https://st-tr.ru аренда ямобура - услуги ямобура.
    
 
     
 
 
Баннер
 
   
 
     
 
 

Наши лидеры

 

TOP комментаторов

  • Владимир Константинович
    71 ( +38 )
  • slivshin
    51 ( +67 )
  • Соломон Ягодкин
    18 ( +9 )
  • shadow
    15 ( --8 )
  • Тиа Мелик
    9 ( +21 )
  • sovin1
    7 ( +1 )
  • gen
    7 ( +9 )
  • piter
    5 ( +4 )
  • Бонди
    5 ( +4 )
  • крот
    5 ( 0 )

( Голосов: 5 )
Avatar
Акгыз, моё раненное сердце
14.09.2011 03:51
Автор: Борис Степанович
Я сидел на скамеечке в маленьком скверике Института Философии. Мы с профессором Варапаевым писали статью и я принёс ему свой вариант для замечаний. Володя углубился в статью, а я стал заигрывать с его молоденькой аспиранткой. Однако профессор остановил быстро поднимающиеся во мне фантазии, сказав, что мешаю и отослал меня во двор. Подмигнув аспирантке и обменявшись с ней улыбками, я вышел. Мой жизненный тонус несколько приподнялся и я стал придумывать как бы познакомиться с аспиранткой на ощупь.
«Скажите, пожалуйста, как пройти в Институт русского языка». Я поднял голову. Рядом со скамейкой стояло миниатюрное прелестное создание. Я встал, создание стало ещё миниатюрней и прелестней: тонкие черты лица, тонкий нос, восточные глаза, белая кожа. Солнышко моё. Конечно же, я расскажу, как пройти до института. Вот по этой дорожке выйдешь на Волхонку, повернёшь направо, пройдёшь мимо автозаправки Президента России, а следующее здание, на углу Гоголевского бульвара и будет Институт русского языка. 
Но милая барышня, раз уж вы оказались в нашем дворике, то явно заблудились и, наверное, будет правильно, если я провожу вас. Подождите немного, сейчас мне вынесут рукопись и я ваш. Она с сомнением посмотрела на меня, видимо раздумывая, нужен ли я ей. Я усилил натиск. У вас явно озабоченный вид. Расскажите, может быть, я могу быть вам чем-то полезен. Присядем. Поколебавшись, она села. Скамейка была короткой, но расстояние между нами оказалось большим. Чётко обозначилась моя следующая задача: максимум сократить это расстояние. Милая расскажи о себе. Зачем тебе русский язык.
«Мне нужен не русский язык, мне нужна работа. Я из Туркмении. Мама туркменка, а папа русский. Может поэтому я такая светлая. Меня так и назвали – Акгыз, белая девочка. Приехала к тёте, она старая и за ней нужен присмотр. Моя специальность переводы с немецкого и я ищу подходящую работу. Прочитала объявление, что в этот институт требуется такой специалист. Вот посмотрите.» Она показала газету, которую держала в руке.
Это была её ошибка. Я мигом очутился, чуть ли не у неё на коленях. Она явно обратила внимание на моё быстрое скольжение по лавочке и насторожилась.  Однако посмотрев на строгое выражение моего лица, видимо успокоилась. Теперь надо неожиданно и сильно прижать её к себе правой рукой, а левой взять за правое плечо и повернуть. Её голова невольно откинется назад и тут надо быстро прижаться к губам в нежном поцелуе. Главное: прижать сильно, а целовать нежно. Если удастся сохранить поцелуй долгим, то она перегорит и расслабится. Женщины любят поцелуи, они такие же, как мы, ну, разве что более приятные на ощупь. 
Я украдкой огляделся, никого. Однако взгляд на окна института охладил мой пыл. В окне второго этажа наблюдали за нами профессор и аспирантка. Володя помахал мне бумагами. Вот беда-то. Володя ладно, а вот к телу аспирантки, поцелуй мог стать серьёзным препятствием. Надо менять диспозицию. И тут я вспомнил. Акгыз, но у нас в институте тоже висит похожее объявление. Пойдем, посмотрим. По крайней мере, у тебя будет выбор.
В вестибюле мы подошли к доске объявлений, на которой было прикреплено много разных бумажек. На одной было написано: «В актовом зале, автор знаменитых «Философских упражнений» Б.Архангельский делает доклад на тему «Любовь никогда не бывает без грусти, но это приятней, чем грусть без любви». На дискуссию приглашаются студенты МГУ». Кто-то ручкой исправил «студентки», потом ещё «студенточки». Мы нашли нужное объявление и поднялись на четвёртый этаж в указанную в нём комнату. Послушай, ты зайди, переговори, а я спущусь на второй этаж, заберу бумаги и поднимусь обратно.
Воропаев был один. «Боря мы будем публиковаться в очень серьёзном журнале, поэтому, ещё раз, прошу тебя, отнесись к работе крайне ответственно». Я спросил его про аспирантку. «О чём ты думаешь. Кстати, когда ты вышел, Вероника спросила о твоём возрасте. Я сказал, что тебе почти 70. Она удивилась и сказала, что я бы ему не дала. Я ей сказал, что ему уже и не надо». Профессор, твои анекдоты меня уже достали, в отместку я скажу Веронике, что последние три твои аспирантки ушли от тебя беременные. «Последние мои «аспирантки» были мужчинами, она легко это проверит». Ну и что, сейчас это модно. «Пошляк». Он достал из маленького холодильника, стоявшего между двух столов, тарелку салата, две рюмки, одну вилку и коньяк. Я спросил, что за салат, сегодняшний? «Французский. Называется «Нуневыбрасыватьже». Если не съедим, то он будет ещё и завтрашний». Выпили. Закусывать не стали. Оба.
Акгыз ещё была в кабинете. Я устало присел на подоконник, всё-таки два раза на четвёртый этаж. Одышка. Вышла. Радостная. «Борис Степанович, большое спасибо, с вашей помощью я нашла интересную работу». Солнышко, я рад за тебя. Пойдём, покажу один зал и немного расскажу о нашем институте. Я привёл её в большой несколько запылённый, пустой зал. Хоры, высокие окна без занавесок, за окнами панорамный вид на Храм Христа Спасителя. Если я её буду целовать в центре зала, то из-за разницы в росте могу не удержать равновесия. Вот у стенки стулья, там я и попытаю счастья. Мы сели. Где-то тихо работало радио: «Лишь только вечер затемнится синий, лишь только звёзды зажгут небеса и черёмух серебряный иней жемчугами украсит роса. Там, где гуще сплетаются ветки, у беседки тебя подожду и на самом пороге беседки с милых уст кружева отведу».
Институт находится в усадьбе князей Голицыных, чудом не сгоревшей в 1812 году. В этом зале Голицыны давали свои знаменитые балы, именно здесь, на этом полу, который ни разу не переделывался с тех времён, танцевал Александр Сергеевич Пушкин. Акгыз! Я сильно прижал её, левой рукой развернул к себе и припал к её губам. Главное удержать поцелуй. Она сначала дёрнулась, но я держал крепко и вот, наконец, то счастье, что рвёт мужские сердца. Я почувствовал её руку на своём затылке, потом слабый ответ её губ. Моя левая рука опустилась на её грудь. 
Это была непростительная для старого ловеласа ошибка. Она вырвалась из моих объятий. Мы встали. Извини Акгыз. Ты такая красивая, я потерял голову. Прости меня. Она тихо: «Мне уже пора, мне надо идти». 
Здесь я хочу обратиться к моим любимым читателям. Целовал женщин часто и много. Люблю это дело. А ответных поцелуев за всю жизнь считанные единицы. Я помню их все, наизусть. Почему такое? Что вы думаете об ответных поцелуях. Кстати, об одном ответном поцелуе. Как-то гулял в «Арагви» с двумя девушками. Перепил. Денег расплатиться не хватило. Девушки куда-то исчезли. Позвонил в вытрезвитель своему ангелу-хранителю Клаве. Клава переговорила с метрдотелем, договорилась, что как только в отделении освободится машина, она приедет и выкупит меня. Добрый метрдотель отвёл меня в подсобку уборщицы, где я прекрасно устроился на полу. Дело было уже глубокой ночью. Ресторан начал закрываться. На милицейском «УАЗике» приехала Клава. Уборщица, старая, пропитая и прокуренная женщина с трудом растолкала меня и я в знак благодарности легонько обнял её и поцеловал. Вдруг она обхватила меня за шею и ответила крепким поцелуем с засосом. Я потерял сознание.
Мы, молча, вышли из института, молча, дошли до метро. Я хотел спуститься за ней, но она остановила меня, положив ладонь на мою грудь. Тихо сказала: «Спасибо вам Борис Степанович». Помедлив, добавила: «За всё». И, уже в дверях, обернувшись: «Вы очень хороший человек, а это трудно». И исчезла в подземелье Кропоткинского метро. Моя душа плакала, сознание туманилось. Прощай Акгыз, прощай моя белая девочка.
Дома я достал из-под стола, спрятанный от Клавы в старую галошу, стакан портвейна, выпил. Не найдя чем закусить, занюхал полуваленком. Кот сидел на телевизоре, отвернувшись от меня. За что-то обиделся. По телевизору едва слышно пели: «Любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь. И каждый вечер сразу станет удивительно хорош, и ты поёшь! Сердце, тебе не хочется покоя! Сердце, как хорошо на свете жить! Сердце, как хорошо, что ты такое! Спасибо, сердце, что ты умеешь так любить»!  Над столом, в золочёной рамке висел портрет Кота. Взял фломастер, написал на стекле слова моей Акгыз: «БЫТЬ ХОРОШИМ ОЧЕНЬ ТРУДНО». 
 

Чтобы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться или войти под своим аккаунтом.

Регистрация /Вход

Сейчас на сайте

Сейчас 4003 гостей онлайн

Личные достижения

  У Вас 0 баллов
0 баллов

Поиск по сайту

Активные авторы

Пользователь
Очки
4328
3602
2450
2332
1780
1561
1484
1459
886
811

Комментарии

 
 
Design by reise-buero-augsburg.de & go-windows.de