и более раскованной и юной в своем поведении. Она чувствовала, что это неприлично, но ничего не могла с собой поделать. Но это были только цветочки.

   Время бросать букет. Она в своем платьице лезет на стул. Зачем, - спрашивала она себя потом. Чтобы показать свои, не слишком красивые ноги, которые возраст не украсил? Если бы она знала!..

   Позор! Вот позорище – то! Она слишком сильно размахнулась… и упала. Упала с чертового стула! В своем платьице и фате. И этот кошмар все видели. Но это не самое обидное. Ее муж. Ее молодожен смеялся. Своей белоснежной улыбкой. Смеется над ней. Как обидно!

   Она веселилась. Превратила все в милую шутку. В некое комическое недоразумение. Комическое. Да уж, устроила она себе цирк! Чертова свадьба! На кой хрен она ее затеяла? Ведь ей неплохо жилось! Одной! А этот белозубый мачо вовсе не Джеймс   Бонд. Он просто кобель, которому наплевать на нее. Как он ржал над ней! И будет ржать. Своими белоснежными зубками.

   Наконец – то, чертова свадьба закончилась. Они поехали в отель. Она оплатила еще и путевки. Медовый месяц. Тьфу! Да, ладно! Может о них забудут? Но они были теперь слишком известными личностями…

   Сюрпризы начались с утра, когда ее молодожен разбудил ее. Грубо растолкал и заорал.

- Где ты достала этот чертов фрак?

   Она еще не проснулась. Она смотрела и улыбалась. Она не могла понять. Откуда он знает про фрак? И что – то в нем нетак?

- Где ты взяла чертов фрак, дура? – шипит он.

- На мусорке, - так же, идиотически улыбаясь, говорит она.

   Он бьет ее. Бьет газетой по лицу. И уходит в другую комнату. Она, ошалевшая берет газету и ….

   « Вчера одному из наших коллег удалось присутствовать на сочетании двух весьма эксцентричных лиц. Свадьбы между людьми преклонного возраста уже не редкость, но здесь, помимо весьма фривольного поведения молодоженов, были отмечены и некоторые странности. К примеру, фрак, в кой был облачен молодожен, принадлежал ранее не менее эксцентричному и выдающемуся человеку. Одним из пунктов завещания, которого, было повеление его выбросить. Эта история весьма известная в узких кругах, кажется, имеет свое продолжение».

   Она ошалело сидела. Что делать? Что делать? Ведь ее репутации – конец. Она видела фото своего торжества. Как она, взметнув своими старческими ногами, летит в воздухе. А тут еще этот фрак! Нет, он ей этого точно не простит! Точно. Что делать? Ведь он теперь ее бросит!

   Ведь его репутации тоже конец. Он бросит ее. И пусть. В конце, концов, связавшись с ним и с этой свадьбой, у нее начались только проблемы.

   Она выходит в ванную. Его не видно. И черт с ним! Она подходит к раковине, чтобы умыться.

   Челюсти. Белоснежные челюсти. Два протеза. Два белоснежных протеза. За которые она продала душу.

- Откажись, - вспомнила она. Да, пожалуй, следовало, но… Что теперь говорить?

   Она смотрит на них. Лицо еще горит от ударов. Чертов кобель! Чертов кобель. Ну, погоди! Погоди! Так вот чего тебе не хватало! Твоей белоснежной улыбки! Сейчас я покажу тебе, как надо мной ржать!

   Она хватает протезы. И спускает их в унитаз. Ха – ха - ха! Теперь, посмотрим, как ты будешь надо мной ржать!

   Он входит. И видит ее. И он чем – то обеспокоен.

- Ты видела мои протезы?

Она ржет.

- Дура! Где они?

   Она хохочет.

- Отдай их, курица! Мне не до смеха.. Мы из – за твоего идиотизма уже всех рассмешили. Но только я, кажется, еще пытаюсь отмыться от этого дерьма.

- К… как?

- Как! Как! Сейчас придет тот хренов писака. Если ему отвалить, он напишет опровержение. И даже извинится. И что, я буду перед ним шепелявить? Да ты знаешь, дура, что в этих протезах успех моего благополучия? Что они не простые? Что с ними я могу всех уболтать? Какого я тебе это болтаю? Давай их!

- Их нет, - шепчет она.

- Дрянь! Ты их выбросила! Сука! – он толкнул ее и бросился рыться в мусорном ведре, не стесняясь содержимого. – Где они, тварь, где?

- Т… там – указала на унитаз. Тот бросился, заглянул… и, бросившись к новобретенной жене, стал с силой бить ее по голове. Затем, схватив за волосы, стал бить головой о стенку.

- Я вижу у вас весьма эксцентричные отношения, - протянул кто – то насмешливо.

Он оглянулся. В дверях стоял молодой человек в модной, спортивного стиля одежде.

- Я – тот чертов писака. Битый час не мог вам дозвониться.

   Тот отпустил жену. Она упала на пол.

- Кажется, вы переусердствовали.

- Черт, черт, - осматривал ее супруг. – Да она…

   Мертва… Мертва. Он убил ее на глазах свидетеля. Журналиста. И что делать?

- Что делать? – переспросил молодчик. – Платите мне, жених. И я – ничего не видел. Только удвойте сумму. А вот с трупом разбирайтесь сами. Достаточно с меня вашего идиотизма. Впрочем, я вас понимаю. Я бы и сам ее убил.

   Тот быстро скрылся. Пока женишок не решит избавиться и от свидетеля. Надо сменить квартиру. А с работы его сегодня уже уволили. Этот придурок, как оказалось, - приятель шефа.. Да, ладно! Главное, чтобы женишок перевел ему на счет денежки. Можно будет и впредь подкачать, если понадобятся.

   Женишок стоял в оцепенении. Вляпался. Вляпался по полной программе. Вот вляпался. Свадьба, крах репутации, пропажа зубов и, вдобавок, - убийство. И свидетель! Может его… Нет ушел! Хотя. Пришлось бы убирать два трупа.

   А что сделать с этой? Ведь они в гостинице. И все на виду. Может, вызвать полицию? Признаться? Сказать, что был пьян. Аффект! Нет! Его упекут! Так или иначе, упекут! Надо замести! Все замести! Черт! Черт! Как все это разгрести?

- Продай, душу, - слышится чей – то голос.

Продать? Но он уже сделал. Давно. За эти зубы. Чтобы «убалтывать» клиентов и зарабатывать. И чтобы его слушали. Все слушали. Кажется, у него тогда вышло, но…

- Можно еще одну. Продай своего сына.

   Сына? Сына. Но у него нет детей. По крайней мере, законных. А если и есть, то он о нем не знает. Но? Продать сына! Это как то… Хотя.

   Он видит свою жену в углу ванной. И кровь на стене. И свои отпечатки.

- Черт с тобой, - цедит он. – Я согласен.

   Он ждет. Но ничего не происходит. Хрень все это. Нужно действовать самому. Самому. Он одевается. Звонок. Черт! Черт! Горничная! Сейчас войдет и все увидит!

- Моя супруга нездорова, - говорит он через дверь. – Не беспокойте нас, будьте добры. И еще, - он сунул сквозь дверь купюру. – Можете пока не входить к нам. Мы потерпим беспорядок. Потерпим.

   Ушла, вроде отделался. Так, он взял полотенце и стал смывать кровь. Так. Так. И отпечатки. Протрем. Хотя нет. Он же здесь был. Оставим. Оставим. Если их не будет, будет еще подозрительней. Но труп, что делать с трупом? Его не убрать. Не убрать! Не вынести. Надо подстроить. Буд – то она сама… да – да… сама! Поскользнулась и упала. Но кровь он уже вытер. А дно ванны не скользкое. Проклятый черт!   Никакого с тебя… Тут его посетила мысль. Блестящая мысль.

   Он накинул пальто и вышел из номера, блеснув своей улыбкой всем встречным. У него были и запасные протезы. Только не волшебные, простые. И сияли они не столь ослепительно. Но для алиби их было достаточно.

   Улыбаясь, он подошел к администратору.

- Кажется, жене получше, - сказал он - Она просила занести завтрак.

- Будет исполнено.

   Когда он вернулся, его уже ждала полиция. Он беспокоен. В чем дело? Супруга мертва? Какой ужас? Дайте же воды! Воды! А отчего? Многочисленные кровоизлияния в мозг от нанесенных травм? Упала? Опять? Нет, нет. Ее , кажется, били! Головой об стенку? Но как? Кто? Нужно бы спросить у вас! Вы все это время должны были быть там… Я ничего не понимаю. Вы думаете, это я? А кто же еще? Ну, к нам заходил один журналист. По поводу статьи. И супруга с ним разговаривала. Что, в ванной? Н…нет. Впрочем, он не уверен… Но убили – то в ванной. Кто – то не слишком явственно замел следы. Хватит юлить, папаша… Кроме вас, это сделать некому. А никакого журналиста никто не видел. Как он входил.

- Но он входил. Входил! И он смотрел на…, - он не договорил. Похоже, он вляпался до конца. И зачем было продавать? Да еще и сына? Ведь замести – то, он за собой не смог.

   Его осудили за убийство. И назначили срок. Потянулись тюремные будни. У него было много времени для размышлений. И он вспомнил. Тот день. Когда впервые продался.

   У него жутко болел зуб. И он жутко боялся его лечить. И он вообще всего боялся. У него с детства были проблемы с речью. В школе над ним смеялись. И он не мог найти приличную работу. И в тот день он рисковал потерять и ту, на которой был сейчас.

   Он сидел перед кабинетом дантиста. Начиналась пытка после, которой нужно было бежать на работу, чтобы не потерять ее. Умереть, умереть. Приму, все так плохо? Почему?

   Все несправедливо! – думал он со злостью, - Я достоин большего, достоин, достоин. Мне кто – то мешает. Мешает. Мешает.

   Боль. Зубная боль. Чертовы зубы. Корявые с детства. Вот бы их убрать! Эти больные корявые зубы. Вместе со своими проблемами. Вот бы…

- Можно сделать, - слышит он голос. – Продай душу!

   Он сбежал. На свою работу. Кое – как, он ее выполнял. Потом вернулся домой. С больным зубом. Принял лекарство. Не помогло.

   Боль. Жуткая боль. Она раздирает его мозг. Он терпит. Он терпит. Когда же все это закончится? Когда?

- Продай, - крадется в голову мысль. – Продай, продай, продай.

   Боль стучит в висках. Во рту горит. Это невыносимо.

- Продай, продай. Продай, - настойчиво, как больной нерв впивается в голову мысль, - Продай!

- Да! – в изнеможении кричит он. И засыпает.

   Когда он проснулся, зубы еще болели. Но у него был выходной. Он поехал в клинику и без всякого страха зашел к дантисту.

- Нужно, пожалуй, удалять, - сказал доктор – Не спасти.

- Удаляйте, - ответил пациент- Все!

   Все удалить не удалось. Но многие. И он сделал себе протезы. Новые искусственные зубы. Которые не болят. Которые не нужно столь тщательно чистить. Красивые, белые зубы. Он заплатил за качество. Но, тем не менее, протезы казались ему волшебными. Ведь с ними он стал куда более уверенным в себе, и эту уверенность заметили другие. И дела его пошли в гору. Его стали уважать. Можно сказать, он жил как в раю, - комфортно, весело и спокойно. Когда он слышал о небесах, только посмеивался. Только одно его смущало - плата. Каковой она будет?

   Годы шли. Он жил весело и беззаботно. В его жизни встречались женщины. Но ни с одной он не задержался. Говорили, что некоторые стали несчастны. Но его это мало волновало. Он думал о себе.

   И он встретил ее. Ту молодую блондинку. Вместе с этой старой клушей. На ней пришлось жениться. Ведь у нее было немало денег. Но он не знал, что она вылезет ему так дорого…

   Он сидит. И будет долго сидеть. Хотя, здесь не так уже и плохо. Только зубы, его чертовы зубы та сука спустила в унитаз. Если бы их вернуть, он смог бы уболтать тогда копов. Хотя. Если бы они у него были, и повода убивать бы не было.

   Но почему? Почему? Почему сделка не сработала? Ведь душу своего неизвестного отпрыска, он продал?

- Но я ее не получил!

А как? Как? Как бы он ее получил? Если он даже не в курсе, кому сия душа принадлежит? Хотя. Стоит ли ввязываться в это дерьмо? Но в тот раз – то подействовало!

   Тюрьма ему начинала надоедать. И предложение казалось все более и более заманчивым.

   Но как? Как? Как сделать? Или хотя бы узнать. Как узнать?

   - Ты знаешь его, - слышит он чей – то голос.

   Женщина. Одна из его женщин. Но говорят, она умерла. Или нет? Но как она оказалась в камере?

   Призрак. Призрак! Он жутко боится. И орет. Его окружают соседи. Он беснуется, словно сумашедший. Я видел, видел, видел! – орет он. – Видел ее!

   Его осматривает психиатр. Кажется, нервишки пошаливают. Возьмем на обследование.

   Он оказался в больнице. Его это немного обрадовало. Все – таки не тюрьма. Он один в помещении. Только эта баба из прошлого. Не дает ему покоя!

- Уйди! – орет он - Уйди!

   Она уходит. Только презрительно бросает.

- Ты знаешь его. Он такая же скотина.

   Она исчезла. Ему стало хорошо. Но он никому не говорил. Он орал, что видит ее. Ведь психушка лучше тюрьмы.

   Их выводили на прогулку. И он здесь видел одного знакомого. Фотограф снимал на их свадьбе. Козел. Не он ли подсунул эту фотку? Хотя. Пусть! Больно она уморительна.

   Ради любопытства он решил с ним заговорить. Но тот был, каким, то диким. И все твердил:

- Я убил. Я убил их. И ее тоже.

- Кого?- Осторожно спросил собеседник.

- Свою бабу. Я грохнул ее. И других тоже.

   Он грохнул . Свою бабу. Свою бабу. Свою бабу. В нем закипало подозрение. Похожи. Такой же, как и он. Так же убил свою жену. Неужели?

Он часами смотрел на этого психа. Искал в нем себя. Похож? Или нет? Вроде похож. Черт его знает! Худой, бледный с кривой улыбкой и желтыми зу… Зубы! Да. Это его зубы! Его кривые и больные зубы! И они вновь в его жизни. Во рту его отпрыска! Который, наверное, сдал ту чертову фотографию. Может, он специально это сделал? Узнал про папашу и решил ему отомстить? Если бы не это фото, ничего бы не было. Не было бы этой сцены. И эта сука была бы жива! Все его проблемы из – за него! Этого гаденыша! Гаденыш! Со своими корявыми зубами! Которые вновь портят ему жизнь! Вырвать их! Убрать! Вместе с гаденышом! Да, убрать! Но как это сделать? Хотя. Сейчас все просто. Ведь он псих! А от них всего можно ожидать. Он прибьет этого гаденыша! И ему ничего не будет! А через годик он вновь станет здоровым. И может быть, свободным. Надо. Надо, надо, надо избавиться от этих корявых зубов! Как тогда! И все наладится!

   И он почти это сделал. Когда они гуляли. Он бросился на гаденыша и, кажется, выбил ему пару корявых зубов. А, может, и больше. Но он не убил! Не убил!

   Плохо! Его теперь не выпускали! Как буйного и опасного. И этот щенок все еще жив. Жив. Как? Как до него добраться? Но вскоре случай представился.

   Его вели к врачу. Он смог вырваться. Он бросился в палату. За ним гнались. Но гаденыша он достал. Он изо всех сил ударил последнего по голове. Тот упал. Мертвым. Кажется, он добрался до этого гаденыша.

   Но. Ничего не меняется. Он сидит в одиночной палате.

- Он был не твоим сыном, - слышится чей – то голос.

   Он орет. Он орет. Рассудок оставляет его. Он сходит с ума по – настоящему. Он видит того гаденыша. С корявыми зубами. И он смеется. Смеется над ним. И выставляет их напоказ.

   Так длится долго. Очень долго. Он уже привык. Привык к этим зубам. Но вот гаденыш исчезает. И он видит кое – кого другого. Вернее себя самого. Со своими новыми зубами. И тот дразнит. Дразнит. Дразнит! Он в отчаянье бросается на него. Но тот ускользает.

- Похожий на тебя. – слышится в голове голос – похожий!

   Похожий. Белые зубы. Он вспоминает прошлое. И вдруг видит среди своих коллег одного. Молодого. Весьма молодого. И он хорошо его знает. И они даже приятели. И именно он заказывал девчонок на мальчишник. И он видел в нем себя самого. И он как – то странно улыбался на его свадьбе.

   Сознание вдруг к нему вернулось. Бредовые призраки исчезли. Он нашел своего отпрыска. Со своими красивыми зубами. И похожего на него самого. И его нужно было продать?

- А что мне остается? - Задал он сам себе вопрос.

   Через пару лет его выпустили. Он сразу же пошел наводить справки. Его коллега с белыми зубами считался пропавшим без вести. Поговаривали, что он мертв. Ему самому светила лишь жалкая пенсия.

   Он был злой и унылый.

- Но дело – то замяли, - слышит он вновь голос.

- Замяли, - повторяет он, - Замяли.

     Какого черта его дернуло жениться?

Вечная юность

   Она зевнула. Зевнула и села на постель. Ей не хотелось вставать. Но это было необходимо. Нельзя быть такой лежебокой. Надо держать себя в тонусе. Ведь ей за пятьдесят. И в этом возрасте нужно подумывать о здоровье. Ведь о нем кроме тебя, никто не позаботится. И…, быть может, ей удастся, как можно долее его (возраст) скрывать.

   Пятьдесят. Она жутко боялась быть старой. В молодости она не думала, что доживет до этих лет. Но теперь. Теперь она понимает, как была неправа. Ведь жизнь то одна. И прожить ее нужно подольше. И получше. Как она была глупа, что не понимала этого ранее. Что, когда – то связавшись с некоей – то сектой, почти полностью плюнула на себя как на женщину. И вот результат – она до сих пор одинока.

   Впрочем, на жизнь она не жалуется. У нее прекрасный дом, хорошая, оплачиваемая работа и она уже успела заработать себе на достойную старость. Старость. Ей так не хотелось об этом думать. Но она неумолимо приближалась.

***

   Она встретила его. Когда сидела с подругами в ресторане. А он заигрывал с одной из ее молодых сотрудниц. «Кобель» -       вначале подумала было она, но… Потом ей этот кобель понравился.

   Симпатичный, представительный мужчина примерно ее возраста. С некоей искринкой в глазах и восхитительной улыбкой белоснежных крепких зубов.

Зубы. Как это не банально, но именно они и привели ее в восторг. Он казался блестящим джентльменом. Который с возрастом приобрел еще более очарование. Но он не обращал на нее никакого внимания.

   Злая и расстроенная она возвращалась домой. И, бросившись к зеркалу, смотрела на свое лицо. Свое увядающее лицо. Свои желтоватые зубы, свои морщины. И свою косметику, коей она теперь вынуждена несколько злоупотреблять. И видела его. Столь же зрелого, но в тоже время, привлекательного. Столь желанного. Да. Он воплощал в себе все ее мечты и стремления – быть привлекательной и полной жизни и в старости. Как ей сейчас этого хотелось! Да она бы, наверное, душу за это продала!

- Можно устроить, - слышит она чей – то голос. Что это? Но никого не видно. Голос как будто звучит в ее голове.

- Можно продать, - вновь говорит голос. - Если хочешь.

 Она испугалась. Как так? Ведь она считала себя в меру благочестивой. Иногда посещала церковь. Правда, старалась не слишком – то себя утруждать всеми тонкостями служения Богу. Хватит с нее прошлого. Ведь можно жить вполне нормально. Без всего этого фанатизма.

   Но сейчас? Продать душу? Нет! Нет. Никогда! И вообще, это все, какой – то бред.

   Прошло несколько дней. Казалось, все нормализовалось. Казалось, она уже забыла и того «кобеля», и то предложение. В ее жизни все было ровно и гладко, так, как она себе и хотела. Но как – то раз возвратившись, домой, она стала листать, только что пришедший каталог модной одежды. И тут сердце ее затрепетало.

И молодость, вернее забытые чувства, вновь в ней всколыхнулись. Платья. Свадебные платья. Белоснежные, роскошные, волшебные. Сказочные. Как она мечтала выйти замуж! Просто мечтала. Мечтала стоять в белой фате, мечтала бросать букет, резать свадебный торт, принимать поздравления. Как она мечтала об этом празднике! Правда, возлюбленного (или супруга) она видела, при этом, не очень явственно. Ее интересовал, скорее, сам процесс.

   В секту ту она попала не случайно. Там брак между ее членами был обязателен. Они не были сторонниками нововведений. И этот брачный консерватизм давал ей надежду. Но у нее ничего не вышло. Избранники казались чересчур скучными, несколько схоластичными. И чересчур преувеличивали свою мужскую роль.

   Их жены были похожи на покорных служанок, исполняющих все прихоти супругов. А ей хотелось и после брака чувствовать себя свободной. Но из этой секты уйти оказалось не столь уже и просто. Нет, там никто не держал силою. Но. Все – таки было как – то неловко оправдываться. И видеть на себе их строгие, а подчас, и жалобные взгляды.

Платья… Как ей хотелось его. Жутко хотелось. Неужели, ее мечта не сбудется? Хотя. Ведь она уже старая. Это смешно. Вот бы вернуть молодость.

- Можно устроить, - вновь слышит она этот голос.

       Можно устроить. Можно устроить. Она нервничает. Страшно. И жутко. И неприлично. Но эти белоснежные наряды манят, словно магнитом.

- Да! – резко говорит она себе. – Я хочу! Хочу быть молодой! Вечно молодой! И замуж хочу! Хочу! За того мужчину с блестящей улыбкой! И я на все согласна ради этого.

- Как скажешь, - говорит голос.

   Время шло. Но чуда не происходило. Морщины не исчезали, платья были только в журнале. И молодожен тоже не спешил падать на колени, протягивая обручальное кольцо. Она заскучала. Видно, просто разыгралась фантазия.

   Но, увы…

   В этот день она шла по улице. Она старалась гулять каждый день, чтобы держать себя в должном тонусе. Она была задумчива, когда к ее руке кто- то осторожно прикоснулся. Она испуганно обернулась.

   Женщина. Какая – то странная. Нет, она одета, как и большинство. Но глаза. Глаза были таковы, будто она только что из дурдома. Какие – то дикие.

- Откажись, - сказала она, пристально на нее глядя. – Откажись! – За тем скрылась.

   Она стояла ошарашенная. Что за чертовщина? Отказаться? От чего? От….? Она вспомнила белоснежнозубого кобеля и свадебные платья, и свою фотографию тридцатилетней давности. Отказаться от этого? Нет! Нет! Нет! Никогда! Никогда!

   В ней закипало какое – то зло. Какая – то трусливая ярость. Ей хотелось что – то сделать. Что – то сделать. Что – то нехорошее.

   Она в злости плюет в мусорный контейнер и начинает бить в него ногами, и вдруг…

   Пакет… В нем лежит пакет. И в нем что – то виднеется. Вроде одежды. Сама не зная зачем, она его достает, достает из этого пакета фрак. Прекрасный черный фрак. С каким – то приколотым увядшим цветком.

   Мысли о свадьбе вновь метнулись в ее голове. И она вспомнила, это жених, в ее грезах, непременно должен быть во фраке. С белым цветком. И вот она его держит. Держит свое счастье в руках. Отказаться? Нет, никогда! Никогда! И плевать, что он лежал в мусорке. Это символ! Символ нынешней жизни. Где люди обходятся без брака. И выбрасывают его на помойку. Но с ней этого не произойдет. Нет.

   Она притащила этот фрак домой. И, немного его почистив, повесила в своем шкафу. Она верила, что он принесет ей счастье.

   И, кажется, чудеса начались. По крайней мере, ей удалось вновь встретиться с тем белозубым джентльменом. И, кажется у них все ладилось. Да, они начали встречаться. Она прилагала к этому все усилия. И он, кажется, снисходительно позволял себя хомутать. Вот если бы она была молодой… Хотя. Нужно ли? Вдруг произойдет чудо? Придется объяснять. Что сказать – пластическая операция? Нет. Ведь ее новый супруг (мысленно она уже женила его на себе) не слишком одобрял подобные вещи. Да и чудесами особо не увлекался.

И тут ее осенило. Зачем? Зачем? Зачем скрывать свой возраст? Надо быть молодой в душе! Просто в душе! Ведь она уже видела подобные примеры. И эти люди не стеснялись выходить замуж. И, кажется, жили довольно – таки счастливо. По крайней мере, они так выглядели.

   Она заговорила об этом. После того как они довольно – таки долго встречались. Ее жених кривился, говорил, что все это ребячество.

   Но она настаивала. Наконец – то, он согласился.

   Все расходы по свадьбе, да и организацию, она взяла на себя. Ее жених по-прежнему кривился, либо веселился. Он смеялся и перед другими. Ее это несколько не оскорбляло. Да ладно! Ведь замуж - то она выходит.

   Фрак. Он должен был его надеть! Должен! Ведь это залог ее счастья.. Залог ее свадьбы и семейной жизни. Хотя. Что такое семья? Она как – то неохотно об этом думала. Ей нравилось жить так, как она живет. Она иногда содрогалась, слушая разговор подруг о их проблемах и заботах. Дети ее вообще раздражали. Да и какие дети? В ее возрасте?

   Он долго сопротивлялся. Он даже накричал на нее из – за этого фрака. Впервые, за все время. Она жутко расстроилась. Все шло как нельзя лучше – он почувствовал свою вину и согласился. Кажется, она нашла способ его хомутать.

   Этот день настал. Лучший в ее жизни. На ней стильное и короткое платьице. В салоне не одобряли ее выбор. Говорили, что оно для совсем молодых. Пусть! Плевать ей на всех! Она будет молодой!

   И все же ей было неловко. Неловко в этом юном образе. Неловко в этом белом веночке. Ведь она давно не девочка. И об этом все знают. И от этого ей весьма неловко.

   Смущение нарастало. И по мере этого, она пыталась его скрыть. Становясь все более и более раскованной и юной в своем поведении. Она чувствовала, что это неприлично, но ничего не могла с собой поделать. Но это были только цветочки.

   Время бросать букет. Она в своем платьице лезет на стул. Зачем, - спрашивала она себя потом. Чтобы показать свои, не слишком красивые ноги, которые возраст не украсил? Если бы она знала!..

   Позор! Вот позорище – то! Она слишком сильно размахнулась… и упала. Упала с чертового стула! В своем платьице и фате. И этот кошмар все видели. Но это не самое обидное. Ее муж. Ее молодожен смеялся. Своей белоснежной улыбкой. Смеется над ней. Как обидно!

   Она веселилась. Превратила все в милую шутку. В некое комическое недоразумение. Комическое. Да уж, устроила она себе цирк! Чертова свадьба! На кой хрен она ее затеяла? Ведь ей неплохо жилось! Одной! А этот белозубый мачо вовсе не Джеймс   Бонд. Он просто кобель, которому наплевать на нее. Как он ржал над ней! И будет ржать. Своими белоснежными зубками.

   Наконец – то, чертова свадьба закончилась. Они поехали в отель. Она оплатила еще и путевки. Медовый месяц. Тьфу! Да, ладно! Может о них забудут? Но они были теперь слишком известными личностями…

   Сюрпризы начались с утра, когда ее молодожен разбудил ее. Грубо растолкал и заорал.

- Где ты достала этот чертов фрак?

   Она еще не проснулась. Она смотрела и улыбалась. Она не могла понять. Откуда он знает про фрак? И что – то в нем нетак?

- Где ты взяла чертов фрак, дура? – шипит он.

- На мусорке, - так же, идиотически улыбаясь, говорит она.

   Он бьет ее. Бьет газетой по лицу. И уходит в другую комнату. Она, ошалевшая берет газету и ….

   « Вчера одному из наших коллег удалось присутствовать на сочетании двух весьма эксцентричных лиц. Свадьбы между людьми преклонного возраста уже не редкость, но здесь, помимо весьма фривольного поведения молодоженов, были отмечены и некоторые странности. К примеру, фрак, в кой был облачен молодожен, принадлежал ранее не менее эксцентричному и выдающемуся человеку. Одним из пунктов завещания, которого, было повеление его выбросить. Эта история весьма известная в узких кругах, кажется, имеет свое продолжение».

   Она ошалело сидела. Что делать? Что делать? Ведь ее репутации – конец. Она видела фото своего торжества. Как она, взметнув своими старческими ногами, летит в воздухе. А тут еще этот фрак! Нет, он ей этого точно не простит! Точно. Что делать? Ведь он теперь ее бросит!

   Ведь его репутации тоже конец. Он бросит ее. И пусть. В конце, концов, связавшись с ним и с этой свадьбой, у нее начались только проблемы.

   Она выходит в ванную. Его не видно. И черт с ним! Она подходит к раковине, чтобы умыться.

   Челюсти. Белоснежные челюсти. Два протеза. Два белоснежных протеза. За которые она продала душу.

- Откажись, - вспомнила она. Да, пожалуй, следовало, но… Что теперь говорить?

   Она смотрит на них. Лицо еще горит от ударов. Чертов кобель! Чертов кобель. Ну, погоди! Погоди! Так вот чего тебе не хватало! Твоей белоснежной улыбки! Сейчас я покажу тебе, как надо мной ржать!

   Она хватает протезы. И спускает их в унитаз. Ха – ха - ха! Теперь, посмотрим, как ты будешь надо мной ржать!

   Он входит. И видит ее. И он чем – то обеспокоен.

- Ты видела мои протезы?

Она ржет.

- Дура! Где они?

   Она хохочет.

- Отдай их, курица! Мне не до смеха.. Мы из – за твоего идиотизма уже всех рассмешили. Но только я, кажется, еще пытаюсь отмыться от этого дерьма.

- К… как?

- Как! Как! Сейчас придет тот хренов писака. Если ему отвалить, он напишет опровержение. И даже извинится. И что, я буду перед ним шепелявить? Да ты знаешь, дура, что в этих протезах успех моего благополучия? Что они не простые? Что с ними я могу всех уболтать? Какого я тебе это болтаю? Давай их!

- Их нет, - шепчет она.

- Дрянь! Ты их выбросила! Сука! – он толкнул ее и бросился рыться в мусорном ведре, не стесняясь содержимого. – Где они, тварь, где?

- Т… там – указала на унитаз. Тот бросился, заглянул… и, бросившись к новобретенной жене, стал с силой бить ее по голове. Затем, схватив за волосы, стал бить головой о стенку.

- Я вижу у вас весьма эксцентричные отношения, - протянул кто – то насмешливо.

Он оглянулся. В дверях стоял молодой человек в модной, спортивного стиля одежде.

- Я – тот чертов писака. Битый час не мог вам дозвониться.

   Тот отпустил жену. Она упала на пол.

- Кажется, вы переусердствовали.

- Черт, черт, - осматривал ее супруг. – Да она…

   Мертва… Мертва. Он убил ее на глазах свидетеля. Журналиста. И что делать?

- Что делать? – переспросил молодчик. – Платите мне, жених. И я – ничего не видел. Только удвойте сумму. А вот с трупом разбирайтесь сами. Достаточно с меня вашего идиотизма. Впрочем, я вас понимаю. Я бы и сам ее убил.

   Тот быстро скрылся. Пока женишок не решит избавиться и от свидетеля. Надо сменить квартиру. А с работы его сегодня уже уволили. Этот придурок, как оказалось, - приятель шефа.. Да, ладно! Главное, чтобы женишок перевел ему на счет денежки. Можно будет и впредь подкачать, если понадобятся.

   Женишок стоял в оцепенении. Вляпался. Вляпался по полной программе. Вот вляпался. Свадьба, крах репутации, пропажа зубов и, вдобавок, - убийство. И свидетель! Может его… Нет ушел! Хотя. Пришлось бы убирать два трупа.

   А что сделать с этой? Ведь они в гостинице. И все на виду. Может, вызвать полицию? Признаться? Сказать, что был пьян. Аффект! Нет! Его упекут! Так или иначе, упекут! Надо замести! Все замести! Черт! Черт! Как все это разгрести?

- Продай, душу, - слышится чей – то голос.

Продать? Но он уже сделал. Давно. За эти зубы. Чтобы «убалтывать» клиентов и зарабатывать. И чтобы его слушали. Все слушали. Кажется, у него тогда вышло, но…

- Можно еще одну. Продай своего сына.

   Сына? Сына. Но у него нет детей. По крайней мере, законных. А если и есть, то он о нем не знает. Но? Продать сына! Это как то… Хотя.

   Он видит свою жену в углу ванной. И кровь на стене. И свои отпечатки.

- Черт с тобой, - цедит он. – Я согласен.

   Он ждет. Но ничего не происходит. Хрень все это. Нужно действовать самому. Самому. Он одевается. Звонок. Черт! Черт! Горничная! Сейчас войдет и все увидит!

- Моя супруга нездорова, - говорит он через дверь. – Не беспокойте нас, будьте добры. И еще, - он сунул сквозь дверь купюру. – Можете пока не входить к нам. Мы потерпим беспорядок. Потерпим.

   Ушла, вроде отделался. Так, он взял полотенце и стал смывать кровь. Так. Так. И отпечатки. Протрем. Хотя нет. Он же здесь был. Оставим. Оставим. Если их не будет, будет еще подозрительней. Но труп, что делать с трупом? Его не убрать. Не убрать! Не вынести. Надо подстроить. Буд – то она сама… да – да… сама! Поскользнулась и упала. Но кровь он уже вытер. А дно ванны не скользкое. Проклятый черт!   Никакого с тебя… Тут его посетила мысль. Блестящая мысль.

   Он накинул пальто и вышел из номера, блеснув своей улыбкой всем встречным. У него были и запасные протезы. Только не волшебные, простые. И сияли они не столь ослепительно. Но для алиби их было достаточно.

   Улыбаясь, он подошел к администратору.

- Кажется, жене получше, - сказал он - Она просила занести завтрак.

- Будет исполнено.

   Когда он вернулся, его уже ждала полиция. Он беспокоен. В чем дело? Супруга мертва? Какой ужас? Дайте же воды! Воды! А отчего? Многочисленные кровоизлияния в мозг от нанесенных травм? Упала? Опять? Нет, нет. Ее , кажется, били! Головой об стенку? Но как? Кто? Нужно бы спросить у вас! Вы все это время должны были быть там… Я ничего не понимаю. Вы думаете, это я? А кто же еще? Ну, к нам заходил один журналист. По поводу статьи. И супруга с ним разговаривала. Что, в ванной? Н…нет. Впрочем, он не уверен… Но убили – то в ванной. Кто – то не слишком явственно замел следы. Хватит юлить, папаша… Кроме вас, это сделать некому. А никакого журналиста никто не видел. Как он входил.

- Но он входил. Входил! И он смотрел на…, - он не договорил. Похоже, он вляпался до конца. И зачем было продавать? Да еще и сына? Ведь замести – то, он за собой не смог.

   Его осудили за убийство. И назначили срок. Потянулись тюремные будни. У него было много времени для размышлений. И он вспомнил. Тот день. Когда впервые продался.

   У него жутко болел зуб. И он жутко боялся его лечить. И он вообще всего боялся. У него с детства были проблемы с речью. В школе над ним смеялись. И он не мог найти приличную работу. И в тот день он рисковал потерять и ту, на которой был сейчас.

   Он сидел перед кабинетом дантиста. Начиналась пытка после, которой нужно было бежать на работу, чтобы не потерять ее. Умереть, умереть. Приму, все так плохо? Почему?

   Все несправедливо! – думал он со злостью, - Я достоин большего, достоин, достоин. Мне кто – то мешает. Мешает. Мешает.

   Боль. Зубная боль. Чертовы зубы. Корявые с детства. Вот бы их убрать! Эти больные корявые зубы. Вместе со своими проблемами. Вот бы…

- Можно сделать, - слышит он голос. – Продай душу!

   Он сбежал. На свою работу. Кое – как, он ее выполнял. Потом вернулся домой. С больным зубом. Принял лекарство. Не помогло.

   Боль. Жуткая боль. Она раздирает его мозг. Он терпит. Он терпит. Когда же все это закончится? Когда?

- Продай, - крадется в голову мысль. – Продай, продай, продай.

   Боль стучит в висках. Во рту горит. Это невыносимо.

- Продай, продай. Продай, - настойчиво, как больной нерв впивается в голову мысль, - Продай!

- Да! – в изнеможении кричит он. И засыпает.

   Когда он проснулся, зубы еще болели. Но у него был выходной. Он поехал в клинику и без всякого страха зашел к дантисту.

- Нужно, пожалуй, удалять, - сказал доктор – Не спасти.

- Удаляйте, - ответил пациент- Все!

   Все удалить не удалось. Но многие. И он сделал себе протезы. Новые искусственные зубы. Которые не болят. Которые не нужно столь тщательно чистить. Красивые, белые зубы. Он заплатил за качество. Но, тем не менее, протезы казались ему волшебными. Ведь с ними он стал куда более уверенным в себе, и эту уверенность заметили другие. И дела его пошли в гору. Его стали уважать. Можно сказать, он жил как в раю, - комфортно, весело и спокойно. Когда он слышал о небесах, только посмеивался. Только одно его смущало - плата. Каковой она будет?

   Годы шли. Он жил весело и беззаботно. В его жизни встречались женщины. Но ни с одной он не задержался. Говорили, что некоторые стали несчастны. Но его это мало волновало. Он думал о себе.

   И он встретил ее. Ту молодую блондинку. Вместе с этой старой клушей. На ней пришлось жениться. Ведь у нее было немало денег. Но он не знал, что она вылезет ему так дорого…

   Он сидит. И будет долго сидеть. Хотя, здесь не так уже и плохо. Только зубы, его чертовы зубы та сука спустила в унитаз. Если бы их вернуть, он смог бы уболтать тогда копов. Хотя. Если бы они у него были, и повода убивать бы не было.

   Но почему? Почему? Почему сделка не сработала? Ведь душу своего неизвестного отпрыска, он продал?

- Но я ее не получил!

А как? Как? Как бы он ее получил? Если он даже не в курсе, кому сия душа принадлежит? Хотя. Стоит ли ввязываться в это дерьмо? Но в тот раз – то подействовало!

   Тюрьма ему начинала надоедать. И предложение казалось все более и более заманчивым.

   Но как? Как? Как сделать? Или хотя бы узнать. Как узнать?

   - Ты знаешь его, - слышит он чей – то голос.

   Женщина. Одна из его женщин. Но говорят, она умерла. Или нет? Но как она оказалась в камере?

   Призрак. Призрак! Он жутко боится. И орет. Его окружают соседи. Он беснуется, словно сумашедший. Я видел, видел, видел! – орет он. – Видел ее!

   Его осматривает психиатр. Кажется, нервишки пошаливают. Возьмем на обследование.

   Он оказался в больнице. Его это немного обрадовало. Все – таки не тюрьма. Он один в помещении. Только эта баба из прошлого. Не дает ему покоя!

- Уйди! – орет он - Уйди!

   Она уходит. Только презрительно бросает.

- Ты знаешь его. Он такая же скотина.

   Она исчезла. Ему стало хорошо. Но он никому не говорил. Он орал, что видит ее. Ведь психушка лучше тюрьмы.

   Их выводили на прогулку. И он здесь видел одного знакомого. Фотограф снимал на их свадьбе. Козел. Не он ли подсунул эту фотку? Хотя. Пусть! Больно она уморительна.

   Ради любопытства он решил с ним заговорить. Но тот был, каким, то диким. И все твердил:

- Я убил. Я убил их. И ее тоже.

- Кого?- Осторожно спросил собеседник.

- Свою бабу. Я грохнул ее. И других тоже.

   Он грохнул . Свою бабу. Свою бабу. Свою бабу. В нем закипало подозрение. Похожи. Такой же, как и он. Так же убил свою жену. Неужели?

Он часами смотрел на этого психа. Искал в нем себя. Похож? Или нет? Вроде похож. Черт его знает! Худой, бледный с кривой улыбкой и желтыми зу… Зубы! Да. Это его зубы! Его кривые и больные зубы! И они вновь в его жизни. Во рту его отпрыска! Который, наверное, сдал ту чертову фотографию. Может, он специально это сделал? Узнал про папашу и решил ему отомстить? Если бы не это фото, ничего бы не было. Не было бы этой сцены. И эта сука была бы жива! Все его проблемы из – за него! Этого гаденыша! Гаденыш! Со своими корявыми зубами! Которые вновь портят ему жизнь! Вырвать их! Убрать! Вместе с гаденышом! Да, убрать! Но как это сделать? Хотя. Сейчас все просто. Ведь он псих! А от них всего можно ожидать. Он прибьет этого гаденыша! И ему ничего не будет! А через годик он вновь станет здоровым. И может быть, свободным. Надо. Надо, надо, надо избавиться от этих корявых зубов! Как тогда! И все наладится!

   И он почти это сделал. Когда они гуляли. Он бросился на гаденыша и, кажется, выбил ему пару корявых зубов. А, может, и больше. Но он не убил! Не убил!

   Плохо! Его теперь не выпускали! Как буйного и опасного. И этот щенок все еще жив. Жив. Как? Как до него добраться? Но вскоре случай представился.

   Его вели к врачу. Он смог вырваться. Он бросился в палату. За ним гнались. Но гаденыша он достал. Он изо всех сил ударил последнего по голове. Тот упал. Мертвым. Кажется, он добрался до этого гаденыша.

   Но. Ничего не меняется. Он сидит в одиночной палате.

- Он был не твоим сыном, - слышится чей – то голос.

   Он орет. Он орет. Рассудок оставляет его. Он сходит с ума по – настоящему. Он видит того гаденыша. С корявыми зубами. И он смеется. Смеется над ним. И выставляет их напоказ.

   Так длится долго. Очень долго. Он уже привык. Привык к этим зубам. Но вот гаденыш исчезает. И он видит кое – кого другого. Вернее себя самого. Со своими новыми зубами. И тот дразнит. Дразнит. Дразнит! Он в отчаянье бросается на него. Но тот ускользает.

- Похожий на тебя. – слышится в голове голос – похожий!

   Похожий. Белые зубы. Он вспоминает прошлое. И вдруг видит среди своих коллег одного. Молодого. Весьма молодого. И он хорошо его знает. И они даже приятели. И именно он заказывал девчонок на мальчишник. И он видел в нем себя самого. И он как – то странно улыбался на его свадьбе.

   Сознание вдруг к нему вернулось. Бредовые призраки исчезли. Он нашел своего отпрыска. Со своими красивыми зубами. И похожего на него самого. И его нужно было продать?

- А что мне остается? - Задал он сам себе вопрос.

   Через пару лет его выпустили. Он сразу же пошел наводить справки. Его коллега с белыми зубами считался пропавшим без вести. Поговаривали, что он мертв. Ему самому светила лишь жалкая пенсия.

   Он был злой и унылый.

- Но дело – то замяли, - слышит он вновь голос.

- Замяли, - повторяет он, - Замяли.

     Какого черта его дернуло жениться?