Самый доступный вид литературы – это доносы: всегда ясно о ком пишут, и кто пишет...

От имени народа решил всех тех, кто не умеет правильно писать, маненько поучить, как надо правильно писать...

Живут на свете бездарный литераторы, и в зависти и злобе своей буквально изнемогают, что живут на свете не только они...

Есть такой жанр – литературная подлость. Это когда во всех остальных жанрах сказал уже всё, что мог, но перо по-прежнему тянется к бумаге...

Грязные мысли – грязные слова, а иначе был бы нужен ещё и переводчик...

Талантливых людей всегда единицы, но зато нам никогда не приходится за них краснеть, когда приходит время ими гордиться...

Если писатель в своём творчестве слишком опережает широкую читательскую публику, ему всегда можно прозрачно намекнуть, что его время ещё не пришло...

Исправлять других, это неизлечимая болезнь всех тех, кто сам писать не может, а очень хочется...

Как литератора его всегда отличала глубокая общедоступность...

Всю жизнь писал на потребу, и очень этим гордился. Понимал прекрасно, что для этого тоже надо обладать определённым мужеством и не меньшим вдохновением и талантом...

Чужой талант никто никогда не чувствует, потому что тогда надо честно признать и свою бездарность. А это уже – чистой воды мазохизм...

Пасквилянт что хочет, то и напишет, а непасквилянт себе такого позволить не может, чтобы ему, не дай бог, тоже в пасквилянты не угодить...

Когда писатель пишет не по правилам, значит он шибко умный писатель, и он шибко поторопился вылупиться на свет. Но он один, а нас – много, и не надо быть шибко умными, чтобы сделать правильные выводы, как ему следует писать...

Если рифмоплёт не может взять своими стихами, он берёт своим горлом. Такова история всех  горловиан...

Чтобы пародировать других, надо, как минимум, самому быть талантливей пародируемого. А иначе может не получиться, или получиться, но совсем не пародия, а если и пародия, так только на самого себя...

Рифмовать не умел, но в столбик писать уже научился...

Всё, что он ни писал, было, естественно, до боли гениально, и боль эта не отпускала его ни на миг...

В поэзии мог всё, даже прозой...

Нельзя одновременно писать и стихи, и анонимки, если, конечно, это не такие же стихи...

В отличие от великих в огонь любил бросать рукописи не свои, а чужие...

Когда ему наконец-то удавалось срифмовать «молодцы» - «огурцы», каждый раз получалось забористо и вкусно...

Если для талантливого поэта не существует бездарного поэта, то тогда и для бездарного поэта пускай не существует талантливого поэта. Талантливый поэт это трудно, но как-нибудь переживёт...

Чем больше палачей, тем меньше поэтов, потому что палач казнить поэта может всегда, а вот поэту научить палача стихи писать практически невозможно: у того не только голова, но и руки вечно не тем заняты...

Дантесам не позавидуешь, этак можно всю жизнь прожить, а в Историю так и не попасть. И всё потому, что Пушкиных этих ваших хвалённых при всём желании на всю эту несметную ораву Дантесов, как больших, так и маленьких, ну никак не наскрести...

Народ, это его поэты, а не его убийцы, но народ почему-то знает и почитает главным образом последних...

Фото Алексея Кузнецова