Один из дней после сингулярности
Она встала с лежака и подошла к окну. Ещё сумерки, но на востоке небо было уже розово-светлым. Наступало новое утро и значит скоро ей приведут детишек. Шаркая по полу старыми рваными тапочками, она вернулась к топчану и взяла кусок плотной, уже изрядно изорванной ткани, столько лет заменявшей ей и одеяло, и плед. Хорошо бы сейчас выпить горячего отвара из трав, но ей не хотелось без весомой причины разжигать в печи огонь. Ведь скоро начнутся холода, и дрова следовало экономить. Она сделала несколько глотков из кувшина с водой и, кутаясь в ткань, вышла из комнаты в длинный, ещё не освещённый солнцем, коридор. Пройдя мимо груды разного ненужного хлама, открыла закрытую на засов дверь и вышла из здания.
На улице было холодно из-за ветра. Он прижимал к земле пробившиеся сквозь камни разрушенной мостовой траву и кустарник, кружил в воздухе пыль и лёгкий мусор. Его порывы с громким скрипом раскачивали ещё уцелевший на входе в здание пластиковый щит с надписью «Туско Системс».
Сразу замёрзнув, она сильнее закуталась в свою ткань и опять вернулась в здание. Ведь можно подождать детей и в вестибюле. Скорее бы их уже привели родители! Общаясь со своими воспитанниками, она опять отвлечётся от той тоски, которая грызёт её вечерами, и особенно в ночные часы бессонницы. Раньше ей было легче. Раньше с ней здесь жили Дженни, Мария, Том и Макс. Много лет назад они решили держаться вместе и жить в том здании, в котором и работали до катастрофы. Нет, не жить, а выживать. Выживать и стариться. И вот все её ровесники уже умерли, а она осталась одна. Одна в этом громадном и пустом здании. «Пожалуй, сейчас я самый старый житель Сан-Хосе, - подумала она. – А может и всех США… бывших США». Чтобы отвлечься от горьких мыслей, она принялась сама себе подымать настроение: «Да, я долгожитель! Но не немощна и ещё нужна людям! Ведь жители нашего района только ко мне приводят своих детей. А кто же ещё будет воспитывать малышей, когда их родители занимаются земледелием и охотой, ловят рыбу и охраняют свой город от набегов мародёров? Так что выше голову! Будем улыбаться!.. Хотя… это будет отвратительно – беззубая улыбка». Представив себе, как выглядит сейчас её старушечья улыбка, она действительно улыбнулась.
Заскрипела потемневшая от времени и пыли пластиковая дверь.
- Доброе утро, Моника! – поприветствовал её молодой парень по имени Дик. За его спиной висел громадный лук и колчан со стрелами, на поясе болтались два длинных ножа, а за руку он держал своего шестилетнего сынишку Роя. - Принимай моего оболтуса. Будь построже с ним. А ты, Рой, больше не шали. Если на тебя ещё раз мама или кто-то другой пожалуется, надеру тебе задницу. Нет, лучше посажу тебя в тот страшный тёмный погреб, где мы храним овощи… Кстати об еде… Моника, я завтра обязательно принесу тебе яблок, три кукурузных лепёшки и немного орехов. А ещё принесу мешок сухой травы для растопки печки и питьевой воды. Хотел сегодня, но не успел во время собраться - только что пришли и срочно позвали в отряд самообороны. Вот видишь, - Дик кивнул на пояс с ножами. - Ночью со стороны Сан-Франциско наши наблюдатели заметили передвижение каких-то людей. Шли по нашим полям. Сколько их - десяток, сотня или целая тысяча, пока неизвестно. Вдруг это опять банда! Ничего, пусть только сунутся, мы им покажем!
Дик сжал свой жилистый кулак и зло посмотрел на север, словно уже увидел там нападающих на город мародёров.
- Может быть, они побоятся нападать, - с надеждой сказала Моника. – Ведь наверняка они уже знают, что вы научились драться и стали гораздо организованнее. Не хотелось бы узнать, что кто-то из вас…
- Да, - перебил её Дик. – В прошлой стычке наших немало полегло. Но мы ведь всё-таки их победили… Не волнуйся, Моника. Всё будет хорошо. Вечером я приду за Роем. А ты, сорванец, не балуйся.
Снова дверь открылась. Хелена силком втащила в вестибюль свою хныкающую сонную дочку. Следом за ней Бритни привела совсем ещё маленьких дочку и сына. В окно было видно, как по улице к зданию спешили и другие родители. Они передавали своих детей Монике на воспитание и спешили заняться своими насущными проблемами. А их сейчас в это тяжёлое время у жителей Сан-Хосе хватало.
Постепенно вестибюль наполнился детским гомоном: смехом, писком, хныканьем. Как и обычно, Моника сразу пересчитала своих воспитанников. Сегодня их было двадцать шесть. Самым младшим: Джону, Чаку и Джейн было не более трёх лет. Старшим: Бобу, Саре и Натали скоро исполнится семь. Ребят более старшего возраста среди воспитанников Моники никогда не было. После семи лет ребёнок считался взрослым и помогал своим родителям: работал дома, в поле и в саду, учился охотиться и воевать.
- Внимание, - Моника постаралась, чтобы её голос звучал строго и звонко. – Старшие берут младших за руку, и все парами поднимаются в класс. Никто не торопится, не дерётся и не плачет.
Дети поднялись на второй этаж и парами зашли в свой класс - комнату, в которой до катастрофы проводил свои совещания научный состав «Туско Системс». Пока ещё не так холодно, можно заниматься и в этом огромном помещении.
- Малыши идут играть, - скомандовала Моника. – Остальные садятся возле меня.
Самые маленькие бросились в угол, где были сложены их незатейливые, в основном сшитые из лоскутков, куклы. Старшие привычно сели на пол у стены, возле которой находился весь учительский арсенал Моники: самодельные счётные палочки, а также десятка два детских и недетских книг, уцелевших после катастрофы. В качестве школьной доски использовались стена и древесные угольки.
- Сегодня мы продолжим наше обучение. Сначала закрепим знание счёта. Потом после отдыха вспомним азбуку, затем будем учиться писать и читать, - Моника опустилась на остов разобранного компьютера, заменявший ей стул.
- А когда мы опять будем учиться шить? – поинтересовалась Сара. – Я очень хочу дошить ту юбку.
- Эй, там в углу, быстро прекратили драку. Чак, уступи Джейн куколку, ведь ты же мальчик, - одёрнула Моника задиру Чака и, обернувшись к старшим, объявила: - Хорошо, завтра у нас будет урок шитья. Не забудьте принести иголки, нитки и какие-нибудь ненужные дома тряпочки.
- И мальчики? – спросил Рой. – Я слышал, как папа говорил, что шить мужчина не должен.
- Мужчина должен уметь всё. Особенно в наше время.
- Что значит «в наше время»? – не сдавался Рой. – Бывает и не наше время?
- Давным-давно было совсем другое время, - неожиданно для неё самой вырвалось у Моники.
|
Подробнее...