|
|
Любим мы плоть, и любимы мы плотью,
Но за эту любовь страдает душа.
Плоть прахом развеется тёмною ночью,
Живой же останется только душа…
В.Прудаев
Я – Локки Войт. Мои жена и дочь были убиты каким-то маньяком, зверски изуродовавшим их тела. Это не было политической расправой, ведь я ушёл с поста военачальника ещё два года назад. Скорее, то был лишь пьяный мужик, которому отказали дать мелочь на пиво, – в доме пропало несколько бутылей вина. Но вскоре я нахожу возле входной двери листок бумаги. Почерк был корявый, но я разобрал слова: «… и чёрной пеленой месть Омута накроет небо!». Они показались мне странными. Но я решил найти этого Омута. Теперь очень сожалею об этом.
Всё началось месяц назад, когда я прочёл какую-то статью в местной библиотеке. В ней ясно упоминалось мною искомое имя. Для меня стало понятно лишь одно – Омут был широко известен в некоторых кругах общества. По-крайней мере, если судить по этой статье. Я попытался разузнать о его местожительстве и роде занятий, но ничего толкового, кроме его причастности к магии, я не узнал. Это стало меня сильно напрягать. Бывая на собраниях известных людей, в частности политиков и алхимиков, нужную информацию я так и не получил.
И вот, как-то вечером мне довелось кое-что раскопать. Зайдя в пивную при военном гарнизоне города, в тот непоздний час (если не ошибаюсь, было около семи вечера) я собирался в первый раз за неделю расслабиться за кружкой пива. Неподалёку от меня, за столиком в самом углу, сидели трое и чего-то обсуждали. Сперва я не обращал на них внимания – мне не было до них никакого дела, как и до всего, что не было связано со мной. Но в один прекрасный момент до меня донеслось имя человека, которого я искал. Я стал вслушиваться в их разговор. Сперва они говорили о магии, которая меня не интересовала, затем затронули интересующую меня тему.
– … Слышал я, Дрейк почти как полгода назад пересёк горы, – говорил один. – Неужели и впрямь решил пройти Лабиринт?
– Ему поможет Страж. Омут – его единственная надежда. И я уверен, что у них всё получится.
– С чего бы Омут поможет ему? Другие ведь проходят без него.
– Хочу напомнить, что Дрейк потерял свою возлюбленную.
– Я не верю, что Омут пойдёт на это. Даже если и так, что же теперь, весь мир в поисках перевернуть?
– Дело в том, что Хранительница является их общей знакомой, и потому, сдаётся мне, у него всё-таки есть шанс на хороший исход поиска.
– Хранительница? А она тут с какого боку?
– Долгая история. Да и не в этом дело. Его родители говорили, что он со своим другом должны были отправиться на Большой Перевал. Думаю, это будет им на руку – прямая дорога к Лабиринту.
Из их разговора я почти ничего не узнал. Единственная зацепка заключалась в том, что некто по имени Дрейк был каким-то образом связан с Омутом и полгода назад отправился в сторону Лабиринта. Для меня оказалось новостью то, что Омут имел отношение к Лабиринту. Меня это немного смутило, и на некоторое время я засомневался, того ли я ищу.
Через пару дней, что угробил на безуспешные поиски подробного описания Лабиринта, я стал собираться в дорогу. Будучи уверенным в том, что ничего толкового в горной деревушке мне не найти, я каким-то образом заставил себя пуститься в путь. Тот горный район я знал хорошо, но проблема заключалась в том, что я понятия не имел, что представляет собой Лабиринт и где он находится. Мне пришлось задержаться на пару дней в городе, чтобы, если не найти попутчика, так хотя бы раздобыть информацию.
Первым делом я вновь посетил местную библиотеку. Но в описаниях Лабиринта говорилось лишь, что он находится по ту сторону Тёмных гор. Конкретное местонахождение не указывалось. Затем меня посетила мысль отыскать тех троих, чей разговор подтолкнул меня на путешествие. Вечером второго дня я отыскал их в той же пивной. Без малейших раздумий я сел к ним, предварительно извинившись, и сразу стал расспрашивать обо всём, что касается Лабиринта. На их вопрос, чем он так привлёк меня, мне пришлось немного соврать, мол, хочу проверить себя на прочность. Насколько мне было известно, он способен изменить человека до неузнаваемости. В конце концов, семейные обстоятельства – дело личное, и каждый решает их в меру своих соображений. А если кто-то не согласен, скажу лишь, что я не обязан докладывать о своих проблемах и неудачах каждому встречному. Впрочем, дело было не в этом – я хотел поскорее разобраться, какое отношение имел ко мне этот Омут.
– Многие хотели бы пройти Лабиринт. Но, увы, половина из них не верит в его силу, и потому считают это пустой тратой времени. Вторая же половина либо не возвратилась более, либо не смогла перебороть страх и войти туда. Что касается меня, то я не горю желанием лезть туда.
– Да, нам хватило того, что возлюбленная одного знакомого пропала без вести год назад, и есть все основания предполагать, что её поглотил Лабиринт, – поддержал его второй. – Мы, конечно, не трусы, но окажись на его месте, лично я и на пушечный выстрел не приблизился бы к этой штуке, что и вам не советую делать.
– Слышал я, есть человек, каким-то образом связанный с этим Лабиринтом, – произнёс я.
– Да, Омут. Личность известная, но полная загадок. Порой не знаешь, что более таинственно: Омут или его объект. Я имею в виду Лабиринт.
– Не знаете, где можно с ним увидится?
– Этого сказать не можем. Мы сами знаем о нём лишь по рассказам. А при условии, что Лабиринт где-то по ту сторону гор, то, думаю, и Омут там же. Разумеется, есть люди, знающие, где его искать. Но я скажу, что в нашем городе таковых нет.
– Прошу прощения за нескромность, но несколько дней назад я слышал, некто Дрейк ушёл в горы, чтобы отыскать Омута.
– Верно. Мы про него вам и говорили, – сказал первый. – Но я не думаю, что вы теперь найдёте его. Он давно не появлялся здесь, и поэтому ручаться за него мы не можем. Конечно, мы поможем вам, если вы действительно решили пройти Лабиринт. Но учтите, что вам придётся полагаться лишь на себя.
– Буду благодарен.
Мы разошлись поздно ночью. Получив от них некоторые сведения об этом человеке, я понял, что мои поиски приняли иной оборот. Цепочка удлинилась на одно звено, и между мной и моей целью оказался Дрейк. Что же, сказал я себе, придётся добираться до Омута окольными путями. Встав в восемь утра, я направился к родителям нового звена, которых не оказалось дома. Недолго размышляя, я направился на Большой Перевал. Дорога была лёгкой, но изнурительной – два дня до гор, два до нужной деревушки.
Останавливаясь на отдых то в одном поселении, то в другом, я повсюду заводил разговоры с намёком на цель моего путешествия. Однако ничего узнать не довелось. Добравшись до перевала, я стал расспрашивать местных жителей о мужчине, которого мне описали те трое, и нечаянно наткнулся (в прямом смысле этого слова) на молодую, красивую женщину. Она схватила меня за руку и потащила в лес. Отойдя на достаточное расстояние от людного места, она сразу начала говорить, не дав мне опомниться.
– Вы должны за ним проследить!.. Я прошу, не дайте ему погибнуть там! Он слишком дорог для меня, чтобы я его потеряла!
– Стойте! Не так быстро. Кого я должен спасти?
– Человек, которого вы ищите, отправился на север. Его сопровождают пожилой мужчина и женщина тридцати лет. Я умоляю, проследите, чтобы с ним ничего не случилось!
– Да успокойтесь вы! – повысил я голос. – Ничего с ним не случится. По-крайней мере, до того момента, пока я не найду его. Ведь он – моя последняя надежда в разоблачении убийцы моей семьи.
– Вы знакомы?
– Нет. Это долгая история. Он поможет мне выследить того, кто убил мою жену и дочь. Он знает, где искать его.
– Хотите сказать, он причастен к…
– Я имею в виду иное. Его привела сюда нужда, называемая Лабиринтом. Мне же нужно отыскать Стража.
– Обещайте, что приведёте Дрейка живым и невредимым.
Она смотрела на меня с болью в глазах, полных слёз. Я не мог ей отказать. Пришлось следовать указанному курсу.
Тропа постоянно прыгала вверх-вниз, влево-вправо, будто корабль по волнам. Когда стемнело, я попытался уснуть, но не смог. Часов в пять утра я всё же уснул, но ненадолго. Где-то в семь я стоял на ногах. Через час моего похода я услышал ружейный выстрел. Это было необычно для меня. Через двадцать минут повстречал охотника, который рассказал, что в этих местах водятся дикие кошки. Почему я никогда не слышал о них? Расспросив его о Дрейке, я помчался дальше. Где-то через полчаса я догнал человека, который мог вывести меня на предполагаемого убийцу. Он шёл не один: с ним была пара. По их разговору, что весь день шёл только о пуме (как ни странно), что человек в плаще, среднего роста, с короткой стрижкой, черноволосый, с нежным оттенком голоса, и есть недостающее звено моей цепи. Вопрос теперь стоял в ином: как заставить его поверить мне? Другого мне не оставалось кроме как следить за ним, изучать его. Что ж, пусть будет так. К вечеру мы добрались до деревни. Они сразу направились в пивную. Но через минуту этот человек вышел из неё и куда-то направился. Вдруг я, неожиданно для себя, пошёл в его сторону и окликнул его.
– Вы, наверно, Дрейк, так?
– Допустим. Но какое вам дело до моего имени?
– Ваше имя меня не интересует. А ваш знакомый, о котором пишут статьи, имеет кое-какое отношение к моей семье.
– Извините, я не понимаю вас. Вы, возможно, ошиблись…
– Нет, я не мог ошибиться. Одна женщина с Большого Перевала, рыдая, просила, чтобы вы не ходили туда. Она описала вас, и…
– Неужели Линда? – произнёс он, опуская глаза.
– Послушайте, вы должны мне помочь. Этот человек, на которого вы полагаетесь, не за того себя выдаёт.
– Да о ком вы?
– Его зовут Омут. Он каким-то образом связан с Лабиринтом. Но дело в моей семье.
– И какая связь между ним и вашей семьёй?
– Я и хочу это выяснить. Этот кусок бумаги я нашёл вскоре после того, как была убита моя жена и дочь.
Он прочёл.
– Думаете, это он?
– На моём месте и вы стали бы подозревать каждого. Я прошу вас, помогите отыскать этого человека.
– Знаете, я помогу, но с одним условием: вы забудете меня, мой образ, эту встречу… Согласны?
Мне пришлось согласиться ради того, чтобы найти Омута. Он рассказал мне, как добраться до него. Странный человек, этот Дрейк. У меня сложилось впечатление, словно он не из этого мира. Он выглядит как зомби – весь погружённый в себя. Но зато я остался в какой-то мере спокоен. В крайнем случае, я теперь знал, где и кого искать.
Вернувшись на Большой Перевал, я свернул на восток. Всю ночь, четыре часа в горах и три по равнине, я шёл, иногда останавливаясь на короткий отдых. Не знаю, как мой организм смог вытерпеть это, но он меня не подвёл. Для человека сорока семи лет такая прогулка может закончится трагически. По-крайней мере, я своими глазами наблюдал за подобным случаем на службе королю. Но то была служба, а здесь речь идёт о другом. Скажу лишь, что я ужасно устал. К восходу солнца, когда мрак стал постепенно рассеиваться, я наткнулся на какие-то каменные ограждения высотой в человеческий рост и безмерной длины. Поначалу я думал, что за ними начинаются земли других народов. Каково же было моё удивление, когда, идя вдоль этих заборов, я наткнулся на огромный пролом в стене шириной около семи метров. Судя по тому, что в землю были втоптаны каменные глыбы, я понял, что это укрепление давно никому не нужно. Не знаю, что меня потянуло туда, но что-то меня заставило пройти в пролом. Перед моим взором возник замок. Вместе с тем я почувствовал чьё-то присутствие, благо разведка меня научила этому. Ощущение чьего-то присутствия мне никогда не отказывало, и когда краем глаза я заметил силуэт человека, ещё раз убедился в этом. Обернувшись, я никого не заметил. Однако позади послышались шаги, и мне снова пришлось обернуться, вытащив свой фигурный кинжал длинной в один фут.
Этот силуэт сразу мне не понравился. Всё это веяло чем-то мистическим, сверхъестественным, нереальным. Оборачиваясь, я ужаснулся. Предо мной стоял с виду обычный человек в доспехах и с мечом в руках. Но его бледное лицо было искажено болью, из левого глаза торчала стрела. Зрелище было ужасным. Меня поразило то, что это был не сон.
Мертвец попытался ударить меня, но ничего не вышло: его движения были заторможены. Я понял его намерения и, не теряясь, прижался к нему, вонзив несколько раз своё оружие ему в туловище. Странно, что на него это не подействовало. Он попытался обхватить меня, но я увернулся и резким движением рук свернул ожившему мертвецу голову. Тот свалился на землю и больше не поднимался. Я долго не мог взять в толк, как такое возможно. Конечно, в моей голове крутились мысли о силе магии, но мне не приходилось думать, что трупы могут ходить и воевать. Всё это было очень… нереально. По-крайней мере, я так предполагал.
Простояв возле тела около получаса (до рассвета), я решил найти этому объяснение и направился к замку. Пройдя сотню шагов, остановился возле поваленной колонны, за которой неподалёку находилась стена замка. В ней был пролом величиной с футбольные ворота, по бокам которого стояли две статуи, изображающие рыцарей. В самом проломе была видна часть коридора, освещённая факелами. Я обошёл колонну и хотел войти внутрь, но вдруг две статуи ожили и преградили мне путь скрещением своих копий.
– Юртаялвы усфиял, – произнесли оба разом.
– Что? – смутился я.
Их слова показались мне бессмысленным набором звуков. Единственное, что меня обрадовало, так это их способность говорить, и, соответственно, разумно мыслить.
– Я, конечно, всё понял, но мне необходимо найти человека, способного ответить на мои вопросы. И если вы знаете Омута, то подскажите, где искать его…
Один из них схватил меня за правое плечо и повёл в замок. Второй пошёл следом. Иногда проходя через непроглядную тьму, сворачивая то вправо, то влево, они привели меня в ярко освещённую комнату огромных размеров и тут же ушли. Ковры, столы, камины, декорации – в общем, все убранства – говорили об изысканных вкусах хозяина. Не могу сказать точно, сколько я разглядывал книги и картины, но приятный тихий голос, раздавшийся будто в моём подсознании, обрадовал меня тем, что я здесь не один.
– Прошу вас, присаживайтесь.
Кресло, стоявшее неподалёку от камина, придвинулось, и я невольно сел.
– Кто вы? – спросил я, ища собеседника.
– Зависит от того, зачем вы пришли сюда: искать друга или найти врага.
– Я не понимаю…
– Если вы не определитесь в своих желаниях, то меня не поймёте так же, как и слова тех статуй.
– Но я знаю, кто мне нужен.
– Вы всего лишь так думаете. На самом деле вы ещё сомневаетесь.
Его красивая, мелодичная речь ласкала слух. Мне было приятно общаться с ним, хотя я не видел его.
– Я ищу человека…
– Мне известно, к кому и зачем вы пришли. Однако ваше мнение о нём в какой-то мере ошибочно.
– Но ведь вы даже не выслушали меня…
– После вашего разговора с Дрейком я узнал всё, о чём вы думаете и куда движетесь.
– Откуда вам известно о нашей встрече?
– Я бы спросил иначе: не откуда, а почему.
– Мне сложно понять вас. К тому же, мне не очень комфортно оттого, что я веду разговор, словно с пустотой.
– Вы простите мне это маленькое недоразумение, но ради того, чтобы не ввести вас в заблуждение, я останусь невидимым ещё на некоторое время.
Он ненадолго умолк.
– Вы не задавались вопросом, почему именно одна строчка? Ни две, ни три, ни десять? Ведь это – строка старой баллады.
– О чём вы? – удивился я.
– Маленький листок бумаги, что вы нашли у дверей вашего дома. Там всего одна строчка вместо целого произведения.
– Мне хватило и её одной, чтобы узнать имя.
– Почему вы думаете, что это имя принадлежит убийце? А если там стояло бы ваше? Такая шутка могла бы привести вас к психическому расстройству, что нередко в нашу эпоху.
– Эпоху? – недоверчиво переспросил я.
– Видите ли, мы отличаемся друг от друга в плане сознания. Вы и я с виду одинаковы – руки, ноги, разум. Но отличие в том, что я живу в других измерениях, и время для меня как отсчёт периодически повторяющихся явлений не существует. В отличие от вас время для меня обратимо, и в некоторых случаях имеет пространственную инверсию.
– Иными словами, линия времени относительно вашего сознания не является прямой?
– Иными словами не является вектором. Видите ли, ваша временная линия имеет одно и только одно направление. В моём случае линия есть кривая двоякой кривизны… или, если хотите, время для меня – трактриса.
– Знаете, я не силён в математических анализах, но, сдаётся мне, при таком развитии дела вы можете игнорировать все законы природы.
– Не совсем так… – после короткой паузы произнёс он. – Если уничтожить Лабиринт, от меня останется одна пыль. Моя плоть держится на магии. Мне несколько сотен лет, а человеческое тело не в состоянии веками сохраняться, не говоря уже о возможности вести активную жизнь.
– Я много слышал о Лабиринте, но не верил, что он обладает магической силой.
– Это утверждение не совсем верно. Лабиринт является посредником между физическим и магическим мирами. Знаете, как работает лампочка? Между светом и электричеством – вольфрамовая нить. Так же и здесь – Лабиринт не даёт рассыпаться магическому миру, позволяя в совокупности с физическим иметь преимущества над тем и другим по отдельности. Помните, на вас напал мертвец? Без магии он не поднялся бы. Будь же он порождением магов, вы вряд ли спокойно свернули бы ему шею и сейчас разговаривали со мной.
– То есть, если я правильно понимаю, Лабиринт даёт свои плюсы.
– Да.
– Так в чём подвох?
– Во всём без исключения есть исключения. Многие желают уничтожить мир магии.
– По-моему, они облегчат всем жизнь… Не в обиду сказано.
– Я понимаю вашу мысль. Но, сделав это ещё при зарождении магических основ, можно было бы избежать глобальных катастроф, связанных с угрозой для жизни всего человечества.
– К чему вы клоните?
– Магия настолько впиталась в быт человека, что в случае её утраты он эволюционирует обратно в первобытность, и весь опыт, накопленный тысячелетиями, трансформируется к исходному положению: в неспособность развести огонь, сосчитать своих соплеменников и запомнить свод законов. Королевства падут от бессилия и, главное, нежелания строить будущее первичным путём – материальной основой. Магия являет собой ускорение, физический мир – силу; вместе они создают огромный вектор. Но если когда-нибудь распадётся эта теория, если Лабиринт будет разрушен, сущее на планете изменит свою полярность. Самое малое, что можно ожидать, – это дегенерация психики всех существ. Вы станните воспринимать всё иначе.
– Всё же многие не верят в это. Что вы скажите на это?
– Именно за ответом на этот вопрос вы и пришли, а не из-за мести к человеку, имя которого указано на вашем листке.
– Поясните, – нахмурился я.
– Вам сложно будет понять это. Человек, убивший вашу жену и дочь, является порождением слияния двух миров.
– Что-то вроде того мертвеца?
– Сейчас объясню. Большинство из тех, кто жаждет разрушить Лабиринт, постоянно пытается воплотить это в реальность. Мне приходится давать им отпор.
– Вы убиваете их?
– Если вы понимаете смерть человека от руки другого как убийство, то – да.
– Значит, вы пытаетесь, убивая, спасти то, что являет собой уникальное звено цепи?
– Не совсем так. Я – часть Лабиринта, как и Лабиринт – часть меня. Без него я останусь не удел, и ни одно человеческое тело не сможет подойти мне без магии. А существовать как сознание, не являя собой программу физических и магических уравнений, не так уж здорово. Но это вам не понять.
– То есть вы защищаете себя?
– В какой-то степени да. Но я пытаюсь этим уберечь и их. Я говорил про иное восприятие мира, если магия исчезнет. Так вот, передвигаясь на двух ногах, вы будете испытывать головокружение; любовь и ласка будет вызывать у вас отвращение; животное будут стоять на месте жены, жена – на месте животного и так далее (включите своё воображение).
– Вы пророчите конец света. Но так ли уж всё безысходно?
– К сожалению, альтернатив нет. Выбор стоит между магией и первобытностью.
– Хорошо, насчёт выбора всё понятно. Но мне не ясно, каким образом переплетение двух миров породило убийцу моей семьи.
– Их много. То, что ваша семья погибла, не имеет никакого отношения к Лабиринту или к Стражу. Месть этих убийц слишком широка, чтобы выследить каждого по отдельности. А в зачаточной стадии уничтожить их я не вижу смысла, ведь они ещё не совершили преступления, хотя мне заранее известно, что произойдёт. Что же до их воплощения в убийц, то вам следует знать, что эти люди – всего лишь призраки.
– Способные убить материю?!
– Призраки во плоти! Сперва, когда были людьми, они покушались на существование Лабиринта. Расправляясь с ними, я уничтожал их психику, то есть лишал их части сознания. Убить их до конца я не мог по той лишь причине, что это привело бы к потере моих сторонников, в вашем случае – тех, кто верит в способности Лабиринта. Исходя из этого, я менял частично их сознание. Единственная погрешность, которую я не мог изменить, заключалась в их жажде мести за своё поражение. Их неполноценность не оставляет им выбора, кроме как напиваться до неузнаваемости. Их деяния, соответственно, заставляют страдать невинных.
– Призраки во плоти? Это бессмысленно. Зачем убивать человека, если заранее знаешь, что последствия будут разрушать стабильность того устоя общества, в котором оно находится, по-крайней мере, последние сто лет?
– Я понимаю, вы считаете мои слова бредом. Но в этом и состоит весь парадокс Лабиринта. Его существование затронуло одно из основных убеждений человека – одухотворённость всего сущего. Однако это убеждение не верно.
– Но магия ломает нравственность человека. Его идеи о духовной силе, сокрытой в нём самом и превышающей по масштабам физические способности, были приняты на веру тысячелетия назад!
– Я не говорю, что нужно разрушить эту веру. Но колоссально изменить её не мешало бы.
– Это не возможно. Человек взывает к высшим силам, когда не может справиться с бедой.
– Разве мир магии – не высшая сила? Разве магия не в силах решить многие проблемы? Человечество сваливает все беды на высшие силы лишь потому, что не желает справляться само. Оно обвиняет их во всех природных катаклизмах, хотя этому есть простейшие объяснения, основанные на тех же физических законах. А раз так, то почему бы не облегчить себе жизнь, управляя своей судьбой по своему усмотрению?
– Хотите сказать, магический мир в каком-то роде совершеннее физического?
– Да.
– Но это можно расценить как деспотию!.. Судя по вашим словам, мир магии не только укоренился в привычном для нас мире, но и стал навязывать свои правила всему, с чем соприкасается.
– Если вы говорите с расчётом на призраков, то угадали.
– Так убийства – не полный перечень их минусов?
– Они словно созданы из минуса. Никаких понятий, ни жалости, ни веры в своё дело. У них нет ни мировоззрения, ни идей. Они придерживаются лишь одного принципа – всё, что хоть как-то пережило тяжёлые времена, должно при любом раскладе кануть в лету.
– Как же избавиться от них? Как мне отдать должное тому, кто отобрал у меня семью?
– Никак…
Я какое-то время переваривал его ответ.
– Хотите сказать, они бессмертны?
– Ничто не вечно под солнцем. Вы меня не правильно поняли. Сколько не уничтожайте их, количество призраков будет постоянно расти до тех пор, пока есть противники существования Лабиринта. А найти того, кто вам нужен, вы не сможете ни при каких условиях. Ещё до вашего появления здесь убийца вашей семьи был уничтожен.
– Вы убили его?
– Нет, Дрейк. Ещё пару месяцев назад. Раздавил огромным валуном.
– Омут погиб, – произнёс я для большей уверенности. – Значит, я отомщён.
– Вы ошибаетесь в том, что Омут погиб. Иначе бы вы не слышали меня.
– Это вы?
Он появился передо мной из неоткуда. В нём всё было человеческое, кроме головы – она была полностью окутана волосяным покровом. Ни лица, ни ушей.
– Меня зовут Омут. Но мне нет дела ни до вас, ни до вашей семьи.
– Но тот листок…
– Это для вашей дезориентации… Не хотите перекусить? – после минутного молчания спросил он.
После щелчка его пальцев появился стол с разными яствами. Отказываться было неловко.
В этот момент десять всадников оставили своих лошадей и, расправившись со статуями, вошли в пролом наружной стены. Это были призраки. Теперь они шли за мной…
|
Чтобы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться или войти под своим аккаунтом.
|
Сейчас на сайте
Сейчас 2894 гостей и 13 пользователей онлайн
Личные достижения
У Вас
0
баллов
|
Подробнее...