* * *

 Из кухни раздался едва слышный шорох, затем ещё один. В этот момент Олег вдруг понял, как попал в квартиру убийца: форточка ведь открыта! Он заглянул на кухню. Так и есть, за окном на фоне звёздного неба уже мелькала верёвка и нога спускающегося по ней человека. Из-за всё усиливавшихся головной боли и слабости воз­ник­ла паника. Первой мыслью было броситься к кухонной тумбочке и найти хотя бы нож для защиты, но тумбочка рядом с окном. Если киллер заметит его, второй раз он вряд ли промахнётся. «Пистолет! У Кольки же был «Макаров» - вспомнил Олег. - Куда он его мог положить?» Он кинулся в спальню. На стуле висели брюки, рубашка и вельветовый  пиджак, карманы которого вывернуты наружу. На полу валялись расчёска, ручка, скомканные троллейбусные билеты и старенький порванный бумажник – значит, убийца рылся в вещах Николая. «Но ведь Колька мог положить пистолет и не в карман. Быстрее, где же он?!» - В последней надежде Олег приподнял край подушки, сунул под неё руку и сразу наткнулся на липкую от крови рукоятку оружия. «Как им хоть пользоваться? Кажется, сперва нужно снять с предохранителя, вот так», – возбуж­дён­ный до предела, пошатываясь и трясясь от озноба, он выскочил из спальни, на ходу вык­лю­чив в ней свет, чтобы нападавший с улицы не мог видеть того, что происходит в квартире.

В коридоре перед входом на кухню Олег остановился. Высокая мужская фигура уже стояла на подоконнике с наружной стороны окна. Олег поднял подрагивавшую руку с пистолетом.

- За Кольку! – пробормотал он, но так и не нажал на курок.

В последний перед выстрелом момент вдруг паника исчезла и перед глазами встали строчки из дедовской тетради: «… если ты ранен и ослаблен, а к тебе крадётся недруг, чтобы убить тебя, возьми себе его силы…». Олег переложил пистолет в левую руку, правую вытянул ладонью вперёд и, не спуская глаз с груди открывавшего оконную задвижку человека, троекратно прошептал рекомендованное в тетради закли­на­ние «Омут». Сразу же в ладонь ударил жар, как от печки, а тело стал пронизывать чудесный живительный поток энергии.

Окно открылось, и киллер тяжело впрыгнул в кухню, чуть не выронив при этом из руки пистолет. Он стоял, опёршись о тумбочку, и пошатывался, словно пьяный. Зато Олег почувствовал себя гораздо лучше.

- Теперь ты мой, - с весёлым злорадством прошептал он, не сводя глаз с обес­силен­ного врага и невольно сравнивая себя с пауком, в паутину которого залетела большая и наглая муха.

«Никакой я не паук, – не согласился с самим собой Олег. – Паук сидит в засаде, поджидая свою жертву. Я засад не устраивал. Я только обороняюсь, и первым ни на кого не нападал».

Не более десяти секунд понадобилось, чтобы ввести киллера в транс. Теперь Олег мог руководить им, задавать вопросы, получая на них ответы непосредственно из возни­кающих в голове допрашиваемого мыслей.

- Стой, где стоишь. Положи пистолет на тумбочку. Запомни, стрелять в того, кто сейчас находится в этой квартире, ты не можешь.

С коротким металлическим стуком пистолет опустился на пластик тумбочки, а киллер столбом замер рядом, правда, слегка пошатывающимся столбом.  Скрываться в темноте коридора больше было незачем и Олег без опаски зашёл на кухню. Бегло «просмотрев» мысли киллера, он направил их в нужное русло вопросом:

  Ты сюда уже влезал через окно?

- Влезал.

- Когда?

- Сегодня, часа два назад.

- Зачем?

Мысль киллера, воспринимая Олегом, как бегущая строчка текста на светло-синем фоне, указывающем на искренность и откровенность, поменяла свой цвет. Ответ на последний вопрос пошёл на ядовито-зелёном фоне насмешки:

- Зачем? Работу свою выполнить.

- Какую работу?

- Какую? Хорошую работу - пустить в брак постояльца этой квартиры.

- То есть?

- Ликвидировать его, убить.

- Расскажи подробнее.

- «Заказ» мы получили под вечер. Пожеланием «заказчика» было ликвидировать «клиента» как можно скорее. Вот мы сразу же и приступили к работе. Дверь – брони­ро­ван­ная, замки – добротные. Нужно время, чтобы открыть их отмычкой, к тому же «кли­ент» может услышать наше ковыряние. Решили через крышу - ведь девятый этаж. Лоджия застеклена и закрыта, зато открыта форточка на кухне и свет там выключен. Значит, хозяев на кухне нет, не помешают. А мне открывать окна через форточку раз плюнуть, не впервой уже. Вот и сегодня всё как по маслу… Наш старший - Борман сломал замок на люке, что рядом с подъёмником лифта. Я вылез из подъезда на крышу, обвязал верёвкой дымоход и спустился по ней к кухонному окну - я раньше в цирке работал и высоты не боюсь. Дальше дело техники: тихонько проник в кухню, закрыл за собой окно, чтобы мой верхолазный стиль ментам не слишком запоминался, пушку на изготовку – и за дело. Первым замочил «заказанного» «клиента». Он в спальне на кровати дрыхнул, но в последний момент проснулся, видать, нутром своим посто­рон­него в квартире почувствовал. Глазёнки удивлённые открыл и рот тоже. Ну, я и не стал дожидаться, когда он заорёт, пристрелил его бесшумно и тихо: первый выстрел в грудь, и контрольный – в голову. Слышу, в ванной вода льётся, купается кто-то и дверь не закрыта, словно меня там ждут. Подкрался, смотрю, баба под душем моется. Симпа­тичная такая бабёнка, молоденькая, премиленькая. Стоит ко мне боком и мочалкой живот трёт. И я застыл, пялюсь на неё. А она вдруг к двери поворачивается и смеётся: «Колюнчик, прекрати подсматривать». Взыграло во мне всё. Меня же тоже Николаем зовут. «Ну, сейчас, - думаю, - я тебе покажу Колюнчика». А чего б и не порезвиться, если есть возможность? Пришить-то её и опосля можно, секунда дела. Я даже штаны уже расстёгивать начал. А тут в дверь Борман постучал. Сначала слабо, потом сильнее. С телефоном-то я по верёвке не спускаюсь – хоть и маленький он, но лишнее неудобство. Вот Борман и стал стучать, забеспокоился обо мне: мол, не тяни, давай открывай, если жив. Весь кайф обломал, сволочь. Стою я, не знаю, что и делать: левой рукой штаны поддерживаю, в правой – пушка. Понял, не судьба мне поразвлечься. Нужно Борману двери открывать, а при  зрителях трахаться мне как-то стеснительно, особенно при Хомяке. Борман-то мой ровесник, а Хомяк – его сын. Неудобно, в общем, при молодёжи. Открыл я тогда ванную настежь, как и был со спущенными штанами и с пушкой в руке, девахе во весь рот улыбнулся… А она, вот умора, запищала, как мышонок, и мочалку себе вместо трусов…

Олегу очень захотелось поднять «Макара» и пристрелить этого ударившегося в воспоминания «собеседника», но он сдержался и перебил мысль киллера вопросом::

- Ты убил её?

- Как в одном прикольном фильме,.. забыл его название, Андрей Миронов пел: «Пальнул я в девушку, пальнул в хорошую, по обстоятельствам, а не со зла…». А что ещё оставалось делать? Кайф-то мне Борман напрочь перебил. Выстрел в грудь, второй – в голову, как и положено. Кончил её, потом пошёл и Бормана впустил.

- Что вы искали в карманах у Николая… у убитого?

- Борман прошманал его и всю квартиру на предмет денег и золотишка. Он всегда это делает, не пропадать же добру.

- Почему вернулись обратно?

- Борману позвонили, приказали срочно возвращаться. Сказали, что в эту квар­ти­ру прибыл тот другой «клиент», которого «пасла» наша вторая группа - Андрон с Гро­ми­лой. У них там с этим «клиентом» что-то не сложилось. Полтергейст какой-то поту­сто­ронний вмешался и Андрону башку проломил – это Громила клянётся. Врёт, вонюч­ка. Не верю я ни ему, ни тем более Андрону, мы один раз с ними…