Глава 5.   День пятый (вторник)

Пронзительный звук нарушил тишину внезапно, словно предупреждающий сигнал мчащегося на бешеной скорости автомобиля. Чтобы не попасть под колёса, я попытался сделать отчаянный прыжок в сторону и… едва не грохнулся с дивана.

Уже понимая, что мчащийся на меня автомобиль – сон, а его сигнал – это всего лишь звонок телефона, я покинул диван и схватил трубку:

- Алло!

- Спим? – поинтересовался девичий голос. – В столь поздний час?

- А кто это? – ответил я вопросом на вопрос.

- Вот тебе и раз! – в трубке раздался короткий смешок. – Теперь даже не узнаём?

- Это ты, Леночка? – сообразил я, с трудом сдерживая накатывающую зевоту. – Спросонок, знаешь, ещё не совсем включился. А сколько сейчас времени?  

- Без четверти одиннадцать.

- Что-то я действительно разоспался… Постой, а как ты узнала мой домашний телефон?

- Проще простого – позвонила в справочную. Улица твоя мне известна, номер дома и квартиры - тоже, а фамилии папы и его дочки обычно одинаковы. Ну, ты уже включился?

- Полностью.

- Тогда, если тебе интересен мой сегодняшний визит к Пузачу…

- Очень интересен, - моя сонливость сразу исчезла. – Расскажи.

- В восемь часов я была уже в нашей регионалке. Зашла в кабинет к Пузачу и с порога ему выдала: «Илья Семёнович, я знаю, кто навёл бандитов на мою кассу!» Он чуть со своего кресла не свалился! Сразу сунул мне под нос листок бумаги – пиши. Написала я всё, что знаю об Олеге: имя, фамилию, номер его мобильного и колледж, в котором он учится. Пузач схватил этот листик и пулей выбежал из кабинета. Через десять минут вернулся. «А теперь побеседуем», - говорит. Стали беседовать. Покаялась я ему: рассказала, как в пятницу позвонила мне начальник отделения и Олег подслушал наш с ней разговор. Тут Пузач сразу в крик сорвался: «Почему в своей докладной не указала, что одновременно разговаривала и с ним, и с начальником отделения? Ведь мы сразу бы тогда поняли, кто наводчик. Столько времени из-за тебя потеряли». Вертихвосткой безмозглой меня обозвал. Я не выдержала и расплакалась. Потом он малость поостыл и стал расспрашивать о вчерашнем вечере.

- И здесь в твоём рассказе появляюсь я?

- Естественно. Или мне нужно было кого-то другого придумать? Не волнуйся, Витенька, постельные сцены я не описывала. Твой моральный облик остался кристально чист. И мой тоже. Я сказала, что случайно встретила на остановке свою знакомую по школе Светлану Брагину и зашла к ней выпить чашечку кофе. Дальше – сам понимаешь: дверь нам открыл папочка Светланы, в котором я узнала того самого инкассатика. Втроём мы попили чай-кофе, пообщались и около девяти часов вечера дядя Витя вызвался меня проводить домой. Всё остальное в моём рассказе осталось без изменений. 

 - Понятно. И что Пузач?

- Позвонил заведующей кассой Центрального отделения, представился и сообщил ей, что кассир Елена Ковальчук выйдет сегодня на работу после обеда. Затем заставил меня всё рассказанное подробно изложить в докладной, - в трубке послышался звонкий стук.

- Чем ты так яростно стучишь?

- Ложкой! Я сахар в кофе расколачиваю.

- Леночка, большое количество кофе изо дня в день и сигареты пагубно влияют на сердце. Надеюсь, ты сейчас кофейничаешь не вместе с Пузачем?

Елена рассмеялась.

- Я кофейничаю в кабинете моей мамы. И пока она в торговом зале, решила позвонить тебе.

- А кто у нас мама?

- Директор «Сладкоежки». Знаешь такой магазин на Телевизионной?

- Знаю, - соврал я. – Крутой магазинчик! Буду на Телевизионной – обязательно зайду к твоей мамочке купить что-нибудь сладенькое.

- Только предварительно позвони мне, - поддержала мой шутливый тон Елена. - Я попрошу маму сделать для тебя хорошую скидку. Запиши номер моей мобилки…

            Мы обменялись номерами мобилок, пожелали друг другу удачного дня и положили трубки.

* * *

После разговора с Еленой я пошёл на кухню и, накормив Мышку «Вискасом», позавтракал сам.

«Интересно, оставит ли меня сегодня Пузач в покое? – размышлял я за кружкой чая. – Врядли! Обязательно, после встречи с Еленой, вызовет к себе и будет расспрашивать о вчерашнем вечере. Затем тоже заставит написать докладную или объяснительную». 

- А вот и он, лёгок на помине! – со злостью воскликнул я, услышав телефонный звонок.

У меня не было сомнений – звонил Пузач. Я взял трубку и недовольно буркнул:

- Слушаю.

- Привет, Витёк! – поздоровался со мной Саня Чередниченко.

- А-а, это ты, Александр! – я облегчённо вздохнул. – Привет!

- Как здоровье.

- Иду на поправку. Вчера врач сказала, что дней через десять-пятнадцать выпустит меня на работу. А у вас что нового?

 - Нового? Нового у нас – полным-полно! Во-первых, за неправильный подъезд к инкассируемой точке в ту пятницу Вася Плотный получил строгий выговор. Во-вторых, Гудлай уволился. Точнее, ему предложили, чтобы он сам без всякого шума и пыли свалил по собственному желанию. Ты прекрасно знаешь, почему.

 Конечно, я знал, что Юрка Гудлай последнее время частенько злоупотреблял спиртным и из-за этого две недели назад Климчук сделал ему последнее предупреждение. Значит, Юрка после предупреждения никаких выводов для себя не сделал.

- В-третьих, к нам приняли сразу четырёх стажёров, - продолжал рассказывать Саня. - Правда, один из них вчера уже скис: отработал вместе с Яковлевым первый маршрут и заявил, что в гробу видал такую работу. Остальные трое пока держатся. В-четвёртых, к нам от «Капиталбанка» переходят супермаркеты «Скатерть-самобранка». Теперь со следующего месяца мы их начинаем инкассировать. 

- Не фига себе! – я прикинул, сколько в нашем городе «Скатертей-самобранок»: - Это же более шестидесяти точек!

- Семьдесят четыре, - уточнил Саня. – Так что работы у нас будет непочатый край. Климчук планирует открывать ещё два дополнительных маршрута. И люди теперь на вес золота… А тут такая хрень с тобой приключилась. Скажи, Витёк, кто тебя направил на это долбанное тестирование?

- Как это - кто? Безопасность, – я сразу почувствовал неладное и занервничал: - А в чём дело?

- Ты сядь на стул, дружище, чтобы на пол не скопытиться… Час назад по электронной почте скинули для Климчука результат этого твоего тестирования. Знаешь, какое резюме: «Индивид склонен к воровству. Работа в департаменте перевозки ценностей и инкассации категорически запрещена». 

            Мне показалось, что я ослышался:

- Как ты сказал?

Чередниченко промолчал.

- Что ты сказал? – снова спросил я.

- Ты всё услышал правильно, - ответил Саня. – Мы здесь все тоже в полнейшем шоке. Мой тебе совет, Витёк, не паникуй и не делай необдуманных поступков. Климчук пообещал, что этого так не оставит. Он сегодня же вечером после совещания пойдёт по твоему вопросу к генеральному управляющему.    

В дежурке зазвонил один из телефонов, одновременно с ним пропищал вызов рации.

- Ладно, Саня, занимайся работой, - сказал я. – Позже потом созвонимся. 

* * *

- Не паникуй, не паникуй, не паникуй, - как заклинание повторял я совет Чередниченко, наворачивая круги по комнате. – Легко сказать - не паникуй! А что же мне делать-то?

В памяти вдруг всплыла и встала перед глазами во всей своей красе лучезарная улыбка юного Романа Владимировича. С каким бы я наслаждением в этот момент протестировал его зубы кулаком. У меня даже возникла вполне реальная мысль взять сейчас и поехать в Северное отделение, чтобы нанести визит банковскому психологу.

- Не паникуй… Не паникуй и не делай необдуманных поступков, - произнёс я, надевая брюки. – Не делай необдуманных поступков… Не делай необдуманных поступков.

Выругавшись, я стащил с себя брюки, швырнул их на диван и, чтобы хоть как-то прийти в себя, сделал десяток успокаивающих вдохов-выдохов по системе йогов. Затем залез в аптечку и выпил таблетки, которые мне в субботу купила Светка.

В конце концов, бить банковского психолога – это не метод. Да и потом хлопот не оберёшься, запросто могут посадить.

И причём здесь, собственно, Роман Владимирович? Кто он такой? Авторитет в области психологии? Безусловно, нет! Скорее всего, он чьё-то протеже. Вчерашний студент-программист, получивший по блату непыльную должность в солидном банке. А ещё пешка, выполняющая чужие указы. В моём случае понятно, чьи!

- Эх, Илья Семёнович, Илья Семёнович, - процедил я сквозь зубы. – Что ж ты так со мной жестоко?

Может быть, не дожидаясь вызова, самому съездить к Пузачу и поговорить? По-мужски, но вежливо, не повышая голоса. Я вспомнил, с каким впечатлением выходил из кабинета Пузача в воскресенье – неприятное ощущение чужой ненависти. Нет, говорить с ним не имело смысла. Лучше попасть на аудиенцию к его шефу – руководителю безопасности Красовскому, а ещё лучше сразу идти к самому управляющему банком Приходько. Постараться кратко изложить ему ситуацию возникшего любовного треугольника: инкассатор Брагин + старший кассир Пальцева + замначальника безопасности Пузач. Любовь - любовью, но зачем же так некорректно использовать господину Пузачу своё служебное положение? Пусть Приходько разберётся и восстановит в отношении меня  справедливость. 

 Я опять влез в брюки и стал натягивать в коридоре туфли, когда в очередной раз зазвонил телефон. Ну, теперь-то уж точно это Пузач! Отвечать или нет? После пятого звонка я всё-таки взял трубку:

- Слушаю.

- Здравствуй, Виктор, - сказала Наталья.

- Ба, какие люди! – воскликнул я. – Госпожа Пальцева! Или вас уже можно величать госпожой Пузач.

- Не ёрничай, пожалуйста. Выслушай меня… Вчера, увидев тебя в парке, я решила, что ты шёл ко мне. Но за ужином Илья… то есть, Илья Семёнович выпил немножко лишнего и… 

- Ужин был романтическим? – не удержался я от укола.

- Не перебивай меня… В общем, Илья Семёнович проговорился, что послал тебя в Северное отделение для тестирования. И ещё сказал, что теперь тебя уволят из банка.

- Удивительный человек твой Илья Семёнович. Просто какой-то предсказатель. Оказывается, он заранее может предугадывать итог независимого тестирования. А точную формулировку результата предсказатель тебе не объявлял, Натаха? Могу сообщить: «Индивид склонен к воровству. Работа в департаменте перевозки ценностей и инкассации категорически запрещена». 

 - Ты уже всё знаешь?

- Да, только что с Саней Чередниченко разговаривал. Твой Илья Семёнович оказался ужасно ревнивым.

- Витя, всё это очень скверно, я согласна. Но постарайся его понять. Он оказывается давно уже меня… давно ко мне неравнодушен. И очень страдал, когда мы с тобой встречались. И сейчас он чувствует, что я тебя… Что я до сих пор к тебе… тоже неравнодушна. Поэтому он после твоего ранения и придумал провести это идиотское тестирование.

Я даже рассмеялся.

- Значит, я должен его понять. Да, Натаха? А мне как дальше жить? Где теперь прикажешь найти работу?

- Моя хорошая знакомая заведует отделением «Капиталбанка». Я её могу попросить, чтобы тебя взяли туда инкассатором.

- Не утруждай себя. К тому же безопасность «Капиталбанка» стопроцентно сделает запрос в «Социалбанк» и ознакомится с резюме моего тестирования. 

В трубке послышался оглушительный скрежет трамвайных колёс.

- Ты из автомата звонишь, Натаха? – догадался я. – По рабочему  или мобильному со мной уже боишься разговаривать? Правильно! Вдруг ревнивец Илья Семёнович поставил прослушку на твои телефоны.

В трубке раздалось всхлипывание и зазвучали сигналы отбоя.

* * *

С одной туфлёй в руке, с другой - на ноге, я сел на стул и замер в раздумье. Мне представилось, как сейчас Наталья, возвращается обратно в своё Северное отделение, всхлипывает и вытирает слёзы.

Ехать к управляющему банком и раскрывать перед ним проблему любовного треугольника сразу расхотелось. Как ни крути, но всё-таки мы с Натахой не чужие. Зачем подставлять её? К тому же, хоть и небольшая, но у меня оставалась надежда на своего непосредственного начальника. Климчук - мужик нормальный. Хотя воевать с департаментом банковской безопасности – дохлый номер, но вдруг ему удастся отстоять своего подчинённого?

- Делай, что должен и будь, что будет! – постарался приободрить я себя .

Спору нет, пословица хорошая, но что же мне сейчас делать-то? Во всяком случае, не сидеть сиднем. Нужно надеяться на Климчука, но и необходимо готовиться к худшему.

Оставив в коридоре туфли, я прошёл в Светкину комнату, включил компьютер и залез в сеть. Часа два блуждания по поисковикам и сайтам города дали возможность убедиться в том, что с наскоку найти в ближайшие дни мало-мальски хорошую работу, мне будет крайне проблематично. Это убеждение переросло в полнейшую уверенность после того, как я сбегал к газетному киоску, накупил в нём, а затем проштудировал дома целую кипу городских рекламно-информационных еженедельников.

Отложив последнюю газету, я стал рыться в памяти и перебирать близких и дальних своих знакомых, способных подсобить мне в вопросе трудоустройства. Некоторым из них тут же и позвонил. 

- Что ты, Витя? Какая работа? – ответил мне главный инженер строительства Лёха Сиденко. – Все наши объекты замораживают. Я сам дорабатываю последнюю неделю и ухожу за свой счёт минимум на месяц.

- О чём ты лепечешь, Брага? – удивился мой бывший одногруппник по институту Игорёша Власов. – Ты что, с коня упал - порхать в такое время с работы на работу? Мировой кризис на дворе! Сиди в своей инкассации и не рыпайся! У нас на «Химизделиях» полная задница: уже всех грузчиков уволили и уборщиц, а завтра закрываем цех бытовой химии.

- Рада бы, Бражка, но ничем помочь не могу, - голосом полным скорби  ответила Надежда Костюченко. – Попробуй позвонить Димке Заварзину. Помнишь его? Он на нашем потоке в группе экономистов учился. Я месяц назад его случайно встретила. Хвастался, что он сейчас на железнодорожном вокзале не последний человек. Дать его номер?

- Какой такой, Виктор Брагин? – поначалу спросил Димка, но затем всё-таки вспомнил: - А-а, Брага из группы строителей? Помню-помню! И как ты сейчас? Новую работу подыскиваешь? Считай, тебе повезло! У меня как раз одно неплохое место должно освободиться. Правда на такую работу у меня всегда очередь стоит желающих, но приезжай, покалякаем. Жду тебя в восемнадцать часов у входа в предварительные кассы.  

* * *

На вокзал мне можно было ехать троллейбусом, маршруткой или на метро. Из трёх вариантов я выбрал последний: не хотелось в вечерний час пик штурмовать вместе с толпой пассажиров наземный транспорт, а потом ещё терять время в уличных пробках.

У входа в метро зазвонил мой мобильник. Номер звонившего абонента был мне незнаком.

- Алло!

- Здравствуйте, Виктор Сергеевич, - поздоровался Пузач. – Это вас беспокоит Илья Семёнович. Сначала позвонил вам по домашнему телефону, а трубку никто не берёт. Вроде бы вы на больничном, должны дома быть? 

Я никак не отреагировал на его замечание и он продолжил:

- Виктор Сергеевич, нам необходимо встретиться.

- Зачем?

- По-моему, и так понятно: кассир ЦРБ номер пять Елена Ковальчук рассказала мне о вчерашнем вашем совместном приключении. Теперь хотелось бы услышать ваш рассказ. Пожалуйста, приезжайте сейчас в региональное управление, побеседуем.

- Сейчас не могу.

- Позвольте полюбопытствовать, почему?

Возможно этого и не следовало говорить, но я не выдержал:

- Из-за вашего «формального» тестирования, Илья Семёнович, вынужден теперь искать другую работу.

- Ах, вот в чём дело, - после паузы ответил он. – Не буду скрывать, я рад этому. Вы приняли правильное решение. Бог вам в помощь. Что же, не буду тогда мешать… сегодня. А завтра утром, будьте любезны, приезжайте ко мне. До свидания. 

Спускаясь по эскалатору в подземелье, я услышал постепенно удаляющийся рёв. Значит, до прибытия следующего поезда придётся подождать минут пять, а то и - десять.

Я сел на лавочку, прислонился спиной к колонне и принялся созерцать, как табло над тоннелем лениво отщёлкивает секунды.

- Что ты споришь? – раздался совсем рядом мальчишеский голос. – Видел когда-нибудь по телевизору, как боксёры перед боем натягивают перчатки?

- Конечно, видел! – ответил другой мальчишка.

- Обратил внимание, что у них руки забинтованы?

- Ну, обратил.

- А зачем, понимаешь? 

- И зачем?

- Чтобы не повредить кулак. При сильном ударе даже в перчатке можно разбить суставы пальцев. А ты говоришь: самое лучшее бить кулаком! Попробуй ударить по этой колонне кулаком. Вот, попробуй. Только со всей силы!

- Делать мне больше нечего.

- Видишь, боишься! А почему? Потому, что соображаешь: кулак можно разбить. А вот, если применить тейшо, то рука будет цела и удар выйдет даже сильнее, чем кулаком. Смотри!

Сзади по колонне ударили раз, затем другой.

- Как ты назвал этот удар?

- Тейшо! Он бьётся основанием открытой ладони. Вот этим местом. Просто поднимай пальцы вверх, резко бросай кисть в цель – и всё! Враг в нокауте! Смотри!

Послышались ещё два гулких удара в колонну.

- Видишь, я ударил в полную силу и рука у меня осталась целая. Опытный боец таким вот тейшо может запросто остановить сердце противника или даже проломать ему грудную клетку.

Я поднялся с лавочки и выглянул из-за колонны. У её противоположной стены стояли два подростка. Один из них кудрявый и огненно-рыжий как раз демонстрировал свой очередной тейшо 

- Кий-я! – выкрикнул он и со всей силы вмазал основанием правой ладони по облицовочной плитке. 

- Ребята, вы колонну не завалите? – поинтересовался я. – Она уже, кажется, закачалась. Ещё несколько таких ударов – и она упадёт.

Сначала рыжий не понял моей шутки. Озадаченно посмотрел на верхнюю опору колонны, потом взглянул на меня.

- Не-е, - врубился он наконец и захихикал. – Её не завалить. Она слишком здоровая.

Больше рыжий по колонне не лупасил, продолжал инструктировать своего друга словесно:

- Тейшо – это разновидность штурмовых ударов. Он быстрый и почти невидимый для противника, как и удар кулаком. Нанёс его и можешь потом спокойненько добивать врага ногами. А ещё знаешь, что нам тренер говорил? Оказывается, в фильмах показывают истинную правду: в старину настоящие мастера карате или кунг-фу добивались такого совершенства, что могли бегать по воздуху. Прикинь, как клёво! А ещё мастера могли убить на расстоянии свои ударом. Только взглянет в глаза своему врагу, представит, что нанёс ему, удар – и враг сразу же падал замертво. На прошлой тренировке нам тренер классную легенду рассказал, как дрались два монаха Шаолиня несколько суток подряд. Прикинь, да? Вот это выносливость была у чуваков! Короче, там один монах уже почти победил второго и уложил его на землю, а тот – второй из последних сил взглянул на врага и убил его одним лишь взглядом. 

- Ну, уж это полное враньё! – воскликнул курносый мальчишка – дружок рыжего. – Такого не может быть!

- Почему, не может быть? – возмутился рыжий. – Ты ведь бокс по телеку смотрел? Почему боксёры перед самым боем пристально смотрят друг другу в глаза? Потому, что они уже начали свой поединок. Только… как это… не на физическом уровне, а мысленно: кто кого больше испугает. Хоть немного испугался – значит, почти уже бой проиграл. Нам тренер говорил…

Дальнейшее продолжение наметившейся дискуссии по проблеме боевых искусств среди подрастающего поколения мне услышать не удалось из-за нарастающего рёва. Я сел в центральный вагон, а рыжий каратист и его дружок – дискуссионный  оппонент побежали в головную часть поезда.

(продолжение следует)