Уголовник подобен самогону, он тоже уверен, что он – не из отбросов, раз его от родной уголовщины тоже бьёт в голову не хуже любой водки, тем более, если она, палёная...

Когда было официально объявлено, что уголовник – не человек, они  сначала долго ржали, а потом открыли огонь, чтобы немного успокоиться и от смеха не умереть...

Отношение к убийцам было двойственное: их было до ужаса страшно «до», и до слёз жалко «после»! И душа буквально разрывалась, чему предпочтение отдать, чтобы убитые и убийцы и дальше могли жить в счастье и братской любви...

Душевные переживания убийц, это была та животрепещущая тема, которая так волнует вот уже не одно поколение наших гуманистов! Ведь, в конечном счёте, если бы убийцы не убивали, кто бы посмел их убийцами назвать и, тем самым, возвести на них такой ужасный поклёп?..

Уголовники – это тоже Народ, точнее, его уголовная часть, которая, как и полагается любому углу, всегда и во всём – впереди! Ну а мы тащимся где-то сзади, чтобы, не дай бог, их ни в чём не опередить...

Бороться с преступностью, конечно же, надо. Но только так, чтобы ни себя, ни других потом без работы не оставить! А иначе придётся самим становиться санитарами Человечества, и всех этих интеллигентишек проклятых, которые хуже и страшней любых преступников, по всем  библиотекам мочить...

Преступников было решено не трогать, пока они не зарвутся окончательно! Но пока не зарвались, покуситься на этот святой класс «социально близких», это значит нарушать все законы классовой солидарности. А за такие нарушения полагается сразу ставит к стенке, а ты – не нарушай...

Те, кто убивает, по каким бы причинам они ни убивали, убивают прежде всего потому, что они могут убивать! И тем самым выполняют неблагодарную работу за тех хлюпиков, которые убивать не могут, даже если их самих за это могут убить...

Когда разрешают убивать, убивают, конечно же, не все, но уже – многие! Тем более, если за каждого убитого тобой тебя потом от пуза накормят, и тебе до краёв нальют, чтобы ты последнюю свою совесть в стакане утопил...

Убивать, чтобы потом жить по-человечески – сколько в этом наивности! Но верить всё равно надо, как, например, верить в то, что дорога в Светлое Будущее обязательно должна была проходить через такую убийственную темень, как ГУЛАГ...

Когда наконец-то убивать разрешили, это оказалось так просто! А запретить убивать уже никак нельзя, ведь теперь, как написал бы Киплинг, живи он в наше время, все мы стали одной пролитой нами крови, и крови этой оказалось целое море...

Получается, что уголовник – не человек, но так получается, даже если по всем документам он значится как человек! А как ты ему такой документик не выдашь, когда он плоть от плоти своей часть нашей общей уголовной власти, и такого же подвластного ей уголовного народа. Но всё равно, любой урка поганый, он кто угодно, но только не человек...