* * *

 До Протвино Олег добрался без приключений, правда, уже в третьем часу дня: сначала электричкой доехал до Серпухова, затем маршруткой - к самому своему дому. Пообедав в столовой напротив, он двинул домой и на входе в подъезд увидел наклеенный на двери маленький листок объявления. Прочитав его, Олег понял, что мечты о горячей ванне так и останутся мечтами - по техническим причинам горячей воды не будет целых три дня.

- А-а, вот и соседушка мой прибыл, - раздалось из кухни, когда он вошёл в квартиру. – Заходи к нам, Олежка.

Олег заглянул на кухню. Там вместе с его соседом по квартире – старшим научным сотрудником отдела радиационных исследований Павлом Николаевичем Игнатьевым за столом сидел незнакомый плотный мужик лет сорока пяти.

- Привет коллегам и тёзкам! – дружески улыбнулся мужик и встал с табурета. Левой рукой он почесал волосатую грудь, красовавшуюся сквозь расстёгнутый ворот клетчатой байковой рубашки, правую - протянул Олегу: - Я ведь тоже Олег. И тоже Бауманку закончил, только двадцать  лет назад – ещё когда Советский Союз был. Сегодня уезжаю обратно на Украину, а перед отъездом к Павлику решил заскочить. Дай, думаю, проведаю своего другана-однокурсника. Присоединяйся к нам, Олег: посидим, выпьем, закусим. Не обижай гостя.

Стол был сервирован на скорую руку по-холостяцки: хлеб, разложенные на листах писчей бумаги ломтики колбасы и сыра, две банки рыбных консервов, литровая бутылка водки «Союз-Виктан» и полуторалитровая бутылка «Фанты». Есть после посещения столовой Олегу категорически не хотелось, но также не хотелось обижать украинского тёзку. Пришлось для приличия посидеть за столом минут двадцать и сжевать бутерброд с колбасой. Вместо водки Олег выпил «Фанту». Ответив на вопросы гостя о жизни совре­мен­ных московских студентов и о нынешней учёбе в Бауманке, он сослался на бессонную ночь и благополучно улетучился из кухни в комнату. Хотя и очень хотелось спать, Олег заснул не сразу, волей-неволей вспоминая свою поездку в метро. А тут ещё сквозь тонень­кие двери комнаты до ушей отчётливо долетал с кухни разговор бывших одногруппников. Особенно хорошо слышался басовитый голос Олега-украинца, который после принятого на свою волосатую грудь алкоголя с жаром говорил: 

- Какая страна была, Паша, помнишь?! Сила, мощь! Одна шестая сухопутья пла­не­ты. Пусть не всё гладко в ней было, пусть большие ошибки были, но куда до нас в те годы было той же Европе или Америке. Мы ж на них только посмотрим, и они сразу хвосты под­жимали, пикнуть у нас, голубчики, боялись. И на тебе, допустили Горбатого до власти. Раз­вёл трепологию: даёшь перестройку, ускорение, гласность. Дятел мягкотелый, взял и бросил руль: всё, ребята, демократия, что хотите то и делайте, хапайте побольше сувери­не­тету, кто сколько унести сможет. И пошло-поехало. А потом эти три урода в Беловеж­ской Пуще собрались и по пьяни такое государство похерели. Его тысячу лет созда­ва­ли, а они за одну ночь развалили, твари, коммуняки дерьмократические. И что теперь? Кто с нами считается? Да о Россию ноги уже вытирают, я уж не говорю об моей Украине. Давай, Паша, ещё по пятьдесят граммов за встречу…  

Через минуту монолог гостя возобновился:

- За Чернобыль же ты знаешь? Кто приказал нам закрыть станцию? Штаты! Слы­шишь, Пашка! Они нам стали приказывать. А зачем надо было закрывать? Ответ ясен, чтоб нам ещё хуже стало, чтоб опустить нас до самого плинтуса! Все знают, что от закры­тия станции её аварийность отнюдь не уменьшилась, а скорее наоборот. Пусть бы себе работала: и под постоянным контролем находилась, и электроэнергию давала. Это же ты­ся­чи рабочих мест, прибыль громадная, в конце концов. Нет! Штаты сказали: «Закройте Чернобыльскую, а мы вам за это денежку на запуск новых блоков дадим». Мы послуша­лись и закрыли. А они дали? Вот такой вот болт вместо денежки…

Лёжа с головой под одеялом, Олег представил, каким сейчас жестом  разволновавшийся гость показал тот самый болт. 

… вытерли об нас ноги, - продолжал бушевать украинец. – А мы что? А мы ничего, сидим и сопим в две дырочки, вякнуть ничего не можем. А с Павлоградским химзаводом как они поступили? 

- Кто – они? – не понял Павел Николаевич.

- Да кто ж?! Братки наши заокеанские! Сначала настояли на том, чтобы мы начали демонтаж ядерных ракет. Начали. Собрали в Павлограде всё ракетное топливо. А куда ж его теперь девать, если оно такое ядовитое, что даже сквозь нержавейку цистерн сочится? Чтобы его переработать, деньги нужны и немалые. Приехали американцы и говорят: «Понимаем ваши проблемы. На утилизацию топлива мы вам деньги дадим, не сомневай­тесь. Только сначала, чтобы технологию проверить, вы нам его формулу и образцы дайте». А состав топлива-то секретный. Да какие ж сейчас секреты от друзей-кормиль­цев?!

- Дали?

- Дали. Теперь ни американцев, ни денег.  

- А что с тем топливом в цистернах?

От ответа гостя веяло тоской и безнадёгой:

- Эх, Паша, не наступай мне на больную мозоль, ну его в пень, вспоминать про это. Да что у нас на Украине?! У вас ведь в России тоже большие проблемы – из неё ведь мировой радиоактивный мусоросборник могут сделать. А ты сам понимаешь, чем это грозит. Зря я завёл эту тему. И сам расстроился, и тебе настроение испортил. Извини, Паша. Просто обидно за нас и за детей наших. Обидно, что мы по указке заокеанских и европейских аборигенов сами себя в рабский скот превращаем. Ладно, пора мне. Пока ещё до Москвы отсюда доберусь, не дай Бог на поезд опоздаю.

- Я тебя проведу.

Через пять минут хлопнула входная дверь и в квартире воцарилась тишина, только ритмично щёлкали секундной стрелкой настенные часы. Сквозь постепенно обволакивающую сознание дрёму неожиданно вспомнились лермонтовские строки:

- В глубокой теснине Дарьяла,

Где роется Терек во мгле,

Старинная башня стояла,

Чернея на чёрной скале.

В той башне высокой и тесной

Царица Тамара жила:

Прекрасна, как ангел небесный,

Как демон, коварна и зла.

            Олег, наконец, погрузился в тяжёлый сон, оказавшийся кошмаром: он бежал по пустынному кладбищу радиоактивных отходов, растянувшемся на многие тысячи кило­мет­ров, а над ним в задымленном и отравленном ядовитыми газами воздухе кружила царица Тамара, у которой было прекрасное кукольное личико Виты.

            - Мы с тобой одной крови – ты и я. Остановись, Маугли, не убегай. Сейчас мы проведём собеседование, и я возьму тебя к себе на работу. А пока прими от меня подарок, - со страшным хохотом кричала царица и пыталась надеть на него пояс шахида.

            Несмотря на отчаянное сопротивление, этот пояс смерти всё-таки оказался на Олеге. Безумно хохоча, Тамара-Вита вдавила кнопку на его животе, и мозг взорвался от оглушительного взрыва. Весь в поту, с бешено колотящимся сердцем, Олег пружиной выскочил из кровати и спросонок не сразу сообразил, что это зазвонил будильник.

- Что, уже шесть часов? – спросил с соседней кровати Павел Николаевич. Он включил светильник и смачно зевнул. – Как быстро ночь пролетела.

- И хорошо, что она пролетела, - пробормотал Олег и, зацепившись ногами за шлёпанцы, направился в ванную умываться.