|
V.Nagda.
«Особняк»
По причине преклонного возраста особняк старался не вникать в перипетии страстей и дрязг, то и дело возникающих у его стен. Вся нынешняя суета, возня казались ему настолько неуместными, что и размышлять об их происхождении не представлялось приличным и достойным умственных усилий.
Наивно оставаясь в сладкой полудрёме, он с ностальгией о былом каждодневно предавался воспоминаниям столетней давности.
Да, стены помнили немало.
Многое изменилось с тех самых пор, когда народ, издревле населявший эти места, оставил обетованные долины и ушёл в горы.
Ураган - когда-то зародившийся там, где начинается день – собрался однажды несметной силой у восточного моря и стремительно, ослепляя блеском кривых мечей и заглушая крики несчастных ударами множества копыт, пронёсся над равнинами предгорий к морю западному. Презрев обычаи и вековые устои чуждого ему народа, натворил он на пути своём немало бед. Затаптывая копытами берега кристально чистых родников и русла рек и неразумно опустошая плодородные нивы, пронёсся он над землёй без жалости и состраданий, унося в небытие свободу и жизни законных обитателей этих мест.
И не было сил в одиночку защищать селенья. Поэтому, не желая неразумно терять жён своих и детей и вымирать по чьей-то злой воле, ушли аланы под защиту поседевших вершин.
Возможно, что решение это оказалось единственно верным. Крутые склоны гор, лабиринты тёмных ущелий и хрупкое равновесие белоснежных шапок, готовых в любой момент превратиться в безжалостного врага, стали пред степным завоевателем неприступной крепостью. Но и время, отгородившись зубьями скал от остального мира, как это ни прискорбно, замерло, остановилось – и невозможно теперь судить: за какими стенами и за чьей «спиной» спокойнее…
Под строжайшим генеральским надзором и согласно «высочайшим указам» царствующих особ невдалеке от древних поселений, не затрагивая ни память их, ни захоронений, возводились защитные валы, строились дороги и селились северные люди.
Приглашённые из-за границ архитекторы, отметая домыслы о стяжательстве и обмане, из какого-то захолустья сотворили образец культурного цивилизованного анклава. Огранив природные достоинства умением своим, знаниями и трудолюбием, северные люди строили здесь город!
Не уступая «западным» примерам - а в чём-то даже и превосходя… - и не оглядываясь на постоянные претензии со стороны южных соседей, город поднимался, рос, пуская вечные корни в подножия окружающих гор.
По прошествии некоторого времени современникам уже трудно было вообразить себе другое место - а где ещё могло быть лучше?! - для отдыха и приключений: «…он есть, как райский уголок, богатый живительными источниками и восхитительным воздухом горных вершин!» и, обязательно, с намёками на приятное времяпровождение для многих и многих известнейших лиц. И поправлялось здесь здоровье не только физическое, но и духовное!
Ясным солнечным утром, когда утомлённые от полуночных застолий, балов и непомерного испития нарзанов завсегдатаи «райского уголка» ещё нежились в постелях – тогда-то наиболее стойкие представители курортного сообщества, яростно зевая и поёживаясь от свежего утреннего ветерка, упорно карабкались по склонам окружающих гор, предвкушая радость от новых впечатлений и, несомненно, открытий.
Продравшись сквозь заросли терновника и потратив на борьбу с цепляющимися за одежду ветками и колючками не менее часа, упрямые скалолазы могли считать восхождение свершившимся делом. С неизмеримой гордостью установив стопу на ближайший камень, подбоченясь и поднеся ко лбу ладонь, они приступали к обозрению!
Не одолев, правда, и середины склона - исцарапанные, уставшие, но счастливые – они, как оказывалось, достигали своей цели: пред взором, восхищая и удивляя, из какой-то глубины вставала цепь неприступных вершин, простёршаяся от края и до края близкого горизонта нагромождением скал, снежных куполов и нахмурившихся тёмно-зелёных ледников.
Не соразмерив грандиозность представления с впечатлительностью некоторых натур, вид этот мог случайно и напугать. Конечно же, что и такой возможен казус, но только не для всех!
Одного взгляда на красоту природы было достаточно, чтобы разбудить в утомлённой душе дремлющие до сего дня неведомые порывы чувств и тщательно скрываемые от посторонних глаз таланты!
А от волнений разных и усталости в объёмистых заплечных сумках обязательно присутствовало самое надёжнейшее средство для борьбы с подобными недугами – это и копчёные окорочка, и южная зелень, и парочка другая запотевших бутылочек чего-нибудь французского…
Но краски величественной картины постепенно истощались, меркли, затягивались на горизонте полуденной пеленой тёплого воздуха. В это время дня рассмотреть что-либо в той дали уже не было никакой возможности. Подобно миражу вершины гор исчезали, закрываясь от глаз восторженных зрителей белоснежными облаками.
Но и предаваться глубокой печали столь грустному повороту дела у восходителей не было особенных причин – могли быть только некоторые недоразумения.
Ох уж, эти дамы!
- Ну, где, скажите, мы же брали, всё тот же штопор… он забыт остался?
- А Вы, поручик, как гитару вдруг забыть могли, когда ещё вчера уверили компанию в отменном времяпровождении?
- Ах, да! У Вас всегда: то ложная тревога, то, в самом деле, горцы разошлись…
- Ах, думаете, Вам, конечно, с рук сойдёт?
- Мы всё же дамы!? Тащить на гору… и с утра! Простите, продолжать… известно, можно долго.
- Но вечером в «вокзале» поквитаемся мы с вами, и не отвертитесь…
- Ох, эти нам мужчины! А где же вилки и ножи?!
- Нам путь обратный предстоит – всё вниз нести?
- Да как же можно?!
Как хорошо, когда на восхождении присутствуют ещё и дамы! Какое счастье и соблазн! Они так веселы в начале, смеются, радуются – точно дети! К концу подъёма, правда, многое менялось: и смех уже не слышен, и упрёки в сторону мужчин так и готовы с языка сорваться.
Заметить стоит, что в молчании мужском невысказанность та, однако, оставалась.
Ну что тут можно возразить, когда от самого рожденья и кроме перелесков да оврагов подобное увидеть представляется не часто – а тут какие-то упрёки?
Но напряжение сие снималось неизменно за «столом», а после…
Когда же солнце, перейдя зенит, недвусмысленно просвечивало пустоту сосудов французского происхождения, а запитые их содержимым окорочка и зелень благополучно перекочёвывали в желудки восходителей, тогда-то и доставался из дорожной сумки к всеобщему согласию весомый «аргумент» – внушительных размеров глиняный кувшин, что явно говорило в пользу прозорливости мужчин! А восторгу от этого подарка не было предела! И вино от местных виноградников – «…а мы не знали?!» - оказывалось ничуть не хуже заморского!
Тосты, эпитафии и другие упражнения в изящной словесности так и лились рекой, не оставляя камня на камне от плохого настроения. И вскоре после съеденного и выпитого наступала леность; и комплименты дамам получались всё откровеннее и прозрачнее, а прошлые обиды и несчастья выглядели теперь смешными и не стоящими внимания.
Правда, компанию - как-то вот и почему… - всё-таки смущала перспектива спуска к обетованным низинам. Явно переоценив собственные силы, – что в потреблении напитков, что в скалолазном мастерстве – искатели приключений всё чаще и чаще посматривали в сторону крутой каменистой тропы, преодолеть которую им неизбежно предстояло. Тропа же, каким-то странным образом изменив направление и засыпавшись множеством камней, казалась теперь намного круче и извилистей, чем при утреннем подъёме, и при ближайшем рассмотрении навевала тоску.
А городские строения казались так близки, а мягкая постель – настолько желанна, что не было даже сил думать о предстоящем спуске и катящихся камнях. Но там внизу были друзья, соратники, подруги соратников, подруги подруг и уютные особняки, владельцы которых, ожидая их возвращения, давно уже приготовили тёплую воду, тазы и всё остальное прочее – что так необходимо для благополучного исхода мероприятия.
Пусть и с трудом - и с ахами и вздохами, и неминуемыми падениями в услужливые объятия кавалеров - добирались-таки восходители до тех границ, где выпрямлялась тропа, постепенно превращаясь в каменные плиты, где сердцу можно успокоиться, где посмеяться над недавним приключением представлялось всем уже не лишним.
Казалось, сам воздух этого города, пропитанный дурманящим запахом цветущих каштановых аллей, обнимал спустившихся с «небес». Он нежно успокаивал, таинственно нашёптывая в растрёпанные причёски что-то весьма забавное, и настойчиво напоминал о прелестях скорого вечера - он словно умолял скорее позабыть о прошлых трудностях и тяжких испытаниях.
Старания эти не оставались без ответа - усталость проходила без следа!
Часы приготовлений пролетали как минуты.
И вот, наконец, над городом вспыхивали звёзды, и поднималась Луна, заливая аллеи и парки каким-то особенно загадочным светом.
На балах – что в галереях питьевых… да и цветочных - суетились, прихорашивались, выпытывали правду о своей прическе или новых духах, незамужние и не совсем… столичные красавицы. Но там случалось, правда, всякое.
Присутствие дам неизбежно приводило многочисленных поклонников в некоторое состояние, которое иногда грозило непредсказуемыми последствиями. То тут, то там вспыхивали необязательные ссоры, которые по большей части заканчивались почти дружеским рукопожатием – но так случалось, что доходило даже до дуэлей.
И проходили дни; и время, отведённое для развлечений - знакомств, отчаянной любви, разочарований горьких, неутешных слёз - каким-то непостижимым образом просыпалось сквозь пальцы; сжималось сердце, даже странно, в смятении была душа, когда зелёные аллеи вбирали в листья жёлтые и красные тона, расцвечиваясь так нежданно.
А в паузах всей этой суеты ещё минуты надобно найти для излечения недугов разных. Задумывалось это сразу, по приезду, но было как-то недосуг и до источника отчаянно не близко. А воды те, что в двух шагах, лечебным действием, конечно же, не обладали – ну, может быть, совсем чуть-чуть… на что и тратиться не стали! Не удалось тот план осуществить. Теперь придётся в год другой приехать, нарзанами тогда всерьёз заняться.
Но вот… совсем уже пора.
Осенний мелкий дождь всё чаще и чаще напоминал о теплых столичных квартирах. Курортное сообщество, как спохватившись, - а кто же думал, что так скоро осень? – гудело как растревоженный улей: все мысли – уже в дороге, а на сборы не хватало и дня. Подыскивались лучшие экипажи. Но когда оказывалось, что всё достойное их претензий давно заказано – останавливались на том, что есть: и с ветхим верхом и не слишком мягкими сиденьями.
Наконец, определялся день отъезда. В назначенный день и час прибывала охранная команда казаков; и длинная кавалькада экипажей, обязательно задержавшись на пару часов, медленно выползала за границы города.
Щемящее чувство расставания вдруг охватывало отъезжающих. Глаза наполнялись слезами, а воспоминания о прошедших днях сжимали сердце и горько-сладким комком подступали к горлу.
Возницы же, наоборот, думали о настоящем: о рессорах, о размытых дождями и разбитых донельзя дорогах.
Возвратившись в столицы, обретя покой и позабыв о трудностях, недавние восходители с нетерпением дожидались какого-нибудь бала или просто приёма, где с воздыханием в груди могли поведать оседлому и невыездному другу о южном темпераменте, жестоких схватках и немыслимых потерях - как с той, да так и… с этой стороны!
И обязательно вспоминались страшные минуты, когда крутые склоны гор вдруг засыпались градом – природа, знаете ли, так шутить изволит! А вот бывали случаи! когда и сквозь кусты - да что там… сквозь столетние деревья! - нещадно расщепляя ветви и стволы, уже летели пули! Ну как же при таком рассказе без злобных горцев можно обойтись?! И жмурились глаза от страха, и как хотелось там же побывать!
Но вот совсем уже зима, и всем всё рассказали – а впереди ещё долгие месяцы ожидания весны и новых приключений.
Тепер же, придвинув кресло к камину и накрыв колени пледом, можно было доверить памяти самой отметить особенно приятные картины лета.
А за окном всё падал и падал снег. Где-то недалеко слышалась перебранка кучера, повозка которого, похоже, напрочь зарылась в сугробе, с дворником, который заплетавшимся языком доказывал, что эдакие горы ему до самой Пасхи одному не разгрести… втроём, конечно, было бы сподручней
И почему-то картины подвигов пред взором не вставали. Забавно, но из памяти всё больше виделся небольшой особняк и его хозяева, отставной полковник и его дражайшая супруга. По сути, ничего особенного в том особняке и не было, но вечера, проведённые в небольшой гостиной, доставляли не меньшее удовольствие, чем ежевечерний променаж по городским аллеям и, тем паче, утомительное присутствие в различных благотворительных обществах.
Чем-то этот двухэтажный особняк всегда отличался от других, но чем… – это объяснить невозможно.
От таких же строений - уютных, но сказать по правде, несколько замшелых – особняк этот и теперь мало чем отличается. Однако старый фундамент и толстые стены одним только видом своим достойны должного уважения.
Глядя на происходящее вокруг стен своих, особняк впитывал атмосферу времени - времени прошедшего и настоящего, запоминая и оценивая.
Nagda/
|
Бля! - прям ...
Комментарии
Мне нравится, когда одушевляют неодушевлённые объекты.
И Вам это удаётся.
Я бы Вам посоветовал ещё завести страницу на proza.ru
С почтением, Ваш ДК.
У Вас много положительных отзывов, так что Вам грех жаловаться.
Продолжайте в том же духе.
С почтением, Ваш ДК.
P.S. На прозе.ру его нет.
Но из меня прозаичекий критик плохой - времени не хватает, да и большие тексты я не жалую.
Кроме того, я сам начинающий литератор.
С почтением, Ваш ДК.