* * *

          Понедельник - день тяжёлый. Однако начался он для Кочкина весьма удачно: хозяин компании «Chubb», просмотрев электронный каталог предлагаемых кандидатур, сделал заказ сразу на четверых программистов. Конечно, ещё предстоял ряд формальностей, но, исходя из опыта проведения таких встреч, Кочкин чувствовал - со «Chubb» всё сложится нормально: не пройдёт и двух недель, как отобранная четвёрка прибудет в Лондон и приступит к работе. Потом была встреча с директором «British Sugar». После длительного просмотра каталога, глава фирмы - маленький, на первый взгляд застенчивый очкарик, отобрал трёх кандидатов и заговорил об их заработной плате. Этот с виду застенчивый англичанин оказался ещё тем зубром. Стреляный воробей, хотел и рыбку съесть, и поле перейти - сражался за свои фунты-стерлинги, как настоящий лев, что красуется на британском гербе. Но и Кочкина тоже не на помойке нашли: после долгих дебатов очкарик сдался и взял на работу с вполне приличной зарплатой двух из трёх выбранных программистов.

          Он вышел из небоскрёба, где на восемнадцатом этаже размещался офис «British Sugar» уже под вечер, праздным шагом пошёл через Гайд-парк. Дождь уже давно закончился и ветер, разогнавший облака, успел высушить парковые аллейки. «Зря только возвращался», - подумал Кочкин про зонт.

В это маленькое кафе он забрёл совершенно случайно, просто увидел висящую над тротуаром вывеску: симпатичный чёрный кот сидел на лавке с кружкой в лапе и, сдувая пену с пива, косил проказливым взглядом на прохожих.

Заказав кружку пива и сделав несколько глотков, Кочкин закурил последнюю на сегодня сигарету - он строго соблюдал установленные для самого себя правила, берёг здоровье и выкуривал за день не более трёх сигарет.

          - У вас свободно? - спросил у него высокий, плотного сложения мужчина.

            Хотя мужчина и сказал всего несколько слов по-английски, Кочкин сразу понял, что перед ним не англичанин. Он молча сделал приглашающий жест рукой и новый сосед, присев напротив, поставил на стол свою кружку с пивом.

            - А ты неплохо сохранился, - неожиданно сказал незнакомец по-русски.

            Кочкин постарался скрыть своё удивление. Он спокойно глянул на незнакомца, растянул губы в недоуменной улыбке и пробормотал по-английски:

- Вы меня о чём-то спрашиваете? Я вас не понимаю.

- Да брось ты, Лёша, - прозвучало в ответ опять по-русски. - Не ломай комедию!

Незнакомец усмехнулся и хлебнул пиво. Кочкин тоже механически поднёс к губам кружку и сделал глоток, продумывая линию своего дальнейшего поведения. Перед ним сидел соотечественник. Причём соотечественник, который знал его - Алексея Васильевича Кочкина лично или имел о нём какую-то информацию от других лиц. И это вызывало у Кочкина вполне обоснованные опасения. Прищурясь, он посмотрел на незнакомца в упор: определённо он его где-то видел, но где и когда?

- Не узнаёшь? - незнакомец тоже смотрел на Кочкина и улыбался. - Я Виктор Лосев.

«Виктор Лосев? Какой Виктор Лосев?» - Кочкин промолчал и только, по-прежнему недоуменно улыбаясь, пожал плечами. Этот его жест можно было понять двояко: то ли я по-прежнему вас не понимаю, то ли не знаю я никакого Лосева.

- Я ведь говорю, что ты хорошо сохранился, чего нельзя сказать обо мне, - Лосев опустил глаза и печально вздохнул. От этой его печали на версту несло притворством. - Лосев я! Спартакиаду помнишь? Мы с тобой в четвертьфинале встретились.

«Точно, ведь это же и есть тот долговязый мудак! - теперь Кочкин узнал боксёра-соперника, на которого затаил давнюю обиду и вспомнил его фамилию: - Лосев! Однако же, как ты изменился, Виктор Лосев! Тогда был высоким парнем с рельефной мускулатурой, а сейчас обрюзг, двойной подбородок, лицо всё в морщинах. Явно не следишь за собой, остался от тебя прежнего только высокий рост. И что же ты делаешь в Лондоне? Не могли же мы с тобой встретить здесь совершенно случайно?»

- Хороший получился тогда бой, с интригой, - продолжал вспоминать Лосев. - Классно ты боксировал, из меня котлету сделал ещё в первом раунде. Если бы не мой конёк - прямой правый, ты бы выиграл.

Ломать комедию и разыгрывать из себя англичанина уже действительно не имело смысла. Кочкин протянул через стол руку и сказал:

- Ну здравствуй, Лосев. Давно не виделись.

Они обменялись коротким, но крепким рукопожатием, пристально глянув друг другу в глаза, словно им сейчас опять, как и много лет назад, предстояло драться на ринге. Ринга здесь не было, но Кочкин чувствовал - схватка состоится и прямо сейчас, только на сей раз не на кулаках. Ведь не просто так в лондонском кафе подсел к нему за столик этот Лосев. Что же ему нужно?

Взяв инициативу на себя, Кочкин решил прощупать противника вполне естественным и безобидным вопросом:

- Какими судьбами в Лондоне, Витя?

- В командировке, Лёша. Работаю.

- А что за работа, если не секрет?

- Секрет, вообще-то. Но ради нашей встречи его можно и открыть. Я и мои ребята приехали в Лондон в один день с тобой. Нас очень интересует твоя жизнь в Англии.

Кочкин изобразил удивлённую гримасу:

- Это ещё зачем? Ты, Витя, и твои ребята, случаем не на ФСБ работаете? Если вы меня считаете каким-нибудь криминальным авторитетом, то зря тратите время и командировочные деньги. Я честный коммерсант, дела свои веду легально, с налогами не имею никаких проблем. Я чист перед законом, так и можешь доложить своему начальству.

- На первый взгляд чист, как белый снег. Но только на первый взгляд, а вот если копнуть поглубже...

- И что же вы раскопали? - спросил Кочкин самым беззаботным тоном. - Неужели трупы?

Он даже облегчённо вздохнул: Лосев слишком рано начал свой шантаж. Кочкин приехал в Лондон четыре дня назад и ещё ни разу не встречался с Джоном Стюартом. Ну и слава Богу! С Джоном они должны были увидеться только послезавтра. Всё, что Кочкин делал в течение этих четырёх дней, делалось в интересах структуры, только в её интересах. А это означало, что шантажист Лосев будет шантажировать не его - не Кочкина, а саму структуру. И пусть этот придурок что-то раскопал, служба безопасности структуры во главе с генералом Бурым быстро закроют рот и Лосеву, и его начальству, приструнят их так, что мало не покажется.

- Угощайся, - Лосев раскрыл пачку «Честерфильда» и протянул её Кочкину, но тот отказался.

- Молодец, о здоровье печёшься, - Лосев закурил и, выпуская через волосатые ноздри дым, сказал: - Трупы мы не раскопали, ты ведь торгуешь живым товаром, а не трупами. И надо признать торгуешь отменно - за несколько дней пристроил на работу восемнадцать программистов.

- К восемнадцати прибавь ещё шестерых, - самодовольно заметил Кочкин, намекая на сегодняшние переговоры с «Chubb» и «British Sugar».

- Вот я и говорю, у тебя учиться надо работать. Мало того, что твоя контора получает приличные барыши за трудоустройство русских рекрутов, так ещё и внедряет в английские предприятия осведомителей.

- О чём ты говоришь, Витя? Каких осведомителей?

- Я знаю, что говорю, и ты знаешь, что я говорю правду.

- Есть доказательства?

- Доказательства? Мы взяли в разработку одного из твоих «кротов». Пришлось немного на него надавить и он рассказал, как между вами ведётся переписка по сети. Обычная стеганография: в рисунки, в текст, даже в музыку какого-нибудь пустякового письмеца, или поздравительной открыточки закладывается криптограмма, которую можно обнаружить и раскодировать, только имея специальный электронный ключ именно для этой криптограммы. Ловко придумано, комар носа не подточит: составил отчёт о делах английской фирмы внедрённый в неё «крот», закодировал его и отослал в своём «невинном» послании якобы другу Васе или подруге Маше.  Попробуй отыскать в этом письме какую-то крамолу – хрен найдёшь, даже если ты в программировании спец. А господин Кочкин взял это письмецо с почтового ящичка, шифровочку раскодировал, принял к сведению полученную информацию и эффектно выиграл на бирже. Ну как, много мы раскопали?

- Это всё слова, - Кочкин по-прежнему был спокоен, - какие-то «кроты», какие-то сайты с шифровками, плюс биржа. Всё это пустые слова. На пушку берёшь, гражданин начальник.

- А если это не пустые слова? Если у нас на руках будут доказательства: показания твоего «крота» и сам «крот» в качестве свидетеля? Что тогда? Представь себе, какой скандал может разразиться, если обо всём этом узнает пресса, Скотланд-ярд или английские Джеймсы Бонды из МИ-6. Я тебе не завидую, Лёша.

- Вот что я тебе скажу, Витя, как говорится, не для протокола, - Кочкин подался вперёд, словно хотел сообщить Лосеву что-то важное и очень секретное. - Допустим, что всё сказанное тобой про осведомителей на английских фирмах правда. Допустим. Что из этого? Ты знаешь, кто стоит за моей спиной? Знаешь, на кого я работаю? Нет? А если бы знал, то обошёл бы меня десятой дорогой. Не я, а ты вляпался в крупное дерьмо. Непосильную ношу захотел взвалить себе на плечи. Если действительно у тебя хватит ума, точнее - дурости, довести дело до скандала, тогда не обижайся - тебе будет очень плохо.

- Спасибо за предупреждение, - Лосев вонзил в пепельницу окурок и старательно его затушил. - Я знаю, что с людьми, которые стоят за тобой, воевать трудно и, возможно на сегодняшний день, даже бессмысленно. Поэтому никаких скандальных разоблачений твоей рекрутинговой конторы не будет. Но как быть с этим, Лёша?.. - Он достал из кармана маленький диктофон и включил его.

«...- Ты уверен? - послышался густой бас Стюарта. - Если это всё ложь, то акции «Crest Nicholson» завтра же можно будет использовать только в качестве туалетной бумаги. Это большой риск.

- Риск - это когда играешь вслепую, - убедительно отвечал голос Кочкина. - А моя информация всегда надёжна, ты же знаешь это, Джон. Без колебаний скупай столько, сколько сможешь. Представляешь, какой куш мы отхватим через две недели?..»

Покосившись на сидевшего за соседним столиком старика-англичанина, Лосев уменьшил звук и с улыбкой посмотрел на Кочкина. Тот тоже улыбался неестественно застывшей улыбкой. Звучавшая аудиозапись, словно сильный удар, ошеломила его. Кочкину даже показалось, что под ним зашатался стул и он сейчас полетит на пол вниз головой. Но он заставил себя собраться и, продолжая улыбаться, сказал:

- Выключи.

Лосев послушно нажал на «стоп» и спрятал диктофон в карман пиджака.

- Это мой разговор с биржевым брокером. Он работает на меня, то есть на людей, которых я представляю, - блефанул Кочкин.

Но Лосев отрицательно покачал головой:

- Мы ведь тобой, Лёша, занимаемся не один день и даже не один месяц. Джон Стюарт работает не на твоих хозяев, а на тебя. Только на тебя. Этот ваш разговор записан в начале июня. Хочешь, напомню, как и где он происходил? Вы сидели в автомобиле Стюарта на Оксфорд-стрит. Наш человек тоже сидел в машине метрах в пятнадцати от вас, записывал вашу беседу при помощи остронаправленного микрофона и заодно заснял её на камеру. Качество изображения отличное и ты на нём выглядишь прекрасно. Если хочешь, я тебе подарю видеокассету. Копию, разумеется. Я понимаю, Лондон расхолаживает. Посмотришь на этих тупых и наивных англичан и чувствуешь себя в полной безопасности, к тому же ты пользуешься неограниченным доверием своих хозяев. Всё это в сумме и сыграло с тобой злую шутку. Ты потерял бдительность, Лёша, и встречался со своим брокером, почти не таясь. Что и облегчило нам работу.

- По-твоему, я не могу иметь личного брокера? - попробовал защититься Кочкин, хотя уже и понимал полную безнадёжность своей затеи. - Это что, преступление?

- Иметь личного брокера - это не преступление. А вот утаивать от хозяев ценные сведения и использовать их в своих корыстных целях - это уже действительно преступление. Ведь полученная информация от трудоустроенных к англичанам «кротов» должна работать и приносить прибыль всей вашей организации, а не пополнять карманы одного господина Кочкина. Сколько ты заработал на скупке акций «Crest Nicholson»? Всего каких-то восемьдесят тысяч долларов. А сколько смогли бы заработать твои хозяева, если бы ты не утаил и не присвоил ценнейшие сведения? Миллионы! Представляешь, Лёша, что произойдёт, когда люди, которым ты служишь, узнают о крысячничестве своего доверенного лица? Останется ли в живых это самое лицо, когда в вашу службу безопасности попадут наши аудио и видеоматериалы? Я, например, в этом крупно сомневаюсь. Да что кассеты?! Так, пустяки, ерунда! Мы знаем, в каких банках и какие суммы ты хранишь, даже знаем номера твоих счетов. Не хочу быть голословным, - Лосев залез в боковой карман и положил на стол два сложенных вчетверо листика. - Возьми, полюбуйся.

Кочкин развернул листики. Он посмотрел на названия пяти банков, на девять счетов, рядом с которыми были напечатаны лежащие на этих счетах суммы денег, и строчки поплыли у него перед глазами.

- Теперь суди сам, кто из нас вляпался в крупное дерьмо: ты, или я, - сказал Лосев. - По-моему, ты, Лёша. Сейчас ты повис между молотом и наковальней. Скажу честно, я тебе не завидую.

- Дай,.. - хрипло выдавил из себя Кочкин. – Дай закурить.

Он в четыре затяжки всосал в себя сигарету и спросил:

- Что тебе нужно? Деньги? Сколько? Ты меня сможешь отмазать?

Кочкин ухватился за эту надежду, как утопающий за соломинку: «Ведь не зря этот шакал Лосев решил со мной встретиться. Обычный шантаж, вымогательство! А что нужно шантажисту? Конечно, деньги! Ну и пусть их забирает, все эти деньги - все три миллиона с мелочью баксов. Уплатит своим подчинённым, сунет в лапу начальству, лишь бы они только молчали. Подавитесь, сволочи, только сначала предоставьте гарантии, что всё собранное досье уничтожено».

- Сколько ты хочешь? - повторил он. - Ты и твои ребята?

Лосев посмотрел на него почти сочувственно:

- Можешь оставить эти деньги себе. Нас интересует совсем другое: твой опыт, твои связи в Лондоне и главное, - вся информация «кротов». Ты нам её будешь сообщать гораздо раньше и в более полном объёме, чем своим хозяевам.

- ФСБ решило играть на бирже? - тупо спросил Кочкин.

- Какое ФСБ? Не будь кретином.

- Ты работаешь на частное лицо, - догадался он, наконец. - На кого?

- Глупее ты ничего не спросишь? - усмехнулся Лосев. - Ты сам-то знаешь на кого работаешь?