Не спится, хоть глаз коли. Мысли, мысли… А всё, в принципе, ни о чём. С дурной головой брожу по квартире, бубню что-то себе под нос. То ли гениальное сочиняю, то ли сошёл с ума. Честно говоря – давно пора.

Проветриться что ли? Открыть окно, запустить в комнату, под рубаху, в душу, в мозги холодного воздуха. Проорать дурацки – красивое в морозное небо. Пригрозить глупой луне, что больше никогда не взгляну на неё. Да разве поверит? Куда я без её оголтелой желтозубой улыбки. С кем буду переговариваться долгими ночами. Не с самим же собой.

Сижу. Обхватил голову руками, пытаюсь выдавить из себя на бумагу  что- нибудь запоминающееся – красивое. Ни гу-гу. Ничего. Даже пятнистая луна грустит, глядя на мои бесполезные потуги. Да и надоело уже тужиться, хочется писать свободно, легко, ажурно. Строчки, как кружева, иногда даже очень симпатичные. Но об этом только мечтается, на самом деле получается по станкостроительному – тяжело.

Вот и мой кот: дымчатый «Спиноза» сидит на подоконнике и философствует, глядя в звёздное небо. Я заглядываю в его глаза и ахаю. Взгляд – то человеческий, осмысленный, какой – то до боли скорбящий. Такое впечатление, что мой пушистый дружок лукаво улыбается. Умный он – святой египтянин. Может, он в прошлой жизни был фараоном Рамзесом, или Тутанхамоном. Строил пирамиды, воевал, любил женщин, а как кончились на все эти дела дармовые денежки он и умер. Взял и умер. Вот так, ни больше, ни меньше. Теперь его мумия в музее, а его душа, облачённая в кошачий каркас, сидит у меня на подоконнике и размышляет, размышляет…

- Что хозяин так на меня смотришь? – кот повернулся ко мне и, улыбаясь (да- да именно улыбаясь), хмыкнул в свои длинные усы.

«Интересно – подумалось мне, - я уже свихнулся или просто всё это мне приснилось». А мой кот продолжал с деловым видом свой монолог. О чём он говорил, было не так уж и важно, но ведь говорил же. Голос его был красив (что ещё больше меня удивило), построение фраз и предложений было совершенным. Вот это да!

- Милый хозяин, ты совсем на себя не похож. Ну что ты, право, котов говорящих не видел?

Этот вопрос застал меня врасплох. Да где же я мог это видеть? Читать – читал: у Булгакова,  у Кэрролла,…может у кого-то ещё, но видеть и слышать не приходилось. А поддержать разговор необходимо, неудобно как-то.

- Скажи, скажите, а ты, то есть Вы, собственно, кто?

-Да ты сам только что в своей голове ответил на это - вздохнул кот – я, именно я и есть – Тутанхамон. Фараон опять же, всё остальное не имеет значения, на сегодняшний день в этом мире пребываю только я, один из многих династийных монархов. Уж простите.

Но в меня будто чёрт вселился: » Поподробней, поподробней, если можно, и не уворачиваться от прямых вопросов «.

-Да как захочешь. Надо же взбеленился –кот спрыгнул с окна и уселся на мой письменный стол.

-Смотри мне в глаза, хозяин, смотри и запоминай. То ли в шутку, то ли всерьёз, почувствовалось, что хвостатый хочет обидеться. Моя краткая автобиографическая справка:» Тутанхамон, египетский фараон, в 1351-1342 до н. э. из XVIII  династии. При мне отменены религиозные реформы Аменхотепа  IV  Эхнатона.  Гробница  Тутанхамона (то есть моя) раскопана Картером в 1922 году»…

-Вот так-то, но знаешь, если честно, я этому Картеру до сих пор не простил- у фараона засверкали глаза- вытащил меня на всеобщее обозрение, на посмешище никчемным людишкам. Ненавижу.

Кот спрыгнул на пол, встал на задние лапы, передние заложил за спину и, назидательно что-то выговаривая себе под нос, стал шагать по комнате. Вперёд- назад,  вперёд- назад. Почти чеканил он, печатая шаг, как кремлёвский курсант на пути к Могиле Неизвестного Солдата. Он нравился мне всё больше и больше, просто загляденье. Да он и сам сознавал, что очень хорош, то и дело приостанавливался и, на секунду умолкая, любовался своим отражением в мебельной стенке. И хотя отражался он плохо и искажённо, но нравился он себе, чёрт возьми, нравился. Тут двух мнений быть не может – фараон, есть фараон. То есть египетский царь.

-Послушай, сколько я тебя знаю, - вдруг выпалил кот – ты меня всегда удивлял своей беспомощностью.

« К чему это он? – подумалось мне. Сейчас ещё критиковать начнёт – зверюшка преобразившаяся»

- Маешься тут депрессиями всякими, неврозами – продолжал хвостатый оратор – Вот послать бы тебя на строительство пирамиды, - почти прокричал фараон – начальник – Вся бы дурь из башки вылетела. Тоже мне поэт – писатель. Обломов ты, настоящий Обломов (кот показывал знания литературы), или тунеядец (а это из социально – милицейской терминологии). Книжки он пишет. Да я все твои «нетленные» произведения прочитал. Это даже на средний уровень не тянет. Не Пушкин ты, не Достоевский, даже не Чейз.

 Кот все больше и больше распалялся. Покраснел лицом (или мордой, как правильно, не знаю), почти кричал. Прикрывая красивый ротик мохнатой лапкой, чтобы не разбрызгалась слюна.

 -Ты конечно  умный, не спорю, много знаешь, читаешь. Но скажи на милость, кому от этого хорошо, а? Никому. Вот и получается, что ты вредный в хозяйстве предмет. Да, да, именно предмет – вдруг визгливо расхохотался кот – фараон, - иначе и не назовешь.

Он внезапно остановился напротив меня, глянул на луну за окном и…расплакался с надрывом, как – то по – бабьи, очень трогательно. Тутанхамон глядел на меня и рыдал. Всхлипывая, утирая слезы хвостом, иногда начиная причитать. Это получалось очень здорово. Славно – натурально.

   Утром я встал с тяжелой головой. Бред какой – то, и приснится же такое. Я вышел на кухню и увидел его – кота. Он сидел на своем обычном месте (окне) и взирал на бренный мир.

 События прошлой ночи почти забылись, когда я за своим письменным столом мучился не написанием.

 -Вот видишь, значит, я был прав. Ты никудышный писатель – шептал кто – то из – под стола.

 -Как это кто-то, – возмутился кот. – Это я, я – Тутанхамон. Из XVIII династии или ты забыл? Я тебя сейчас ненавижу почти также, как Картера – все вы одинаковы: ни памяти, ни совести. Грустно. Очень грустно. Я глянул на него. Передо мной стоял мужчина – мальчик. Очень хорошенький, в царской одежде (как я себе её представлял после посещения музея). Настоящий фараон. Настоящий.

 -Давай присядем, предложил египтянин, - чайку попьём. Если что надо, не бойся, спрашивай.

  -Спрашивай ай – ай – ай – ай, - где- то в голове у меня отзывалось эхо. Нет, надо прийти в себя, надо вернуться. Надо поверить, в конце концов, хотя бы на  чувственном уровне. Я опять внимательно посмотрел на него и…, поверил, поверил и успокоился.

 -Ваше Величество (я не знал правильного обращения к египетским царям), скажите, как жилось фараонам?

Такой вопрос его абсолютно не смутил. Чего проще – то? Он долго – долго рассказывал, отхлёбывая из чашки горячий чай. Было много знакомого из книг, но было и кое – что занимательное.

 -Понимаешь, я ведь и реформы Аминхотепа отменил, потому что понимал – всё это чушь несусветная. Тутанхамон – атеист.

 -Да, именно в то время я случился первым в истории атеистом. Я себя почти что так и называл, ещё задолго до латинян и греков. Только сейчас, прожив несколько лет в твоём доме, я понял – Бог есть, есть, есть. Иначе и быть не может. Я долго и трудно шёл к этому. Тяжело. Но рад, что хоть сейчас мне многое открылось.

 Кот спрыгнул со стола и, свернувшись калачиком, уснул на ковре.

Древние египтяне верили, что после смерти душа человека переселяется в кошку. На этой теме можно защищать академическое звание, благо, что доказательство этому каждую ночь сидит, пьёт чай и разговаривает. А говорит он красиво, певуче – плавно. На литературном русском языке. В некоторых местах повествования переходит на нижнеегипетский поддиалект арабского языка. Но самое интересное, что я его понимаю. Понимаю абсолютно всё. Это ли не чудо?!

 Книга пошла. Она начала писаться. Строчка за строчкой, страница за страницей. Дело сдвинулось, полетело. Душе полегчало.

 А наши ночные посиделки продолжались. Он рассказывал, я слушал. Тутанхамон хороший рассказчик. Он ведал мне об арабах, коптах и берберах. Расписывая до мельчайших подробностей  Великие сражения и ничего незначащие битвы. Иногда заговаривался, переходил на каирский поддиалект, но тут же смущённо останавливал свою речь и улыбался. Кот – фараон открыл мне секреты пашенного земледелия. Он описывал в подробностях уборку пшеницы, ячменя, цитрусовых. Доходчиво объяснял, чем отличается длинноволокнистый (египетский) хлопок от обычного. С настойчивостью рассказывал о ремёслах: гончарном, кузнечном, резьбе по дереву. А как много я узнал о ювелирных изделиях из золота, серебра, бронзы. Да, он умный человек и ласковый кот.

 Этой ночью египтянин меня ещё больше удивил, ходит по комнате угрюмый и приговаривает: « Ох, уж эти женщины»…

 - Что с Вами, Ваше Величество? – выпалил я.

Он благосклонно промолчал на это обращение, а потом вкрадчиво так пролепетал: «Весна, батенька мой, весна».

  - А знаешь, дорогой друг, сколько женщин меня любило? – мохнатый повеса мечтательно зажмурился. На что у меня нашёлся резонный ответ: « Ну, если бы я был фараоном»…Он обиделся, он конечно обиделся, и правильно сделал. Нельзя так с домашними друзьями, нельзя.

  - Ты, неудавшийся писака, ты хочешь сказать, что я был несостоятелен как мужчина? – вдруг взревел фараон и покрутил усами, как вертолётными лопастями.

  Да откуда я мог знать, каковы его мужские способности. Просто захотелось уколоть этого жирного кота, чтобы его не распирало от самодовольства.

Тутанхамон пыжился и фыркал, косил на меня свой всепоглощающий взгляд и неожиданно проорал: « Не сметь, не сметь так обращаться с четвероногими людьми. Я буду жаловаться в «Лигу защиты животных». Ни о какой Лиге я, конечно, не слышал, да и сильно подозревал, что и он это придумал только что. А кот для убедительности прыгнул мне на руку и сильно оцарапал. Моему возмущению не было предела: « Всё, думал я, убью, будь ты даже трижды фараон». Но огляделся, нет его, только на всю распахнута фрамуга в кухонном окне, а с улицы доносятся душераздирающие крики: «Залёные, не оставляйте домашних животных в беде». С той поры я почти уверовал, что мой Тутанхамон сошёл с ума. Может, в саркофаге за три тысячи лет перегрелся, а может, пирамида не так была построена? Видно, какой – то душок в ней был. Тухлятина. А может, какое биологическое оружие в пирамиде хранилось.

  На утро – ничего, оклемался. Похрустел задорно «Вискасом», полакомился молоком и улёгся на место, где солнце свои сети расставило.

  Очередных посиделок не случилось. Кот хмуро передвигался по плохо освещённой квартире. Долго где – то бродил, громко вздыхал, пил чай с сахаром вприкуску. Шмыгал носом. Чихал. Напевал себе под нос какую – то неаполитанскую песенку. Затем зашёл в мою комнату, уничтожающе посмотрел на меня и уселся перед телевизором.

   - Прошу, каналы не переключать. Хочу посмотреть интересный футбольчик, - продекламировал египтянин.

Я в это время вышел прогуляться по озонированной улице. Когда через два часа вернулся, кот был угрюм и подавлен.

   - Ну, как? – спросил я его как бы промежду прочим.

   - Да, никогда мне не увидеть триумфа – совсем не промежду прочим ответил он.

Мне стало очень жаль моего Тутанхамона. Я протянул руку и погладил его. Египтянин заурчал и улыбнулся своей неповторимой улыбкой. И я решился спросить: « Почему, ты тогда заплакал?»

  - Потому что у вас никогда не будет фараона и вы не умеете строить пирамид…