|
|
Когда я читал книгу Ф.Горенштейна «Псалом», то делал из неё выписки. Единственная цель публикации этих выписок – привлечь внимание думающего читателя к самой книге, которую легко можно найти на страницах Интернета. Автор, хорошо знавший Антихриста, познавательно размышляет в ней о жизни русского человека, прошедшего все четыре казни Господни.
* Бесстыдство человека, прежде всего, обнаруживается в его глазах.
* У людей, по крайней мере, есть смерть, как убежище от всех страданий. Не хочешь страдать – не страдай.
* Мальчишка по ночам молил Бога о велосипеде. И не понимал, почему Бог не помогает ему. Тогда он украл велосипед и стал молить Бога о прощении. Ему показалось, что он, наконец-то, правильно понял Бога.
* Не страшится Антихрист меча – первой казни Господней, голода – второй казни Господней, болезни – четвёртой казни Господней. А боится третьей – похоти. Ни разум, ни справедливость от неё не спасает. Прелюбодеянию земному подвержены как грешники, так и праведники. И нет спасения от неё. Для того и любовь – отдать тело, но спасти душу. Сохранить её. Единственная казнь Господня, от которой на земных путях никто не защищён
* Изображения Христа нарушали святая святых – вторую заповедь пророка Моисея. В символе Бога заложено отрицание Бога. «Ищите изображение Христа в его словах, записанных в Евангелии», – советовали сомневающимся наиболее разумные отцы церкви.
* Как широки русские просторы, без конца, без края. И все это заселила русская женщина. А чтоб такие широкие пространства заселить народом, женщине хорошо свое дело надо знать: когда народ постоянно истребляется и нуждается в пополнении и когда народ живет на слишком больших пространствах, нуждающихся в заселении… В таких случаях от женщины требуется хорошее мастерство… Сладкое мастерство, ягодное, медовое, ибо в женской удали спасение русского народа…
* Есть такой вечный русский вопрос, можно сказать, фундаментальный: кто губит Россию? Задаст этот вопрос русский человек и сосредоточенно смотрит на залитую вином скатерть, точно ищет у нее ответа на эту давнюю русскую загадку. Молится русский народ на Христа, еврея. А как только станет ему совсем невмоготу, берёт дубину и кричит: «Бей жидов, спасай Россию». А спасать Россию, в первую очередь, надо от русской глупости, беспросветной. При Владимире Крестителе был русский человек язычник накануне мусульманской веры. Стояли б тогда на Руси каменные и деревянные русские мечети. Носил бы Микула Селянинович чалму, а Ярославна паранджу, и не было бы роковых вопросов, столь свойственных христианству. Но в последний момент, вопреки мнению большинства знати и всего народа, отозвал из Хорезма делегацию Владимир, послал ее в Византию. Так вместо русского мусульманства явилось миру русское христианство – по воле случая. Однако такая ли уж христианская у России география? На Востоке от Зауралья к Алтаю уходит Россия в Азию, на юге от Турции и Балкан подступает Азия к России, и Волга, национальная реликвия, в Азию впадает…
* Русская молодежь или будущие поколения, еще не рожденные, прочитав страшные воспоминания очевидцев, могут подумать: ох и страшная же тогда была русская жизнь… И как это люди при ней жили? Ничего страшного не было, жили нормально в своем большинстве. Радостно даже жили, с верой в справедливость, и русский климат тому способствовал. Чрезмерной жары по климату не полагалось, а от чрезмерного холода аплодисментами грелись. В тридцать седьмом году, например, хорошая весна была, рано все расцвело, и начал приходить в себя народ от страстей коллективизации, а в 49-м к лету послевоенная голодуха миновала.
* Религии интимность необходима не менее, а, пожалуй, гораздо более, чем любви. Никакой другой человек, как хорош бы он ни был и каким бы саном он ни был облачен, не должен и не может нарушать интимности веры, ибо церковная публичность веры еще в большей степени, чем публичность любви, есть путь к разочарованию и духовной гибели. И так ли далек публично верующий от публично прелюбодействующего? Если в прошлом публичность веры была печальной необходимостью, то в будущем интимность веры станет неизбежной потребностью. Интимность религии – это единственный путь к религиозному обновлению. Люди могут знать, что кто-либо влюблен, но как он любит, не должны знать либо должны лишь догадываться. То же и в религии. Значение религиозного обряда, лишающего религию интимности, должно все более ослабевать, а значение интимной веры – увеличиваться…
* Кроме искусства, нет ничего Божьего у человека. Наука – дело людское, насущное, необходимое для удовлетворения людских благ. Она в Боге не нуждается, и религиозной науки быть не может и не должно. Философия тоже дело людское, как и наука, ясно причиной своего существования, философия необходима разумному существу для умственных физкультурных упражнений. Подобно тому, как белка в колесе бесполезным бегом совершает полезное деяние, сохраняя силу мышц, так философия сохраняет силу мышц умственных, необходимых для удовлетворения людских благ в борьбе за существование. Потому религиозная философия выполняет, по сути, то же предназначение, что и атеистическая, и всякая последовательная попытка через философию постичь Бога неизбежно ведет к атеизму. Нельзя постичь бога и через мораль, поскольку всякий последовательный честный моралист, даже такой, как Лев Толстой, должен ответить на пресловутые вопросы, связанные с моралью: отчего человек смертен и отчего в Божьем мире существует и в пределах человеческой жизни торжествует зло?
* К Богу ведут три пути: Вера, Неверие и Сомнение. Вера – путь самый простой, распространенный и непрочный. Это путь церкви. Неверие – путь самый опасный, хоть и плодотворный. Это путь тех земных гениев, которые на личном пути к Богу сеют атеизм среди слабых. Путь Сомнения – путь праведников, путь Иова. Это самый тяжелый путь через каждодневный духовный труд. Это медленный, но прочный путь.
* Евангелие от Второисайи, единственное пророческое Евангелие. Несмотря на то, что оно пророческое, то есть написанное задолго до того, как свершилось, в нем более сути и смысла, чем в Евангелиях, написанных значительно позднее того, как свершилось. В нем последней фразой указано, кем является Христос: ходатаем за преступников, которых большинство. Однако не ходатаем за жертвы. В мире религиозном преступник в каждый конкретный момент четко отделен от жертвы, и Христос в религии является лишь ходатаем преступника. За жертву же ходатайствует Антихрист. В античном пространственном мире Христос и Антихрист как бы слиты воедино, ибо в античном мире жертву нельзя отделить от преступника. Антихрист, в мире философском, есть враг Христу, а в мире религиозном, есть Христу Брат, дополняющий в справедливом Божьем судопроизводстве. Только на Христа может уповать злодей, и Христом будет он прощен и утешен за пролитую им, злодеем, кровь. Но Господь не простит, ибо Христос – Спаситель, а Господь – Творец.
* Добро и Доброта – разные вещи. Добрый человек редко вносит в мир добро, ибо к нему тянутся люди дурные, растратившие себя, потерявшие себя, капризные, жадные, требовательные, и добрый человек при них не как врачеватель, а как сиделка при духовно неизлечимых. Горечь правды лечит мир, но не доброта. Доброта не лечит мир, но она утешает и спасает от одиночества грешного человека, а значит, укрепляет падший мир, не даст погубить себя телесно, ибо доброта не духовное, а телесное чувство. Она стонет вместе с больным, жаждет вместе с жаждущим, голодает с голодным, выслушивает чужие ропоты и невзгоды. К ней тянутся и от нее требуют безвозмездно и неблагодарно тем более чем более она дает. Мир остается злым, но благодаря доброте он существует и не погибнет от собственной злобы. Но добрый человек явление редкое. Если люди не любят Бога, то пусть хоть любят друг друга. И на этом идеале была построена цивилизация. Добрый человек одинаково раздает себя всем, но более умело берут его злые. Значит, доброта плодит зло, ибо она слышит не Бога, а свое слепое сердце. Те, кто более всего нуждается в доброте, наиболее обделены ею. Человек, живущий по Божьим Заповедям, которые крайне просты, не нуждается в христианстве. Но поскольку грешник не способен исполнить «не убий», «не укради», «не прелюбодействуй», он спасается в христианских неопределенностях. Меж массой и личностью всегда пропасть. Масса живет по привычке, и для массы христианство – благо.
* Бог не в разуме, а в инстинкте. Человек родился с инстинктом Бога так же, как он родился с инстинктом есть, пить и размножаться. Но те инстинкты просты, конкретны и доступны опытной проверке разумом. Разум дикаря не способен был постичь даже подвластные разуму, но лежащие вне опыта физические научные явления земли и неба. В таком же положении находится и разум цивилизованного человека по отношению к лежащему вне опыта сложному инстинкту Бога. Если представить себе такой фантастический случай, что желание пить не подкреплялось бы доступным наличием влаги, то существование воды было бы такой же проблемой для разума, как и Бог. Жажда заставляла бы искать и воображать воду, но разум легче доказывал бы ее отсутствие, чем наличие. Если представить себе человека, никогда не видевшего женщину, мир без женщин, то желания и похоть заставляли бы вообразить женщину, однако разум легче опроверг бы ее наличие, чем доказал. Желание было бы сильно и мучило бы разумных, может, еще более, чем неразумных, потому много разумных книг было бы написано о существовании женщины. Когда же разум был бы измучен этими попытками найти женщину анализом, не менее разумные, наиболее честные и последовательные из этих разумных одной-двумя ясными, толковыми книгами доказали бы абсурдность существования женщины только оттого, что существует похоть, или наличие существования воды только оттого, что существует жажда. Потребность в Боге – единственное доказательство наличия Бога, так же как жажда – единственное доказательство наличия воды, даже если б на земле ее не существовало, а похоть – доказательство наличия женщины. |
|
Обновлено 18.09.2011 08:00 |
Чтобы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться или войти под своим аккаунтом.
|
Сейчас на сайте
Сейчас 4922 гостей и 34 пользователей онлайн
Личные достижения
У Вас
0
баллов
|
Бля! - прям ...
Подробнее...