...Уже давно нагнетание властной неприязни вокруг себя Андрей Геннадьевич ощущал всеми фибрами души и тела.

Сегодня, похоже, этому пришёл конец.

Героем Андрей никогда себя не считал. Жизнь ему далеко не наскучила, особенно в последние времена. Несмотря на мелкие семейные неурядицы, он крепко любил жену. Души не чаял в своих малолетних детях. Хотелось многое в жизни успеть сделать. К тому же, в нём в перестроечные годы видимо, в предчувствии свободы слова, проснулся литературный дар, крепко дремавший со школьных лет. В ближайшие годы начинающий поэт планировал выпустить свою первую книгу стихов...

- « Неужели всё!? И никого кроме Смерти ему больше не суждено видеть и знать?» - страшная мысль крепко засела в голове Андрея Пучина.

В подтверждении её реальности сверху раздался леденящий душу скрежет отворяющихся в «ад» кованых врат. Кто – то /вот она Смерть!/ неторопливой поступью спускался в «преисподнюю». Вновь задрожав внутренним ознобом, невольник вскочил со своих нар и с тревогой уставился в ярко освещённый дверной проем. Там возникла странная фигура в длинном, поблескивающем от влаги балахоне с остроконечным капюшоном. На грязный пол пала мрачная тень. Для полноты картины за спиной прибывшего незнакомца не хватало косы.

Оторопевший инженер недолго был в неведении. Быстрым движением инкогнито скинул с себя военного кроя плащ, встряхнул его и, подойдя к топчану, бережно расстелил изнанкой кверху. Перед взором Пучина предстал сам Джигитов. Он был один. Прошедшие годы заметно изменили стиль его одежды. Вместо френча и галифе от «сталинских» Кутюрье на нём ладно сидел приличный чёрный костюм-двойка. Ворот белой рубашки, казавшейся в полутёмном помещении ослепительной, оттенял чёрный галстук. На ногах блестели надраенные щёткой модные чёрные туфли, которые чудным образом оказались чистыми после следования в них под проливным дождём. Только одна деталь в его облике осталась неизменной. Это неизлечимая привычка курить. Вот и сейчас Дмитрий Викторович, присев на раскинутый плащ, неторопливым движением достал из кармана пиджака пачку «Беломора», вытащил из неё папиросу. Характерными ударами по коробке прочистил пустой конец папиросы, зажал её зубами и, чиркнув спичкой, поджёг. Выдохнув несколько раз изо рта клубы белого дыма, грозный инквизитор глазами, сверкавшими отражением огня, уставился на свою жертву...