«Ты вся моя, до края, до зарезу, - шептал, в неё войдя он, поутру, - имей ввиду, что я с тебя не слезу, покуда на тебе я не умру;
трепещущая грудь придаст мне силы любить тебя до самых до седин, чтоб ты сказала на краю могилы: «Твоя раба я, ты – мой господин.»
Он был на ней и ласковым и грубым. Горячий пот с набрякшего лица кропил её искусанные губы, присаливая сладость без конца.
И он над ней трудился, не блефуя. И ствол любви дал долгожданный сок, который он, победно торжествуя, изверг на её вздыбленный сосок.
И многоэхий стон пронзил пространство, разнообразив будни бытия. А он шептал ей с завидным упрямством: «Итак, поехали: ты вся моя…»
|
Комментарии