Фантастическая повесть.
БЕСКОНЕЧНОСТЬ.
АНОНС
фантастической автобиографичной повести «БЕСКОНЕЧНОСТЬ».
Не помню, сколько лет назад, не помню с какого возраста, хотел
написать автобиографию, наверно года с 1999го, после дефолта нашей
страны в 1998м. Но ведь автобиография отдельного обычного человека, всю
жизнь борющегося за свое выживание, не интересна. События обыденны,
повторяющиеся изо дня в день, как у подавляющего большинства людей
моего поколения, одинаковые проблемы, заботы, стремления. Рутина
будничного проживания в развитом социализме, и борьба за существование,
не только себя, но и своей семьи, в не развитом кап-кап-капитализме. Что
интересного в автобиографии… обычного человека? Каждый из нас,
проживая года и десятилетия, проходит подобное, наполняя пространство
вокруг себя своими трудами, мировоззрением, ощущениями, размышлениями,
в конце концов - выводами.
Так и возникла идея соединить фантастику, мистику и автобиографию.
Тем более, дежавю в нашей жизни встречается ой как часто, а события,
которые совершаются в родной державе на протяжении всего лишь одного
поколения – удивительны, и кроме как мистическими, фантастическими их
никак не назовешь.
Живущие поколения мистически повторяют ровно те же шаги, что до
них совершали предыдущие поколения. Все наши революции похожи друг
на друга алчностью, кровью, в итоге распятием.
Не хочу, чтобы на этих строчках Вы пытались рассмотреть судьбу
отдельно взятого человека. Не хочу, чтобы эти
строки несли на себе только
гнусность политики, разрывы времени и судеб. Изначально желал написать о
человеке, живущем в прекрасной Стране в данной ему эпохе… точнее в тех
эпохах, которые довелось пережить моему поколению. Хотел написать о
невероятных красотах и просторах любимой страны, и о том, как не можем
мы променять ее ни на что на свете.
Берегите мгновение… не повторяете, не повторяйте собственные
ошибки, учитесь на ошибках других, как бы не казалась трудна и не
справедлива жизнь, как бы не мучило Вас одиночество и безысходность.
Последствия очередного срыва, очередной революции будут еще более
жестоки и несправедливы.
И не бойтесь совершать поступки ради других. Именно от этого
прожитая жизнь наполняется вечностью.
Пролог.
Каждый из нас, оказываясь на рубеже определенного возраста,
вспоминает и анализирует пройденный путь. Оценивает правильность и не
правильность событий, произошедших вокруг тебя, связанных с тобой, со
страной, оценивает свои собственные шаги и поступки. Ты обдумываешь
происходящее много раз, сам не отдавая тому отчета. Не сиюминутно, а уже
с последствиями видишь, к чему привели решения и маленькие, и глобальные,
твои решения, принятые в прожитом времени, решения твоих начальников,
решения больших людей страны, планеты в прожитой лично тобой временной
эпохе. Паутина этих событий всегда сложна для оценки, но ведь ты в ней
жил всю свою жизнь, или значительную ее часть. И были, в течении лет,
значимые годы, определившие твою судьбу, судьбу твоих близких, друзей,
возможно твоей Родины. …Эх, как жалко, что мы непременно делаем много
ошибок!
Мы помним в подробностях очень многое, что случалось с нами в
жизни. …И приятное помним… и не приятное. Увидев человека, если мы видели
его ранее, стремимся вспомнить, что было связано ранее с этим человеком.
Приятные это были события, или не очень. Конечно, некоторые эпизоды
жизни вспоминать не хотелось бы вовсе… Трусость, предательство, слабость,
глупость… Безудержное стремление к утверждению своей личности, к
богатству… и, как правило - падение, разочарование, в итоге...
Но ведь в жизни случаются любовь… В жизни нас посещают
достижения, победы, уважение… дети... внуки…, правда и радость. И это
все хорошее и плохое, доброе и злое, казалось бы, несовместимое…
случается у каждого человека, у каждого из нас… но для этого надо… всего
лишь прожить жизнь. Прожить ее от начала и до конца. Прожить со всеми
прелестями, со всеми преодолениями, сложностями, которые ты поначалу не
видишь, пережить массу противоречиями нашего бытия, присутствия на этом,
таком прекрасном белом свете.
На пути необходимо решить массу вопросов, на которые
невозможно найти односложные и простые ответы, найти быстрые и простые
решения… а бывает решений совсем нет, каждое решение ведет в никуда...
но… его все равно приходится принимать, потому, что по-другому нельзя!
Мы знаем, что произойдет с нами завтра???
…А что произойдет с нами через час… через несколько минут?
Мы ведь всегда предполагаем, что будем делать на следующий
день. Каждый из нас знает, что завтра пойдет на работу, или учебу… или
поедет отдыхать в давно намеченное путешествие… а может долгожданный
утренник у сына или дочери и нам с женой обязательно надо его посетить.
Какое счастье, что все это должно с нами случиться, ведь именно ради
этого мы живем на белом свете…
Но как же часто случается так, что обстоятельства
выстраиваются сложнее, и мы не можем построить свое, давным-давно
намеченное и с нетерпением ожидаемое, «завтра». По разным причинам это
случается… может быть потому, что так сложилась работа. Да, да работа…
будь она не ладна. Любимая работа, на которой, ну никак не могут без
тебя обойтись, которая забирает большую часть жизненного времени… сил.
Но ведь и дает тебе и твоим близким все, чего ты добился на этом свете:
достаток если не богатство; уважение коллег и, возможно - недругов;
порядок в твоей жизни, жизни твоих родных; и многое, многое, что так
необходимо людям на их правильном жизненном пути, в конце концов, твой…
жизненный опыт.
Как правило, срыв долгожданного намеченного события не
нравится не только вашей половине - это и тебе не нравится, но это
происходит с тобой, и тебе в итоге принимать окончательное решение. А
вдруг это случится из-за того, что сломалась машина, или ты банально
заболел… Не дай бог, что-то с родными, близкими…
Всякое случается в нашей разнополосой жизни. Но на то мы и
люди, на то мы и человеки, чтобы справляться со всеми возникающими
препятствиями на нашем пути. Длинном, и в конце концов, светлом пути. И
пройти его нам обязательно придется. И пережить то… что, как бы намечено
свыше, придется только тебе… только тебе и никому другому… Никому…
другому.
Но если событие меняет все, что ты наметил ранее… Меняют
кардинально, бесповоротно. Меняет, останавливая любые будущие события.
Обстоятельства редко бывают добрыми к людям, и все что происходит…
кому-то обязательно нужно, просто необходимо, как часто от этого зависит
жизнь других людей, даже если ты их не знаешь вовсе…
Часть 1. Дежавю.
Глава 1. Края нет?
Роман Игоревич на текущий момент решил все вопросы, стоявшие
перед ним сегодня, и сейчас возвращался в офис с наконец–то
закончившегося долгого совещания. День шел к концу, день был обычный,
без приключений и нервотрепки. Намеченные дела сделаны. Все как-то
несложно удавалось сегодня, и впереди ожидался добрый вечер в кругу
семьи, ведь сегодня должен приехать сын со своей семьей для завтрашних
поздравлений.
Погода с утра замечательная. Колеса машины, выезжая со двора,
сразу стали мокрыми, ведь на траву пала холодная роса, когда солнце
поднялось над горизонтом, растворив утренний туман. Затем, оно весь не
полный день радовало теплыми лучами, иногда скрываясь в небольших
облачках, когда те своими легкими фигурками ласкали не видимый, в
голубой дали, мимолетный взгляд, в бесконечности задумчивого неба.
Роману Игоревичу давно уже иногда казалось, что небо с ним разговаривает.
Разговаривает не слышно, но он чувствовал заданные ему вопросы и очень
серьезно подбирал на них ответы, и не всегда для этого были нужны слова…
Как не странно, он радовался этому странному, не понятному, общению,
ведь никому он не мог доверить те сокровенные мысли, которые приходили
в его немолодую голову, а небо его слушало… слушало! И слышало, он не
сомневался в этом. Небо его слышало, он почему-то это отчетливо знал
уже довольно большое время.
…Чрез час, два рабочий день должен спокойно кончиться на
рубеже шестидесятого дня рождения. Да, да, Светов уже был совсем не
молодым человеком, уже пять лет, будучи пенсионером по «северным» и
«монтажке», отработав в строительстве почти сорок лет.
«Ну вот!.. Какой же я старый… Уже седьмой десяток завтра
разменяю… А кажется, будто недавно школу закончил.» - мысли толпились,
толкая друг друга, будоража рассудок очередной, неизвестно который, раз
дурацким выражением: «Как много ошибок было в жизни… Как много хотелось
бы изменить из тех глупостей в молодости, да и позже… Хватало их за
шестьдесят лет. А глупостей-то поди больше было чем ошибок… Самое
главное, что сейчас знаю, как изменить. Знаю, как правильно… тогда не
знал… - сейчас знаю. Как жалко, что правильный шаг делаешь далеко не
всегда…»
…В этот миг.
Проходя мимо сборочного цеха, Роман увидел летящий по дороге,
вдоль цеха навстречу, погрузчик. Водитель погрузчика кричал и махал
одной рукой, другой не выпуская руль очевидно взбесившегося механизма.
Криков было не слышно за гулом работающих цехов, но было понятно, что
он не может остановить машину. Люди шарахались от него в стороны.
Впереди навстречу Роману Игоревичу шла группа женщин второй
смены, у которой начался обеденный перерыв. Они, неспешным шагом, шли в
столовую увлеченные женскими разговорами с улыбками и добрыми гримасами
на лицах, скорее всего перебирая интересное о мужчинах, судя по их
взглядам друг на друга. Двое помахивали развязанными с головы платками,
раздвигая эмоции.
Они шли навстречу Роману. Погрузчик ехал, догоняя женщин,
Непокорную технику не видели, в увлеченности приятного разговора. Пяти
тонная машина мчалась на них сзади. От Романа Игоревича до этих женщин
было метров двенадцать, ну может пятнадцать, кричать было поздно.
Светов рванул вперед, как в молодости, мощными сильными уверенными
движениями спортсмена, потеряв на мгновение свой артрит, чему сам не
успел удивиться. Преодолев короткое расстояние, с ходу, изо всей силы
и своих ста килограммов, толкнул ближнюю женщину, которая, в испуге,
съежила плечи и успела удивленно посмотреть на подбегающего к ней
мужика, круглыми испуганными глазами. Она ударилась в свою подругу и
обе упали в двух, трех метрах от Романа, взвизгнув от внезапного
нападения.
Погрузчик летящей молнией… медленно, медленно в глазах Романа,
приближался к Светову, когда тот переводил свой взгляд с летящих в
сторону женщин на приближающуюся машину, он чуть присел, толи от страха,
толи, чтобы оттолкнуться и попытаться прыгнуть и, может быть, упасть за
дамами в сторону… но в этот миг почувствовал сильнейшую боль в ногах…
В этот миг погрузчик, сначала своим клыком сломал Роману обе ноги, потом
ударил его рабочей вертикальной плоскостью подъемника, увлекая за собой.
Переломанные ноги мужика затащили его тело под машину… а погрузчик,
после того, протащив тело по асфальту метров пятнадцать - двадцать,
переехал Романа задними колесами, над которыми закреплен пятитонный
противовес, продолжил движение дальше, пока водитель не направил его
в стену цеха…
…………………………………………………………………..
Нестерпимая боль…
Адская безграничная боль, молниеносно заполняет все
пространство.
Удар… вспышка света…
Тьма застилает сознание.
Свет яркими вспышками стремится победить кромешную тьму.
Огонь выжигает адскую боль.
Тьма… Свет! Тьма… Свет.
Земля скрипит почему-то на зубах… а они ломаются от острых
песчинок и моментально стираются до десен… но стираться не перестают…
адская боль…
Адская боль…
Бесконечный… бездонный страх!..
Кровь… Огонь… Огонь… Кровь.
Черное… белое! Черное… белое???
Черное… белое!!!
…Щелчок … хруст! Долгий, долгий душераздирающий крик в черном
и белом… полная тишина и…
Небо… голубое небо… везде голубое небо… а тебя нет…
Ты хочешь увидеть свои руки, увидеть свои ноги… но… но их
неее-ет, вокруг только черное и белое… и… голубое, глубокое бесконечное
небо. И нету ему конца…
И тишина…
И боль…
Тишина…
Свет…
Внезапное полное спокойствие… Пооолное спокойствие…
бесконечная слабость… слабость… И не надо никаких сил.
И так легко на душе… Не надо никаких сил…
Так легко на душе. Никаких забот… желаний.
Пустота. Успокаивающая пустота... Свет… Много света.
И не нужна радость… ведь нет… грусти…
…
Бесконечное… Голубое… Небо…
…………………………………………………………………..
- Сыно-ок вставай… Пора вставать. Тебе пора на практику…,
Рома, в школу надо идти. Вставай.
Роман открыл глаза. Во всем теле ощущалась утренняя истома
нежелания просыпаться, которая уже давно была знакома, но совсем забыта.
Эта истома пробивалась через кошмар связанный с погрузчиком… который
опять и опять заставлял Рому чувствовать острую нетерпимую боль… кошмар
выдавил испарину на холодный лоб, от дикой боли, звука ломающихся костей…
и, как не странно, запаха черного металла поперечной балки подъемного
механизма погрузчика, эта балка стояла у него в глазах, постоянно
приближаясь, как последний миг зафиксированного больным ощущением бытия…
Мама, склонившаяся над его спящим сознанием, легко улыбалась.
«Господи какой ужасный сон. Господи…»: подумал Роман, пытаясь улыбнуться
чудному образу матери, так явственно представшего над ним.
- С днем рождения дорогой… – и мама несколько раз поцеловала
сына в щеки, в лоб, потрепав губами ему челку, ощущения были чудными и
странными, как наяву. – Мы с папой на работу, а ты в школу не опоздай.
Ну до вечера. – Она уже поднялась от его постели – Что у тебя за
испарина… ты случайно не заболел?.. – Мама встревожено вытерла его лоб
своей ладонью - …температуры нету… Ну что ты так испугался, нет у тебя
температуры… все в порядке, сынок. Давай вставай… - опять потрогала его
за волосы, где не мешала подушка, снова настойчиво повторила - Смотри
не опаздывай в школу.
Роман проводил маму, которая умерла более двадцати лет назад,
взглядом… удивленным взглядом. И только тут обратил внимание на спящего,
напротив, в кровати мальчишку. Входные двери хлопнули, в личине замка
повернулся ключ, затем опять повернулся. Тишина…
«А это что еще за сон». Сон – явь?.. казались странными, как
будто он вернулся в детство. «Когда умерший с тобой разговаривает – это
не очень-то хорошо… Пусть даже это и Мама. И вообще сегодня, какое
число?.. и почему я в кровати… я что-то забыл?.. Ах, да, у меня же
юбилей. Не помню, чтобы выпивали? И вообще - юбилей сегодня или
завтра?..». Роман Игоревич обвел взором комнату, ощущения сна уже не
было и в помине, а общее состояние было какое-то совершенно не понятное…
легкое, и что самое главное в теле ничего не болело, без очков он видел
даже маленькую паутинку в углу под потолком, которую он должен не видеть
и в очках, тем более если с бодуна. Но в теле бодуна очевидно не было, в
теле не было ничего кроме легкости и здоровья. Он по привычке пощупал
свой пульс, по привычке оценил свое артериальное давление… «Что-то руки
какие-то маленькие, что со мной». В ушах не звенело, самочувствие было
просто великолепным.
Комната, в которой по какой-то причине, ему не понятной,
находился Роман, была один в один из далеких годов детства, когда старая
кухня родного дома была переделана в их с братом спальню, можно сказать,
что он уже давно забыл, как она выглядит, и тут такое видение… В
промежутке занавесок как будто цвел рассвет, а все что происходит, было
реалистично, будто по-настоящему.
За приоткрытой форточкой птицы радовались теплому июньскому утру.
С потолка на плетеном старом проводе спускалась электрическая лампочка,
он четко видел вольфрамовую спираль лампочки накаливания, которые уже
были забыты совсем пять – десять лет назад, старый черный выключатель
с носиком над его кроватью, тоже был из далекого уже забытого прошлого.
Белый потолок, обрезался бежевыми обоями с большими монотонными цветками
привычного бежевого оттенка. Невольно рука потянулась потрогать черный
эбонитовый, «как странно» давно позабытый, выключатель. Роман покачался
на кровати, кровать пружинная, из тех же воспоминаний, которые уже
давным-давно его не посещали. Невольно он ухмыльнулся. Сознание ожогом
толкнуло Светова в голову… он резко сел на кровати и спустил ноги на
пол бросая на них растерянный изумленный взгляд, …он не верил своим
глазам…
Он не верил своим глазам… Резко осмотрелся по сторонам,
внимательно прислушиваясь к очень острым до боли знакомым, навсегда
позабытым звукам. Еще раз посмотрел на свои ноги, потом внимательно
рассмотрел с обоих сторон свои руки, ладони с длинными пальцами, затем
уставился на брата, четко поняв, что ему пять лет. И так как руки легли
на коленки, сильно ущипнул себя в правое бедро… почувствовав острую
резкую боль. При этом почему-то вспомнил, что вчера опять поссорился с
Зиминым Сашкой - своим соседом и очень хорошим другом, что вызвало у
него неприятные ощущения глупости совершённого поступка и острое
желание помириться. Это воспоминание с трудом пробивалось через ужас
смертельного погрузчика.
- Такого не может быть – сказал он не громко сам себе детским
голосом, пару раз затем кашлянув – Что со мной? ... – и он еще раз
рассмотрел свои ладони.
Детские ладони… Его ладони были как у десятилетнего мальчика.
Он резко встал, слегка подпрыгнув от неожиданной легкости тела, желая
заглянуть за занавеску, еще не понимая, где он находится и что с ним
происходит. За занавеской был двор его детства, дома, где он родился и
вырос… Старый сарай, который снесли лет пять назад, стоял на месте и
выглядел как новенький, слева не было нового соседского дома. Дворовый
пес Джек резко ел из своей миски. Он опять смотрел на свои руки, свои
черные семейные трусы, тощие детские ноги, оттянул пальцами и отпустил
белую, грубой ткани, майку. Опять, с напряжением бросил растерянным
взглядом во все стороны, сел на кровать, которая скрипнула пружинами…
«Но ведь так не бывает…» – Роман покрутил рукой в плечевом
суставе - никакой боли: «… Я ведь не сплю… или сплю? ... Господи, что
со мной… Меня рассудок-то не оставил?» Роман привычно потрогал
подбородок, как делал каждое утро, перед бритьем. Подбородок был худой
и гладкий, что заставило резко оторвать из ладони голову и вновь
взглянуть на свои тонкие, длинные пальцы. «Невероятно… Так не бывает…» -
Он опять смотрел вокруг себя, трогал то свои ноги, то свою постель,
свою одежду мальчика, лежащую на тумбочке. И опять: «…Этого не может
быть…» Брат зачмокал, повернулся на спину, струной вытянул ноги и руки,
глубоко вздохнул и… как будто замер. Роман узнал своего маленького
братика, которого похоронил два года назад после острого диабета.
Роман смотрел на Виктора пока тот тихо, но глубоко задышал,
чмокнул не открывая глаз, и лег на спину. Черты братика были настолько
близкими и милыми, что Роман слегка улыбнулся и почувствовал влагу в
глазах. Светов опять сел на кровать. Изумленный пару минут снова сидел
с напряженным взглядом, нахмурив брови. Еще раз обвел комнату теперь
уже суровым взглядом, непонятные эмоции жгли душу, вновь встал и
аккуратно, медленно ступая босиком на холодный пол, вышел из комнаты в
маленький коридорчик, из которого четыре двери: в их комнату; в комнату
бабушки; в прихожую; в большую комнату - зал. «Да – это мой дом… Это
мой дом из моего детства, бабушка тоже уже конечно на работе. Почему
Витька не в детском саду?» Белая краска коридора делала его светлым,
несмотря на то, что в нем не было окон на улицу, а только шершавые
матовые стекла двухстворчатой двери в большую комнату, именно они
пропускали много света.
«Как же это может так происходить… Может быть… это рай… Я же
ведь под погрузчик попал… Я же… умер!.. Я же умер… Господи… значит меня
больше… нет… Значит я попал… к тебе, Господи?..». Он смотрел вверх на
белый, белый потолок.
Роман смотрел на стены, на двери с узорчатым стеклом, на свои
руки, на свои ноги, и мучительно копался в чистом, легком сознании.
«Вразуми… Неужели я попал… к тебе, Господи?..». Опять подняв взгляд
вверх на белый, белый потолок.
Роман приоткрыл дверь в «большую» комнату, как она называлась
все его детство, да и потом другого названия у нее не было. Она всегда
была очень светлой. Три не маленьких, по тем временам, окна с лихвой
освещали пространство комнаты, в которой он часто в детстве играл в
солдатики и кубики, выстраивая крепости и их героически разрушая… Он не
стал входить в комнату. Аккуратно закрыл дверь. Взглянул на дверь в
комнату бабушки, мгновения замерев в замешательстве, и внутренне, как
будто слегка опасаясь к ней зайти, на цыпочках, как можно тише, пошел в
кухню. Внутренний озноб сознания никак не мог сложить пазлы
происходящего. В голове с легкостью кружились воспоминания не только
вчерашнего дня перед шестидесятилетним юбилеем, но и обрывки
воспоминаний Ромы Светова, который только-только закончил третий класс
и который срочно к 9.00 должен идти на огородную практику в школу. Он
отчетливо понимал, что сегодня день его рождения. Вторник, что ему… Роме
Светову должно исполниться не шестьдесят!? А только десять лет, что на
этой неделе практика кончается, что завтра с ребятами они идут в кино и
поэтому надо перестать не дружить с Сашкой Зиминым своим соседом и
давним, давним другом, с ним обязательно надо поговорить и опять
сдружиться.
Тяжелая деревянная дверь на выход слегка скрипнула, когда
Светов приоткрыл ее шире, чем она была открыта до его прикосновения,
попав сначала в прихожую, где урчал холодильник «Смоленск», ростом
«пожилой» мальчишка оказался уже выше этого холодильника. На кухню дверь
была открыта настежь и, не смело, озираясь по сторонам, Рома сделал три
робких шага. Кухня показалась ему огромной, собственно, как и другие
помещения. Будучи недавно высоким мужчиной, ему всегда было тесно под
этими потолками и в этих стенах.
Роман сел на деревянную табуретку. Пара таких табуреток
всегда стояла между столом и чугунной батареей отопления. Сел медленно,
по-прежнему опасаясь всего вокруг, в том числе и стола, и табуретки. До
боли знакомый стол, накрытый новой клеенкой. Мама всегда любила, чтобы
клеенка была новой. Рост Романа был явно не метр восемьдесят пять, к
которому он привык за прожитую жизнь. В окне яблоня, его ровесница,
раскинула молодую листву уже с маленькими завязями яблок. Этот штрифель
(как называла сорт яблок Мама) всегда к сентябрю давал вкусные сладкие
осенние яблоки. А ствол ее почему-то был не пол метра, как в последние
годы, когда он бывал дома, сейчас Рома наверняка сможет обхватить его
своими тонкими пальцами в две ладони, хотя крона уже хорошо закрывает
листвой окно новой кухни.
- Да… Вот тебе и девки пляшут. – сказал он детским красивым
голосом не детскую присказку. Опять пару раз легко кашлянул в кулак, уже
понимая, что этот голос ему не изменить еще, как минимум, лет пять.
Сидел, рассматривал большой старый, но еще новый газовый
котел, свежую краску на трубах и стенах, такой новый «старый» кухонный
шкаф, который простоит здесь много десятилетий.
- Так… - произнес мальчик Рома. Далее свой голос слышать ему
почему-то не хотелось – «…Ну и что это за чудеса? Господи, я же под
погрузчик попал?.. Это же факт… Причем здесь мое детство?.. Причем здесь
практика в школе… Причем здесь мои десять лет?.. Мама как живая… Что за
мысли лезут в голову?» - замешательство: «Помню это отчетливо… Как кости
ломались помню… Запах железа, вкус крови… ффффф» - через все тело опять
прошла острая боль судорогой в мышцах, холодком по коже: «Ууууу… всё-таки
это… что-то другое… это ведь какае-то другая жизнь. По-другому и быть не
может… никак!.. не может. Эта что, жизнь получается после смерти… после
моей смерти. Я же ведь… умер… умер… Причем здесь практика в школе… Какая,
к черту, школа…»
В ясной голове Романа, без повышенного артериального давления,
в конце концов, без боли в суставах, в песнях птиц из открытой форточки,
звенели солнечные зайчики, еще косых теплых утренних лучей,
продиравшихся через яблоневые листья.
Продолжение:
28.10.2018
Русаков О. А.
г. Тверь
Подробнее...