- Ну, ты же сам видишь, что он меня… крутит. Душит меня, я не могу уже, никакой свободы, - Аркаша трогает меня за руку, потому как я снова отвлёкся к расписанию.
- Кто тебя душит, я тебя умоляю, - возражаю я, как могу.
- Этот, - Аркаша указывает взглядом в сторону курилки.
- Этот, тебя вообще не трогает, не выдумывай, всплыло что-то из бездны тёмной и глубокой, он уже забыл про тебя, если вспомнит, то через год, не раньше, - я утвердительно закончил.
- Да, он меня при каждом удобном случае, - Аркаша делает неприличный жест руками.
- А ты задом не вставай к нему… Ладно, пойду куда-нибудь, а то я за твою свободу страдать не хочу, сейчас выйдет, мне ещё достанется, - я похлопал его по плечу.
- Да подожди ты, - он взял младенца на руки и пошёл за мной. – Куда мне деться? Чё он психует?
- Психует, потому что ты не хера не делаешь, что он хочет. Да, ещё потому что второго скоро родит, тоже, - я сделал вопросительное лицо.
-Почему, тоже? – спросил Аркаша.
- Потому что… - я задумался с ответом, - …потому что тебе не понять, хотя у тебя двое, уже, тоже…детей. Ты не стой на его маршруте, так и будешь в лоб получать. Сделай хоть что-то, о чём он просит, сделай вид, наконец, что ты прочитал материал и сделал анализ, вывод…выбираешь правильное направление концепции, что не хочешь делать халтуру, что ты серьёзный режиссер, практик. Поэтому нужно время… материал то глубокий…наверное…надеюсь. Глубокий?
- Да, очень глубокий…как его…набэ…как его?
- Булгаков, Бунин, Бабель, Беляев, - попытался я помочь Аркаше.
- Не-е-е набэ…
- Буратино? – безответственно предложил я.
- Набэ, иностранные писатели, - мучает меня и себя Аркаша.
- Южно-африканских писателей, я не знаю, - разочаровываю его в познаниях африканской драматургии.
- Ты смеёшся?.. Набэ-э-э, ну какие африканцы? Хотя там был один…как его? – Аркадий задумался. Я вздыхаю.
- Бредбери, Бальзак, Джек Лондон, ну не важно, - не выдерживаю я.
- Не-е-е, как его? Киплинг, ёптвою мать! Маугли! – радуется Аркаша, понимая, что ввёл меня в полное заблуждение.
- А-а-а, ну знаменитый писатель набэ Киплинг, с не менее знаменитым и популярным рассказом о мальчике, который жил в зоопарке, ну как же…драма.
- Ага, ага… - смеётся Аркаша, - Так, этот, хочет детский спектакль. Почему я? – раздувает щёки, - По какому принципу он предлагает материал?
- По такому же, как у тебя, писатель Киплинг, набэ, - пожимаю плечами.
- Ну, ладно тебе, вылетело из головы…
- По принципу разреза глаз, - не унимаюсь я, - по принципу цвета кожи… Отелло, не предлагал? – мщу за Киплинга и Маугли.
Аркаша, рассмеялся в ответ, поцеловал сына в щёку, который начинает дремать на плечах отца. Мне нравится, что у Аркаши хорошее чувство юмора и он не обижается на меня никогда.
- Между прочим, Отелло я ему сам предлагал, - Аркаша успокаивается от смеха и поглаживает по спине сына.
- Мне кажется, что он просто перепутал, хотел замахнуться на нашего Вильяма, а предложил тебе набэ.
- Не делаю я детских спектаклей. Ну, какой ещё Маугли?
- Какой? Самый обыкновенный, среднестатистический.
- Ага. Но я очень хотел бы сделать Отелло, я понимаю, как это сделать, я практически видел всё реально, - усмехнулся и отвлёкся в задумчивости он.
- Интрига, - нарушаю его задумчивость.
Мы остановились в фойе малой сцены, младенец окончательно уснул под голос отца, тот осторожно присел на зрительский диванчик. Я включил свет и сел напротив, на гардеробную стойку.
- Помню, как у меня Верка родилась, мы ещё в общаге с Дашкой жили-не тужили. Я кабардинец, Дашка русская, какой ещё может ребёнок родится? Нормальный тёмный ребёнок. Дашку свою подкалывал всё время, у этой женщины чёрный ребёнок, мне было весело. Напротив нашей комнаты, по соседству жила семья, Мамука и Катюха. Мамука, осетин, грузин. Катюха из Симферополя, я её Тосей называл, она не обижалась, Мамуку, Мишей называли. 
- Смешно, Тося из Симферополя, помню такой фильм.
- Ага, Мишаня хоть и осетин, но на вид не скажешь, какой-то европейской наружности, таких редко встретишь, ну, это пока рот не откроет, акцент и темперамент выдаёт. Не то, что я, смуглянка молдованка. Жили-дружили, двери всегда были открыты. Смотрю, через полгода, где-то после Дашки моей, наша соседка беременная… Ну, в общем залетела, Катюха, Мишутка довольный ходит, палец к верху поднимает, говорит: - «Вродэ малчик». Рождение первого в семье, чудо… какие чувства ещё могут испытывать родители, радость, эйфория, особенно для молодого папаши семейства, если ещё малчик, то… - Аркаша произнёс последнюю фразу, как не законченный тост. 
- Понимаю, - пожимаю плечами я.
- Очень смеялся, когда я свою Дашку подкалывал, про чёрного ребёнка, нравилась, шутка.
- Смешно, - киваю головой.
- Пришло такое время, когда Катюшка его взяла и родила, нате. Мамука поехал в роддом, говорит: - «Понаблюдать хочу, что получился», - Аркаша растянулся в улыбке.
- Я так понимаю, Тося из Симферополя родила набэ? – усмехнулся я.
- Господи прости, - Аркаша прикрыл рукой рот, - Темнее, чем я, ну такой смуглый мальчуган получился, как …ну как…
- Маугли, - подкинул я.
- Ага, Маугли, одним словом, - Аркаша рассмеялся в сторону, боясь разбудить ребёнка. – Сосед вернулся из роддома, ну как сказать… - хохочет Аркаша, - Вернулся отец… вернулся папка…
- Перевозбуждённый молодой отец, вернулся неудовлетворённый, - заканчиваю мысль Аркаши.
- Ага, что-то очень похоже. Мы с Дашкой к нему с поздравлениями, а он нас выгнал. Неделю не разговаривали, пока Катюха из роддома не вернулась. Рассказала, что он там устроил…
- Понятно, вместо экстаза, вспышка безумия.
- Он подумал, что от меня, я отбивался, как мог, ну это не я, ну я клянусь, что не от меня…что я врать буду.
Даже Дашка с Катюшкой его успокаивали, объясняли, что кровь предков, осетинского народа. Я так с ним намучился, кошмар. 
- Конечно, молодой папаша хотел найти сходство, похожие черты лица, родимое пятно, а тут нате, даже цвет не совпадает, вот тебе и лёгкое помешательство, тут засомневаешься…
- Катюха, тоже ума много, говорит, приходит Мамукочка, видит ребёночка и сразу, как-то засомневался. Она ему и сомневаться нечего, твой. А ещё, говорит, я решила его назвать Аркадием. Тот в бешенство, - Аркаша замолчал.
- Представляю, - говорю я.
- Ладно, потом померились, тот успокоился буян, вроде и сам понял, что зря устроил сцену ревности. Живём, двери по прежнему открыты, помогаем друг другу. Может месяца четыре прошло, уже патцан в кроватке вставать начал. Я зачем-то зашёл, Дашка послала, я и сейчас не помню зачем… В общем захожу, патцан увидел меня улыбается, я тоже утю-тю к нему, осетинец отвлёкся от своего дела, просто посмотрел на меня, я поздоровался, малыш поднялся в кроватке смеётся, подскакивает от радости и попытался перелезть, Мамукочка смотрит на любимую и опять сомневается.  Я стою, как дурак посреди комнаты, забыл, зачем пришёл, вижу точно не вовремя. Патцан что-то завыл в мою сторону, думаю, пора мне идти, всёравно не помню, зачем пришёл. Захожу, смотрю на Дашку, та на меня, я ей так в двух словах, ***-моё, мол по дурацки вышло, та срывается и к ним в комнату, я за ней… Мама дорогая Мишутка, Катюшку душит, покраснел от злости почти Отелло, как мы их растащили не помню, нас ещё долго трясло, не отпускало…
- Да, есть от чего, - удивляюсь я.
- Ладно, потом в общем, как-то они там уже сами, после всего померились, а мы с Дашкой на квартиру съехали, снимать стали. Там уже, только по телефону Дашка с Катюхой…такие дела….
- Мексиканские страсти, - качаю головой я.
- А я так больше Отелло и не видел, Дашка говорит, что вроде живут и слава богу…
- Скорей всего нашёл и черты лица, и родимое пятно, да и ты больше не раздражаешь своим радостным появлением…
- Я тебе клянусь не от меня, ну что я врать буду…
- Верю, тебе верю, другому бы не поверил, а тебе верю.
- Главное, что бы они жили счастливо, - Аркаша задумался, - Мой материал Отелло, мой.
- А я и не сомневаюсь, что твой Аркаша, - сказал я, спрыгивая со стойки, - И Отелло твой, конечно же, твой, чей же ещё. – Пойдём, перекурим твою историю….