Баннер
 
   
 
     
 
 

Наши лидеры

 

TOP комментаторов

  • slivshin
    79 ( +90 )
  • Владимир Константинович
    42 ( +45 )
  • shadow
    34 ( +10 )
  • Тиа Мелик
    26 ( +51 )
  • sovin1
    20 ( +19 )
  • Соломон Ягодкин
    17 ( +3 )
  • gen
    12 ( +5 )
  • Макс мартини
    8 ( +16 )
  • Тамара Фёдоровна Москаленко
    6 ( +11 )
  • kanahin.aleksey1977
    4 ( +2 )

( Голосов: 3 )
Avatar
"Путеводитель по Лондону"
07.06.2013 14:22
Автор: Западаева Екатерина Александровна

 

                        

 

Западаева Екатерина Александровна

 

 

 

Повесть

 

 

«Путеводитель по Лондону»

 

июнь – октябрь 2009 года

 

 

 

 

  

 

 

 

                          

 

 

 

 

  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

«Путеводитель по Лондону»

 

                                                                   «…и это можно найти в                      

                                                                            Лондоне?

                                                                  Да, если знаешь, куда идти »

                                                                            Дж. К. Ролинг

                                                                         «Гарри Поттер и

                                                                          философский камень»                                            

                                   

 

                    

 

                                 Глава I

 

                           «Наводнение»

 

Я проснулась оттого, что вода заливала мое лицо, глаза, рот, нос. Мокрые волосы липли к щекам. Открыв глаза, я увидела, что лежу в грязном сточном ручье, какие появляются, когда прорывает канализационные трубы. Отплевываясь и тяжело дыша, я попыталась подняться. Мокрая одежда прилипла к телу, я сильно замерзла и чувствовала какое – то онемение, будто-то плоть и сознание были не в ладах друг с другом. Став на четвереньки, я поняла, насколько затекло мое тело, я почти его не чувствовала. Постояв так пару секунд, я развернулась и села на попу. В этот момент я увидела свои ноги, и тут мне стало совсем плохо. На месте правой ноги от колена шел серебристый стальной протез. У меня закружилась голова, и я чуть снова не упала в ручей. В каком – то отупении, я подняла глаза и попыталась посмотреть вокруг. Место было абсолютно незнакомое, но это меня совсем не удивило. Я сидела возле старого, двухэтажного дома, его красные кирпичи были основательно побиты временем. Грязные окна стонали и скрипели своими полинявшими рамами, словно подагрическая старуха. На другой стороне улицы, дома были такие же старые и больные, как этот. Только кое – где на окнах виднелись неопределенного цвета занавески. Вокруг не было ни души. Мне стало страшно.

В голове, посреди вязкого белого тумана, медленно, но неотвратимо возник вопрос: что это за место? За ним стали возникать новые: как я здесь оказалась? Что со мной произошло? И, наконец: кто я, черт возьми? Поняв, что не могу ответить ни на один из этих вопросов, я неожиданно стала хохотать. Я смеялась до тех пор, пока не выбилась из сил, пока не смогла издавать только какие – то звуки, похожие на икание. При этом, я так и продолжала сидеть посреди сточных вод, не замечая этого, не замечая холода. Мне стало интересно, как я выгляжу. Сама эта мысль согрела меня –значит я еще жива, значит я не совсем чокнулась. Вряд ли мертвых и сумасшедших интересует их внешний вид. Во всяком случае, мне хотелось в это верить. Не успела я об этом подумать, как в доме на противоположной стороне стала открываться дверь. Не знаю, что меня напугало больше: мысль, что я одна посреди старых заброшенных домов или то, что в них кто – то может жить. Забыв про искусственную ногу, мокрую одежду и слабость, я стала подниматься из грязного ручья на встречу тому, что было за дверью. К этому моменту я уже ясно различала темные очертания стоявшего за ней.

Я шла по дороге, вымощенной серым кирпичом, стуча своей серебристой стальной ногой. Ее стук эхом отдавался от стен домов. Неожиданно пошел дождь, но я уже не могла стать мокрее, чем была. Я почти обрадовалась, когда, подойдя ближе, увидела за дверью старуху. Она была какой – то нереально древней, вся сгорбленная, с пергаментной пятнистой кожей на скрюченных пальцах, ее бугристое, потерявшее нормальные очертания лицо, было почти одного цвета с косматыми, нечесаными целую вечность патлами. Если бы дом, в котом она жила, мог принять человеческие очертания он выглядел бы именно так, как она. Не смотря на все это, я готова была ее расцеловать, прямо в огромный кривой нос, по сравнению с тем, что успело нарисовать мое воображение, она была просто чудесна.

Старуха явно меня заметила, она вышла из – за двери, так и не раскрыв ее до конца. Пристально глядя на меня, она заговорила на каком – то непонятном мне языке, во всяком случае, я не смогла разобрать, что же она говорит. Ее голос оказался неожиданно громким и чистым, совсем не старческим. Я поняла, что она зовет меня в дом, при этом было похоже, что мое появление ее совсем не удивило.

К дому вела каменная лестница, и когда я преодолела первые ступени, старуха повернулась ко мне спиной и зашла в дом. Мне оставалось только последовать за ней. Я осторожно зашла в полутемный коридор, он оказался довольно широким и длинным. Мною овладело какое –то странное чувство, как –будто кровь быстрее потекла по жилам. Я сделала глубокий вдох, и в то же мгновение полумрак сменился мягким светом, который давал огонь светильников, висевших на стенах. Откуда –то из глубины дома послышался голос старухи, но на этот раз ее слова не показались мне бессмысленными. Она говорила, что ждала меня и приглашала пройти к ней. Из глубины памяти всплывали значения слов. Черт возьми! Это же английский.

- Что ты там застряла? Проходи скорей! Я тебя заждалась. Не представляешь, какого сидеть здесь одной столько времени.

И я пошла на звук ее голоса. Пол коридора был застелен мягким, пушистым ковром и моих шагов совсем не было слышно. А может быть, это был мох? Не знаю, только мне вдруг стало легко, страх исчез, уступив место любопытству. Мне уже стало казаться, что я иду слишком долго, когда наконец увидела вход в довольно просторную комнату. Она была наполнена тем же мягким светом, от которого становилось спокойно и совсем не страшно. Старуха сидела в большом кресле возле камина и курила длинную тонкую трубку. Тени плясали на ее морщинистом лице и, как ни странно, это делало его более человечным. На полу комнаты был все тот же, приглушающий шаги, зеленый ковер. Мне захотелось потрогать его рукой, но в этот момент старуха отвернулась от камина и посмотрела на меня.

- Добрый вечер! Садись к камину, погрейся. Я видела, как ты барахталась там на улице.

- Спасибо, - собственный голос прозвучал словно со стороны.

Я только теперь заметила второе такое же кресло, оно было как декорация, которая до нужного момента остается в тени. Устало опустившись на его мягкое, ворсистое сиденье, я стала смотреть на огонь.

Старуха сидела неподвижно, казалось, что она задремала, но что – то мне подсказывало – она не спит. Наконец, я решилась заговорить с ней:

-Кто вы? Почему – то именно этот вопрос мне хотелось задать ей прежде всего.

-Странно, что ты спрашиваешь сейчас обо мне, а не о себе. Насколько для тебя важно узнать кто я? Что это изменит? И потом, я ведь могу наговорить тебе все, что угодно. Ты мне поверишь?

Говоря это, она продолжала смотреть на огонь и курить свою бесконечную трубку.

- Думаю, что поверю. У меня к вам очень много вопросов, и я хочу получить на них ответ.

- Я не справочною бюро, милая. Однако мне понятно твое любопытство.

- Вы сказали, что давно меня ждете, откуда вы знали, что я здесь окажусь? И, кстати, где мы?

- В Лондоне, дорогуша, в Лондоне. Где же еще?

- Вы знаете, что со мной случилось?

- Кажется, догадываюсь. Ты была небрежна в своих желаниях.

- Что это значит?

- Это значит, что тебе надо поменьше задавать вопросов. Не пытайся вспоминать о прошлом, это сейчас тебе ничего не даст. Ты хотела узнать –кто ты? Теперь у тебя появится шанс.

Старуха начала меня раздражать, она явно что – то знала, но предпочитала морочить мне голову. Мне захотелось схватить ее за плечи и потрясти. Хотелось закричать: «Отвечай, чертова сука! Что ты знаешь?» но я знала, что это не поможет. Я могу убить ее, но она все равно не станет выражаться более понятно. Все ясно, ей нравиться издеваться надо мной. А может, она все это и подстроила? Эта мысль привела меня в бешенство.

- Я смотрю, ты уже близка к тому, что бы убить меня? Она улыбалась во весь свой беззубый рот.

Мгновение, и я ударила ее кулаком по лицу. Из ее разбитой губы потекла густая, почти черная кровь. Старуха расхохоталась.

- Ничего другого я от тебя и не ждала, но это не поможет тебе узнать ответы…

Она не успела договорить. Возле камина я заметила кочергу, и схватив ее, проломила ее хрупкий старческий череп.

Обессилив, я уронила кочергу прямо на моховой ковер. Потом села в кресло, мне надо было отдышаться и собраться с мыслями. В доме было очень тихо, я услышала, что за окном идет сильный дождь, просто ливень. Но теперь у меня была крыша над головой, меня согревал огонь старинного камина. Одежда на мне давно высохла, а завтра я поищу себе во что переодеться. На мне было надето шелковое серое платье.

Я подумала, что не очень люблю этот цвет, и с этой мыслью, под шум дождя я, наконец, заснула.

Когда я проснулась, было уже утро. Мертвая старуха сидела, уронив голову на грудь. Она казалась восковой куклой. Надо будет убрать ее отсюда, но этим я займусь позже. Сейчас у меня были более важные дела. Встав с кресла, я потянулась, что бы размять спину. Все же спать сидя не очень удобно. Я подошла к окну. С улицы мне показалось, что на нем нет занавесок. Их действительно не было, оно было завешено тяжелыми портьерами из темно – бордового бархата. Слегка отодвинув их мягкую, ворсистую ткань, я посмотрела на улицу. Небо было затянуто серыми тучами, правда, кое – где пробивались яркие лучи солнца. По мостовой текли потоки мутной дождевой воды. Сточный ручей, в котором я вчера очнулась, сегодня сам утонул в более сильной и грязной воде.

Мне захотелось есть. Надо было пойти поискать еды, а кроме того, мне было очень интересно познакомиться с домом в котором я теперь жила. У меня не было сомнений в том, что старуху искать никто не станет, как в прочем и меня. Хотя, кто знает, что происходит на самом деле?

   Огонь в камине погас, но светильники продолжали гореть. Я оставила портьеры плотно задернутыми, это давало мне ощущение отгороженности от внешнего мира, в тот момент мне хотелось уединения. Я чувствовала, как начинаю оживать. Хотелось найти зеркало и увидеть, наконец – то свое лицо, но еще больше хотелось сменить одежду. В комнате было очень мало мебели, кроме двух кресел, там стоял огромный шкаф коричневого дерева и кованый сундук. Подойдя к шкафу, я потянула за резную ручку в форме головы льва. К моему удивлению, он оказался не заперт. Дверь со скрипом открылась, и я увидела множество старинных платьев. Меня охватило возбуждение. Я стала хватать одежду охапками и выбрасывать на ковер. Вскоре шкаф опустел, а я сидела на полу среди груды барахла. Просто невероятно, как все это могло поместиться в одном шкафу. Было очевидно, что вся эта одежда не могла принадлежать одному человеку. Вещи были разного размера, качества, фасона, как будто их хозяева приходили сюда в гости и забыли потом забрать свою одежду, а может быть и не забыли, возможно, их постигла та же участь, что и прежнюю хозяйку шкафа. Так или иначе, я выбрала для себя бархатный черный камзол, хотелось еще и шляпу, но ее не было. Мне предстояло много работы и платье только помешало бы. Так, теперь, обувь. Но ее тоже нигде не было видно. Собственной обуви, на сколько я помнила, на мне вчера не было. Оставалось только обыскать старуху. Я подошла к ней и задрала ее черное, поношенное плате. Вот тебе и на! На сморщенных ногах, с обвисшей дряблой кожей были великолепные черные лакирование сапоги, они доставали старухе чуть выше колен. Старая леди, кем же вы были на самом деле? Но теперь это не важно. Я стащила с нее сапоги и надела на себя. Они пришлись мне как раз в пору, к тому же целиком скрывали протез. Странно, но я могла ходить совсем не хромая, мне не было больно, стальная нога работала исправно. Я не стала убирать одежду – потом решу, что с ней делать. А сейчас мне надо было осмотреть дом и найти что – нибудь поесть.

Дойдя до конца коридора, я увидела идущую вниз деревянную лестницу. Ее темное дерево было изъедено жуками и отполировано множеством прикосновений, спускавшихся по ней до меня. Ступени поскрипывали под моими ногами, как будто что – то говоря мне. Спустившись, я оказалась в большой старинной кухне. В глубине очага висел здоровенный котел. Посмотрев по сторонам, я увидела подвешенные к потолку черные сковороды, какие –то сушеные травы и грибы. Если бы здесь оказались так же сушеные летучие мыши, змеи или крысы, это меня нисколько бы не удивило. Но их не было. По сути это была обычная старая кухня. К сожалению, котел оказался пуст, грибы есть я побоялась, а ничего другого, хоть как – то съедобного, здесь не было. Чем же питалась эта старая карга? Посреди кухни стоял большой деревянный стол и несколько довольно массивных стульев. Я села на один из них, что бы передохнуть и собраться с мыслями. Итак, что у меня было. Я по –прежнему ничего не помнила о себе, включая свое имя. Но я уже не могла сказать, что ничего о себе не знаю. Я решила для себя, что теперь живу в Лондоне, в старом доме, скорее всего на какой –то окраине, а еще я знаю, что могу убить человека. Мне не попалось ни одного зеркала, я не могла посмотреть на себя, но потрогав лицо, пришла к выводу, что у меня довольно приятные черты и гладкая кожа. Руки тоже говорили о том, что я довольно молода. Но сколько мне? Двадцать, тридцать? Я решила прислушаться к своим ощущениям. В тот момент я чувствовала себя на двадцать пять. Ну и прекрасно, теперь мне будет столько лет, сколько я захочу.

С этой мыслью, я встала и подошла к большому грязному окну, сквозь его мутное стекло я увидела большой, запущенный сад. Отлично, здесь я и похороню старую ведьму. Немного побродив по дому, я нашла заднюю дверь. Она оказалась не заперта, и я вышла в сад. Воздух был прохладный и свежий. Мне казалось, что я не смогу им надышаться. Трава и деревья были мокрыми, после вчерашнего дождя, пахло сырой землей. Запах сада опьянил меня, мне захотелось пойти погулять, подышать этим волшебным мокрым воздухом. В глубине сада я заметила полуразрушенный сарай, открыв его покосившуюся дверь, я зашла внутрь. Здесь было полно всякого хлама, наваленного как попало, но садовый инвентарь аккуратно стоял в углу. Я вспомнила, что англичане любят возиться в саду. Взяв лопату, я вышла наружу. Я так и шла с лопатой в руке до самого дома. Оставив ее на улице, я поспешила внутрь. Мне хотелось поскорее разделаться с телом. Слегка запыхавшись, я вошла в ту самую комнату, где оставила мертвую старуху и груду вещей на полу. Но сейчас комната была в полном порядке, одежда аккуратно висела в шкафу, дверца которого так и осталась открытой. Старухи в кресле не было. Меня окатила волна ледяного ужаса. Я бросилась к входной двери, с силой дернула ее за ручку и чуть не упала. Дверь легко открылась, не издав при этом ни звука. Я выскочила на улицу, и побежала так быстро, как только позволяла серебристая нога. В тот момент мне казалось, что все демоны ада гонятся за мной.

 

 

                                               Глава II

 

                                            LONDON

 

Мои легкие и горло горели огнем, а сердце билось в груди, как кусок булыжника, но я продолжала бежать. Это продолжалось до тех пор, пока ноги не перестали меня слушаться. Споткнувшись, я растянулась на мостовой во весь рост, больно ударившись здоровым коленом. Я совсем выбилась из сил, было больно и жалко себя. В тот момент я чувствовала, что мне не больше пяти лет. Ощутив себя маленькой девочкой, я заплакала. Хотелось позвать на помощь маму, но ее рядом не было. Пришлось вставать самой. Хромая, я поплелась дальше. До смерти напуганная исчезновением старухи, я бежала не разбирая дороги, и не заметила когда закончилась улица из красных нежилых домов.(теперь) Я оказалась на довольно большой площади, посреди которой был старый заброшенный фонтан. Вероятно когда – то, давным – давно, он был красив, и в глубине его белого мрамора блестела прохладой вода, но сегодня он был окутан зеленым мхом, как паутиной, словно паук времени обманом заманил его в свои сети. Мне захотелось подойти к нему поближе, и я заковыляла навстречу своему новому знакомому. Вокруг по – прежнему не было ни души. Дойдя до фонтана, я села на потрескавшийся бортик. Его поверхность оказалась теплой и приятной на ощупь.

- Привет! Ты тоже стоишь здесь совсем один, всеми забытый? Интересно, помнишь ли ты, каким был раньше? Извини, что беспокою тебя, но в последнее время разговоры с людьми мне что – то не очень удаются.

В ответ на мои слова, из трещины вылезла сороконожка и быстро поползла к ближайшему моховому кустику. Вдруг, у меня громко заурчало в животе, и я поняла, что страшно хочу есть. Площадь со всех сторон окружали дома, в которых явно чувствовалось присутствие человека. Я могла бы просто постучаться в одну из дверей и попросить помощи, но в тот момент эта простая мысль была бесконечно далека от меня. Я была вырвана из привычного человеческого мира и жила по каким – то своим законам. Итак, где обычно люди берут еду? Скорее всего они покупают ее в магазинах. Покупают…вот черт! У меня же совсем нет денег. А что я буду делать, когда стемнеет? Оставаться на улице было страшно, да и ночью, скорее всего, станет холодно, я замерзну, ох… Мне снова стало себя жалко и захотелось плакать, но в этот момент, дверь дома напротив открылась, и из нее вышла женщина с большой хозяйственной сумкой в руках. Эта леди была уже немолодой, но довольно приятной, ее светло – бежевый шерстяной костюм был хорошего кроя, светлые волосы – уложены в аккуратную прическу. По всему было видно, что женщина ни в чем не нуждалась. Рядом с дверью в ее квартиру, была большая темная арка. Там я решила подождать возвращения хозяйки.

                                               ***

В самой арке было холодно и пахло сыростью, но меня это уже не волновало. Я сидела на мягком животе английской леди и с жадностью ела копченую курицу, так любезно купленную ею. Еще в сумке я нашла хрустящий батон белого хлеба, бутылку молока и кошелек. Денег в нем было немного, всего несколько банкнот и мелочь, но для меня и это было большой удачей. Мои чудесные лакированные сапоги совсем запылились, и я протерла их краем бежевого пиджака. Пора было уходить. Убрав остатки курицы, я сделала из сумки небольшой сверток и, взяв его подмышку, отправилась дальше. Небо было безоблачным, солнце стояло еще достаточно высоко, и у меня появилась надежда найти пристанище хотя бы на одну ночь.

Я медленно шла по тихой узкой улочке, и мне нравилось разглядывать ее невысокие старинные здания. Вскоре я вышла к полуразрушенной церкви, прямо напротив которой виднелся паб. Черный бархат моего камзола нагрелся на солнце, и мне стало жарко. Очень хотелось что – нибудь выпить и посидеть в тени. Леди в бежевом костюме, сама того не желая, оставила мне небольшое наследство, и я решила потратить некоторую его часть прямо сейчас.

   В помещении паба стоял полумрак. Возле стен из голого красного кирпича стояло довольно много диванов из красной, потертой кожи. Я села в небольшой нише, справа от входной двери и, заказав пива, стала разглядывать посетителей. Их было немного. Некоторые из них негромко переговаривались. Мне стало грустно, очень хотелось домой. Если бы старуха не исчезла из кресла, я бы сейчас сидела в ее гостиной у камина и курила трубку. А так приходилось идти дальше, не зная, что ждет меня впереди. Заплатив по счету, я вышла на улицу.

Посмотрев на церковные развалины, я решила в них заночевать. Тут я вспомнила, что обычно, рядом с церквями, располагается кладбище. От этой мысли мне стало немного не по себе, похоже, мертвецов с меня было уже достаточно. Несмотря на это, я пошла искать могилы. ***

Обойдя поросшие травой церковные останки, я увидела большую каменную арку. Ее серые, местами выщербленные камни, были такими же мертвыми, как и те, кто лежал на кладбище. Все здесь казалось тронутым тленом, словно ветер времени выдул остатки жизни из всего, что окружало мертвых. Старый засохший плющ частично закрывал арочный проход, и я немного поранила руку, продираясь сквозь его тонкие, шершавые ветки. Кладбище было обнесено довольно высоким кирпичным забором. Кладка местами обвалилась и заросла травой, но в целом, он был еще достаточно крепок, что бы служить надежной границей между миром мертвых и миром живых.

Итак, я ступила на чужую территорию, но на душе, почему – то стало спокойней. Я вспомнила, что у меня осталась еда. От этой мысли мне еще больше полегчало, но есть пока не хотелось, и я пошла гулять среди могил.

Здесь не было шикарных памятников, лишь скромные каменные плиты. Почти все попавшиеся мне захоронения относились к позапрошлому веку. Было очевидно, что здесь давно никого не хоронят. Однако, могилы выглядели на редкость ухоженными, кто – то явно заботился об этом всеми забытом месте. Я уже начала уставать от прогулки, когда вдруг увидела могильную плиту от которой у меня побежали по всему телу мурашки. По сути это была даже не плита, а довольно плохо обработанный кусок какого – то темного камня, на котором было написано только одно слово : «Любимой». Вот так. Ни стихов, ни долгих объяснений. Но в этом единственном слове чувствовалось столько боли и любви, что ком подкатил к горлу, и захотелось плакать. Мне стало интересно, кем они были, эти люди так любившие друг друга. Во всяком случае, в тот момент мне хотелось верить в то, что именно так и было. Увлеченная своими мыслями, я и не заметила, как солнце стало клониться к горизонту. Правда до темноты еще было довольно далеко, и я присела на одну из могил, что бы перевести дух от нахлынувших на меня чувств. Каменная плита нагрелась на солнце и сидеть на ней было очень приятно. Пахло теплой землей и травой. Мне вдруг захотелось пройтись по ней босиком. Как все –таки жаль, что у меня осталась только одна нога, что бы почувствовать эту прогретую солнцем кладбищенскую землю. Я сняла с себя сапоги, от вида протеза у меня опять слегка закружилась голова, все – таки к этому надо привыкнуть. Но так или иначе, жизнь продолжалась, умирать мне совсем не хотелось. Вечернее солнце казалось особенно ласковым, а запахи насыщенными. В желудке вдруг заурчало, и я стала распаковывать сверток с едой. Неожиданно на меня набежала какая – то тень, хотя на небе не было ни облачка. Я всей кожей ощутила чье – то присутствие, но только я хотела испугаться, как почувствовала глухой удар по затылку, и все погрузилось в темноту.

 

 

                                            Глава III

 

                                       «Знакомство»

 

Некоторое время спустя, я все же стала приходить в себя. Во рту все пересохло, и я с трудом поворочала непослушным шершавым языком. Голова казалась очень тяжелой, и мне никак не удавалось пошевелить ею. Необходимо было открыть глаза. Когда же мне это, удалось, я обнаружила, что нахожусь в довольно просторной комнате. Все в ней было из темного, грубо обработанного дерева: стены, стол, стулья, шкаф. Сама я лежала в углу, на просторной и жесткой кровати. Пошевелив конечностями, я обнаружила, что все цело. Одежда тоже была в порядке, а рядом с кроватью я увидела свои сапоги. В их лакированной поверхности отражалось пламя камина. В комнате было всего одно окно, и сквозь него я увидела, что на улице уже почти стемнело. Мне захотелось сесть, но едва оторвав голову от подушки, я почувствовала сильное головокружение. Пришлось лечь обратно. Я потихоньку потрогала голову, на затылке была огромная шишка. Радовало то, что не было крови, да и сам череп остался цел. Я стала думать о том, какая же я умница и оптимистка. Вот лежу в каком – то логове, с огромной шишкой на голове и при этом умудряюсь находить положительные моменты. А между тем, маньяк, ударивший меня по голове, ошивается где – то поблизости. Я еще раз обвела взглядом комнату, что – то непохожа она была на жилище злодея. Здесь чувствовалась скорее грусть, а не злость.

Неожиданно входная дверь со скрипом отварилась, и в комнату вошел ее хозяин. Сначала я увидела его тяжелые сапоги, из темно – коричневой, местами потрескавшейся кожи. Мне стало как – то неловко, будто это я сама забралась к нему в дом. Спрятавший с головой под одеяло, я сделала маленькую щелку и стала в нее разглядывать своего похитителя. В нем было не меньше шести футов роста, держался он очень прямо и от этого казался еще выше. Мне было трудно поверить в то, что это он ударил меня по затылку на кладбище. У стоявшего передо мной мужчины было красивое молодое лицо. Кожа сильно загорела и казалась какой – то выпаренной, подкопченной. Однако это его ничуть не портило, наоборот придавало сходство с благородными разбойниками из старых сказок. На нем была поношенная клетчатая рубашка и защитного цвета брюки, из грубой ткани. Он молча подошел к столу, отодвинул один из громоздких стульев и сел. Какое – то время он так и сидел, пристально рассматривая меня. Я представила, как он нажимает потайную кнопку где – то под столом и одна из стен отъезжает в стону. За ней, конечно же, оказывается секретная лаборатория или камера пыток, как вам больше нравиться. Разумеется, по всюду разложены инструменты, предназначенные для бесчеловечных экспериментов. Но вместо того, что бы нажимать кнопку, мужчина продолжал смотреть на меня. Я лежала молча, почти не дыша, опасаясь что – либо предпринимать. Мне было нужно сначала выяснить кто же передо мной. Хотя бы в общих чертах. Неожиданно он заговорил:

- Кто ты? – у него оказался довольно приятный низкий голос.

-Хороший вопрос. Последние несколько дней я то же пытаюсь получить на него ответ.

- Скажи хотя бы, как тебя зовут?

- В этом – то все и дело, я не помню своего имени. Я вообще ничего о себе не помню, я только начинаю узнавать себя. Правда была тут одна старуха, она мне намекала, что знает меня и давно ждет моего появления. Было это при очень странных обстоятельствах, и я ничего от нее не добилась.

На этих словах у моего собеседника стало очень странное выражение лица. Было такое ощущение, что он получил пулю в лоб, но еще жив и не может поверить, в то, что его застрелили и через секунду он упадет мертвый.

- Зачем ты меня ударил? – раз я не могла ответить на его вопросы, я решила задавать свои.

-Я испугался.

Он весь как – то сник, и опустив голову разглядывал свои загорелые руки. Кисти у него были обветренные, в царапинах и мозолях, но с длинными пальцами и узкими ладонями. Этакий музыкант с лесоповала.

- Я уже долго живу здесь совсем один и кроме ворон ни с кем не общаюсь. Сначала было страшновато по ночам, но мертвецы спокойно лежат в своих могилах и не беспокоят меня своими посещениями.

- Тогда почему ты испугался меня? Я вроде не похожа на призрака, ведь вряд ли они едят копченых кур.

Он посмотрел на меня, и попытался улыбнуться.

- Я знал, что ты придешь, знал и боялся этого. Не хотел верить, что все сбудется.

О боже! Опять! Еще один знаток. Я почувствовала, как волна гнева поднимается из самых моих глубин. Мне захотелось спрыгнуть с кровати, подбежать к этому согнувшемуся человеку, и трясти его до тех пор, пока он не расскажет мне все, что знает или пока не отвалится его красивая голова. Но мне надо было быть осторожней. Нельзя было допустить повторения истории со старухой. Да, похоже, общение с англичанами потребует от меня много выдержки. До сих пор я была не слишком терпелива, и чего я добилась: два трупа и полная неизвестность. Я встала с кровати и прямо босиком, постукивая протезом по половицам, подошла к хозяину дома. Он сидел молча, по – прежнему опустив голову и ссутулив спину. Казалось, что мое появление действительно было для него ударом. Подойдя поближе, я положила ему на плечо руку, и как можно спокойней сказала:

- Расскажите, пожалуйста, что вы знаете? Кто вам сказал, что я приду сюда?

Почему мое появление вас испугало?

Вместо ответа он не то замычал, не то завыл и замотал головой. Да, с мужиком творилось явно что – то не6ладное. Меня порадовало то, что любопытство все же пересилило, и я продолжила попытки наладить разговор, вместо того, что бы начать его бить головой об стол.

- Хотя бы скажите, как вас зовут?

- Чейз, меня зовут Чейз.

- Очень приятно, извините, но не могу представиться в ответ.

- Можно я буду звать тебя Лора?

- Что ж, пожалуйста, все же это лучше, чем ничего. А почему, именно Лора?

- Я не знаю, но вреде бы так надо. Его голос прозвучал как – то придушенно.

-Надо, кому надо, зачем? Да объясни же мне, наконец, что тут происходит!

Я сорвалась на крик не в силах больше себя контролировать. Как ни странно, мои вопли все же возымели эффект. Он, то есть Чейз, взял один из своих безобразных стульев и, придвинув ко мне, сказал:

- Ладно, садись, разговор может быть долгим. А, впрочем, там видно будет.

Последнюю фразу он сказал, похоже для себя самого – взгляд его на мгновение стал невидящим, а по рукам пробежала волна возбуждения.

- Лора, а мы с тобой договорились, что я буду тебя так называть, скажи мне, пожалуйста, о какой старухе ты говорила?

Ну и что мне теперь делать? Соврать или сказать правду? Я решила, что врать сейчас, пожалуй, опасней.

- Хорошо, я расскажу, но взамен ты обещаешь рассказать, все, что знаешь. Договорились? При этом я отметила, про себя, что мы уже перешли на ты, но не могла вспомнить, как это получилось.

В ответ он кивнул мне, с каким – то мрачным выражением решимости на лице.

Я рассказала ему, как очнулась в ручье, среди заброшенных домов, как оказалась в доме у старухи. И о том, что убила ее, потому, что она не захотела мне все нормально рассказать. Я даже рассказала, что хотела остаться жить в ее доме, после того как закопаю ее в саду, но о том, что старая карга исчезла, я все же предпочла умолчать. Не хотелось выглядеть уж совсем ненормальной.

- Почему ты не осталась у нее в доме? Зачем тебе понадобилось тащиться на это богом забытое кладбище и отнимать у меня покой?

Сначала мне показалось, что он сердиться, но потом я поняла, что ситуация его скорее забавляет.

- Ну, знаешь, я подумала, что это…

Не зная, что сказать дальше, я посмотрела на Чейза. Его глаза откровенно смеялись надо мной.

- Давай я тебе подскажу: это неприлично…

И тут он расхохотался во всю глотку. Чувствуя себя полной идиоткой, я постаралась сказать, как можно серьезней:

- Не вижу ничего смешного. Да, я признаю, что поступила плохо, и…

Неожиданно, его лицо стало абсолютно серьезным.

- Как бы не так! Он с силой саданул кулаком по столу.

- Ты решила ее закопать в саду и пошла искать лопату, а когда вернулась, старухи не было на месте. Что, разве я не прав?

Что ж, теперь настала моя очередь метать гром и молнии.

-Так это был ты!? Ты следил за мной! Ты все это подстроил!

В ярости, плохо что – либо соображая, я набросилась на него с кулаками.

- Ты что рехнулась? Думаешь, это я убрал старуху? Я уложил тебя в этот чертов ручей?

Он схватил меня за запястья прямо – таки железной хваткой.

- Тихо! Тихо, да успокойся ты, я сейчас все объясню.

Чувствуя себя совершенно обессилевшей, я опустилась на стул. Хотелось плакать, и как не странно, мне вдруг безумно захотелось уткнуться в его клетчатую рубашку, почувствовать запах его загорелого тела. Вероятно от всего пережитого, у меня вдруг закружилась голова, комната поплыла перед глазами. Но потерять сознание я не успела. Чейз в один большой прыжок оказался возле бутыли с водой, и расплескивая жидкость через край, налил мне большой стакан. Сделав несколько глотков, и побрызгав в лицо водой, я почувствовала себя гораздо лучше.

-Ты просто дикая кошка, малыш. Дикая кошка на трех лапах.

- С каких это пор ты называешь меня малышом?

- Да вот с этих самых.

С этими словами он наклонился ко мне и поцеловал прямо в губы. Я с силой отодвинула его от себя, хотя мне очень хотелось, что бы этот поцелую не кончался долго – долго.

- Чейз, скажи мне, черт подери, откуда ты знаешь, что старуха исчезла?

- Надо добавить, что иначе ты убьешь меня.

- Иначе я убью тебя, клянусь всеми трехногими кошками преисподней!

- Задолго до тебя, я тоже побывал в ее доме. И тоже убил ее, правда у меня не было желания остаться там жить, как у тебя. Я знаю, что твой камзол из ее шкафа. Я его там видел. Еще подумал: «Красивая вещь, по всему видно старая, но как хорошо сохранилась».

- За что ты ее убил?

- Да почти за то же, что и ты.

- Почему ты живешь на кладбище? Ты не похож на обычного сторожа: слишком молод, слишком красив и похоже образован. Что ты, вообще, здесь делаешь?

- Ладно, давай по порядку. Что бы ты больше на меня не набрасывалась, скажу сразу: я понятия не имею, что с тобой случилось. Я только знал, что встречу тебя, знал, что должен назвать тебя Лорой.

Вся эта история началась два года назад. Я тогда как раз закончил университет, и представлял из себя типичного избалованного сынка богатых родителей. Все мне наскучило, я не знал куда бы еще податься и что делать. Отец хотел, что бы я пошел по его стопам, и я стал финансистом.

                                                   ***

           У меня никогда не было друзей, но в студенческие годы я сдружился с одним парнем. Его звали Питер. Он был первым заводилой во всех наших кутежах и всегда делал то, что хотел, в то время как я только мечтал об этом. Я хотел быть таким же: свободным, смелым, бесшабашным. Но я только хотел, а он был. При всей нашей разнице, мы одинаково нуждались друг в друге. Ему нужен был кто – то, чтобы восхищаться им, а мне – чтобы иметь связь с реальной жизнью. Мы стали неразлучны. Поговаривали даже о нашей гомосексуальности. Я никогда не был влюблен в девушку, но надеюсь, что не был и голубым. Не знаю, какого цвета я сейчас, и как он может быть связан с сексом, но это определенно что – то более мрачное. Если во мне и были какие – то светлые оттенки, то все они исчезли, как исчез из моей жизни Питер.

       Все закончилось через три дня после окончания университета. Я сильно поссорился с отцом, который хотел, чтобы я стал работать в его компании. Мне же всегда хотелось быть как можно дальше от семейного бизнеса. При этом, я даже близко не представлял чем буду заниматься, если пущусь в свободное плавание. Я чувствовал, что мне нужно остановить этот безумный бег: за образованием, престижем, удовольствиями и прочей мишурой, в которую была завернута моя жизнь. Но такая остановка – это непозволительная роскошь, если ты живешь в такой семье как моя, где каждый шаг заранее расписан. Ты только рождаешься, а тебе уже вручают список твоих основных дел в жизни. Это нужно для того, что бы занятый погоней за приманкой, ты не мог разглядеть пустоты вокруг себя. Мои родители решили мою судьбу еще до зачатия. Вряд ли они когда – нибудь воспринимали меня как человека, скорее как некий объект, обязанный исполнить их желания. Долгие годы я именно это и делал, давая им возможность гордиться мной, как гордятся породистыми лошадьми, неизменно берущими все призы на скачках.

Как бы там ни было, мы с Питером договорились встретиться в небольшом кафе, рядом с улицей антикварных лавок.(см. название). Я пришел первым и уже заказал вторую чашку кофе, когда появился Питер. Он был одет так же безумно, как и всегда: потертые джинсы с распродажи, пиджак от дорогущего костюма, мятая рубашка салатвого цвета и полосатый шарф. Стоит ли говорить, что полоски на шарфе были всех мыслимых оттенков, а на ноги он нацепил сильно поношенные кожаные туфли. На мне был сшитый на заказ темно – серый костюм и бледно – голубая рубашка. Хоть на словах я и выпендривался, но внешне выглядел примерным мальчиком. Как только Питер сел за столик, он стянул с себя шарф и обмотал им мою шею:

- Вот, принарядись, а то выглядишь как селедка на похоронах, – он громко рассмеялся, довольный своей шуткой. Потом слегка откинулся назад и подозвал официанта одним щелчком пальцев. Мы заказали по двойной порции виски и две сигары. Есть не хотелось. Питер быстро выпил свое зелье и закурил сигару. Пары табака и алкоголя быстро ударили ему в голову, и в глазах появился тот самый бесовский блеск, которым мне так хотелось обладать все годы нашей дружбы. Я отхлебнул из стакана виски, горло приятно обожгло:

-Что будем делать? – спросил я своего приятеля. Тот, подавшись слегка вперед, сказал заговорщицким шепотом:

-Слушай, Чейз, давно мы с тобой не покупали антиквариата. Давай посмотрим пару столиков?

Я решил, что он надо мной издевается, и проигнорировал вопрос.

-Не дуйся, старина, я серьезно. Слышал, что здесь поблизости есть антикварная лавка, в которой можно найти нечто особенное…

Тут он запнулся, и как – то странно на меня посмотрел. Вместо привычной циничности, в его глазах была мальчишеская робость. Но это было лишь мгновение. Быстро овладев собой, Питер продолжал:

- Там полно всякого магического барахла…

-Не знал, что ты веришь в магию.

- Ты много чего не знал. Особенно пока не встретил меня.

Признаться, я немного трушу, а вдруг вдохну старой пыли и превращусь в лягушку. После этих слов исчезло возникшее напряжение, и Питер снова стал самим собой. У меня отлегло от сердца – все это просто очередная его шутка, не больше. Заплатив по счету, мы вышли на улицу. День был пасмурный, то и дело принимался идти дождь, и нам оставалось только поскорее найти эту дурацкую лавку.

- Слушай, Питер, а как мы узнаем, какая именно лавка нам нужна?

- Знаешь, я вчера шел по …. и там стоял маленький человечек, весь обмотанный шарфами и в цилиндре. Он мне напомнил гномов. У него в руках была целая стопка каких – то буклетов. Мне стало любопытно, что может раздавать людям этот гном, и когда я подошел поближе, он сунул мне в руку эту бумажку.

Говоря это, Питер достал из кармана что – то похожее на визитку. Я заметил, что текст на ней был написан от руки, а справа, зелеными чернилами, была нарисована остроконечная шляпа с рваными полями.

- Интересная вещица, а ты уверен, что мы сможем увидеть лавку? Мы же с тобой, как ни крути, всего лишь маглы.

- Это точно, – Питер рассеянно оглядывался по сторонам, не обращая на меня внимания. Вдруг он остановился и схватил меня за рукав:

- Смотри, кажется, мы пришли.

В нескольких метрах от нас, на чугунной балке, со стоном и скрипом болталась металлическая шляпа, похожая на ту, что была нарисована на визитке. Людей на улице почти не было. Я вдруг особенно остро почувствовал свою обособленность от окружающего мира, включая проходящих мимо меня людей. Их глаза казались мне стеклянной копией, которая и была настоящим зеркалом их душ. Таких же искусственных и неподвижных. Хреново было то, что в этих людях я увидел собственное отражение. Я был таким же. Я был одним из них.

Вскоре мы подошли к почерневшей деревянной двери, которая открылась почти бесшумно. Я ожидал, что меня обдаст затхлым воздухом, плесенью и сыростью. Мои глаза были готовы окунуться в полумрак. Тем неожиданней был мягкий свет, который исходил от множества свечей. Они были повсюду: разного цвета, размера, толщины. Некоторые из них уже догорали, некоторые только зажглись. И никаких пауков, черепов и сушеных пиявок. Увлекшись своими мыслями, я не заметил, как появилась хозяйка лавки. Она была довольно высокая и очень худая. Было совершенно не возможно понять сколько ей лет: тридцать или шестьдесят. Тем не менее, я классифицировал ее как старуху. У меня еже несколько лет была своя система оценки женского возраста, по которой учитывалась эмоциональная, а не физическая зрелось. Хозяйка лавки была не просто зрелой или перезрелой. Она была сухофруктом. На голове у нее было какое – то сложное сооружение из мышиного цвета волос, а в зубах – трубка с длинным, тонким мундштуком. Полностью проигнорировав меня, она подошла к Питеру и стала что – то ему нашептывать. Мне стало неловко и обидно. С минуту я постоял, переминаясь с ноги на ногу, а потом пошел осматривать лавку. Там было полно старинной мебели, но выглядела она как новая, время было явно не властно над ее обивкой и подлокотниками. На полках стояли шкатулки, пустые подсвечники и еще куча всякой мелкой всячины. Все было покрыло тонким слоем пыли, и я стал рисовать какие – то завитки на свободном участки полки. Краем глаза я видел, что Питер с хозяйкой уселись на один из викторианских диванов и о чем – то беседовали. В тот момент они были похожи на старых знакомых. Я начал злиться, думая, что со стороны Питера было свинством привести меня сюда и бросить среди не нужного мне хлама. Хотелось уйти, но я боялся тем самым обидеть своего приятеля, и от этого еще сильнее начинал злить. Теперь уже на себя, за свою трусость и полное неуважение к самому себе. Ничего удивительного, что старуха предпочла его, наверное, она сразу поняла, что я не стою потраченного времени. Что бы как – то отвлечься от мыслей о собственном ничтожестве, я стал прислушиваться к их разговору:

- У меня есть то, что ты ищешь, дорогой, - ее голос прозвучал довольно громко.

- Неужели, откуда вам знать, что мне нужно?

- Все хотят знать, что их ждет в будущем. Я могу дать тебе способность предвидеть. Ты же за этим сюда пришел, - эта фраза прозвучала как утверждение. Казалось, что она была полностью уверена в своей правоте.

- Что ж, пожалуй.

Питер криво усмехнулся.

- Тогда я смогу выступать в балагане и заработаю кучу денег.

   Мне надоело изображать из себя понимающего парня. Я подошел к Питеру и взял его за локоть:

- Пойдем отсюда, дружище, старуха просто морочит тебе голову.

- Ты правда так думаешь, милый?

От неожиданности я даже вздрогнул. Пока старуха не обращала на меня внимания, я чувствовал себя как бы невидимкой. Пусть я скулил и жаловался на свою неприметность, но она же давала мне чувство защищенности, а теперь оно улетучилось – она меня заметила. Больше всего на свете мне хотелось поскорее выйти на улицу. Лавка вдруг показалась мне какой – то жуткой, почти нереальной. Запах табака от трубки, которую курила эта чертова ведьма, словно одурманил меня, начала кружиться голова.

Питер продолжал сидеть на диване:

- Я хочу пойти до конца, друг. Ну сам подумай, что плохого может со мной случиться?

Старуха, тем временем, встала с дивана и подошла к полкам у противоположной стены. Повозившись там немного, она вернулась, держа в руках маленькую железную коробочку. На вид эта была обыкновенная жестянка, в которой продаются монпасье. Она протянула коробку Питеру. Взяв ее в руки, он стал разглядывать ее со всех сторон. Никаких надписей, никакого рисунка.

-Что это? Питер выглядел разочарованным. Он как – то весь сник, словно ребенок, который обнаружил, что нарядная коробка для подарков оказалась пуста.

-То, что тебе нужно, дорогой. Просто открой ее.

Я уже набрал в легкие воздуха, что бы что – то сказать, как – то помешать ему, но в этот момент Питер открыл крышку.

Из банки поднялся клубок серой пыли. Я заглянул в банку – ничего, кроме мягкой на вид, серой пыли. Питер, вдохнувший этой гадости, когда открывал банку, несколько раз чихнул. Я стал тормошить его за руку:

- Давай, закрывай скорей жестянку и пошли отсюда.

- Да, верно, пора сваливать.

Питер был словно в тумане, казалось, что он сильно чем – то озадачен. Я помог ему подняться, но он тут же покачнулся и упал на диван.

- Черт, возьми, Питер, что с тобой?

Это уже было не смешно. Я видел, как мой лучший друг вдохнул облачко серой пыли и теперь не мог удержаться на ногах. Чертова ведьма наверняка подсунула ему какой – то наркоты. Интересно, сколько еще денег она сдерет с него за это? Кстати, а где же она сама? Да и черт с ней, надо убираться отсюда. Я потратил всего пару секунд, что бы посмотреть по сторонам, а Питер еже лежал на этом проклятом диване, завалившись на бок и тяжело дыша. Подскочив к нему, я рванул ворот его рубашки, освобождая грудь. Он хватался руками за горло, лицо все посинело. Я заметался в поисках воды, телефона, чего – нибудь, что могло бы ему помочь:

- Сейчас, друг, я сейчас… Держись, все будет хорошо. Так я причитал, не зная, что же мне на самом деле сделать. Думаю, что все это длилось не больше минуты, потом он затих, дыхание стало ровнее. Вдруг он схватил меня за рубашку, и притянув к себе, быстро заговорил:

- Берегись ее, Чейз. Я ошибался, какой же я дурак…

Он весь вспотел, волосы прилипли ко лбу.

- Успокойся, старина, с тобой все будет в порядке, давай я помогу тебе подняться.

Но он только ближе притянул меня к себе.

- Нет, Чейз, слушай. Слушай меня внимательно. Не возвращайся домой, отправляйся на Сейт – Жеймское кладбище и сиди там. Жди, она придет. Назови ее Лора.

- Кто придет? Какое кладбище? Ты бредишь, Питер, тебе надо в больницу.

- Нет, мне надо, что бы ты меня выслушал. Старуха сказала правду, я вижу будущее. Ты должен сделать, как я тебе сказал. Никому только ничего не говори, пусть Лоуд приносит тебе еду. Это твой единственный шанс…

- Какой шанс? Питер, скажи, прошу тебя… Постарайся все объяснить…

- Нет времени, Чейз. Я умираю.

Но, говоря о своей скорой смерти, Питер выглядел странно спокойно, к этому моменту голос его выровнялся, хотя лицо и руки покрывал холодный пот.

- Выполни то, что я тебе сказал, и я хотя бы не напрасно умру. Старая карга не сказала, что я смогу сделать только одно предсказание. Что ж, я узнал это сам, - он даже нашел в себе силы усмехнуться.

- Вот, возьми, - Питер схватил банку с погубившей его пылью, и сунул мне в руки. Закопай ее где – нибудь, что бы никто не нашел, только ради всего святого, не вздумай открывать.

Он в последний раз улыбнулся своей слегка кривоватой улыбкой, в карих глазах вспыхнул тот самый задорный блеск. Я всей кожей чувствовал, как жизнь покидает его тело. Мне показалось, что я и сам сейчас умру от раздиравшей меня боли и бессилия. Вдруг, меня охватило сильное беспокойство. Мне захотелось что – нибудь сделать. Что угодно. И стал искать старуху. Вместо того, чтобы позвать на помощь, вызвать полицию, скорую, я как безумный метался по лавке и выкрикивал ругательства в адрес ее хозяйки. Хотя было очевидно, что лавка пуста. И тут, о чудо, один из шкафов начал со скрипом отдвигаться от стены. За ним показался проем, в котором стояла та самая ведьма. Я не мог теперь ее иначе называть. Она спокойно курила трубку и смотрела на меня.

- Надо быть осторожнее в своих желаниях. Я всегда об этом говорю, но часто бывает уже слишком поздно, - сказав это, она вынула трубку изо рта, и ее губы растянулись в улыбке. Этого я вынести не мог.

- Ах ты старая сволочь! Ты знала, что он умрет и нарочно подсунула этот проклятый порошок. Я убью тебя, клянусь, я убью тебя!

- Не давай клятвы, которую не сможешь исполнить, милый, - она продолжала спокойно стоять в проеме и смотреть, как я пытаюсь добраться до нее. Со мной явно творилось что –то неладное. До шкафа было всего несколько метров, но я шел к нему целую вечность. Вернее шел, это громко сказано, меня заносило, я несколько раз падал. В голове все перемешалось, в груди горело огнем. Хотелось плакать навзрыд от бессилия что – либо изменить. Но ругательства заменили мне слезы. Я сосредоточил все силы на том, что бы добраться до проема за шкафом. Как только мне это удалось, и я протянул руку, что бы ухватиться за край ведьминого платья, она развернулась, сделала шаг в темноту и исчезла. В отчаянье, я последовал за ней. Сделав на ощупь несколько шагов, я понял, что стою на ведущей вниз лестнице. Было абсолютно темно, но я продолжал спускаться. Вскоре, я понял, что оказался на ровной поверхности. Стоя в кромешной темноте, я не слышал ни единого звука, кроме стука собственного сердца. Вытянув вперед руки, я стал пробираться дальше. И тут меня окатила горячая волна страха – я понял, что потерял коробку. Скорее всего, я обронил ее в лавке, когда меня мотало из стороны в сторону.

-Ладно, потом вернусь и поищу. Если конечно не присоединюсь к Питеру, - сказал я самому себе, и продолжил свой подземным путь.

Вскоре, моя горячка стала проходить, и я почувствовал себя очень одиноким. Возникло ощущение, что весь окружающий меня мир внезапно исчез. Осталась только темнота и страх. Я знал, что старухи в подземелье уже не было. Наверняка она знала здесь все как свои пять пальцев. Если ты травишь людей и отнимаешь души у их друзей, тебе явно нужен надежный способ, чтобы вовремя смыться. При этом, было очевидно, что она хотела, чтобы я за ней пошел. Я был почти уверен, что это ловушка, что мое путешествие не сулит мне ничего хорошего, и все же шел. Мне вдруг вспомнились зомби из старых фильмов ужасов, которые тупо шли, вытянув руки, с одной лишь целью – схватить добычу, кем бы она ни была. Ха – ха, я зомби по имени Чейз, но мне нужна лишь одна жертва.

Вот с такими полумыслями я и достиг конца своего подземного пути, не встретив ни Церберов, ни духов. Я просто наткнулся на ржавую лестницу и стал по ней подниматься. Не успел я преодолеть несколько ступеней, как у меня над головой открылась крышка люка. Мои глаза сощурились от света. Я несколько секунд постоял опустив голову, что бы дать им привыкнуть. Потом стал быстро подниматься, вылез из люка и оказался в довольно просторной комнате. У камина в кресле сидела старуха. Она курила трубку, которая, кажется, никогда не гасла. К этому моменту, мой гнев утих, навалились усталость и слабость. Хотелось сесть в кресло и погреться у камина, что я и сделал. Благо второе кресло стояло напротив старухиного. Она сидела молча, почти не двигаясь, и смотрела на огонь.

- Зачем, зачем вы это сделали?

Только и смог я сказать, с трудом разлепляя запекшиеся губы и ворочая языком. Очень хотелось пить.

Старуха повернула голову в мою сторону, и сказала спокойным ясным голосом:

- Я сделала то, о чем он меня просил. Надо быть осторожней в своих желаниях, милый.

Во мне стал разгораться гнев.

- Эту байку я уже слышал, но вряд ли он хотел умереть, черт подери! Вы же знали, что будет, если он откроет коробку. Знали, какая его ждет расплата за исполненное желание!

- Да, знала. Но почему ты думаешь, что он умер не вовремя? Тебе больно и страшно, и очень хочется отомстить тому, кто за это в ответе. Ты думаешь, что это я, но я лишь делаю то, о чем меня просят. Не больше, но и не меньше. Твой друг попросил у меня дар предвидения, пусть и сказал это другими словами. Ему не пришло в голову, что для такого дара человеку нужно место в его душе, иначе он просто не сможет его вынести. У него такого места не оказалось. Его душа была набита всяким хламом, как старый чердак, который и обвалился.

Я не знал, как реагировать на ее слова: закричать, заплакать, начать крушить мебель. Поэтому я просто обхватил голову руками и начал хохотать. Я смеялся так, что чуть не задохнулся, мои внутренности сотрясали истерические спазмы. Потом хохот прекратился, уступив место всхлипываниям. Я очень надеялся, что теперь не начну рыдать с той же яростью, с какой смеялся. Все это время старуха спокойно сидела в кресле и смотрела на меня.

- А какое твое заветное желание, Чейз?

Ее вопрос заставил меня вздрогнуть. Захотелось еще сильнее скрючиться и спрятать лицо в ладони. Вместо этого, я откинулся на спинку кресла и посмотрел на старуху.

- Вы знаете мое имя, но это меня почти не удивляет. Я хочу спросить кто вы, но знаю, что не получу ответа на этот вопрос.

Мои слова повисли в воздухе. Старуха молча смотрела на огонь, чуть покачиваясь в такт своим мыслям.

Я стал думать о своем заветном желании. В самом деле, чего бы мне хотелось? Получить ответ на этот вопрос оказалось не так – то просто. Я всегда точно знал, чего я не хочу. Не хочу быть марионеткой своих родителей, не хочу жениться на Кэсседи – тощей блондинке, которую прочил мне в жены мой отец, не хочу…не хочу… Всегда было не. Хоть старуха и была убийцей, но она, по сути, раскрыла мне глаза на мою жизнь. Вернее ее полное отсутствие. Выходило, что я даже не был зомби, те уж точно знают, чего они хотят, а именно – схватить и жрать. Я же, порой, не мог решить чего хочу больше – поковырять в носу или чего – нибудь съесть. К стати, чтобы мне съесть, я тоже часто не знал. В кафе и ресторанах я полагался на вкус Питера, а дома ел то, что подавали. Что ж, хотеть разобраться в своих желаниях, это тоже желание. Я вдруг вспомнил сказку про волшебника из страны Оз, где даже соломенное чучело точно знало, что оно хочет. Поразмыслив таким образом, я сказал:

- Знаете, что? У меня, есть желание разобраться в себе и нет желания сейчас умирать.

- С чего ты взял, что исполнение желаний всегда связано со смертью?

- Ну, Питер же умер…

- А ты разве он? По – моему, ты совсем другой человек, значит и смерть у тебя другая.

- Похоже, вы знаете, как я умру, и знаете, что не сейчас.

- Знаю, но как ты уже, наверное, догадался, не скажу тебе об этом. А вот желание твое могу исполнить, если ты, конечно, расскажешь мне о нем.

- Я думаю, что вы и так его уже знаете.

- Ну, знаешь ли, дорогой, я думаю, что твое желание заслуживает того, что бы ты сам его озвучил.

- Хорошо.

Я глубоко вздохнул и с силой вытолкнул из легких воздух. После всего, что случилось, я был уже не в силах сопротивляться или бояться. Да и что я мог противопоставить ведьме, которая умела читать мысли и знала все наперед.

- Я хочу узнать, какое мое самое заветное желание.

Ф – фу!

Старуха поживала кончик трубки и сказала:

- Твое желание сбудется. Для этого тебе надо сделать все, как сказал Питер. Впрочем, решать тебе. Но помни, что все, что ты делаешь, всегда имеет свои последствия. Для тебя или для других.

- Ну да, кто в одном месте пукнул, в другом раздался взрыв.

- Примерно так.

Она усмехнулась.

Мне захотелось домой. Залезть в горячую ванну с душистой пеной, закрыть глаза и забыть обо всем, как о страшном сне. ***

- Ладно, я подумаю. Вот еще, что: мне надо забрать тело Питера, надо позвонить их семейному врачу, он поможет все устроить.

- С чего ты взял, что тело еще там? – старуха вскинула свои косматые брови и криво усмехнулась.

Не могу сказать, что ее слова меня сильно удивили, скорее, я ожидал нечто подобного.

- Что ж, значит, у вас есть помощники, да по – другому и не могло быть, иначе лавочку давно накрыла бы полиция.

Старуха ничего не ответила на мои слова, лишь продолжала криво ухмыляться.

- Скажите хотя бы куда вы его дели? И что я скажу его родителям? Если я смогу отсюда выбраться, я не стану молчать, вы это прекрасно знаете.

- Тебе и не придется, дорогой, они уже в курсе.

- С чего это вы все твердите: дорогой, милый, по – моему, наши отношения далеки от романтики?

- Это верно, но ты сам только что сказал, что у нас есть отношения. Сказав это, старуха рассмеялась.

- Ну хватит! Мне осточертело ваше общество. Я сильно устал и хочу домой.

- Знаешь, Чейз, на вид ты гораздо умней, чем есть на самом деле. Тебе же сказали, что домой возвращаться нельзя.

- Да? А то что? Превратите меня в лягушку? Вы отравили моего друга каким – то порошком, он в бреду наговорил черт знает чего, и я теперь из – за этого должен изменить всю свою жизнь? Да вы просто выжившая из ума старуха, с кучей ядовитых снадобий в чулане. Все, я пошел отсюда.

С этими словами я встал и направился к выходу. Сделав несколько шагов, я вдруг споткнулся о собственную ногу и растянулся во весь рост. Старуха рассмеялась. Воздух вокруг меня стал вязким, я с трудом поднялся и направился к ее креслу. Я чувствовал себя частью кинопленки, которую проматывают в замедленном режиме. Все было, как в старом, добром кошмаре. Подойдя вплотную к старухе, я наклонился к самому ее носу и сказал:

- Ты находишь это забавным аттракционом, старая дрянь?

Я чувствовал, как меня, в первые в жизни, охватывает настоящее бешенство. Мои челюсти напряглись как у зверя, готового вцепиться в глотку своему врагу.

- Я знаю, что это сделала ты, знаю, что ты не хочешь отпускать меня. Но мне плевать на твои желания, я не собираюсь их исполнять.

С этими словами, я сдавил ее тощую куриную шею изо всех, оставшихся во мне сил. Старуха захрипела. Ее руки и ноги судорожно задергались, и это придало мне силы. Значит ей скоро настанет конец. Тут я понял, что сам совсем не дышу, и сделал глубокий вдох. Вероятно, в этот момент я ослабил хватку, старуха попыталась вдохнуть, и в этот момент ее стало рвать. Склизкая блевотина залила мои руки и рубашку. Лицо старой ведьмы было все в комочках не переваренной пищи. В отчаянии, я сильней ухватился за ее шею, пальцы скользили по блевотной слизи, но мне во что бы то ни стало, надо было ее додушить. Вскоре ее тело обмякло, и я понял, что наконец – то покончил с ней.

Не знаю, был ли я хорошим человеком до этого, но теперь уж точно им не был. Я стал таким же, как она – убийцей. Что ж, Питер, я хотя бы отомстил за тебя, да и за себя тоже. Мысль, что я совершил возмездие, меня не много успокоила, но не принесла того морально удовлетворения, которое, как мне казалось, я мог бы испытать, разделавшись с убийцей Питера. Но так, или иначе, мне надо было позаботиться о себе. Необходимо было во что – нибудь, переодеться, и я стал осматривать комнату в поисках хоть какой – то одежды. У стены стоял массивный шкаф. Когда я его открыл, то увидел множество одеяний из разных эпох, разных размеров, мужские и женские. Мое внимание привлек черный бархатный камзол, но он был мне явно мал. Немного повозившись в вещах, я остановился на сером костюме времен ранней Агаты Кристи. Сняв с себя испачканную одежду, я вынул из кармана деньги, вытерся ее чистыми частями и надел найденный наряд. Брюки мне были чуть коротковаты, но это не имело для меня большого значения. Я свернул в узел грязные вещи, и затолкал их в дальний угол шкафа. Потом закрыл дверцу и посмотрел на старуху.

-Наверное, надо ее спрятать, но куда? Скорее всего за домом есть сад, и он достаточно запущен, что бы стать неприметной могилой для своей бывшей хозяйки, но пусть лучше остается гнить здесь. Ее подельники конечно догадаются, что это я ее прикончил, но вряд ли станут связываться с полицией. Возможно, они попытаются сами разделаться со мной, но это уже ни так страшно, – разговаривая с самим собой в таком духе, я отправился искать выход.

Дверь, ведущая из комнаты, была слегка приоткрыта, и я вышел через нее в длинный, освещенный газовыми светильниками коридор. С воздухом на этот раз было все в порядке. В конце коридора была дверь, судя по виду, выходящая как раз на улицу. Но стоило мне подойти к ней, как все мое нутро пронизало возмущение. Черт подери, я веду себя как тупой баран. Видимо старуха была права – я только казался умным. Мне следовало немедленно вернуться в лавку, пусть даже придется идти по наполненному чернотой тоннелю. Да, только так я и должен был поступить. Почти бегом преодолев коридор, я ввалился в комнату, и тут меня охватил настоящий ужас – старухи в кресле не было. Постояв несколько секунд в оцепенении, я бросился к крышке люка. К счастью, она легко открылась и я спустился в тоннель. Обратный путь по нему занял не больше десяти минут. Я благополучно добрался до лавки. Как тот суслик: шел, шел и никого не встретил. Тело Питера действительно исчезло, но я был даже рад, что мне не придется с ним возиться. Только выйдя на улицу, я смог вздохнуть с облегчением. Окружающий меня мир был на месте, люди шли по своим делам, никто не обращал на меня внимания. У меня возникло острое желание покурить, а потом выпить чего – нибудь покрепче. Зайти в паб я был не в состоянии, поэтому поймал такси и поехал домой. Чувствуя себя совсем обессилевшим, я откинулся на спинку довольно жесткого кресла, и стал смотреть на мелькавшие мимо дома и рекламные вывески. Не заметно для себя, я задремал.

- Приехали, сэр, -хриплый голос таксиста заставил меня проснуться. Расплатившись, я вышел из такси и пошел домой.

В доме было совсем тихо, никто меня не встречал. Я подумал, что это даже хорошо, не придется объяснять, почему на мне чужая одежда. Поднявшись к себе в комнату, я сразу же снял с себя с себя все, что на мне было, и голым пошел набирать себе ванну. Вымывшись, я надел банный халат и отправился на кухню, чего – нибудь поесть. Там я застал нашу кухарку, сидящую за столом, с распухшим от слез лицом. Меня это изрядно удивило, я думал, что эта особа в принципе не способна плакать.

- Хана, что случилось? Я и представить не мог, что тебя может что – нибудь расстроить.

- Ах, мистер Чейз, вы разве ничего н6е знаете? Ну конечно же, -она посмотрела на мой халат и ухмыляющуюся физиономию.

- Хозяин… ваш отец…он скончался…я нашла его мертвым в кабинете…

И она снова зарыдала, уткнув лицо в белый передник, который и без того уже изрядно пропитался ее слезами.

- Как умер?! От чего? – я вдруг почувствовал себя голым среди толпы людей, где все до единого одеты в смокинги и вечерние платья. Еще один труп. И все в один день, который никак не хотел кончаться – стрелки кухонных часов показывали без четверти семь.

Странно, но узнав о смерти отца, я не почувствовал ничего, кроме удивления и облегчения. Я подозревал, что осознание утраты когда – нибудь придет, но это будет потом. А сейчас я хотел просто увидеть его тело.

- Где он? – был мой короткий вопрос безутешной служанке.

Я, к стати, так и не понял с чего это она вдруг так расчувствовалась. Хотя, кто знает о чем она плакала на самом деле: о своем умершем хозяине или о чем – то более личном, спрятанном где – то в чулане ее простого сердца.

Хана подняла на меня заплывшие глаза:

- Он до сих пор в своем кабинете, там с ним ваша мать и доктор.

- Спасибо, Хана, -больше ничего ей не сказав, я вернулся в свою комнату, быстро переоделся в брюки и рубашку, причел волосы и пошел в кабинет отца. Это было его излюбленное место в доме, можно сказать, что он там жил. Там же он и умер. Стоило ли рождаться, чтобы провести полжизни в одной комнате? Я почувствовал, что злюсь на отца так, как будто он еще жив. Что ж, войдя в его святая святых, я вначале увидел свою мать, осунувшуюся, но как всегда элегантную. Она сидела на диване, обтянутом бардовой кожей, и читала какое – то письмо. Доктор Лоуд стояло у окна и курил, он был нашим семейным врачом последние двадцать лет, и отец во всем ему доверял. Так что на старину дока можно было положиться. Думаю, что при необходимости, он бы даже помог по – тихому закопать труп в саду, а потом под присягой сказать, что лично проводил мистера Хортона на самолет до Австралии.

Я не сразу заметил отца, так как ожидал, что он будет лежать на полу. Но он сидел за своим столом, уронив голову на бумаги, которые видимо просматривал за минуту до смерти. Почувствовав мое присутствие, мать отложила письмо и посмотрела на меня. В ее глазах был страх. Я подошел к дивану и сел рядом с ней. Она выглядела беззащитной и хрупкой. Я хотел обнять ее, но она отстранилась от меня, и как – то вся напряглась от моего прикосновения.

- Мне очень жаль, мама. Могу я что – нибудь для тебя сделать?

- Можешь, Чейз. Ты можешь уйти отсюда, сказав это, мать повернулась ко мне спиной и подошла к доктору.

Ее холодность задела меня, я почувствовал себя очень одиноким. Хотелось поговорить с кем – то разумным и спокойным, и я обратился к доктору.

- Мистер Лоуд, скажите мне, пожалуйста, что же здесь произошло? Отчего умер отец?

Доктор, до этого неподвижно стоявший у окна, повернулся и пристально посмотрел мне в глаза.

- Я знаю тебя с самого детства, Чейз и, я скажу тебе, что здесь произошло, - его голос звучал ровно, трудно было догадаться, какие чувства испытывал доктор. А возможно, он и сам не догадывался о том, что может что – то чувствовать. Его лицо было непроницаемым, как всегда, но во всем его облике чувствовалась надежность – если рядом такой человек, значит, все будет в порядке.

- Пойдем, присядем, -он взял меня за локоть и повел к дивану, на котором так и осталось лежать письмо. Мать осталась стоять у окна. Доктор взял письмо в руки.

- Вот, посмотри, это мы нашли на столе, рядом с телом.

Я взял в руки листок, но читать не стал.

- Все это хорошо, доктор, но в чем причина смерти? И, может быть, вы мне объясните, почему мать отказывается со мной говорить?

- Твой отец, скорее всего, умер от сердечного приступа, на теле нет никаких повреждений, никто посторонний не проникал в комнату. Конечно же, будет вскрытие, это даст нам более точные сведения, но я уверен, что Джордж умер своей смертью. Однако, твоя мать думает обратное.

- Что же она думает? Судя по ее реакции, она считает, меня каким – то образом причастным к смерти отца. Я правильно понял?

- Да. Речь не идет о том, что ты его убил своими руками, Чейз, но… Она прочитала письмо и … Думаю, что тебе все же надо на него взглянуть.

Я положил письмо на колени, и придерживая его одной рукой, стал читать.

                                 Мистеру Джорджу Хортону!

Когда Вы будете читать это письмо, жить Вам останется не более 5 минут. Никто не стал бы утруждать себя письмами мертвецу, но речь идет о жизни, вернее, о смерти всех, с кем Вы живете под одной крышей и, вообще, когда – либо были связаны. Так что это письмо скорее адресовано им. Ваш сын сегодня утром стал свидетелем одного предсмертного предсказания, согласно которому, он должен был немедленно разорвать все существующие у него связи с привычным миром, ему ни в коем случае нельзя было возвращаться домой. Однако, он предпочел проигнорировать слова предупреждения. Он приедет домой на такси, но Вы, уважаемый сэр, его уже не увидите. Если Вы дочитали до этих строк, то можете начинать отсчет 1, 2, 3, 4, 5…..

Прощайте, мистер Хортон.

Письмо было написано черными чернилами, каллиграфическим почерком. Прочитав его, я какое – то время пялился на строчки. В голове было пусто. Ощущение было такое, что мои внутренности сгнили, и их больше нет.

Сбросив с себя оцепенение, я сказал, посмотрев на доктора:

- Бред какой – то. Не мог отец умереть, просто прочитав эту дрянь, - я с презрением отшвырнул от себя письмо.

- Я тоже так думаю.

Доктор очень внимательно вглядывался мне в лицо.

- Эта дрянь, Чейз, всего лишь извещение, не более. Скажи мне, пожалуйста, в письме написана правда?

- Да, это правда, - слова вырвались у меня раньше, чем я успел подумать, как будто мой рот сам открылся и произнес их, без моего ведома.

- Тогда может, расскажешь, что к чему?

-Нет, простите меня, доктор, я не могу. Мой рассказ не вернет отца, а вам может только навредить.

Тут, слава богу, мне хватило ума придержать свой язык. Ни к чему доктору знать про удушенную мной, а потом неизвестно куда испарившуюся старуху.

- Ладно, Чейз, если считаешь нужным молчать – молчи. Два дня назад, Джордж сказал мне, что оставляет все свое состояние тебе, за исключением некоторой суммы для твоей матери.

- Я этого не знал.

- Согласись, Чейз, все происходящее выглядит действительно странно. Если сейчас с тобой что – нибудь случиться, твоя мать унаследует все. Как ни крути, но кто – то явно пытается тебя отстранить от дел.

- Вы думаете, что это мама?

- Скорее всего нет, но в любом случае дело здесь не чисто.

- Что же мне теперь делать, доктор? Что если из – за меня еще кто – нибудь умрет?

- У тебя есть как минимум два варианта, друг мой: остаться и подождать, что будет дальше или начать собирать вещи. Какой из них тебе ближе?

Ответ возник сам собой, я понял, что ни минуты не хочу задерживаться в этом доме, а тем более ждать чьей – то смерти.

- Я пожалуй пойду собираться, но я не могу уйти просто так, в никуда. Мне понадобиться ваша помощь, доктор Лоуд.

- Ты прекрасно знаешь, Чейз, что я сделаю все, что моих силах, что бы тебе помочь.

Пока мы разговаривали, мать вышла из комнаты. Мысль о ней вызвала у меня тоскливую, тянущую боль. Я решил, что не буду сейчас пытаться с ней поговорить, а просто уйду. Как она и хотела.

Дальнейшие события того дня, вспоминаются как в тумане. Мы договорились с доктором, что он будет писать мне каждые две недели и оставлять почту и еду в условленном месте. Я прямо как беглый каторжник на болоте, не хватает только собачьего воя.

                           

 

                                                Глава IV

                              

                                         «Лора и Чейз»

 

Когда Чейз закончил свой рассказ, была уже глубокая ночь. Я начала зевать, не пытаясь скрыть своей усталости.

- Ложись спать, Лора, я вижу, что ты совсем устала.

- Что нам делать дальше, Чейз?

- Тебе сейчас надо поспать, а я пойду пройдусь.

- Нет, я хочу сказать вообще. Что ты будешь делать теперь, когда встретил меня? Может быть, тебе уже можно вернуться домой? И, кстати, ты понял чего ты хочешь?

- Нет, не понял, а возвращаться домой мне не хочется, во всяком случае пока.

- Ты снова говоришь о том, чего не хочешь.

На его лице появилась улыбка, и я улыбнулась ему в ответ. На душе стало теплее.

- Ты можешь переодеться в мою рубашку, Лора. И не бойся, я не собираюсь тебя трогать.

Очень мило с твоей стороны, идиот. В слух же я сказала:

- Спасибо, Чейз, но где же ты будешь спать?

- Об этом не беспокойся, у меня бессонница, так что я уж как – нибудь обойдусь.

Не зная, что ему ответить, и чувствуя некоторую неловкость, я встала со стула и поковыляла к кровати. Пожелав мне спокойной ночи, Чейз вышел на улицу. С трудом сняв с себя камзол, я надела его сильно поношенную, но чистую рубашку, которую он заботливо приготовил для меня. Жаль, все же, что я оставила свое платье у старухи, было бы во что переодеться завтра. Когда я улеглась в постель, мне вдруг стало нестерпимо грустно и жалко себя. Слезы потекли сами собой и я не могла их остановить. Что же мне делать? Окажись я в лучших условиях, мне, наверное, было бы еще хуже, но даже это скромное жилище вызывало во мне щемящее чувство от которого в груди становилось жарко и больно. Спасительный сон никак не шел, и я лежала уткнувшись в промокшую от слез подушку. Где же ты, Оле Лукое, со своими волшебными зонтиками? Видишь, я помню тебя, жаль только, что ты позабыл обо мне. Как, впрочем, и все остальные. Еще немного полежав, я окончательно поняла, что не могу заснуть. Видимо в стенах этой хижины обитает древний вирус бессонницы, который поражает каждого, кто поселяется в ней. В таком случае, она должна быть живой.

- Послушайте, стены, я не собираюсь здесь поселиться, так что мне не страшны ваши проделки.

Стены ничего не ответили. Я решила снова одеться и пойти поискать Чейза.

Ночь была темная, легкий ветер трепал мои волосы. Чуть слышные шорохи щекотали нервы. Какие загадки таит в себе это старое кладбище? Чейз рассказал мне, как он сюда попал, но ничего не сказал о том, как он здесь жил все это время. Загадки, загадки в темноте. Мне, вдруг пришла в голову мысль, что я была не первой, кого встретил здесь Чейз. И этот кто – то был явно опасен, иначе, почему он испугался меня? При этом, было похоже, что ночные прогулки по кладбищу для него обычное дело. Кстати, где же он? Я, скорее, ожидала увидеть его где – то неподалеку от хижины, сидящим у костра, но у Чейза явно было занятье поинтересней. Сначала я хотела его позвать, но потом решила не выдавать себя раньше времени. Глаза по степенно привыкли к темноте и ночь уже не казалась мне такой темной, как когда я только вышла из хижины. Ночью кладбище выглядело совсем иначе, но оно не пугало меня, скорее вызывало любопытство. Силуэты надгробий лишь слегка выделялись на фоне почти черного неба. Звезды на нем блестели, наслаждаясь собой, ничего не согревая и не освещая. На кладбище было несколько заросших плющом склепов. Вдруг Чейз устроил себе в одном из них отдельную спальню? Мне вдруг представилось, как я нахожу его в гробу, мирно спящим на истлевших останках какого – нибудь вельможи. Эта мысль рассмешила меня. Я присела на одну из могильных плит и стала хохотать. Мое веселье прекратилось, когда рядом со мной раздался мужской голос:

- Хватит ржать, ты пугаешь ворон и мертвецов.

- Не знала, что мертвые стали бояться живых. Принято вроде наоборот…

Возможно, я сказала бы еще что – нибудь, но тут до меня дошло, что я сижу одна на кладбище, сейчас ночь и со мной кто – то разговаривает, и этот кто –то точно не Чейз. Стоявший рядом со мной человек был ниже ростом, шире в плечах, и с цилиндром на голове.

- Что вы здесь делаете?

- То же, что и вы, гуляю.

- Гуляете? На кладбище, ночью? Странное вы выбрали место для прогулки, сэр.

- Кажется, о вас мы можем сказать тоже самое. Лора, если не ошибаюсь?

После этих слов, мне стало понятно, что означает выражение «потерять дар речи». Я почувствовала, как напряглись и похолодели мои внутренности. Кажется, пришла пора звать на помощь. Но тут незнакомец улыбнулся, и сняв цилиндр сказал:

- Прошу прощения, я не представился. Меня зовут Питер, и я к вашим услугам леди.

С этими словами он отвесил низкий поклон и еще шире ухмыльнулся.

Вот черт! Уж не тот ли это Питер, что отравился волшебным порошком? Если это так, то дело совсем дрянь. Пора было уносить свои оставшиеся ноги подальше отсюда.

- Очень приятно, с вами познакомиться, Питер, но боюсь, что уже слишком поздно, я устала, мне пора идти.

- Что – то не похоже, что бы вы были рады встрече со мной, Лора. Похоже, вы так испугались, что даже не спросили, тот ли я Питер, что отправил Чейза жить на кладбище, дожидаясь встречи с вами?

Пока он все это говорил, я попыталась встать с могильной плиты. Чувствуя странную слабость и скованность во всем теле, я оперлась на правую руку, и, повернув голову к памятнику, увидела на нем надпись:

                                    

                                    Питер Джексон

                                       1983 -2006

                                       предсказатель

 

Слабость и скованность, как рукой сняло, издав дикий визг, я вскочила с могильного камня, и бросилась в темноту, не разбирая дороги. Не знаю, сколько я так бежала, когда наткнулась на что – то мягкое и теплое.

- Лора, Лора, перестань, успокойся. Это я, Чейз, все уже прошло, я с тобой.

- Че-ейз, - только и смогла прошептать я, погружаясь в спасительное забытье.

Очнувшись, я увидела, что лежу в небольшой комнате с каменными стенами. Чейз сидел в кресле – качалке напротив ярко пылающего камина. Постелью мне на этот раз служило какое – то каменное возвышение, накрытое большой мохнатой шкурой. Приподнявший на локте, я позвала:

- Чейз, ты слышишь меня?

Он повернул ко мне голову:

- Как ты себя чувствуешь, Лора? – на его лице была теплая, почти ласковая улыбка.

- Нормально, Чейз. Что это было?

- Ты о чем?

- Не прикидывайся, что не знаешь о чем я.

Он встал с кресла и стал ходить вдоль камина.

- Прошу тебя, Лора, расскажи мне подробно, что там произошло, что ты видела? Позже, я готов ответить на все твои вопросы, если смогу, конечно.

- Когда ты ушел, я долго не могла заснуть. Мне стало грустно, и я решила пойти к тебе. Думала, что ты сидишь где – нибудь поблизости у костра. Но тебя нигде не было видно. Я шла мимо могил, и представляла, как ты спишь в гробу в одном из склепов. Эта дурацкая мысль меня насмешила, я села на могильную плиту и рассмеялась. Довольно громко. В этот момент рядом со мной раздался голос. Это был молодой мужчина. Он сказал, что его зовут Питер, и он знал, что меня теперь зовут Лора, он знал про тебя. Мне стало страшно, я хотела встать и уйти, но тут увидела надпись на плите. Обезумев от страха, я рванула в темноту и наткнулась на тебя. Вот собственно и все. Слушай, Чейз, это действительно был тот самый Питер? Ты говорил, что он умер. Там на могиле есть его имя. Как тогда получилось, что он оказался здесь? По виду он никак не был похож на призрака. Да и ты говорил, что здесь нет приведений. Или ты мне врал?

- Не то что бы врал Лора, скорее не сказал тебе всей правды. Учитывая все обстоятельства, я решил, что не стоит тебя лишний раз будоражить. Вечером и так было много разговоров и страшных историй, в которых мы с тобой исполняли главные роли. Я надеялся, что после всего пережитого, ты крепко заснешь, а на утро было бы видно, как быть дальше. Прости, что из – за меня, тебе пришлось пережить еще один кошмар.

- Ладно, Чейз, прощаю, но прошу тебя, рассказать мне все, что ты знаешь об этом месте. Не хочу снова попасть впросак.

Посмотрев по сторонам, я добавила:

- А я, похоже, была не так уж далека от истины, представляя, что ты облюбовал себе один из склепов? Да, Чейз?

Он ухмыльнулся, развернул кресло и уселся напротив меня. Я решила, что это хороший признак, и приготовилась слушать.

- С чего мне лучше начать, с рассказа про склеп, или про призраков?

В его глазах заплясали лукавые огоньки, которые освещали наше ночное пристанище ярче любого камина.

- Начни, лучше с призраков. Склепы волнуют меня сейчас гораздо меньше, они хотя бы не разговаривают со мной в темноте. Правда, я не пыталась заговорить с ними первой, только с твоей хижиной, но она мне ничего не ответила.

Чейз засмеялся:

- Что ж, Лора, меня это радует. Хоть что – то ведет себя так, как мы привыкли.

Я живу на этом кладбище уже довольно давно, но до сих пор не уверен, что знаю все его секреты. Я пробыл здесь уже два дня, когда впервые столкнулся с его, скажем так, особенностями. Закончив обустраивать свое жилище, я, от нечего делать, стал прогуливаться между могилами, изучая надписи на памятниках. Трудно сказать, что со мной было, когда я увидел имя Питера.

Сначала меня охватило оцепенение, потом я стал ругать старуху, посылая в небо проклятия, окончательно почувствовав себя глупой пешкой в чужой игре. Игре жестокой и смертельно опасной. Не в силах трезво размышлять о причинах и следствиях, я стал на колени возле могилы своего друга и заплакал. Немного успокоившись, я сел прямо на каменную плиту, и сказал самому себе:

- Да, Питер, ты снова меня провел, дружище. Лежишь там себе, не зная забот, а мне приходиться тебя оплакивать. Зато мы опять рядом, хоть и по разные стороны забора. Я представил, что бы он мог сказать про забор и его стороны, и от этой мысли меня разобрал какой – то истерический смех. Я хохотал до тех пор, пока не услышал знакомый голос:

- Веселишься? Всегда надеялся, что ты станешь хохотать на моей могиле.

Подняв голову, я увидел его, ухмыляющегося и довольного, как всегда.

- Питер!? Ты живой!

С этими словами, я вскочил на ноги, надеясь обнять своего внезапно воскресшего друга, но как только я встал, Питер растворился в воздухе, прямо у меня на глазах. В первую секунду, я решил, что схожу с ума. Ноги подкосились, отказываясь держать мое тело, и я упал на тоже место, с которого так стремительно поднялся всего мгновение назад. Посидев какое –то время, я успокоился, и стал размышлять. Признавать себя сумасшедшим мне не хотелось, и я решил остановиться на версии о приведениях. Смущало только то, что явление было днем, при ярком солнце, и, опять – таки, Питер совершенно не производил впечатления призрака. Любой школьник знает, что они должны быть бледного цвета и просвечиваться. Хотя, возможно, все это выдумки, и настоящие приведения выглядят так же, как и живые люди, только могут внезапно появляться и исчезать. А в остальном никакой разницы. Прокручивая в голове примерно тот же бред, я вернулся в хижину, лег, не раздеваясь, на кровать и провалился в тяжелый сон. Когда я проснулся, была уже глубокая ночь. С одной стороны мне хотелось поплотней укутаться в одеяло и провести так остаток своих дней, а с другой, меня разбирало любопытство. Я стал вспоминать, что происходило, когда появился Питер. И тут меня словно ошпарило, я вскочил с кровати, зажег свечу и стал ходить из угла в угол, размышляя вслух. По всему выходило, что он явился, когда я сидел на могиле и хохотал, при этом состояние мое было очень далеко от радостного. При том, что сам Питер всегда прятал свою грусть под маской саркастического смеха. Что ж, получается, что я, сам того не подозревая, попал с ним на одну волну. Я страдал, но от боли смеялся, а не плакал. Кажется, только сейчас я стал понимать своего друга, казавшегося мне всегда таким веселым, бесшабашным. Он исчез так же внезапно, как и появился, стоило мне встать с надгробной плиты, которая теперь представлялась мне чем – то вроде кнопки.

***Не дожидаясь рассвета, я отправился к могиле Питера. Ночь стояла спокойная и ясная. Луна была моей единственной спутницей, покладисто освещавшей мой путь. Я чувствовал приятное возбуждение исследователя, находящегося на пороге великого открытия. Но вот беда, когда я добрался до нужного мне могильного камня, я не смог засмеяться. Состояние, в котором я пребывал, когда появился Питер, было, своего рода пусковым механизмом. Однако, я какое – то время просидел на могиле, вспоминая его любимые выражения, рассказывая самому себе истории наших похождений. Это ни к чему не привело, Питер так и не появился в ту ночь. Зато я решил проверить, действуют ли таким же образом другие могилы. Так я познакомился с некоторыми обитателями моего кладбища. Для того, что бы пообщаться с похороненными здесь, надо сделать что – то такое, что любил делать покойный при жизни, или что – то, что вызывало у него сильные эмоции, или как в случае с Питером, попасть на одну душевную волну. Возможно, есть еще что – то, но я до этого пока не додумался. Таким образом, я уже почти два года пытаюсь разгадать характеры покойников. Некоторые поддаются легко, а с некоторыми я так и не смог найти общий язык. Зато я стал лучше понимать самого себя. Я стараюсь уловить свое настроение и как – то его выразить: словами, жестами, как угодно. Так я хожу от могилы к могиле, и кто – то обязательно мне отвечает. Порой, я просто читаю надгробные надписи, и пытаюсь угадать, кем был этот человек при жизни. Тебе, к стати повезло, что ты села есть курицу не на могилу мистера Фридмана. Он был страшный обжора, и обязательно явился бы к тебе, да еще с требованием поделиться с ним.

- А на чьей могиле я устроила себе пикник, Чейз? Ты уже разгадал ее секрет?

- Да, разгадал. Это была молодая леди. Она была не счастлива в браке и часто грустила.

- Мне тоже было не весело, тогда почему она ко мне не пришла?

- Видимо вы грустили по – разному.

- А это возможно? По – разному испытывать одно и тоже чувство? По –моему, грусть, она и есть грусть.

- Все дело в том, что чувства у вас были разные, а как их назвать не имеет большого значения. Хотя, у вас определенно есть что – то общее, иначе как объяснить тот факт, что ты уселась именно на ее могилу, а не на чью – то еще.

- Например, мистера Фридмана?

- Именно, но ты расположилась возле тела Леди Лоры Блэкуотер.

- Ты серьезно? – от этих его слов я вскочила на ноги, вернее их остатки, и стала расхаживать по комнате, в точности, как сам Чейз некоторое время назад.

- Думаешь, что это не случайность?

- Случайности, не случайны, - произнося эти слова, Чейз погладил свою воображаемую бороду.

- Жаль, что у меня нет пушистой шерсти, или на худой конец черепашьего панциря, тогда я выглядел бы совсем мудрым, и ты внимала бы каждому моему слову, - в его глазах заплясали лукавые искорки.

- Знаешь, без шерсти ты пожалуй лучше смотришься, а вот на счет панциря надо будет подумать. Что же касается мудрости, то еще пара, тройка лет жизни среди оживающих мертвецов, и ты станешь эдаким кладбищенским гуру. Правда, не знаю, стану ли я ловить каждое твое слово…

- Ты хочешь сказать, что собираешься остаться здесь со мной?

- А что прикажешь мне делать, не бросать же тебя здесь одного покрываться шерстью?

- Предлагаешь покрыться ей вместе? – с этими словами он встал с кресла, подошел ко мне плотную и крепко обнял.

Я чувствовала, как он уткнулся мне в волосы, чувствовала его запах, его силу. Но в то же время, я понимала, что он, так же как и я нуждается в утешении. Мы были отделены от мира, от людей невидимой, но несокрушимой стеной. Мы сами ее создали, только не знали, как и когда у нас это получилось, и самое главное, что теперь со всем этим делать. В голове всплыли забытые детские строчки: «Я думал, думал, я все понял. Это какие – то неправильные пчелы». Это какой – то неправильный мир. Винни Пух, как всегда, оказался прав. Если ты чего – то хочешь, будь готов набить себе шишку на заднице. Слегка отстранившись, Чейз стал убирать волосы с моего лица. Он шептал что – то ласковое, но я не разбирала слов. Мне нужны были губы, которые их произносили. Я не помнила мужчин, которых когда –то любила, и Чейз стал для меня единственным. Мы занимались любовью на том же месте, где я очнулась. Неожиданно для себя, мы оба заснули, а когда проснулись, огонь в камине погас. В склепе стало темно и холодно. Пора было выбираться отсюда. Пора было возвращаться в мир живых.

Одевались мы молча, нам не нужны были объяснения. Словно пузырьки шампанского пробегали у меня под кожей, и это пьянило и будоражило сильнее, чем любое вино. Я чувствовала, что он рядом, и так будет всегда, стоит только захотеть. Когда мы выбрались на улицу, было уже позднее утро. Лето подходило к концу, и кое – где на земле виднелись пожелтевшие листья. Мне нравилось наступать на них и слушать тихий хруст. Пахло теплой землей и травой. Воздух был пропитан запахами уходящего лета, от которых на душе становилось одновременно спокойно и грустно. Не сговариваясь, мы отправились к хижине. Пора было что – нибудь перекусить. Пока я отвлекалась на прелести кладбищенской природы, Чейз довольно далеко ушел. Это вызвало во мне беспокойство и я окликнула его:

- Чейз! Подожди меня!

Он остановился, но не обернулся. Я как можно быстрей поковыляла к нему. Подойдя ближе, я взяла его за руку и постаралась заглянуть в лицо. Оно было довольно хмурое.

- Чейз, что случилось? Что на тебя нашло?

- Да так, ничего. Просто я подумал, что встретил девушку, которая.., с которой... Но ей, похоже, наплевать на меня, - с этими словами, он довольно зло посмотрел на меня.

Меня, как ни странно, обрадовала его реакция, значит, я не ошиблась, значит между нами действительно что – то есть.

- Ей не наплевать на тебя, Чейз. Она тоже подумала, что встретила кого – то очень важного, кого – то…

Возможно, я бы продолжила свои объяснения, но предательский ватный ком заложил мне горло, поэтому, я просто провела рукой по его спутавшимся волосам. В носу защекотало, я посмотрела по сторонам, в надежде найти что – то, способное заменить носовой платок.

- Лора, что ты ищешь?

- Какой – нибудь листочек, нос высморкать, внезапная аллергия, знаешь ли.

- И на что она у тебя?

- Скорее на кого. На одного придурка, который приревновал меня к траве и…

- Можешь не продолжать, я, кажется, знаю лекарство от твоего насморка.

И заметно просияв, он подхватив меня на руки пошел к дому.

Мы решили позавтракать на улице. Чейз довольно ловко развел костер, мы испекли картошки и зажарили остатки мяса, заботливо доставляемого верным доктором. Наевшись, мы улеглись на траве возле догоравшего костра.

- Так что же мы будем делать дальше, Чейз? Не вечно же торчать на этом кладбище?

- Конечно, не вечно. Когда – нибудь мы обязательно умрем.

- Да, это обнадеживает, но я хочу сказать, что у меня полно вопросов. Вопросов, требующих ответов.

- Что ты хочешь знать, Лора? – Чейз лениво перевернулся на спину и стал разглядывать проплывающие в небе облака.

- Ну, например, кто я такая, кем я была раньше, как я вообще оказалась во всей этой истории?

- А зачем тебе это? Ну, узнаешь ты и что дальше, как это поможет тебе жить? Как это поможет тебе быть счастливой?

- Скорее всего никак, но мне кажется, что я из тех кто ищет страдания, а не счастья.

- Я люблю тебя, Лора. А любовь, это как раз то, что почти гарантированно приносит страдания.

Я наклонилась над ним и поцеловала сначала в нос, а потом в губы.

- Я тоже люблю тебя, Чейз. Встреча с тобой, это лучшее, что могло со мной приключиться. Послушай, давай бросим все это, -я сделала жест в сторону могил. И уедем куда –нибудь очень далеко. Туда где плещутся морские волны и всегда тепло.

Говоря это, я невольно закрыла глаза. Перед моим внутренним взором появилась картинка: песчаный пляж, довольно сильные волны с шумом разбиваются о берег, стройные женские ноги оставляют глубокие следы на песке, но волны их быстро стирают – песок становиться таким же гладким, как и был.

- Я вспомнила! Слышишь, Чейз? Я только что вспомнила, что раньше уже была на море, ходила по пляжу. И ноги у меня были целы. Я их только что видела.

Чейз повернулся ко мне, и облокотившись на одну руку, другую положил мне на здоровую ногу. Его глаза лучились нежностью и участием.

- Я отвезу тебя на море, Лора. Я отвезу тебя куда ты пожелаешь. Я богат, весь мир будет принадлежать нам. Но..,- на его лицо внезапно набежала тень, закрыв собой исходивший от него свет.

- Но ты боишься покидать кладбище, пока не поймешь, что разобрался в себе. Я думала, что теперь, когда мы вместе, ты нашел ответ.

- Мне больно и грустно об этом говорить, но нет. Не нашел. Во всяком случае, у меня нет ощущения, что я свободен от этого проклятого места.

- Чего же ты хочешь, Чейз?

- Я не знаю. Я два года провел в одиночестве на волшебном кладбище. Я встретил тебя. Я наверное последний осел, но я не знаю, чего я хочу.

Он встал возле меня на колени и взял меня за руки. Мне стало горячо и больно. Вдруг захотелось вырваться и убежать куда глаза глядят. Вот тебе урок, глупая девчонка. Нельзя быть такой самонадеянной. Ты решила, что станешь для него ответом на все вопросы? Ан нет, у него, оказывается, такая загадочная душа, что сам черт ногу сломит.

- Сам черт ногу сломит,- я произнесла эти слова в слух, почти на распев. Именно это со мной и случилось: я сломала ногу, вернее вообще лишилась ее. И произошло это не иначе, как из – за чьей – то загадочной души. Остается только тешить себя надеждой, что я все же не Черт.

Погруженный в свои мысли, Чейз, к счастью, не услышал, того что я сказала.

Я потихоньку высвободила свои руки и встала. Чейз продолжал сидеть на траве со скорбным видом.

- Послушай, Мистер Уныние, пойдем пройдемся,- я потрепала его за волосы, потом взяла под руку и потянула вверх, заставляя подняться.

- Прости, меня, Лора…

- Мне тебя не за что прощать. Ты вправе поступать так, как считаешь нужным.

- Я видел, что тебе стало плохо от моих слов, я этого не хотел. Я всегда знаю, чего я не хочу.

- Пойдем лучше погуляем. Говорят, прогулки разгоняют желчь и помогают избавляться от меланхолии.

Мы бродили между могилами, и это, как ни странно действовало успокаивающе. Потом Чейз предложил пойти посмотреть, не принес ли доктор еду и какие – нибудь известия из внешнего мира. В дальнем конце кладбища была маленькая калитка, совсем ветхая, но она надежно защищала это место от посторонних. Никому и в голову не приходило пойти посмотреть, что же там за ней. Действительно, на земле, слегка прикрытый плющом, лежал довольно большой сверток. Чейз взял его под мышку, и мы вернулись к хижине. В свертке оказалась копченая курица, картошка, и немного овощей, которые, почему – то были завернуты в газету. Не обнаружив записки или письма, Чейз нахмурился:

- Опять ни строчки. Мне кажется, что наш доктор устал от своего странного подопечного. Уже почти месяц он не удосуживается написать мне хоть несколько слов. И больше не приносит ни журналов, ни газет, как это было в начале.

Пока Чейз вздыхал из –за отсутствия почты, я развернула овощи и стала рассматривать газету, в которую они были завернуты. Пробежав по диагонали первые две колонки, я вдруг наткнулась на сообщение о трагической смерти миссис Тоук, жестоко убитой возле собственного дома. Писали, что она вышла из дома за покупками и не вернулась. Тело нашли в нескольких метрах от парадной двери ее квартиры в подворотне. Автор статьи сокрушался на тему того, что людей уже стали убивать средь бела дня, на пороге их собственного дома, из – за нескольких фунтов и еды. Дальше он ругал работу полиции, которая так и не сумела напасть на след убийцы. Что ж, я могла спокойно вздохнуть – меня никто не ищет. С другой стороны, реальность неожиданно напомнила о себе и это напугало меня. Я почувствовала себя уязвимой, слабой. Мне совсем не хотелось вспоминать о том, что со мной было, когда я только очнулась в своей новой жизни. Пока я читала статью, Чейз уже ушел в дом. Он так расстроился из – за отсутствия свежих газет и писем, что не заметил их у себя под носом. Я подумала, что возможно эта неспособность замечать очевидное и составляет его главную проблему. Когда я вошла в дом, то увидела, что Чейз уже успел разделать курицу на небольшие куски, и собирался надеть их на прутья, что бы обжарить на костре, как мы это делали утром. Увидев меня, он улыбнулся и сказал:

- Входи, Лора, а то я уже заскучал. Что ты там так долго делала?

- Читала газету, которую ты принял за мусор.

- Нашла что – нибудь интересное? – Чейз сделал вид, что не расслышал упрека в моем голосе, и спокойно продолжал заниматься курицей.

- Кое – что нашла, да, - мне хотелось рассказать ему правду, но я никак не решалась. Пусть лучше сам прочитает статью, а там посмотрим.

- Слушай, Чейз, я хочу, что бы ты прочитал здесь кое – что, -я показала ему на статью о моей жертве.

Он быстро пробежал по ней глазами и с недоумением посмотрел на меня:

- Что это? С чего это ты вдруг заинтересовалась криминальной хроникой, Лора?

- С того, Чейз, что это меня не смогла найти полиция.

- Что ж, девочка моя, я всегда подозревал, что с тобой надо держать ухо в остро. Впредь постараюсь хорошо тебя кормить и вовремя гладить, а то чего доброго, - он провел ребром ладони по своей шее и сделал жуткую гримасу, изображая покойника.

- Да уж, а я все думала как сказать тебе об этом, боялась, что ты перестанешь со мной разговаривать и все такое. Я ведь убийца, Чейз.

- Ну и что? Я тоже убийца. Просто у тебя послужной список больше, надеюсь, ты не станешь этим хвастаться?

- Только если попросишь, дорогой, -с этими словами, я подошла к нему сзади и обняла за плечи, потом легонько прикусила мочку уха, изображая при этом урчание.

- Все понял, еда сейчас будет готова, не надо меня есть, я тебе еще пригожусь. В смысле я гораздо полезней не в качестве пищи.

- Да? А в каком качестве ты полезней? -я подошла к другому краю стола и взяла лежавший на нем нож.

По лицу Чейза пробежала тень, было похоже, что он почти серьезно воспринял мою игру. В этот миг я с удовольствием почувствовала свою власть над ним. Между тем, мне уже расхотелось продолжать свои хищные забавы. Я улыбнулась и, положив нож на стол, подошла к нему и взяла за руку. Отложив курицу в сторону, Чейз обнял меня за талию и посадил себе на колени. Я почувствовала силу его рук, его тепло и мне захотелось навсегда остаться с ним в этой хижине, готовить еду на костре, заниматься любовью в склепе на жесткой шкуре, общаться с похороненными на кладбище. Но в тоже время, мне хотелось встать с его колен и бежать, бежать как можно дальше, не оглядываясь и не задумываясь о причинах своего бегства. Вместо этого, я стала целовать его лицо, глаза, губы. Забыв обо всем на свете, мы занялись любовью прямо на столе, среди куриных полуфабрикатов.

Уже поздно вечером, когда Чейз спокойно спал, не подозревая ни о чем, я потихоньку выбралась из кровати, с большой осторожностью оделась, стараясь быть бесшумной, задула догорающую свечу и вышла на улицу.

На небе не было видно ни одной звезды, а тусклая луна была занята разговором с наплывающей на нее тучей, совершенно не интересуясь одинокой путницей. Покойники спокойно спали в своих могилах, они были не способны потревожить меня, если только я сама не захочу этого. Зная об этом, я спокойно шла через кладбище к дальней стене, в которой была маленькая калитка. Доктор Лоуд, как верный гном приносил для Чейз еду, проходя через нее. Я же, пройдя через эту ветхую, но надежную дверцу, принесу ему страдание. Мне больно было думать о том, как он проснется и станет искать меня, как опечалится, обнаружив, что меня нигде нет. Еще можно было вернуться, можно было остаться, но что – то беспокойное, болезненное гнало меня вперед, в темную промозглую ночь и одиночество. Я страдала и хотела страдать. Тогда мне казалось, что я создана для того, что бы быть оторванным листом в человеческом обличии. Моя короткая передышка закончилась, и вот я снова вернулась в город, в котором все для меня было чужим. Его жители были одеты в невидимые коконы, защищавшие их души от наполненных ядом и горечью изгоев, подобных мне. Как уютно и тепло было бы сейчас лежать в постели рядом с Чейзом, слышать его дыхание и знать, что так будет всегда, он всегда будет рядом, будет любить меня. Но остаться, означало бы остановиться. Мы встретились, потому что хотели что – то найти, в себе, в мире. Мы рискнули прикоснуться к познанию, мы заплатили за это своей жизнью, что же будет с нами, если мы остановимся сейчас, только потому, что так теплей и удобней? Я чувствовала, что останься я с Чейзом, он готов будет всю жизнь просидеть на кладбище, так и не узнав, ради чего он там оказался. Мне хотелось думать, что я поступаю правильно, что так я спасу нас обоих, правда, я затруднилась бы ответить, от чего именно. Я представила, как мы годами сидим на одном месте, не имея сил и возможности преодолеть свой страх и выйти за калитку, и прибавила шагу.

 

                                            Глава V

 

                                  «Полевая мышь»

 

Редкие фонари освещали мой путь. Вскоре пошел мелкий дождик. Лето подходило к концу, и дюймовочке срочно была нужна добрая полевая мышь, готовая ее приютить и накормить. Я шла по узкой улице, целиком состоявшей из мелких лавочек. Кладбище давно осталось позади. Погруженная в свои мысли, я шла, не обращая внимания на окружавший меня город, и не заметила, как оказалась на лавочной улице. Я знала, что при желании, смогу найти кладбище, это меня немного успокаивало, делая менее одинокой. В то же время, я понимала, что не вернусь. Словно невидимый компас сидел у меня внутри, указывая путь в неизвестность, отрезая дорогу назад. Я сильно устала и замерзла, когда увидела свет в одной из лавочек. Мне показалось, что еще секунду назад его там не было. Может быть, это место открывается именно тогда, когда ты особенно в нем нуждаешься? Когда я открыла дверь, ведущую в лавку, раздался мелодичный звон колокольчиков, хотя самих колокольчиков нигде не было видно. Это было самое странное место из всех, какие могло нарисовать мое воображение. Даже забыв о том, что было со мной в прошлом, я точно знала, что ничего подобного прежде не видела.

В лавке было тепло и пахло свежей выпечкой. Прикоснувшись к неоштукатуренным кирпичным стенам, я почувствовала их приятное тепло. За массивным прилавком стояла необъятных размеров хозяйка лавки. Она напоминала огромного постаревшего младенца. В ее облике было что – то кукольное. На розовом, словно сделанном из мягкой резины лице не было ни единой морщинки. Ее неповоротливые с виду пальцы, с завидным проворством и силой месили тесто. Казалось, что стоит ей прекратить впиваться в тесто, и пальцы растопырятся в разные стороны как у надувной куклы. Заметив, наконец, мое присутствие, она оторвалась от работы, и сказала довольно низким голосом:

- Проходи же, скорей, что стоять в дверях. Вижу, что идти тебе больше некуда, а мне как раз нужна помощница.

Услышав ее слова, я подумала: «А вот и полевая мышь, правда, она немного больше, чем я ожидала…» и не смогла сдержать улыбки. Она это заметила, и продолжала:

- Вижу, что ты рада моему предложению, так чего же ждать? Располагайся, а я пока приготовлю тебе чаю.

Она стала разворачиваться к полкам, при этом ее тело заколыхалось как желе. У меня возникло желание потыкать в нее пальцем.

- Знаете, а меня зовут Лора, - я решила, что надо все – таки представиться.

- Ну и что? Что это меняет?

Она сосредоточенно возилась на полках.

- Как вас зовут?

- Ты можешь называть меня миссис Споки. А вот и заварка, - с этими словами она снова развернулась к прилавку, держа в руках небольшой полотняный мешочек.

- Чем вы собираетесь меня напоить? Вряд ли это чай, в обычном понимании.

- Это то, что тебе нужно, Лора, - она развязала мешочек и высыпала из него в большую стеклянную чашку какие – то корешки. Залив их кипятком, миссис Споки снова принялась месить свое тесто. Я почувствовала, как воздух наполняется запахом луговых трав, от которого у меня слегка закружилась голова.

- Откуда вам знать, что мне нужно, я и сама этого не знаю, - корешки в чашке набухали, а мне стало казаться, что я слышу шум морских волн.

- Дорогая моя, если ты не знаешь, чего хочешь – всегда найдется кто – то, готовый подсказать тебе это. Но что же ты не пьешь? Так все остынет.

- По – моему, с меня достаточно одного запаха. Зачем ты одурманиваешь меня?

- Это не я. Ты сама напускаешь вокруг себя тумана. Никто не сможет дать тебе то, чего в тебе нет. Вся штука в том, что ты уже знаешь ответы на свои вопросы. Другое дело, хочешь ли ты их слышать. Правда жизни в том, что если ты хочешь что – то получить для себя, думаешь, что именно этого тебе не хватает, значит ты уже имеешь все, что тебе нужно. По – твоему соломенное чучело действительно думало отрубями, а доброта и любовь железного человека была в тряпичном сердце? Все это у них уже было, когда они пришли к Великому обманщику. Он лишь дал им вещественные символы их заветных желаний, простые и понятные. В отличии от духовного свойства, которым они были наделены изначально.

Выслушав миссис Споки, я взяла чашку с отваром и села на высокий стул рядом с прилавком. Сделав первый глоток, я почти не почувствовала вкуса, а потом мне стало казаться, что это вовсе не странное пойло из корешков, а прекрасный крепкий кофе. Я сделала еще один довольно большой глоток, и меня вдруг осенило:

- Послушайте, я кажется, поняла. Этот чай, если его можно так назвать, помогает мне открыть себя. Его запах, вкус, все это про меня, но вы похоже, чувствуете тоже самое. А ну скажите, чем пахли корешки, когда вы только залили их кипятком?

- Ты абсолютно права, Лора, в своих догадках. А корешки, как ты их называешь, пахли луговыми цветами, а потом морем. Этот запах настолько важен для тебя, что даже был слышен шум волн.

- А звон колокольчиков, когда я только вошла сюда? Это тоже обо мне?

- Конечно. Здесь для каждого звучит своя музыка. И это не остается тайной для других.

Допив кофе, я поставила чашку на прилавок, встала со стула и пошла прогуляться по лавке.

Все свободное пространство занимали круглые стойки с самой разнообразной одеждой, преимущественно женской. Я шла, прикасаясь к платьям, и они отвечали мне мягким шелестом.

- Миссис Споки, - я довольно громко позвала свою хозяйку, - как так получилось, что в вашей лавке уживается гардероб с булочной?

К этому моменту она уже разделила тесто на небольшие кучки, и превращала их в пирожки. Начинкой служило содержимое нескольких банок.

- В этом весь смысл, Лора. Моя лавка не только дает людям возможность понять себя, она предлагает им выбор. В данном случае, это выбор между платьем и булочкой. Я свой выбор сделала, и теперь ни одно из висящих здесь платьев не налезет мне даже на руку. Каждый сделанный мной пирожок несет в себе открытие для того, кто его съест. Каждое платье в этой лавке украшает своего обладателя. Если пришедший сюда сделал выбор, можно быть уверенным, что он для него правильный.

- Что значит правильный, миссис? Не ожидала от вас таких однобоких суждений.

- Правильный выбор, Лора, это когда отдавший предпочтение булкам будет счастливо толстеть и радоваться жизни, а выбравший красивое платье не станет с тоской вспоминать аромат выпечки.

Пока она говорила, я наткнулась на блестящее темно – зеленое платье. Его ткать струилась между пальцами, освежая своей прохладой.

- Я свой выбор тоже сделала. За возможность носить это платье я готова отказаться от всех булочек и сладостей мира, даже от ваших. И пусть я не узнаю какую – то важную тайну, пусть я даже никогда не вспомню о своем прошлом, я хочу прямо сейчас надеть это платье из жидкого зеленого шелка.

Я сняла его с вешалки и показала своей хозяйке. На ее толстом лице появилась нежная и одновременно лукавая улыбка.

- Я рада за тебя, Лора, тебе довольно быстро удалось найти то, что тебе нужно.

- Я бы не была так уверенна, миссис Споки, что – то я не чувствую озарения, я просто хочу надеть понравившееся платье.

- Тогда вперед, дорогая, что тебе мешает сделать это прямо сейчас? Примерочная там, - она показала мне на тяжелую с виду деревянную дверь.

Согласно ей кивнув, я отправилась переодеваться.

Дверь бесшумно открылась и я оказалась в довольно просторной комнате без окон, одна из стен которой полностью состояла из зеркала. Мельком взглянув на себя, я стала снимать старую одежду, стараясь не обращать внимания на протез. Когда я надела платье, мне показалось, что я вошла в прохладную воду. По рукам побежали мурашки. Пока я пыталась понять, приятно мне это или нет, ощущение прохлады и сырости прошло. Я вдруг почувствовала себя легко и свободно, мне казалось, что еще немного и я смогу взлететь. Но этого, к счастью не произошло. Платье доходило до самого пола и сидело на мне идеально. Я покружилась, и его юбка заполнила собой всю комнату. Еще раз взглянув на себя в зеркало, я решила показаться хозяйке. К моему удивлению ее не оказалось за прилавком.

- Миссис Споки, где вы? Я надела ваше платье, хотите посмотреть?

Ответом мне была тишина. Куда она могла подеваться? Мне казалось, что здесь только одна комната и совершенно негде спрятаться, особенно такой громадной туше. По всему выходило, что должна была быть как минимум еще одна дверь. Но где же она? Я стала простукивать стену, начиная от входной двери и, дойдя до прилавка, наконец – то обнаружила то, что искала. На первый взгляд это было просто продолжение кирпичной стены, но если присмотреться, можно было разглядеть дверные петли, ручкой служил слегка выступавший кирпич. Когда я потянула за него, дверь легко поддалась, не издав ни единого звука. Войдя внутрь, я оказалась в комнате, представлявшую собой еще одну странную смесь. Это была одновременно спальня и ванная. Из мебели я увидела только огромную кровать и шкаф. Сама ванна была задернута молочного цвета шторой.

- Миссис Споки, вы здесь?

Ответа не было. Пройдясь по комнате, я не обнаружила ничего, напоминавшего о ее хозяйке, разве только кровать, на которой могло уместиться с дюжину людей средней комплекции. Решив проверить все до конца, я подошла к ванне и отдернула занавеску. Миссис Споки лежала в той же одежде, в которой я ее видела в последний раз, руки все еще были перепачканы в муке, на них застыли комочки ее волшебного теста. Кукольное лицо словно сдулось, напоминавшая резину кожа обвисла. Не было ни каких сомнений в том, что приютившая меня «полевая мышь» была мертва. Я потрогала указательным пальцем ее щеку, она была все еще мягкой и теплой. Моя бывшая хозяйка умерла всего несколько минут назад, пока я кружилась в примерочной, радуясь обновке.

Что же теперь делать? Просто взять и убежать? Но куда? Да и судя по – всему я просто обречена попадать в переделки, так что в любом другом месте может оказаться еще хуже. Посмотрев на огромную мертвую тушу в ванне, я со всей ясностью осознала то, что мне предстояло сделать. Избавиться от тела можно было только одним способом, и хотя меня замутило когда я представила как воплощаю свою идею в жизнь, я выбралась из потайной спальни и стала искать подходящие инструменты. На полках за прилавком их нашлось изрядное количество. Еще мне нужны были пакеты, но их нигде не было видно. Что ж, пока воспользуюсь шторой в ванной, а там будет видно. Может быть еще что – нибудь найдется подходящее. Тут я вспомнила о посетителях. В конце концов это же лавка, скоро нагрянет толпа жаждущих платьев и булок, и что я тогда буду делать? Ответ на этот вопрос был очень простым: буду продавать им то, что они хотят. Но это потом, а сейчас мне надо было срочно закрыть лавку и заняться своим делом. Я почти бегом бросилась к входной двери, от волнения забыв отложить приглянувшийся мне тесак с блестящим лезвием и тяжелой деревянной ручкой. Но я не успела. Дверь потихоньку открылась. Лавка наполнилась какой – то странной, но приятной музыкой. Похожие звуки мог бы издавать ветер, играя на обломках старых замков. На пороге стоял высокий молодой мужчина в надвинутой на глаза шляпе. Я очень растерялась, и еле ворочая языком сказала:

- Что вам угодно, сэр?

Но не ответил на мои слова. Молча прошел к прилавку и сел на стул. Несколько мгновений он сидел склонив голову к самой груди, потом рывком снял шляпу, и бросив ее на прилавок повернулся ко мне:

- Ну, и кого же ты собираешься прикончить на этот раз?

- Никого, это уже сделали за меня.

- Тогда почему у тебя в руках огромный нож, а лицо приятного землистого оттенка?

- А, это, - я посмотрела на свою побелевшую кисть, сжимавшую рукоятку.

- Это что бы избавиться от тела, она слишком толстая, я не смогу ее унести целиком, - говоря это, я стала потихоньку оседать на пол. Ноги отказывались мне служить.

- Вот, черт! Лора! – Чейз в два прыжка оказался возле меня. Лора, я просто балван, прости меня. Несу всякую чушь. Малыш, в какую, Черт подери, историю ты опять впуталась?                            

 

                                             Глава VI

 

                                   «Возвращение»

 

- Чейз, это ты, слава богу, - я беспомощно уткнулась в его плечо.

- Как ты меня нашел?

- А ты как думаешь? Спросил у Питера, конечно. Когда я обнаружил, что тебя нигде нет, я как раненый зверь метался по кладбищу, пока не наткнулся на его могилу. Я присел на серую плиту и, обхватив голову руками, стал звать своего единственного друга. Как ни странно, это сработало. Он сказал мне где тебя искать и еще, что ты в опасности и можешь натворить глупостей.

- Ты покинул кладбище, так и не разобравшись в себе, не боишься, что это плохо кончится для твоих близких, Чейз?

- Я уверен, что разобрался, Лора. Больше всего на свете я хочу быть с тобой. В любом случае, я готов пожертвовать всеми своими родственниками ради тебя. Как только я это понял, я рванул с кладбища тебе на выручку. Не представляешь какое облегчение я испытал, увидев тебя целой и невредимой. Пока я сюда шел, а точнее бежал, я напридумывал себе таких ужасов, что Хичкок наверное в гробу перевернулся от завести.

- Я думала, что больше никогда тебя не увижу. Кошмарней этой мысли для меня ничего нет.

- Что здесь произошло, Лора? Кого все – таки ты собиралась расчленить?

- Бывшую хозяйку этой лавки. Она лежит мертвая в ванне, за потайной дверью. Меня не удивляет, что она решила умереть. Эта лавка кого угодно сведет в могилу. То еще местечко.

- Поэтому, лучшее, что мы можем сейчас сделать – это убраться отсюда. И как можно скорее.

- Куда мы теперь пойдем, Чейз? Что будем делать?

- Ты забываешь, дорогая, что у меня есть дом. И деньги. Я богат, Лора, весь мир будет принадлежать нам. Давай только сначала посмотрим, что я пропустил за последние два года, а потом отправимся куда пожелаешь.

Чейз помог мне встать на ноги и огляделся по сторонам. Сняв с ближайшей вешалки черный пиджак, он накинул мне его на плечи и крепко прижал к себе:

- Я люблю тебя, Лора. Ты моя единственная мечта и я больше никуда не отпущу тебя. Я знаю, я чувствую, что пока мы вместе нам не страшны даже целые полчища неубиваемых ведьм.

Я почувствовала, как слезы подбираются к глазам, и стала потихоньку отстраняться от него. Горячая волна растекалась по моей груди, грозя превратиться в нескончаемый соленый поток. Мне же хотелось выглядеть спокойной и даже слегка циничной. Это была единственная возможность удержать его, да и себя от падения в сентиментальную пропасть, на дне которой от наших мозгов остались бы только воспоминания. А мозги нам были необходимы, от их сохранности и ясности зависело наше будущее, зависела наша жизнь. Поэтому, отодвинувшись от него еще больше, я изобразила кривую ухмылку и сказала:

- Как же мне все – таки повезло встретить богатого парня, да еще настолько безумного, что бы влюбиться в меня: потерявшую память безногую психопатку.

- Ах ты, бесенок! Вечно ты меня дразнишь, - глаза Чейза заискрились лукавством.

- Что ж, довольно лирики, пора уходить отсюда. Пора возвращаться домой, -сказав это, он довольно сильно подтолкнул меня к двери.

          На улице было холодно и сыро. Шел мелкий противный дождик. Наверное, только англичане способны с невозмутимым видом претворяться, что им нет дела до пронизывающего до костей ветра и капающего за шиворот дождя. Я же, закутавшись в пиджак и сгорбившись, дрожала крупной дрожью, озираясь по сторонам в поисках такси. Довольно быстро оценив ситуацию, Чейз похлопал меня по плечу, как старого приятеля, и пробормотав что – то вроде: «Стой здесь, никуда не уходи», умчался решать проблему нашей транспортировки в его фамильное гнездо. Я на несколько минут потеряла его из виду, и этого уже хватило, чтобы снова почувствовать себя одинокой в этом огромном промозглом городе. К счастью, мне хватило самообладания, чтобы не побежать следом за Чейзом, хотя очень хотелось. Я представила, как ищу его спину в толпе безразличных ко всему англосаксов и не могу найти. Чувство было такое, будто я вижу кошмар наяву и не могу проснуться. Уже готовая закричать что есть силы его имя, я увидела Чейза в подъезжавшем ко мне старомодном такси. Поровнявшись со мной, водитель затормозил и в следующую секунду мне показалось, что я увидела в толпе прохожих копну седых нечесаных волос. Не медля ни секунды, я забралась в такси и уткнулась Чейзу в плечо.

- Что вы стоите? Поехали скорей отсюда! - мой голос прозвучал как – то визгливо, но ничего другого ожидать и не приходилось.

- А куда ехать – то, дорогуша? – будничный тон таксиста слегка привел меня в чувство.

- Что ты молчишь, Чейз? Куда нам ехать? – я потрясла его за плечо, заставляя оторваться от окна, в которое он пристально вглядывался с момента моего приземления рядом с ним.

- Ах, да, простите меня, я задумался, - Чейз отвернулся от окна, и я увидела как побледнело его лицо. Назвав нужный адрес, он наклонился к моему уху и еле слышно прошептал:

- Я ее видел, Лора.

- Я тоже ее видела, -так же шепотом ответила я ему.

- Видела? Когда? Неужели, пока я так опрометчиво оставил тебя одну у дверей этой проклятой лавки?

- Нет, перед тем как сесть в такси. Мне показалось, что я заметила копну ее спутанных волос в толпе.

- А мне не показалось, Лора. Я видел, как она стоит на противоположной стороне улицы и смотрит на нас. Она знает где мы, думаю, что она хотела, что бы я ее увидел. Вот только зачем ей это?

В самом деле, зачем? Но искать ответ на этот вопрос у меня совсем не было сил, да и желания тоже. Дождь усилился, и я смотрела как капли воды стекают по стеклу. Промокший город был хмурым и отчужденным, но и прекрасным как всегда. Я вдруг подумала, что у них с Чейзом много общего, та же холодная надменность и затаенная страстность. Я закрыла глаза, мысли путались. Чейз молчал, я слышала только его размеренное дыхание. Кажется, он тоже задремал. Мне снилось, что я бегу что есть духу в кромешной тьме, а за мной по воздуху гонится огромная голова Чейза. Меня спас таксист:

- Приехали, мисс, просыпайтесь. Толкните там вашего приятеля, а то он не отзывается. Крепко дрыхнет, похоже, перебрал слегка.

Я стала трясти Чейза за руку, с легким стоном он открыл глаза:

- Что случилось, Лора? Я кажется задремал.

- Да, и я тоже. Мы приехали, Чейз. У тебя есть чем расплатиться?

- Да, конечно, - Чейз достал из кармана несколько купюр и протянул их таксисту.

- Знаешь, Лора, в первые за последнее время я могу расплатиться всего лишь деньгами. Восхитительное чувство, очень надеюсь, что так будет и дальше.

Мы вышли из такси, и какое – то время просто стояли, глядя по сторонам. Чейз первым нарушил молчание:

- Вот и все, Лора, мы дома. Теперь все будет хорошо.

Он взял меня за руку и повел к кованным воротам, ведущим в парк. В глубине виднелись кирпичные стены старинного дома. Когда мы подошли ближе, то увидели, что на воротах кое – где проступила ржавчина, а на будке охранника висит замок. Немного повозившись, Чейз все – таки сумел договориться с последним стражем, охранявшим его дом. Издав громкий скрежет, ворота открылись, и мы оказались в большом и все еще красивом парке, но было ясно, что он знавал и лучшие времена. Кустарники сильно разрослись, кое – где пауки успели свить паутину, на подъездной дорожке пробивалась трава. Приближаясь к парадной двери, Чейз на ходу достал увесистую связку ключей:

- Что – то мне подсказывает, что нам никто не откроет, - он криво усмехнулся и потряс ключами.

Найдя нужный, он вставил его в замочную скважину и повернул. Вопреки моим ожиданиям, замок легко поддался. Когда Чейз открывал дверь, она не издала ни звука, хотя я была готова услышать довольно противный скрип, какой издают старые давно не смазанные двери.

- Добро пожаловать в мои хоромы, Золушка. Я буду твоим принцем на сегодняшний вечер, - Чейз с грустной улыбкой посмотрел на меня.

- А что будет потом? На утро принц исчезнет, превратившись в тыкву?

- Ну, надеюсь, что так далеко дело не зайдет, но он может оказаться не тем за кого себя выдает. Не тем кем сам себя считает. Все зависит от того, что его ждет в хоромах, - с этими словами Чейз слегка подтолкнул меня ко входу, и сделав шаг, я оказалась внутри его дома.

В просторном прохладном холе царил полумрак. Я почувствовала себя вором в музее древностей, мой овладело какое – то странное чувство: смесь страха, любопытства и авантюризма. Я казалась себе готовой на все искательницей сокровищ. Мои шаги эхом отдавались от каменных стен, и это делало дом Чейза еще более интригующим. Щелкнул выключатель, и холл залил мягкий приятный свет. Чейз подошел ко мне и взял за руку:

- Пойдем, Лора, я покажу тебе дом. К тому же, надо разобраться, что здесь все – таки происходит. Думаю, что стоит начать с кабинета моего отца.

Мы пошли на второй этаж по широкой, красного дерева лестнице, на ступенях которой ровным слоем лежала пыль. Пройдя по длинному коридору, Чейз открыл нужную дверь, и мы оказались в комнате, которая всем своим видом говорила: «Смотрите: я кабинет, здесь решаются важные вопросы и думаются умные мысли. А прочей чепухе здесь не место». Про себя я подумала: «Как все – таки хорошо, что ее хозяин умер и не может со строгим видом встать из – за стола и окинуть меня оценивающим взглядом». Пока Чейз копался в бумагах, что – то бормоча себе под нос, я решила пройтись. В шкафах было полно книг. Это были увесистые тома по экономике, политике, философии. Один только их вид пугал меня и наводил тоску. Вряд   ли я когда – нибудь осмелилась бы открыть один из них. Я провела кончиками пальцев по переплетам и тут поняла, что ужасно хочу есть.

- Слушай, Чейз, давай пойдем на кухню. Вдруг там осталась еда, которая еще не успела испортиться?

- Хорошая мысль, я тоже проголодался, а в бумагах все – равно нет ничего для нас полезного. Деловые письма, счета и ни одного ответа на животрепещущий вопрос: «Куда, Черт подери, все подевались?» Хоть бы записку оставили: «Дорогой Чейз, мы провалились в тартарары, ужин в семь», ну или что – то вроде этого.

- Да, очень смешно, - я попыталась сделать строгое лицо, но так и не смогла справиться с улыбкой.

- Ладно, весельчак, показывай где здесь у тебя кухня, а то еще немного и я начну пробовать на вкус книжки твоего папочки.

- Не стоит рисковать, Лора, от них может случиться несварение.

Чейз подошел ко мне и приобняв поцеловал в кончик носа. В ответ я поцеловала его в губы, крепко прижавшись к нему всем телом. Потом, взявшись за руки мы пошли на кухню. Наши шаги тонули в мягких коврах, и мы двигались бесшумно, почти как призраки. Все говорило о том, что мы одни в доме, но по какой – то причине, оба старались передвигаться как можно тише. У меня было такое ощущение, словно кто – то неведомый притаился рядом и ждет удобного случая, что бы напасть. Я хотела поделиться своей мыслью с Чейзом, но не успела – мы уже пришли на кухню. И тут фраза: «Предчувствие меня не обмануло», была бы как нельзя к стати. Вот только на счет неведомого, я сильно промахнулась. На просторной кухне, где сплелись воедино настоящее и прошлое, у жарко пылавшего очага стояла Старуха. Она склонилась над огромным котелком и медленно помешивала кипящее в нем варево. Ее седые всклокоченные волосы падали на сморщенное лицо, оставляя открытым только длинный крючковатый нос. Глядя на ее спокойные, размеренные движения, мы с Чейзом замерли на входе не в силах что – либо сказать или сделать.

- Ну, что стоите, разинув рты? Проходите, располагайтесь. Обед скоро будет готов. Вы ведь за этим сюда пришли? Ничего, можете не отвечать, я и так по глазам вижу, что вы голодные. Вот только не всякий голод можно удовлетворить простой пищей, - говоря все это, Старуха перестала помешивать в котле, расположилась в кресле – качалке и стала раскуривать свою любимую трубку.

Меня окутала пелена тяжести и бессилия и, не имея возможности противостоять этому, я кое – как дошла до ближайшего кресла и села. Чейз, кажется, чувствовал нечто похожее, поскольку даже не пытался что – либо предпринять, а как – то весь обмякнув, осел по стене на пол, да так и остался сидеть вытянув перед собой свои длинные ноги.  

Старуха тем временем раскурила трубку и, не вынимая ее изо рта, стала расставлять на столе тарелки. Потом она сняла котел и с легкостью штангиста водрузила его на середину стола. Разливая варево по тарелкам, она снова заговорила:

- Я думаю, что пришла пора нам объясниться, дорогие мои. Но сначала надо поесть, и не бойтесь, я не собираюсь вас травить. Во всяком случае не сейчас. Сейчас мне требуется хороший разговор по душам со старыми знакомыми, а не парочка трупов. Поэтому можете смело приступать к еде.

Мы с Чейзом, как два тупоголовых кретина, накачанных аминозином, уселись за стол и стали хлебать старухин суп. Может быть, травить она нас и не собиралась, но дряни какой – то точно наслала. Иначе как объяснить тот факт, что мы вдруг превратились в послушных кукол, которых даже за веревочки не надо было дергать – мы сами делали все, что Она хотела.

Как ни странно, после супчика, мне стало гораздо лучше. Пропала сковывающая меня пелена, вместе с тем пришло ощущение покоя и безопасности. Старуха уже не казалась исчадием ада, которое необходимо уничтожить любыми способами, наоборот, она представлялась мне очень интересной, мудрой и уставшей. В первую нашу встречу я так хотела получить ответы на свои вопросы, а она отказалась поговорить со мной по – человечески. И вот теперь, кажется, настал момент истины: она здесь и сама хочет рассказать что – то очень важное. То, что это важно, у меня не было не малейших сомнений, иначе и быть не могло. За время нашего непродолжительного знакомства я успела неплохо изучить это, мягко говоря, странное создание. Которое, к стати сказать, уже успело вернуться к креслу – качалке и трубке, пока мы с Чейзом доедали наш обед. Встав из – за стола, я увидела еще два низких кресла и расположилась в одном из них, так что бы мне было видно лицо старухи и камин, которые стали для меня неотъемлемой частью друг друга. Чейз тоже поднялся, и молча присоединился к нам, сев в оставшееся кресло.

Я ждала, когда она заговорит, но Старуха сидела неподвижно, окутанная клубами дыма, ее глаза были закрыты, и могло показаться, что она крепко спит. Чейз первым нарушил молчание:

- Кто вы? – его голос прозвучал хрипло, как после долгого сна.

- Хороший вопрос, милый, пожалуй именно с этого и стоит начать, - ведьма открыла глаза, полные лукавого блеска, и слегка подалась вперед. Похоже, она нуждалась в этом разговоре еще больше, чем мы.

- Знаете, дорогие мои, долгие годы я ждала этого дня, что бы рассказать свою историю. Мне нужны были такие как вы, озабоченные поиском своего места в жизни, а не богатства и власти. Готовые убить ради познания, а не ради наживы. Я знаю, что вы оба не идеальны, и вам присущи многие человеческие пороки, но в вас есть что – то близкое мне по духу и это, пожалуй, самое главное.

- Вы считаете, что у нас с вами есть что – то общее? – я была почти возмущена ее намеками.

- Гораздо больше, чем ты думаешь, Лора. Итак, для начала, я думаю, стоит представиться: меня зовут Элизабет Грей, я родилась в Лондоне 600 лет назад.  

 

 

 

  

 

                                            

 

 

                                           Глава VII

 

                                           «Элизабет»

 

- Элизабет, милая, просыпайся, пора вставать, - звук голоса мужа возвестил меня о начале нового дня.

Прошло уже почти два года с тех пор как мы поженились и каждое утро, уходя на работу, Роберт неизменно будил меня, произнося одни и те же слова. Я потянулась и зевнула во весь рот.

- Не ешь меня, тигрица! Я тебе еще пригожусь, - Роберт попытался поцеловать меня в лоб, но я нырнула с головой под одеяло, лишив его этой возможности.

- Ладно, Лизи, мне действительно уже пора, вечером поиграем.

Я скинула одеяло, спрыгнула с кровати и босиком подошла к своему мужу. Его красивое, благородное лицо светилось гордостью и счастьем. Я знала, что нравлюсь ему, что он любит меня, но… Было все – таки какое – то странное но… в наших, казалось бы идеальных отношениях. Уже в дверях он обернулся и пристально посмотрел на меня:

- Знаешь, милая, мне кажется, скоро что – то случиться, что – то что изменит нашу жизнь навсегда.

- О чем ты, Роберт? Что – нибудь произошло?

- Пока нет, да ты не волнуйся, это всего лишь предчувствие, - и повернувшись ко мне спиной, он открыл дверь и вышел из спальни.

Я подошла к окну и стала ждать, когда появится Роберт. И вот я увидела, как он идет к экипажу, как развивается его черный шелковый плащ, сшитый на заказ у хорошего портного, и почувствовала, как болезненно сжимается сердце. Меня вдруг охватило предчувствие близкой потери. Я потрясла головой, стряхивая с себя наваждение, и позвала горничную, что бы та помогла мне одеться.

     Мой отец был уважаемым врачом с солидной практикой, так что для меня не было ничего удивительного в том, что я вышла замуж за человека той же профессии. Мы с Робертом познакомились на одном из званых обедов, которые любил давать мой отец. Это было полезно для практики, так что он не скупился, приглашая в наш дом самых известных и состоятельных людей в Лондоне. Моя мать умерла, когда я была еще совсем маленькой. Отец очень горевал по ней, но еще больше его расстраивало то, что он так и не смог понять от чего она умерла. С годами он становился все более одержим своей наукой, и за несколько лет до смерти полностью забросил практику, передав все дела Роберту. Сам же целыми днями стал просиживать на верху в лаборатории, выискивая новые формулы. Что именно он хотел создать, мы так и не узнали, зато прекрасно оборудованную лабораторию мой муж с успехом использовал для приготовления порошков и растирок.

   После смерти отца, мы с Робертом остались жить в отцовском доме. Для поддержания быта нам потребовалось пять человек прислуги, с которыми я уже почти научилась обращаться. Когда был жив отец, мы обходились одной горничной, она же выполняла функции поварихи, и моей старой няней. При таком раскладе дом, конечно, прибывал в некотором запустении, приобретая приличный вид лишь по праздникам, когда временно нанимались дополнительные работники.

   По тем временам, я получила хорошее образование, отец приглашал в дом лучших учителей. Причем учили меня все больше точным наукам, а не пению и танцам. Думаю, что не находя для себя интересных собеседников среди окружавших его мужчин, отец решил обзавестись таковым в лице своей единственной дочери.

     Роберт обычно совершал утренний обход до обеда, стараясь приходить домой вовремя, так как не выносил работать на голодный желудок. В тот день, как обычно, я отдала все необходимые распоряжения кухарке относительно обеда, и отправилась в лабораторию, что бы еще раз просмотреть записи отца. Это давало мне ощущение причастности к чему – то более интеллектуальному, чем болтовня про цены на мясо и овощи. Подруг у меня не было, поэтому слуги были моими единственными собеседниками, пока муж занимался страждущими. Мне хотелось жизни деятельной, наполненной настоящими событиями, хотелось приключений. Сидя в папином кресле и укутавшись в старый клетчатый плед, я представляла, как становлюсь предводительницей пиратов или хотя бы добиваюсь права получить образования в университете и лечить людей. Так, в мечтах проходили мои дни, а глаза и разум все больше привыкали к серым оттенкам окружавшей меня реальности. Поделись я своими соображениями с другими, меня, скорее всего, приняли бы за ненормальную. Казалось бы, живешь как у Христа за пазухой, что тебе еще надо? Так нет же, начиталась всяких вредных книжек и думаешь целыми днями черт знает что. К тому же, я совершенно равнодушно относилась к вере, молитвы меня не вдохновляли. Мне скорее, хотелось бы получить какой – нибудь волшебный дар, например целительства, и отправиться странствовать, спасая людей от ужасных болезней. А так, этим занимался мой муж, никакого дара у него не было, только потрясающее везение, позволившее ему составить удачную партию. Полистав отцовские записи, я почувствовала, что ужасно проголодалась и пошла на кухню, что бы перекусить. Оказалось, что уже настало время обеда, а Роберта все еще не было. Я почувствовала неприятный холодок где – то вверху живота, но постаралась отмахнуться от него, сказав себе, что он, скорее всего, задержался с пациентом. Тем не менее, я не стала распоряжаться накрывать на стол, подумала, что если стану сидеть одна за столом в ожидании, то вполне могу впасть в панику или, во всяком случае, тревогу. Поэтому, я распорядилась принести мне еды в лабораторию, и там расположилась, листая огромный анатомический атлас.

     Вдруг раздался громкий стук в дверь. Сначала я решила, что это вернулся мой муж, но потом я услышала грубые резкие голоса и тяжелый топот нескольких пар сапог. Грохот опрокидываемой мебели, испуганные голоса слуг не оставляли никакого сомнения в том, что пришла беда.

- Надо бежать! Срочно!, -это была единственная мысль, бившаяся в моей голове. Я заметалась по комнате, охваченная страхом, меня трясло с головы до ног. Из отцовской лаборатории не было другого выхода, кроме двери, ведущей на лестницу. Посмотрев в окно, я увидела, что перед домом полно стражи, значит, оставалась единственная надежда на то, что они еще не успели добраться до второго этажа и мне удастся выйти через черный ход на улицу и дать деру. Куда бежать и где спрятаться, у меня не было ни малейшего представления, зато я была абсолютно уверенна, что все происходящее связано с мужем, с его медицинской практикой. Видимо власти, наконец – то, пронюхали о наших с ним ночных вылазках на кладбище. Дело в том, что Роберт был одержим желанием познать причину возникновения болезней, особенно если это касалось его скончавшихся пациентов. Последний раз мы выкапывали из могилы тело неделю назад. Мистер Ньюхансон скончался в ужасных мучениях, не смотря на все попытки Роберта хоть как – то облегчить его страдания. Наши слуги, разумеется, были в курсе происходящего, но они ни за что на свете не выдали бы нас. Во – первых, мы им хорошо платили, во – вторых, им самим бы не поздоровилось, узнай кто – нибудь о том, что они служат в доме у осквернителей могил. Значит, нас предал кто – то другой, но кто? Ответ на этот вопрос оставался пока открытым. В любом случае, я пообещала себе, что если смогу выпутаться из этой истории и остаться в живых, обязательно найду гада, и убью. А пока надо было спасаться самой. Я потихоньку приоткрыла дверь, в коридоре вроде бы никого не было. Вздохнув с облегчениям, я открыла дверь ровно на столько, что бы кое – как в нее протиснуться, но тут, словно из воздуха, возникла огромная рука в черной перчатке и сжала мое плечо так, что на нем потом остались синяки.

- Попалась пташка! – голос начальника королевской охраны был хорошо знаком мне с детства. Еще мой отец лечил его семью от бесконечных кишечных колик, вызванных несварением. Сэр Дэйвис был похож на огромного жирного кота во всем, кроме железной хватки его отнюдь не мягких лап. На его лице отражалось такое самодовольство, будто он только что съел целую кадушку ворованной сметаны, и прибывает в полной уверенности, что ему это сойдет с рук. Не могу передать, как мне хотелось врезать по его довольной роже, желательно кувалдой, что бы и следа от нее не осталось.

- В чем дело, Дейвис? Почему вы врываетесь в мой дом со своими псами, пугаете слуг, ломаете мебель?

- Вас обвиняют в колдовстве и пособничеству дьяволу, милочка. Я имею в виду тебя и твоего муженька. Долго же я ждал этого дня, когда наконец смогу отомстить твоей семейке за то высокомерие, с которым вы всегда ко мне относились. Пошла вперед, ведьма! – с этими словами он толкнул меня в сторону лестницы, уверенный в том, что я уже никуда не денусь. В самом деле, бежать мне было некуда, зато у меня появилась возможность сказать ему несколько приятных слов, и я стала спускаться по лестнице, развернувшись в пол оборота, так что бы видеть его лицо:

- Послушай, Дэйвис, кажется, обжорство поразило не только твои кишащие паразитами кишки, но и душу. Хотя, ты, наверное, уже давно продал ее дьяволу, а может, у тебя ее никогда и не было. Да, и, кстати, это правда, что твоя жена окончательно превратилась в свинью и поэтому никуда не выходит, опасается, что вместо слов из ее рта раздастся хрюканье и…

Это были последние слова перед тем как я потеряла сознание. Один из стражников ударил меня чем – то тяжелым по голове. Однако, мне показалось, что это темное ночное небо обрушилось на меня и поглотило целиком.

                     Очнувшись, я долго не могла понять, что случилось. Разум пытался выстроить привычные очертания моей спальни, но ему это никак не удавалось. В конце концов, я поняла, что лежу на прогнившей соломе, в крошечной полутемной комнате с каменными стенами. Воспоминание о случившемся обожгло меня словно огнем. Я попыталась вскочить на ноги, но тут же пошатнулась и упала обратно. Серый полок кружился надо мной как карусель. Я потрогала голову и нащупала на затылке что – то липкое. Посмотрев на свою ладонь, я обнаружила что она вся в крови. Меня затошнило. Я перевернулась на живот, в надежде унять спазмы, но стало только хуже. В нос ударил едкий запах гнили и экскрементов, от чего мой желудок был готов вывернуться на изнанку. В какой – то момент мне показалось, что еще немного и меня стошнит собственными внутренностями. Но тут я заметила какое – то копошение у противоположной стены. У меня промелькнула мысль о том, что это крысы, но затем я услышала стон. Став на четвереньки, я поползла посмотреть на того, кто там лежал.

                     Это была женщина. Она была такая старая, что казалось, могла рассыпаться от одного прикосновения. Ее кожа напоминала потрескавшийся пергамент, ввалившийся беззубый рот был обтянут тонкими посиневшими губами. Я убрала с ее лица прилипшую прядь седых волос, она вероятно почувствовала это и снова застонала. С одной стороны, мне было жаль будить ее и возвращать к той ужасной реальности в которой мы обе оказались, но с другой стороны, мне было необходимо поговорить с кем – нибудь. Я потрогала ее за плечо, но узница продолжала спать. Тогда я стала ее трясти, довольно громко приговаривая:

- Проснитесь! Пожалуйста, проснитесь! Мне надо с вами поговорить, мне надо услышать человеческую речь, иначе я сойду с ума, - к этому моменту слезы уже ручьями текли у меня по лицу, и я кое – как вытирала их рукавом собственного платья.

- Я тебя слышу, Элизабет, перестань меня, пожалуйста, трясти, - от неожиданности я отпрянула от нее, будто – то обжегшись.

Старуха приподнялась, подперев голову иссохшей рукой:

- Не бойся меня, я могу помочь тебе выбраться отсюда, выслушай меня внимательно, - она зашлась в долгом мучительном кашле, и мне пришлось помочь ей есть, что бы облегчить приступ.

- Нам надо торопиться, скоро за тобой придут и тогда я могу уже не успеть, - с этими словами старуха схватила меня за руку и притянула к себе так близко, что я почти уткнулась носом в ее дряблую шею.

- Слушай меня Элизабет, слушай, я открою тебе огромную тайну, она станет частью тебя на долгие годы, но пообещай мне быть осторожной и не наделать слишком много глупостей.

- Не заставляйте меня давать обещания, я не знаю, что меня ждет, и как я поступлю в сложившихся обстоятельствах, но если вы можете мне помочь, я прошу вас это сделать, - тут я поняла, что от страха совсем потеряла голову и готова поверить в любой бред, ведь старуха явно была не в себе.

- Я очень стара, немощна и очень устала, но поверь мне, Элизабет, я не сумасшедшая, - от этих слов меня словно обдало кипятком.

- Вы можете слышать мои мысли? – спросила я старуху, хотя ответ итак был очевиден.

- Могу, и это говорит о том, что пришло мое время отправляться туда, где меня уже давно ждут, т.е. – в царство мертвых. Среди живых у меня осталось только одно дело, и я хочу покончить с ним поскорей, если не возражаешь.

- Я – то не возражаю, но похоже это все как – то касается меня, и я не понимаю чего вы от меня хотите?

- Я хочу передать тебе дар, которым владею последние пять сотен лет.

Я хотела что – то сказать по поводу последних пяти сотен лет, но старуха приложила кривой указательный палец к губам, издав легкое шипение, призывающее меня к молчанию.

- Во мне заключена сила, дающая власть над человеческими желаниями. Я могу исполнить любое из них. Эта сила продлевает жизнь и молодость того, кто ей владеет, делает неуязвимым для смерти и боли. Но она дается не навсегда, через какое – то время (лет эдак через триста – четыреста, иногда больше иногда меньше), ее обладатель начинает постепенно стареть – это верный признак того, что скоро появится приемник, тот кому можно будет предать свою способность. С момента твоего рождения я видела сны о тебе, слышала твои мысли, понимала твои чувства. Как это происходит я не знаю, но знаю, что это я привела тебя в это подземелье. Мне не нужно твое прощение, я всего лишь марионетка в руках более сильного и злого кукловода.

Она хотела еще что – то сказать, но вдруг замерла, настороженно вскинув голову. Потом заговорила прерывисто и часто, крепко стиснув мои ладони своими, похожими на птичьи лапы, руками:

- Все, пора! Время вышло, Элизабет, остальное поймешь потом. Знание придет к тебе само, останется только разглядеть его и не пнуть коленом под зад, испугавшись заключенной в нем силы, - старуха засмеялась каркающим смехом, потом закрыла глаза и откинувшись на подобие подушки прошептала:

- Сосредоточься!

Воздух вокруг нас завибрировал, в ушах начало гудеть, мне стало страшно как никогда, причем от того, что я вдруг поняла, что как только все закончится, я останусь одна и уже никто не даст мне готовых ответов. Я даже, черт возьми, не знаю кто она такая, эта полуживая старушенция, так к стати оказавшаяся со мной в одной камере. Я попыталась выдернуть ладони из когтистых лап старухи, но она замотала головой, и лишь крепче в меня вцепилась:

- Подождите, я так не могу, объясните все толком, что же мне делать? Как мне выбраться отсюда? Как так получилось, что я здесь оказалась? И…, я хотела сказать «и где же теперь мой муж, может быть вы знаете, что с ним?», но не успела, в голове вспыхнула боль, похожая на раскаленную белую лаву. Я попыталась поймать ртом воздух, но задохнулась от боли и потеряла сознание. Скорее всего, мой обморок длился всего несколько секунд, когда я очнулась, голова еще болела, но это было ничто, пустяк по сравнению с прежней болью. Старуха еще была жива, ее губы зашевелились и я наклонилась к самому рту, что бы услышать ее последние слова:

- Главное, не бояться, Элизабет. Страх может погубить все, он твой единственный враг.

Потом она еще раз глубоко вдохнула, задержала воздух внутри себя, словно прощаясь с ним, с шумом выдохнула и умерла. Испустила дух. В буквальном смысле. Я стояла над ее телом и думала только о том, какого это –сознательно сделать последний вдох и понимать, что на выдохе ты умрешь. Сила духа, самообладания этой старой ведьмы глубоко меня поразили. Мне захотелось стать на нее похожей. Мое желание исполнилось.

   Мои размышления прервал лязг открываемых проржавевших засовов. Разбухшая от времени и сырости дверь тяжело открылась, и на пороге показался один из стражников. Вид его был страшен и жалок одновременно. Огромного роста, закованный местами в броню, он при первом взгляде внушал страх и даже уважение, но стоило его разглядеть чуть подробней и становилось заметно, что он такой же уставший и больной, как и те, кто сидел по другую сторону от охраняемых им дверей. Его пухлые синеватые губы искривились в подобии усмешки, открывая гнилые, зловонные зубы:

- Собирайся, ведьма, на выход! – одышка с которой он произнес эти слова, не оставляла сомнений в том, что приговор ему уже вынесен. Людям даже не придется напрягаться, подготавливая для него костер или плаху, тюрьма сама сделает свое дело. Ей не нужна плата за работу, она выполнит ее просто так, из любви к искусству.

Я не сразу поняла, что он обращается ко мне и даже посмотрела по сторонам в поисках той, которую приглашали пройтись.

- Ты! – он ткнул в меня отекшим указательным пальцем, - хватит крутить башкой, пошевеливайся, его милордству не терпится на тебя посмотреть, га-га-га, - он заржал как пьяный извозчик, желая видимо показать свое превосходство над избалованной дамочкой, но вряд ли ему было по – настоящему весело.

Я в последний раз посмотрела на мертвое тело, провела кончиками пальцев по осунувшейся щеке:

- Прощайте! - мне неожиданно захотелось плакать, ком подкатил к горлу, выдавливая слезы.

Не в силах больше оставаться рядом с умершей, я поспешила покинуть нашу камеру, и как оказалось, навсегда.

                                               ***

 

Меня привели в просторный зал, больше всего напоминавший огромный каменный мешок. У стены напротив было сделано возвышение, на котором в огромном кресле неподвижно сидел человек, одетый во все черное. Вдоль двух других стен стояло несколько столов, за которыми сидели его подручные и что – то писали в бумагах. Прошло какое – то время, прежде чем он нас заметил:

- Нечего стоять столбом, Дженкинс! Привели арестантку, так доложите как следует, или вы язык проглотили? - говоря это, он встал со своего кресла и так стремительно прошел через весь зал, приблизившись к нам почти вплотную, что создавалось впечатление, что этот инквизитор и сам имеет дела с нечистым, дающим ему возможность перемещаться по воздуху.

Было видно, что бедный Дженкинс боится его до смерти, со страху тот стал издавать какие-то хрипящие звуки, видимо, пытаясь прочисть горло для доклада, но это ему уже не понадобилось:

- Довольно, не утруждайтесь. Оставьте нас. И вы тоже, - последние слова были обращены к писарям, корпящим над протоколами предыдущих дел.

Услышав приказ, они поспешно поднялись со своих мест и засеменили к выходу. Когда за последним из них закрылась дверь, инквизитор прошел на середину зала, и повернувшись ко мне лицом сказал:

- Здравствуй, Элизабет! – если по началу мне показалось в нем что – то знакомое, то теперь не оставалось никаких сомнений.

- Здравствуй, Алекс! Не ожидала увидеть тебя здесь, - и это была чистая правда.

Алекс Хотторн был сыном богатого торговца. Его родители были пациентами моего отца. Они щедро оплачивали его услуги, и он несколько раз приглашал их на свои приемы, по случаю каких – то праздников. Алекс пытался ухаживать за мной, но мне претила его излишняя красота и что – то еще не нравилось. Сейчас уже не могу вспомнить что именно, но замуж мне за него выходить совершенно не хотелось. Если бы тогда мне кто – нибудь сказал, что он станет служителем церкви, я бы рассмеялась ему в лицо, но теперь мне было не до смеха. Я испугалась.

- Что тебе нужно, Алекс? – я очень надеялась, что мой голос прозвучал твердо.

Старуха сказала, что мой главный враг – это страх. Скорей всего так и есть, но не так – то просто от него избавиться. Как бы страшно мне не было, я решила хотя бы не показывать этого. Тот кто стоял сейчас передо мной был явно мне не друг, я чувствовала исходящую от него угрозу, даже больше чем угрозу. Это была смертельная опасность. Никогда еще красивое мужское лицо не казалось мне таким ужасным. В нем было что – то, от чего кровь просто стыла в жилах. Становилось понятно, почему видавший виды охранник в его присутствии терял дар речи, и вообще, выглядел больным, а писцы семенили согнувшись как трусливые овцы.

- А ты, я вижу, как всегда улавливаешь самую суть вопроса, Элизабет. Я всегда восхищался твоим умом, дорогая.

- Я тебе не дорогая, Алекс.

-Это мы еще посмотрим, а сейчас давай лучше поговорим о деле.

- Каком еще деле, Алекс? Какие у меня могут быть дела с инквизитором? Кстати, скажи, пожалуйста, как ты вообще дошел до такой жизни?

- Какой, такой, Элизабет? Я теперь как бог, даже больше, чем бог, потому что меня бояться гораздо сильнее, да и власть моя куда ощутимее. Что, скажешь я не прав?

- Насчет страха, пожалуй, а вот насчет власти, я бы поспорила. Ты сидишь здесь в четырех стенах целыми днями, ни с кем не общаешься, кроме тех несчастных, которые попадают к тебе в руки. К тому же, в отличии от бога, ты рано или поздно умрешь.

- Готов поспорить на твою душу, что ты ошибаешься, Элизабет.

- Ты что, хочешь сказать, что будешь жить вечно? Ты совсем повредился рассудком в этом каземате, Алекс. Тебе надо почаще бывать на свежем воздухе.

- Можешь грубить сколько угодно, я все – равно получу от тебя то, что мне нужно.

-Да? И что же это? Тебе ведь действительно что – то от меня нужно, нужно так сильно, что ты даже посадил меня в свою тюрьму. Видимо, считаешь, что так я не смогу отказать тебе.

- Да, что – то вроде этого. Я отвечу на твой вопрос, Элизабет, но всему свое время. Давай по порядку, если позволишь.

- Можно подумать, что тебе нужно мое позволение.

- Не нужно. Я просто пытаюсь быть вежливым.

- Вежливым? Как мило. А ты вообще знаешь, что это такое?

- Давай лучше присядем и поговорим спокойно. Скажи, пожалуйста, ты можешь выслушать меня, не устраивая истерик, или лучше сразу приковать тебя к стене?

- Пожалуй, не стоит.

- Вот и договорились.

Мы сели за один из столов, и к счастью, это случилось до того, как ноги окончательно мне изменили. К тому же, меня прилично тошнило, и оставалось только порадоваться пустому желудку.

-Алекс, что с моим мужем?

- С Робертом? Мне очень жаль, дорогая, но он скончался несколько часов назад.

- Скончался? Ты хочешь сказать, что убил его?! Ах ты сволочь! – я вскочила со стула и вцепилась ему в шею:

- Сдохни, сволочь! Сдохни!

- Это тебе не поможет, Элизабет, - голос Алекса звучал так же ровно и спокойно, как и несколько минут назад, хотя по моим расчетам он уже должен был задохнуться.

Мне ничего не оставалось, как отпустить его и сесть обратно.

- Я так и знал, что ты не обойдешься без истерики, но это больше на меня действует, - он провел рукой по своей шее, на которой не осталось ни пятнышка.

- Все – равно не приятно, но я тебя прощаю. Мы можем продолжить?

- Что все это значит, Алекс? Почему ты не…

- Почему я не умер? Потому, что я не могу умереть, Элизабет. Кажется, я уже тебе об этом говорил, но ты не поверила. Смотри, - он достал из кармана нож и полоснул себя по руке. Рана затягивалась на глазах.

- Вот, черт! Как ты это делаешь?

- Не знаю, дорогая. Да и какая разница. Главное, что меня теперь нельзя убить. Смерть больше не властна надо мной.

- Раз так, зачем ты решил разрушить мою жизнь? Зачем погубил Роберта?

- Все дело в том, что это не мое решение, Элизабет. Это все та старуха. Она ведьма, настоящая ведьма. Как собственно теперь и ты.

- Откуда ты знаешь?!

- Она сама мне все рассказала. Несколько дней назад, она каким – то образом проникла в мою спальню. Сначала я хотел просто вышвырнуть ее, но она сказала, что исполнит любое мое желание, если я помогу ей добраться до тебя. Ей было нужно, что бы ты стала свободна от своей прежней жизни, и оказалась на какое – то время с ней наедине. Самым простым способом было арестовать вас, тем более, что в доме было полно улик. Хватит на десяток процессов.

- И ты ей так легко поверил? Ты же никому никогда не верил, Алекс.

- Да, не верил. Но в ней было что – то такое, что не оставляло никаких сомнений в ее словах. Как бы стара она не была, от нее веяло такой силой, что я готов был сделать все, что она скажет и без всяких фокусов. Я хотел жить вечно. Она исполнила мое желание, но при этом, ей все же удалось меня обмануть. Думаю, что она так поступила специально. Старая карга знала, что делает.

- Она сказала, зачем я ей понадобилась?

- Да, ей нужно было передать свою способность тебе. Больше никому она ее передать не могла. Так что я знаю, что теперь ты заняла ее место. Мне жаль, что пришлось убить твоего мужа, Элизабет, но на карту было слишком много поставлено.

- Да, твое бессмертие или его жизнь.

- Да, и я выбрал бессмертие. К тому же, после того как она исполнила мое желание, во мне что – то изменилось. Мои подчиненные это чувствуют и бояться меня до смерти. Вот такая забавная штука получается.

- Ты находишь это забавным, Алекс?

- Да, а почему бы и нет? Все они просто подонки в большинстве своем, прирожденные садисты. Пусть и их что – то держит в узде.

- Возможно, что здесь ты и прав. А в чем она тебя обманула?

- Старость, Элизабет. Вот в чем. Она дала мне вечную жизнь, но не вечную молодость. Она обрекла меня на вечную старость. Если ты мне не поможешь, моя жизнь станет для меня гораздо хуже смерти. Я знаю, что моя просьба может показаться неуместной, после того, что я сделал. Но ведь и ты теперь отмечена ее проклятьем. Нам надо держаться вместе, Элизабет. Мы нужны друг другу.

- С чего ты взял, что нужен мне? Какой мне от тебя прок?

- Ты так говоришь, потому что еще не до конца осознала, что произошло. У тебя теперь нет ни дома, ни денег. К тому же, представь, какого это – исполнять желания других, не имея возможности исполнить свои.

- Да, это не очень приятно. Я как – то об этом и не подумала, признаться. Что ты предлагаешь? Наверняка уже все продумал, хитрец?

- Возможно, что не все, Элизабет, и даже скорее всего, что не все. Но кое – что я обдумал, да. Я тут пару дней прожил в своем измененном бессмертном состоянии и понял, что это очень тяжело, когда не имеешь возможности поговорить с кем – то открыто, с кем – то от кого не нужно прятаться, пусть даже вы и враги.

- А мы с тобой враги, Алекс? С чего ты это взял?

- Да так, подумал, что ты можешь на меня обидеться после того, как я прикончил Роберта.

- Это было подло, Алекс, очень подло. Но в этом есть определенный смысл. Если посмотреть правде в глаза, я всегда хотела другой жизни, хотела стать свободной. В том числе и от Роберта. Если ты не нанесешь мне нового удара в спину, мы возможно и сможем подружиться. Как ты считаешь?

- Подружиться? Почему бы и нет. Хотелось бы большего, конечно. Ну, там, любви, страсти. Нарожали бы детишек и все такое. Хотя я не уверен, мы с тобой можем размножаться.

- А может быть оно и к лучшему, если не можем. Особенно если учесть что ни ты ни я, понятия не имеем ни что такое страсть, ни тем более любовь.

- Что же, это правда, дорогая, но у нас будет время что бы это выяснить.

- Да, будет. Ну так что ж. возвращаться в камеру у меня нет ни малейшего желания. Поэтому поехали отсюда поскорее. Не терпится опробовать нашу дружбу.

- Опробовать? Что ты хочешь этим сказать?

- А то, Алекс, что я дам тебе вечную молодость только после того, как окажусь далеко от сюда, в безопасном месте, а ты станешь моим «пожелателем» желаний. Мы с тобой заключим договор, дружище, и поклянемся исполнять его до тех пор, пока смерть не разлучит нас. Это будет даже круче, чем венчание, поверь мне.

- Хорошо, я согласен.

- Тогда, по рукам.

- Тебе нужно переодеться, да и мне тоже. У меня есть дом, в двадцати милях отсюда. Туда и отправимся.

- Ты останешься там со мной?

- Конечно. Зачем мне тратить свою вечность на прозябание в этом каземате. Ты же сама сказала, что мне нужно почаще бывать на свежем воздухе.

- Ладно, ты прав. Пока отсидимся, а там видно будет, что делать дальше. Знаешь, у меня прямо дух захватывает от того, какие возможности теперь открываются перед нами.

- Чудесно, дорогая, но сейчас нам надо торопиться.

- Тогда пойдем.

В стене за его троном оказалась потайная дверь, ведущая в небольшую комнату. Там мы переоделись в заранее приготовленную Алексом одежду, и под покровом ночи выбрались из тюрьмы. Он знал, что я соглашусь с его планом. Он вообще оказался очень проницательным. На протяжении веков, которые мы коротали вместе, у меня была возможность по достоинству оценить его. Все это время мы оба пытались найти любовь, даже загадывали желания. Я все удивлялась, почему они не исполняются. И вот теперь, когда мое время на исходе, я понимаю, что желания наши давным – давно исполнились, только мы не замечали этого. Возможно, это еще один из побочных эффектов моего проклятого дара, неспособность распознать, что то, к чему ты стремишься больше всего на свете, на самом деле у тебя в руках.

                                                     ***

 

              

      

        

 

Комментарии  

 
+3 # slivshin 07.06.2013 14:44
На этом сайте редко читают длинные произведения. Я бы посоветовал Вам публиковать по главам, с продолжением.
 
 
+2 # gen 07.06.2013 21:14
Даже главы не дочитывают до конца!
 
 
+1 # Юрий Богданов2 16.07.2013 22:53
Всегда, Гена честен пред собой!
 
 
+2 # gen 17.07.2013 11:07
Надо же,хоть перед собой быть честным!
 
 
+1 # Юрий Богданов2 17.07.2013 11:14
"Честен пред собой!", и, Партии...
 

Чтобы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться или войти под своим аккаунтом.

Регистрация /Вход

Сейчас на сайте

Сейчас 3730 гостей и 2 пользователей онлайн

Личные достижения

  У Вас 0 баллов
0 баллов

Поиск по сайту

Активные авторы

Пользователь
Очки
7277
3399
2650
2495
2415
2063
1904
1672
1405
1225

Комментарии

 
 
Design by reise-buero-augsburg.de & go-windows.de