Генерал

Не взлетай ты сон, как птица,

Не бросай дитя своё

Страшной сказкой растревожил,

А про что сказал, понять не суждено...

Получилось не совсем хорошо. Заболев, Юра не смог предупредить своего начальника, оттого настроение было вовсе не весёлое. Начальник охраны Зиганшин Марат Сарвартдинович сегодня был как всегда строг. Его проницательные глаза ощупывали вновь заступающий караул: меня и Юрия Тулина. И наконец принялся буквально буравить моего напарника. Тот съёжился и внутренне сгруппировался, приготовился отразить нападение.

Юрий только что вышел с больничного, вот это-то и было подозрительным: его исчезновение. То есть сам факт не появления на работе.

-           Что Тулин, выздоровел уже? - лицо командира постепенно серело.

Зиганшин, сам невысокий, и небольшой, но тяжёлый, как глыба, в своей внутренней энергии. Он ещё сдерживал себя, хотя это давалось ему нелегко. Но тут сказалась многолетняя работа с

людьми. Руки его вертели больничный лист, глаза искали малейший подвох, и вроде не находили. Хотя, как знать, что у командира на уме, уж очень он умён и хитёр. Такого на мякине не проведёшь, это точно.

-           Ты, почему не предупредил меня, что ушёл на больничный? - задаёт он вопрос Тулину и выжидающе смотрит на него.

-           Так звонили же! - оживает Юра.

-Да, какая-то женщина звонила, но не ты. И толком ничего не объяснила, да ещё и трубку положила. А сам позвонить не мог?! - взвился начальник.

Тулин опять съёжился. Не дохорошего тут. И тут Марат Сарвартдинович применил явно запрещённый приём, удар ниже пояса.

-           Ты помнишь, Тулин, как-то говорил мне, что у тебя есть друг, непьющий и работящий. И вообще мужик толковый. А главное, что он хочет здесь работать.

-           Да конечно! Есть такой - и непьющий, и некурящий, и работать будет на совесть.

Глаза Тулина встрепенулись, в них появился жизненный блеск и детская радость, от чего-то хорошего и доброго. И пусть ещё не сделанного, но хорошего.

-           Так вот, Тулин - продолжает командир, - я возьму его на работу, но только вместо тебя. И всем будет хорошо. Ясно?

Наступила полнейшая тишина. Такого никто не ожидал: ни я, ни Юрий. Удар достиг цели. Глубокий нокаут!

-           Я не хочу увольняться, - тихо заметил мой напарник. - Ведь я болел по-настоящему. И мне нравится здесь работать. И люди здесь хорошие, и вообще.

-           Так вот, слушай меня внимательно, - осёк Тулина Марат Сарвартдинович. - У меня есть знакомый генерал, так и он себе такого не позволяет, как ты! Он едет к себе в управление, узнаёт обстановку на местах. И только тогда оповещает всех начальников, что ушёл на больничный. Ты понял, Тулин?

В кабинете наступила зловещая тишина. Как в каземате.

-           Ну ладно, Тулин, - разрядил обстановку Марат Сарвартдинович. - Будешь за начальника караула, чай не забыл ещё свои обязанности?

Переход был резок и очень контрастен.

-           Нет, не забыл.

Короткий инструктаж. Росписи в журнале. И уже летит Уазик

по разбитой дороге, к месту нашей службы - ТЭЦ-2. Она находится за городом. И была уже готова к пуску ещё десять лет назад. Но в стране случилась перестройка, и всё заглохло. Теперь ТЭЦ никому не нужна. И люди тоже. Обидно! Но что сделаешь! Я строил её тогда, десять лет назад. И вот снова возвращаюсь сюда, но в другом качестве. Всё живо в моей памяти, ничего не стёрлось. Вон недостроенный угол главного корпуса. А ведь это мы его строили, наша бригада. Но уже нет в живых бригадира Саши Удалых. И другие ребята неизвестно где. Все они канули в забвенье судьбы.

На охраняемой ТЭЦ мало чего осталось. Всё что можно, давно вывезено и продано людям на зарплату или ушло бартером за границу, за бесценок. Зачем?

Мы сменили предыдущий караул, и тот умчался на машине в обратном направлении, на отдых.

Тулин выходил из стресса, и его мозг спешил развить кипучую деятельность. Обычно уравновешенный, и, можно сказать немного меланхоличный, он явно нервничал. Голос его стал резок, обозначая железные нотки, что было очень необычным.

Юрий хороший человек и отличный спортсмен. Работая пожарным, он много раз занимал призовые места на всяких соревнованиях. Выдержка не изменяла ему, даже тогда, когда приходилось вытаскивать трупы из пожарищ. Волосы его поседели, в его-то 38 лет. Он уже на пенсии и, несомненно, человек бывалый. Но работа есть работа, и терять её не хо-чется, вот и нервничает.

-           Бери Григорий топор, ножовку и вперед на нашу территорию. Надо очистить её от зарослей, а то командир нагрянет сюда.

-           Ох, и худо нам будет! - поморщился, как от зубной боли Тулин.

-Достал, однако! А я займусь обедом и что-нибудь сготовлю

вкусненькое, из еды.

Я не прекословил. Взял инструмент и пошёл на объект. За мной поплелись собаки - Кешка да Манька. Два верных друга. Наши глаза и уши. Ох, и жарко же им! Это в июль-то месяц, да в таких шубах. Они тяжело дышат, глядя мне в лицо, но улыбаются.

Упали в кусты и смотрят, как я работаю. А мне грустно, как на кладбище. И тишина.

Когда-то здесь шумела стройка, весело работали люди и сновали машины. Но вот замер козловой кран и весь про

ржавел. И никто не слышит его стона. Он умирает, и вся забытая техника тоже. Только молодая поросль радуется, да грибы растут. Они живут. Им к солнцу надо. Они вечны в этом кошмаре жизни.

Я пришел на обед. Здесь все готово: и первое, и второе, и чайник кипит. Но самому Тулину не до еды.

-           Пойду, обойду территорию, а то, сам знаешь, тащат воры, что попало. И колючку осмотрю по периметру. Всяко бывает!

Двинулся он в обход и в зарослях точно в воду канул. Наелись Манька с Кешкой и упали в теньке отдыхать. Благодать-то, какая!

Я уже пил чай, когда появился Юрий.

-           Вроде все в порядке, - и присел к столу. - Надо же! - брови Юрия поползли вверх. Из-под крыльца выкатилась матерая крыса. Вся черная и мятая. И сразу к собачей еде, вроде хозяйка какая. Не торопясь, она заглянула в собачью кастрюлю и выхватила оттуда самый большой кусок хлеба. И снова к себе под крыльцо. Проделала все чинно и нас, не стесняясь, будто нас и не было.

Встрепенулся начальник караула.

-           А я то думаю, что за возня под крыльцом. Думал, Кешка там лазает. Ну и твари, да какие мерзкие! - морщится Юрий и разводит руками. - Вот такая!

Смешно мне, и говорю ему:

-           Напрасно ты, Юра, ругаешься. Флотская крыса еще больше и в уме ей не откажешь. Слушай. Погружается лодка по боевой тревоге, и вся команда стоит на своих местах. Растет глубина, и давление растет, в ушах закладывает. Пошевелил моряк своей челюстью и выровнялось его внутреннее давление. А тут крыса выкатится из-под трубопровода. Глазки ее растерянно мечутся, больно ей. Встанет она посреди отсека на задние лапки и барабанит себе по ушам. Не до человека ей. Ушла боль в ушах. Выровнялось давление, и крыса тут же исчезает. Шустрая тварь. А бывало, что на стоянке так взлетит по трапу вертикально вверх, что и глаз ее еле замечает. Вот тебе и крыса.

-           Неужели так бывает?! - изумился Тулин.

-           Бывает! Да еще как бывает! Вот американцы проводили опыты. Так ближе всех к центру ядерного взрыва только крыса и выжила. Остальные все погибли: и кролики, и черепашки и другая живность.

Закончился этот разговор, и вроде мы его забыли. Но Юра повеселел, ожил хлопец:

-           Знаешь, Григорий, здесь, в нашем лягушатнике, что возле проходной, наши ребята ставят мордушу, и вот такие ротаны там попадаются,- развел руками.- Не веришь? Вон в холодильнике они лежат,- и тут же мне приносит. Смотри!

Я удивился: даже не верится! Бассейн, что для слива воды из котлов, зарос тиной. Уже десять лет, как он не работает. Но вот и рыбка развелась. Даже утки, и те садятся, чем им не курорт здесь?!

И опять мне грустно. Я помню, как заливали бетон в этом бассейне. И как насосы еле успевали откачивать грунтовую воду. Тогда было не до шуток: надо было работать.

Снова появляется мой напарник. Я удивился его виду. Он был одновременно радостный и подавленный. И солнце смеялось, весело прикрываясь лучами. И вода в бассейне ощерилась в улыбке.

-           Ох уж эти человечишки, смех один! Поднял я мордушу, а там ротаны ворочаются. Здоровые такие. И ещё что-то. Но что, сразу не рассмотрел. А присмотрелся, так и ахнул. Смотрит на меня крысиная рожа. Вся облезлая, да в белом оскале. Страх один! А дальше её останки лежат с длинным хвостом. Короче вся крыса там, только по частям расфасованная. Какой-то умник её на части топором порубил, и в мордушу на приманку закинул. Вот и лезут туда ротаны, как ошалелые. Я как увидел всё это, так и мордушу выронил. Тьфу! Зараза, какая! Ну что за люди пошли, того гляди, и сами крыс есть будут! - и выругался мой товарищ, хотя вывести его из себя очень трудно было, не одну смерть он видел. А тут не сдержался: «Тьфу!»

Тут уж и я не сдержался, только от смеха.

-           Ну что, рыбак, отведал рыбки?

А тому не до меня. Ох, и муторно ему!

Я взял рацию. Взял дубинку и двинулся в обход территории, чтобы дать товарищу время придти в себя, а то обидится он, это точно.

Осмотрел я склады, прошелся дозором, как Мороз Воевода по владеньям своим, и снова пришёл на проходную.

-           Полный порядок, командир! - доложил я Тулину, но тому всё еще не до меня.

Не только на работе у него проблемы, но и в семье. Развёлся

он с женой, а дочка Юлька всё по отцу скучает. Мама вышла замуж, и вроде счастлива она. А дочке настоящий отец нужен, а не другой дядя. Такие дела!

Пришло время доложить обстановку обо всех наших делах, и Юра вышел на связь.

-           На вверенном нам объекте происшествий нет. Как поняли меня?

-           Вас понял, - ответил дежурный. - Готовьте веники.

И всё! Хоть бы что-то пояснил, ни слова не добавил. Сидим мы с Юрой и ломаем голову: что это значит? Какие такие веники? Метёлки там, или чтобы париться: вот задача! Если метёлки, то это не беда. А если париться, то это тонкий намёк на баньку. Но в чём же наша вина? Снова ломаем голову.

-           Наверное, командир приедет и будет нам экзекуция. Не иначе! - говорит друг. - Видно побоялись ребята открытым текстом, вот головоломку и подсунули. Спасибо!

-           Ничего, Юра, - я пытаюсь развеселить его. - У нас на службе был такой же случай, а закончилось всё хорошо. Ушла наша лодка на торпедные стрельбы, на приз главкома стреляли. Отстрелялись вроде нормально и идём на базу. Тут нас радио и догоняет. Всем по две банки шоколада и по банке вазелина. Первое понятно: хорошо отстрелялись. Но второе-то? Тут вопрос! Все моряки ломали головы, но так и ничего не придумали - задача! А на пирсе праздник. Нас как героев встречают. И по традиции жареного поросёнка поднесли. Всё как положено. Ведь мы главный приз взяли. Вот это радость была. Но нас мучает вопрос: «Вазелин-то зачем?» А друзья нам отвечают: «Да чтоб от шоколада одно место не слиплось!» Вот отчудили ребята, так отчудили. На всю жизнь память.

И мы с Тулиным посмеялись. Но тень чего-то нехорошего нас не покидала. Что-то будет! Между делом мы заготовили по паре веничков, и метелок, и для бани. На всякий случай. А вообще-то всё шло по расписанию: вахта на проходной и обходы. Ведь здесь только с виду спокойно, а так всего можно ожидать. Железная дорога рядом, и ходят по ней и урки, и бичи, и сброд всякий. И все не прочь на ТЭЦ заглянуть, да ещё по пьяной лавочке. А вот нож лежит. Отобрал его Дима Комар у одного урки. Тот кинулся с ножом на охранника. Не знал бандит, что парень в секции карате занимается, и уже чуть не мастер в этом деле. Разделал его Дима, что селедку, и нож не помог.

И таких случаев немало. Работа такая.

Пришло время Юре отдохнуть, и забылся он тревожным сном, ведь весь день в напряжении был. Проснулся и рассказывает мне сон. А лицо его, будто у ребенка изумленное, вроде все вправду было.

-Ты не поверишь, Григорий! Снится мне генерал при всех регалиях. Такой высокий и красивый, а сам, что игрушка сияет. И говорит он мне: «Что же ты, Юра, подводишь меня?» И с укором на меня смотрит. Тут я пригляделся и ахнул. Да это же наш Марат. В генеральском мундире, только роста большого. А генерал продолжает: «Я себе такого не позволяю, а ты, брат! Нельзя так». И удивляет меня, что генерал такой молодой. Я его и спрашиваю: «Как же вы, товарищ генерал, так рано звание получили? Ведь это же нереально». А он мне говорит: «Я училище уже капитаном закончил». Я онемел: быть такого не может! А генерал достает бутылку коньяка и за стол со мной садится. «Я хоть вашего брата пожарника и не уважаю, но ты другое дело! Пей!» И полную рюмку мне, аж до самых краев, наливает. Вот тут я и проснулся, так и не успел с ним выпить, а все равно холодок по коже, будто с того света вернулся.

И сидит Тулин, весь еще во власти сна. А мне смешно. Вот это сон!

А утром приезжает дежурная машина с новым караулом, я пошел открывать калитку. Открыл и обомлел: передо мной стоит командир... с косой, будто сама смерть в гости пришла, а за ним ребята из караула. И как увидели меня такого изумленного, так и закатились от смеха:

-           Вот это попали, ребята!

Юра был удивлен не меньше моего, глаза его постепенно расширялись. И командиру стало весело, и стоит он и улыбается, глядя на нас, таких обескураженных. Приятно, что врасплох застал.

-           Держите косу, и чтобы у меня везде по периметру был порядок: ни травинки! Поняли?

Как же тут не понять, когда сон в руку, и вся раскладка ясна, а вот финал неизвестен.

Улучив момент, к командиру подошел Тулин, он был растерян, но хотел высказаться. И начальник по-человечески его понял. Ведь он тоже много передумал за это время. Зиганшин тоже стремился к разрешению конфликта: «Говори, Тулин».

-           Я был не прав, командир, и я подвел тебя с этим больничным. Извини! Я многое понял сейчас, и помог мне в этом ваш генерал.

-           Какой генерал? - удивился начальник.

-Да тот, про которого Вы мне рассказывали.

И весело стало обоим: такой груз с души упал, и всё сразу встало на свои места.

В общем, всё закончилось хорошо. Остался «генерал» доволен нашей работой, и вениками тоже. Пригодятся! И летит Уазик в город навстречу солнцу. Новый день начался, и всё плохое уходит прочь!

                                                                              28.10.2004