В лесах Южной Озерейки происходили странные события. Необъяснимо стали  исчезать сельские коровы, которые самостоятельно паслись в ельниках. Когда пропала тёлка у старосты Тимофея, сходом призвали лесничего из Абрау, чтобы он прочесал все лесные отроги. Несколько дней ушло у Вельямина на бесполезные поиски. Сход  решил пасти коров гуртом и назначили  подпаском сына плотника  Мишу, которому уже стукнуло двадцать восемь лет. Михаил вместе с отцом Резом учил грамоте великовозрастных детей и из соседних поселений в церквушке у развилки дорог. Они были люди пришлые из западной Украины и только два года назад вселились в дом у речки Озерейки ближе к развилке на Абрау-Дюрсо. Рез с сыном постелили пол, сделали двускатную крышу, набили резные фронтон и полотенце, вывели короб вверх от невзрачной печи, до этого топившуюся по «чёрному». Работы у них было не много, поэтому они батрачили и преподавали русскую словесность и историю Российской Империи за  маисовые лепёшки, поэтому Миша на новое дело сразу согласился. Сход ему выделил пару добротных сапог, арбалет с дубовыми стрелами и саблю с времён турецкой войны.                                                                                                                                                                                                                                                                            

   Лето на тот год не явило душного зноя, который и аборигены переносили с трудом. На второй день после схода Михаил погнал стадо к Лиманчику. Солнце в лазоревой сини тянулось к зениту, дул лёгкий юго-западный бриз. Михаил разложил свой завтрак, присел, опёршись на ствол дуба, с наслаждением протянув босые ноги. Но дотронутся к утиному окорочку он не успел: забеспокоились коровы, но своей тревоги не озвучили. Миша второпях натянул сапоги, обнажил саблю и стал продираться через стадо. Коровы сгрудились и  неохотно уступали дорогу подпаску. Его собственная корова Весна вела себя также. Изумлённый пастух вертел головой, переминаясь, и до пота сжимал рукоятку сабли. Но ветерок не доносил ни звука. Томительным временем спустя стадо ещё больше стало тесниться, и пролесок зазвучал хоровым мычаньем. Глаза Михаила застил пот, спина взмокла, ступни заскользили по подошвам – сам он стоял как вековой дуб. Хор стада постепенно ослабевал, но беспокойство коров   нарастало. Быстро мокли портки Михаила , со скул стекали струи пота. Всё ж и сквозь пелену пота он увидел, как отбилась от стада одна из коров старосты, и  под осиной Миша увидел неясный силуэт какой-то собаки. Подпасок облегчённо вдохнул, но хор коров напряг Мишины чресла вновь. Собака вышла в пролесок и он ужаснулся ощерившейся пасти «собаки». Михаил у себя на родине знал о волках понаслышке, но он мгновенно догадался кто перед ним, что заставило его окостенеть. Ступор усилился, когда из сосняка выдвинулись ещё два волка. Миша не обратил внимания на боль от жала слепня, который влип в его потную щеку. Сабля выскользнула из левой руки подпаска и он стремглав прыжками понёсся прочь, огибая стадо.                                                               

   То ли от бега, то ли от чего-то иного теснилось в груди и ныло сердце. Обрывочные мысли стали верстаться в противодействие спонтанному бегству, и он остановился: что  скажет людям, что будет с их кормилицей Весной?! Он переминался с ноги на ногу, глядя в гору, где осталось в опасности стадо, но страх не давал ему принять решение. Тихо было в ельнике: видимо далеко он убежал от стада. Голод тоже давал себя знать и он понял, что надо обязательно отогнать волков саблей, либо арбалетом, благо тот остался через стадо от волков. С трудным дыханием и весь мокрый от сохнувшего пота Михаил стал подниматься к нетронутому завтраку, ища дубину поувесистее. Шёл он тяжело, не  восстанавливалось дыхание, да ещё ступни в сапогах елозили. Подходящей палки не попадалось, а камни в этих местах были редкость. Пробило уши, и нарастая стала доноситься разноголосица стада, волков же он не слышал. Ускорить шаг  не мог: болели икры ног, и не хватало воздуха, но желание спасти коров нарастало. Обычно Миша славился нагловатостью и напором, но  картина из трёх волков не давала ему решить задачу, как добраться к искомому дубу. Долго ли, коротко ли, но он подкрался к сбившемуся стаду, увидел арбалет с колчаном, судорожно направился к оставленному оружию. Миша зацепил арбалет,  вытащил сопротивляющуюся стрелу со стальным наконечником,  вставил её в лоно оружия дрожащими кистями. Хрипение волков и жалобное мычание коров подстёгивало его, но окостеневшие руки и пот на лице не давали Михаилу зарядить арбалет.

   Всё ж он справился и на   негнущихся    ногах стал пробиваться через стадо, держа арбалет на голове,  правой рукой утирая пот с лица. Увидев корову Тимофея и волков, круживших вкруг её, а их было значительно более десятка, отличавшихся величиной и мастью, Миша, расставив ноги, направил жерло арбалета в сторону  обезумевшей коровы со множеством кровавых ран – особенно глубокой была на шее. Он закричал и выстрелил в скопище этих тварей, но стрела пролетела над их спинами.  Из стаи отделился рыжий пёс и, прижимаясь к земле, направил свою поступь в сторону разъярённого подпаска. Рыжий приблизился на расстояние трёх шагов,  оскалив пожелтевшие клыки. Михаил попытался его ударить ногой, но не смог даже оторвать её с места. Волк хватанул его за штанину, затем другой раз, на что Миша  огрел его стволом арбалета по спине. Слегка отступив, коварный враг, рывком, вырвал лоскут из портков застывшего подпаска. Михаил вдруг сбесился и с размаху несколько раз ударил врага арбалетом, на что рыжий среагировал странно: пролаял что-то и подался не в сторону стаи, а в сторону сосняка, откуда они появились. Михаил повёл плечами, посмотрел на поломанный арбалет и уже твёрдой поступью направился к брошенной сабле. Вожак же степенно направился в сторону оправившегося подпаска, ведя за собой пару крупных псов. Миша переложил арбалет в правую руку, взял ржавую саблю и стал хрипеть в их сторону:

   -Думаете я вас боюсь…, суки недоношенные…, подходите поближе, я вам покажу…. Ис-с-спугались! - с азартом просипел осмелевший пастух и двинулся в сторону этой троицы.

   Оставшаяся стая неуверенно двинулась на подмогу вожаку, но притормозила, когда Михаил заулюлюкал, размахивая перед собой саблей и потрясая уже негодным арбалетом, подступая к врагам. Вожак оскалился, оглядываясь в сторону собратьев, но не отступил в отличие от тех двух. Наш герой тремя прыжками приблизился к волку и саданул его саблей по шее, на что тот взвизгнул и стал пятиться. Миша сделал шаг, другой и на второй раз попал уже в лоб волку, оставив багровый след на черепе вожака. Третий удар, четвёртый, а пятый поверг бездыханного врага плашмя на землю. Тут, наконец-то, Михаил узнал как воют волки. Они уже не скалились - озирались,  потянувшись в сосновую рощу.

   С трудом ступая, победитель направился к раненной корове, но она и сама пошла в его сторону. Миша грузно опустился на траву, отбросив исковерканный арбалет. Остальные коровы побрели в другую сторону от сосняка, пощипывая траву. Корова старосты, подойдя, склонила голову перед спасителем и пару раз лизнула его правую руку. Михаил той же рукою опёрся на её хребет и рывком поднялся, широким шагом пошёл в сторону неблагодарного стада. Сделав несколько рванных шагов, Михаил обернулся и рявкнул:

   -Телега, пошли!

Мокрые подошвы сковывали его шаг так, что приходилось опираться на саблю. Пошарив глазами по просеке, герой заскользил в сторону зарослей подорожника. Сорвав несколько стеблей, он обтёр их об штаны, и  стал жевать один из них, направляясь в сторону Телеги. Получившуюся кашицу подпасок стал втирать в самую глубокую рану бедолаги. Также он поступил и с остальными следами волчьих клыков.

   Закончив это дело, Миша поднял окорочёк и лениво стал его жевать. Стадо  паслось в просеке…. Попив тёплой воды из кувшина, он почувствовал, наконец-то, аппетит. Закончив поздний завтрак, Михаил собрал крошки с колен и отправил их в рот. Откинувшись на ствол дуба, победитель сомкнул веки. Разбудило его дыхание Весны. Он ощерился:

   -Не лижись, подлая.

   Коровы, сторонясь сосновой рощицы, разбрелись. Подпасок вскочил и, периодически, зычным голосом стал гнать их вниз, поближе к дому. Когда солнце укрылось за деревьями, коровы стояли у Озерейки. Коровы, попив холодной водицы, побрели к своим дворам , а Михаил, не заходя домой, направился за коровами старосты.

   Пока он неспешно рассказывал Тимофею о происшедшем, потихоньку стали собираться односельчане, толпясь возле Телеги. Подошёл и Рез, когда спаситель, в который раз, пересказывал свои приключения. Староста кинул жене:                                                                                   

   -Зашей отроку портки.

   -Сам не без рук, - вмешался Рез.

   -И то верно, - поддержал отца обессиливший Михаил.

   -Ты не побоишься повести завтра стадо, - заботливо спросил Тимофей.

   -М-м-м… конечно поведу.

   -А где арбалет? - спросил кузнец Аглай, - пусть его Рез починит.

   -Я и с саблей справлюсь… и возьму палицу поувесистей.

    На том и порешили. До затяжных осенних дождей пас Михаил стадо. Волки больше не беспокоили.