* * *

Он выступал перед членами конгресса, но с ужасом сознавал, что вместо доклада о новом методе изучения движения ионов рассказывал международному сообществу фи­зи­ков о красотах панорамы, открывающейся с вершины горы Тейбл. Надо было оста­но­вить эту галиматью, собраться с мыслями и вспомнить хоть что-нибудь про низко­тем­пературную плазму. Он остановился, снова начал говорить и опять городил сущий бред - расхваливал оригинальность статуэток народностей свати и зулу, которые можно ку­пить в бутике брата экскурсовода на набережной «Виктория и Альфред»…

Кто-то оглушительно чихнул над ухом, затем звонким писклявым голосом произнёс:

- Больше суток прошло, а он всё ещё без сознания. Может, он вообще уже того…

            - Что – того? – спросил хриплый голос. – Копыта откинул? Не дрейфь, живой он ещё. Глянь, у него глазные яблоки под веками двигаются.

            - Двигаются? Двигаются?! – писклявый голос стал ещё писклявее. - Двинуть бы тебе по твоим куриным мозгам. Это же умудриться надо было, половину баллона ему в рожу выпрыснуть.

            - А я здесь причём? Это ребята…

            - Кто руководил захватом?

- Чего ты наезжаешь?.. Я пока из своей тачки выскочил, они его уже про­аэро­зо­ли­ли до самой прямой кишки. Денис, ты же сам предупреждал, что это выдающийся экстрасенс – прямо супер-пупер. Вот ребята и перестарались, говорили мне потом, когда я их чихвостил: «Мы так побрызгали на всякий пожарный - вдруг на него наркота дей­ству­ет не так сильно, как на нормальных людей». Правильно, между прочим, гово­ри­ли… Ничего, он парень здоровый. Отойди-ка, дай, я его расшевелю. 

            Олег почувствовал удар по одной щеке, затем по второй.

            - Эй, потише хляцай, - обеспокоился звонкий голос. – Может, его нельзя по голове бить.

            - Битиё формирует сознание, - прохрипели в ответ. – Даже у экстрасенсов.

Следующая серия пощёчин действительно включила сознание Олега. Цветная картинка конференц-зала гостиницы «Table Bay Hotel» потрескалась и исчезла вместе с участниками конгресса, горой Тэйбл, статуэтками свати и зулу… Он вздохнул и с неи­мо­верным усилием открыл глаза.

            - Вау, и в самом деле расшевелился, - обрадовался звонкий голос. – Как говорится: вставай, Архип, петух охрип. С добрым утречком, Олег Александрович. 

Олег попытался рассмотреть говорившего, но увидел только мутное расплыв­ча­тое пятно. Попробовал протереть глаза, но даже не смог поднять руки. Голову словно обжимал стальной обруч, а в горле стояла знойная сухость и першило.

- Полудохлый он какой-то, - сказал хриплый голос. – Глаза матюком стоят и дышит, как загнанная лошадь. Не-е, ни какой он не экстрасенс. Путёвый экстрасенс так не расклеился бы. Я про одного заметку в газете читал, так вот то - экстрасенс! Ведро водяры за час выпил и живой остался, даже был ни в одном глазу. А этот больше полутора суток никак не может оклематься, выглядит как даун после недельного запоя. И вообще,.. если он такой выдающийся гипнотизёр, так почему там на пляже не загипнотизировал наших негритосиков? Настоящий бы гипнотизёр хулиганов успокоил, сделал из них неподвижные брёвна. А этот козёл Чаче барабанную перепонку на хрен снёс, сволочь… Нет, он не гипнотизёр.  Зря мы с ним возимся. Попомнишь мои слова, Денис, вся эта затея – дохлый номер.

- Не долби мне мозги, Таракан, - в звонком писклявом голосе послышалось раздражение. – Приказы не обсуждаются. Нам сказали – мы сделали. Может, ты знаешь, как надо гипнотизировать? Не знаешь? И я тоже не знаю. Какой бы он ни был супер-пупер, перед гипнозом ему сосредоточиться надо было. А на пляже всё мгновенно прои­зо­шло. Я же предупреждал Чачу: потяните время, наседайте на него, но мягко, посте­пен­но. А он сразу к нему в карман полез. Это первое. Второе, на каком языке наши негры думают?

- Что?

- Не догоняешь? Всё тебе разжёвывать надо? Пораскинь извилинами, я знаю нес­коль­ко языков, но думаю-то, мыслю на своём родном – на русском. А негры на каком думают?

- А я откуда могу знать? Я у них в черепных коробках не ковырялся. На своём каком-то: на ндебеле или суто.

- То-то и оно, что на ндебеле или суто. Они месяц назад только с пальмы слезли, из джунглей в большой город приехали и едва-едва по-английски говорить начали. А он тоже всего несколько дней, как в ЮАР прилетел. На каком языке он бы их мозги гипно­тизировал, если в африканских ндебеле, суто,  тсонго сам ни бум-бум? Сечёшь?

- Выходит, наш эксперимент не удался из-за языковой проблемы? Не-е, я не согласен. Путёвому гипнотизёру по барабану все языки и наречия. Если ты в гипнозе хорошо соображаешь, то должен загипнотизировать хоть эскимоса, хоть индуса, хоть еврея, даже инопланетянина, а организм твой должен справляться с любой наркотой, с любым микробом. Точно тебе говорю, наши что-то перепутали: этот молокосос – прос­той институтский физик, а совсем не гипнотизёр. Я так считаю.

- Как ты считаешь, никого не колышет. Поменьше считай, а делай, что тебе говорят. Скоро узнаем, гипнотизёр он или нет. Но если всё же и в самом деле гипно­тизёр… Ой, Таракан, у него губы зашевелились.

            - Пить, - снова беззвучно прошептал Олег.

            - Ах, пить?! – пропищал звонкий голос. - Это можно, это мы сейчас.

            Голову Олега приподняли и стали вливать в рот воду.

- Глянь, как хлебает, - удивился хриплый голос. – Словно на похмелье ему. Я, бывало, когда в молодости нажрусь, на следующее утро тоже так…

            - Да ты и сейчас нехило лакаешь со своими негритянскими братьями. Из Чачи и Эйсипиго совсем алкашей уже сделал. Смотри, Таракан, сообщу в Москву и вылетишь отсюда, как пробка из бутылки.

- Обижаешь, Денис я уже неделю в полной завязке. И вообще, чья бы корова мычала… Я хоть и выпиваю, но на свои. А ты сколько хозяйских денег для себя втихаря прикарманил? Ежели что, вылетим отсюда, как две пробки.

- Всё! Хватит языком чесать. Он, кажется, уже напился. Полегчало ли тебе, Олег Александрович? Как себя чувствуешь, драгоценный?

- Фигово, - ответил за Олега хриплый голос. – Он пока никакой. Да, ребята с наркотизатором переборщили. Подождём ещё пару часов, Денис.

- Надо брать быка за рога пока он ещё не пришёл в себя и под кайфом плохо соображает. Может, он сам нам скажет, гипнотизёр он на самом деле или это всё чушь собачья... Эй, любезный, ты меня слышишь?

- Бесполезно. Ты же видишь, он – полнейшие дрова. Но, если хочешь, давай я ему опять врежу.

- Не надо, пошли.

            Прозвучали удаляющиеся шаги, тихонько скрипнула дверь и наступила тишина, а Олег снова погрузился то ли в беспамятство, то ли  в сон.