Normal 0 false false false RU X-NONE X-NONE

/* Style Definitions */ table.MsoNormalTable {mso-style-name:"Обычная таблица"; mso-tstyle-rowband-size:0; mso-tstyle-colband-size:0; mso-style-noshow:yes; mso-style-priority:99; mso-style-qformat:yes; mso-style-parent:""; mso-padding-alt:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt; mso-para-margin-top:0cm; mso-para-margin-right:0cm; mso-para-margin-bottom:10.0pt; mso-para-margin-left:0cm; line-height:115%; mso-pagination:widow-orphan; font-size:11.0pt; font-family:"Calibri","sans-serif"; mso-ascii-font-family:Calibri; mso-ascii-theme-font:minor-latin; mso-fareast-font-family:"Times New Roman"; mso-fareast-theme-font:minor-fareast; mso-hansi-font-family:Calibri; mso-hansi-theme-font:minor-latin;}

Это было в те славные и добрые времена, когда я учился в училище. Было когда то в городе Калининграде, ранее Кенигсберге, училище судовых поваров, точнее коков. И вот занесла меня судьба от Черного моря до Балтийского. Просто от школы до армии один год. Ну не бить же баклуши столько времени. Вот и поехал я набраться ума вдали от маминой юбки. Сам себе, и профессия и навыки перед армией. Мама только купила билет и дала тридцать рублей на житье и бытье. Небольшая сумка, осталась со школы, в которой нижнее белье и брюки с рубашкой. Это не институт и мой аттестат мне позволил поступить даже без собеседования. Отдал документы и еще неделя свободная. Осваивался в общежитии. Выбрал самую маленькую и неприглядную комнату. Всего на пять человек. Нас заранее предупредили, что с нами будут учиться и те, кто уже прошел два года армии. Поэтому поблажек в учебе не будет. Все хотят окончить училище и получить визу на загран - плавание.  А те, кто  перед армией, гарантировано, без учебки идут служить в качестве поваров. Поваром я хотел быть всегда. Нравилось мне колдовать на кухне. Правда никакого опыта, навыков и знаний, но видя, как готовит мама смог сам, без посторонней помощи прокормить семью из трех человек. Это когда маму положили в больницу, ей удаляли желчный пузырь. Вот. Ночью ее увезли. Утром все перекусили, что нашли в холодильнике, а вечером, вернувшись из школы, кружка, дополнительного занятия, я увидел, как отец готовит суп. Большая кастрюля, полная воды, когда закипела, отец положил четыре почищенных, но не порезанных картофелины. Когда вода опять закипела, не дожидаясь готовности картошки, положил туда, нет, опустил в кипящую воду, взявшись за хвост, чтобы не испачкаться, целую селедку. Да-да. Не чищенную. С головой и кишками, в шкуре и с плавниками. Дождался когда закипит. Снял с огня, поставил на стол и сказал;

   - Ешьте! Все равно ничего больше нет.

Попробовать решился младший брат. Конечно же, сразу все выплюнул. Это даже собаки не стали есть. Пришлось мне браться за дело. Мелко порубил мерзлую куриную ножку, поставил варить. Почистил и порезал картошку, когда закипел бульон(!) бросил в него. Далее почистил, порезал, пожарил луковицу.  Бульон, правда, сильно кипел, но зато картошка быстро сварилась. Помешал суп – кажется жидковат. Взял жменю вермишели и закинул в суп. Именно закинул. А вдруг обожгусь. Помешал черпаком – густовато. Положил жареный лук. Чуть не забыл посолить и поперчить. Зову всех. Уже семь вечера, идите есть.

Все так проголодались, что суп съели почти полностью. Отец отлил себе в банку на завтра, на работу на обед. Когда на следующий день все вернулись домой, то стало понятно готовить еду это моя обязанность. Пришлось приходить из школы пораньше и придумывать, что и как готовить. Мне тогда было 14 лет.

 В общем, комнату в общежитии я выбрал среднюю. Поселился и стал ждать, кто еще приедет поступать. Целыми днями ходил по городу, смотрел, что и как. Калининград –интересный город. Во время войны он был почти полностью уничтожен, но остались несколько зданий в целом или полуразрушенном состоянии. Так, проезжая по центральному мосту в глаза бросается вид замка Канта. Величественное и загадочное. Поговаривают, что в стенах этого замка есть тайные ходы, по которым можно подняться на самый верх или спуститься под землю. Находиться, правда, возле самого замка опасно. Дожди и ветер сильно повредили кладку и, если какая птица близко пролетит, или сядет на край, то вниз летят обломки кирпича, песок. От замка видны развалины рейхканцелярии.  Там все плохо. Прошло сорок лет после войны, а на что хватило рук так это оградить эту огроменную кучу битого кирпича. Стены этого заведения толщиной больше метра. Там в одном месте осталось стоять несколько метров стены, высотой до пяти метров. Вот на этом куске видны две ямки, глубиной до трех кирпичей. Ямки эти от прямого попадания танкового снаряда. У меня, конечно же, возник вопрос, если танк такой слабый, то что же, какая сила смогла разрушить цитадель фашизма. Еще из уцелевших зданий стоит костел. Сейчас в нем устроен органный зал.  По тем временам, да и по моей молодости, для меня это здание было верхом мастерства и красоты архитектуры.  Шикарные, островерхие башенки. Узкие бойницы-окошки. Цветные витражи. Все выглядело так необычно и загадочно. На сам концерт мне попасть так и не удалось, а вот репетицию я вполне мог послушать. Очень красиво. Много классической музыки я не знаю, но вот лунную сонату я слушал, открыв рот. Величественно и красиво. Совсем не так звучит как в приемнике или в телевизоре. Повторить и передать словами ощущение невозможно.  Прошу, верьте на слово. И, вдруг, у вас появиться возможность посетить органный зал – не упустите возможность. Далее из уцелевших зданий были загадочные кубы. Вот стоит такой квадрат, без окон и дверей. Смотришь на него и тебе становиться не по себе. Входа нет. Вместо окон – узкие, сантиметров десять шириной и пятьдесят высотой бойницы. Внутри темно и не видно. Есть ли кто нибудь там. Может снайпер или автоматчик. Обошел все вокруг. Метрах в ста от здания, на травке, среди деревьев, вход под землю. Но тщательно закрыт. Пока я крутился рядом, разглядывая строение, подошел милиционер, спросил что я здесь потерял. Объяснил, что приехал из Крыма, и меня заинтересовали эти два строения. 

   - это не два, это одно строение. Мы просто видим надземную часть. Здесь фашисты нарыли очень большое количество подземных ходов. Вообще это девяти этажное здание. Мы видим его три верхних, а шесть находиться под землей. Вход в это здание расположен в ста пятидесяти метрах к северу. Хотя и не обязательно это вход. Может быть обман. А вход будет к югу.  У каждого такого здания свои тайны. А таких зданий здесь около десяти.

 Гуляя по городу наткнулся еще на два похожих между собой строения, называемыми форт. В одном из них сделан ресторан восточной кухни, а в другом музей. На данном этапе музей был закрыт, но я надеялся в дальнейшем его посетить и узнать, что это такое и для чего использовали и когда. Потому что выглядел форт довольно в старинном стиле.

Это все что касается города. В остальном здесь современные постройки послевоенного времени. Еще люди говорят, что под городом расположен военный завод, на котором делали снаряды и бомбы и, якобы, когда русские захватывали город, то открыли шлюзы и завод затопили. Не знаю на сколько это правда, на сколько нет, но таинственные места в городе на виду. О! есть еще одно! Очень часто говорят что в окрестностях города, в одной из затопленных шахт, находиться знаменитая янтарная комната. И что сам, великий Юлиан Семенов придерживался этой версии. И единственной проблемой оставалось то, что не было возможности осушить залитую шахту. После небольшого экскурса продолжу.

 Наши казармы находились примерно в километре от рыбного порта, на территории которого и находилось само училище. После поступления, когда сданы все документы и ты считаешься принятым, выдается морская форма. Дело в том что первую половину обучения мы  все находимся на полном государственном обеспечении. А это значит что с сентября по декабрь включительно, нас кормят, поят, одевают и обучают бесплатно. После нового года идет неделя обучения, за ней неделя работы в столовых различных предприятий. Заработанные деньги идут в фонд училища и являются показателем твоих знаний. Если ты получаешь полностью заработанные деньги, то продолжаешь учиться, если же предприятие не хочет платить за тебя, то из училища отчисляют. С одной стороны это и правильно. Повар не может быть ленивым. Если ты ленишься на подсобных работах, которые не требуют ни ума, ни умения, ни фантазии, то, что говорить о будущей работе.

 Мне очень повезло, я попал в министерскую столовую. Зав производством был Эдуард Измайлович.  Такой полный, высокий мужчина. Он постоянно передвигался по кухне. Его не было слышно, но все получали его указания и наставления. Он появлялся ни откуда. Утром третьего дня он забрал меня из подсобного помещения, где мы втроем чистили овощи и поставил у огромной сковороды. Я жарил котлеты, отбивные, бифштексы и шницеля. Рядом, на вполовину меньшей сковороде, он жарил рыбу. Кстати я такую в первый раз видел. Называлась она «Ледяная». Рыба была почти прозрачная. Я все смотрел, как Измайлыч успевал обваливать рыбу в муке, переворачивать и снимать обжаренную. А рыба жарилась очень быстро. Тут он сказал, что бы я посмотрел за остатками рыбы на сковороде и ушел. Я стал метаться то к себе, то к нему, но успел. Когда снял всю рыбу и выключил сковороду, он вернулся. В одной руке держал ковш горячей воды, которой залил сковороду, а в другой руке он держал кусок хлеба, которой отдал мне. Положил на него три рыбки и сказал, что бы я съел, а потом помыл сковороду. Сам же стал за мою сковороду и дожарил оставшиеся шницеля.

  Рыбу я конечно уплел, всего за минуту, а что, в ней и костей кроме хребта нету. Когда я доедал пустой хлеб, шеф шлепнул мне сверху котлетку. Вот я и отъелся. Вы не забывайте, дело после нового года, неделя учебы, а неделя работы. Когда работаем, то есть что поесть и попить, а вот неделя учебы – строгий пост. Едим только то, на что осталось денег. Если денег нет – то ночью можно поработать на хлебозаводе. Это в двух кварталах от нашей казармы. Ночью, через забор, проникаешь в цех. Вместо укладчика укладываешь на лотки в вагонетках продукцию. За каждую вагонетку - булка хлеба. Полчаса  работы, шесть булок хлеба и обязан уступить место следующему. Это как закон. Из комнаты все ходят по одной ночи. За неделю до описываемого случая, в конце марта, случился ураган. Для большинства из нас, жителей сугубо сухопутных, это был шок. В окнах звенели стекла, а с другой стороны здания все стало покрыто льдом. В семь утра, как по команде, все высыпали из казармы. Ветер сразу с половины посрывал шапки. Люди стали собирать их. Наша дорога в училище проходила через рельсы и две небольшие лужи, в народе называемыми озерками. Рельсы засыпало снегом и покрыло толстым слоем льда. Озера тоже замерзли, а дорожка между ними обледенела. Ураганный ветер все пытался скинуть нас с  этой дорожки на лед.  Пока дошла до порта, шинель и брюки клеш (тридцать три сантиметра) покрылись коркой льда. В порт нас не пустили, отправили в казармы. И пока мы добрели, то были полностью как черные сосульки. Целые сутки мы сушились. Развесили шинели и собирали тряпками стекающую воду. Брюки были растянуты на каркасах, что бы высыхая, они не уменьшились. Брюки это особая тема. Как у девочек в школе требовали, что бы юбка была ниже колена, так и у нас длина клеш не могла быть больше тридцати трех сантиметров. Но морской порядок твердил – и меньше этого клеш быть не может. Каждое утро дежурные при входе с линейкой проверяли всех до единого.

 В связи с ураганом, следующая неделя, вместо работы в столовых, нам пришлось наводить порядки в училище. Вставляли стекла, выбирали воду, белили, красили.  Помогали в порту собирать и грузить тину, водоросли и песок. К концу недели все было окончено. Порт блестел, и пах свежей краской. Деревья цвели, клумбы перекопали. Наступала настоящая весна. Всем было хорошо.

Хорошо, то хорошо, но не нам. Вторая неделя без работы в столовых. Деньги закончились. Курить и есть нечего.  Утром воскресенья проснулись рано, но вставать не хотелось. Делать все равно нечего. Идти без денег не куда. Есть охота, а не за что. Но к девяти все же повылазили с коек.

Стали проверять свои вещи, что бы наскрести хоть сколь ко нибудь на хлеб. На завод вечером не пустили. Там после урагана усилили  контроль. В этом месте у нас был полный облом.

Проверив карманы, набрали пятнадцать копеек. На хлеб не хватало. Но тут одному из нас пришла гениальная мысль.

   - Ура! Идем в вагонное депо. Там столовая есть. И, если не выгонят, то  три супа и три кусочка хлеба нам обеспечено.

От такой идеи все повеселели. Быстро собрались и вышли. Идти четыре квартала. В том числе мимо завода.

Ароматы раздразнили еще больше. Аппетит разыгрался не на шутку. Остаток пути, мы почти бежали. Мимо поездов, тепловозов и вагонов. Перепрыгивая через рельсы.

 Мы прибежали. Столовая открыта. Да она и не бывает закрытой. Здесь люди работают круглосуточно и кормят их так же, постоянно.

Возле раздачи всего один мужичек. За повариху женщина, лет пятидесяти. Как для нас, семнадцатилетних, то старушка. И вот она нас убила.

   - Ребята, а я вас не накормлю. Сегодня столовая не работает и обеды мне выдали строго на работающих. Мы опустили головы. Последняя надежда рухнула. Весь сегодняшний, такой светлый, теплый и для кого то радостный день, мы проведем голодными. Грела только мысль, что завтра, вечером, я получу перевод от мамы. Целых десять рублей. Мы отъедимся и сможем безбедно прожить всю неделю. Но это будет завтра, еще и вечером. Извещение на перевод лежит в кармане, но на него, то не поешь. Мы, молча, развернулись и стали выходить из столовой.

   - А что вы вообще хотели? Ребята?  - окликнула нас буфетчица.

Я повернулся, протянул ей раскрытую ладонь, на которой лежало наше состояние.

   - Три супа и три хлеба.

   - О, а это немного будет для вас, пятерых.

   - Этого хватит нам на два дня.

   - Ну ладно, суп-то, вам налью. Возвращай всех.

Я выглянул на улицу;

   - Возвращайтесь, нас кормят.

   - О! Андрюха! Молодец, уломал старушку. Живем. Я гордо высыпал копейки на прилавок и получил три тарелки вермишелевого супа. Слюни чуть не капали изо рта. Аромат несказанный. Горячая пища. Мы уже две недели не ели ничего подобного.

Ребята взяли ложки, я вернулся еще за хлебом.

Хлеб завернули в газету и спрятали в карман. Нам еще вечером захочется жрать как голодным волкам зимой. По очереди, не нарушая порядка, ложками выхлебали первую тарелку. Остатки перелили во вторую. Так же расправились со второй и принялись за третью. Когда доедали суп, а ели мы очень медленно. Как англичане. Пережевывая тридцать раз воду с макаронами.  Так просто, говорят, быстрее наешься. Ну я вам скажу для пяти молодых и здоровых парней этого супа было… Ну хоть урчать в желудках перестало, и то ладно.

Когда последняя ложка супа была доедена, все откинулись на спинки стула, ожидая, когда же оно придет, это чувство сытости.

Шаги. Открываю глаза. Рядом стоит бабушка буфетчица.

   - Вот вам, ребятки. С праздничком.

Она положила перед нами полбулки хлеба, большой кусок колбасы и пять крашеных яиц.

   - Чегой то она?

Женщина вытерла набежавшую  слезу и ушла за раздаточную.

   - Сегодня Пасха!

Хлеб и колбаса были вмиг разорваны, и съедены, каждый положил в карман по яйцу. Мы встали. Подошли к выходу. Выстроились в ряд и крикнули.

   - Христос воскрес!

И убежали.

Дай господи ей здоровья.

Пусть и у вас всегда будет тот человек в жизни, который протянет вам руку помощи в нужный для вас момент. Почему то мне в жизни всегда помогают чужие люди больше, чем собственная родня.

УДАЧИ И СЧАСТЬЯ.