* * *

- Господин Савельев! Доброе утречко! – в холле за окошком сидел Павлуша-администратор.

Как и в четверг, на его лице красовались тёмные очки – значит, синяки под глазами ещё не сошли. Я подошёл к окошку:

            - Привет, Павлик. Как дела?

            - Хуже некуда. Постоялец отдал Богу душу и как раз в мою смену. Час назад его в морг отвезли. Шороху теперь будет – ой-ёй-ёй! – Паша сокрушённо покачал очками.

            - Что, важная птица?

            - Что ты! Сам Фролов Леонид Дмитриевич – крупнейший предприниматель и бизнесмен из  Краснодара, в общем, новый русский! Причём такой новый, что новее и не придумаешь, - Павлуша глянул по сторонам, придвинулся к окошку и заговорщицки зашептал: - Они вчера приехали: Фролов и его компания, один крутее другого. Самые богатые коммерсанты нашего края. Бабла у них немеряно - весь Кавказ скупить могут! Наш хозяин гостиницы их чуть ли не с хлебом солью всегда встречает, как собачонок перед ними на задних лапках ходит. Они часто сюда наезжают отдохнуть и развеяться от семейной жизни. Такие тут гулянья устраивают – куда там твоему карнавалу. Вот и вчера днём прикатили, а вечером в наш кабак пошли. Без девок, чисто мужской компанией. Славно они вчера погудели, упились до чёртиков. Не все, конечно. Некоторые из них вообще не пьют. Но Фролов-то бухать большой любитель. Самый пьяный из них был. Его наши ребята-охранники на руках в номер несли из ресторана. Утром горничная увидела приоткрытую дверь в его номер, заглянула – а Фрол на полу лежит уже холодный. Врачи говорят, сердце не выдержало.

            - Печально, - сказал Игорь. Он, как и Славик, вместе со мной слушали рассказ Павлуши.

            - Очень печально, - подтвердил Павлуша. – И очень страшно. Здоровенный мужик был Фролов. Мог ещё жить и жить, сквозь годы мчась… если б так водяру не лакал. У меня тоже что-то сердце барахлить начало. Может и права жена, может действительно алкоголь пагубно влияет на моё здоровье? Может пора с этими пьянками завязывать?

            Оставив Павлика наедине с дилеммой – пить или не пить, мы пошли в гостиничный ресторан завтракать.

* * *

Наш завтрак был не совсем обычен, как впрочем, и все начало этого дня.

            - А-а, соседи, милости прошу. Помяните нашего товарища, - обратился к нам плотный мужчина в элегантном сером костюме.

Я удивлённо взглянул на пригласившего. Разве можно было узнать в этом предста­ви­тель­ном господине того самого алкаша-Петровича, который час назад в спортивных штанах и майке заходил к нам в номер за котом?! Если его и можно узнать, то только по этому самому коту – Монитор большой белой тряпкой лежал на коленях Петровича и спал. Сам Петрович сидел за сдвинутыми столами, ломившимися от закусок и бутылок. Кроме него за этой безразмерной поляной, полной еды и питья, сидело ещё десять мужчин. Одиннадцать человек – ни дать, ни взять футбольная команда, уком­плек­тованная игроками самого разного возраста. Все эти «футболисты» были экипированы в солидные костюмы и стильные галстуки, словно здесь проводилась важная околоспортивная тусовка. Рядышком с тусовавшимися дежурили два официанта. И все присутствующие смотрели сейчас на меня. 

- Извините,.. но мы сюда зашли позавтракать, - я был растерян, но постарался произнести это уверенным тоном.

- Вот и отлично, заодно и позавтракаете, - сказал Петрович и, сбросив с колен недовольно заоравшего Монитора, подошёл ко мне. От него пахло дорогим мужским парфюмом и коньяком.

– Прошу, - Петрович сделал приглашающий жест рукой.

Один из официантов уже стоял наготове со стульями, второй – спешил с дополнительными приборами. Мгновение я колебался, затем сел за стол. Только Славик и Игорь не сдвинулись с места.

- Правильная охрана, - оценил один из сидевших, сухощавый мужчина с холёным лицом. По этому лицу невозможно было определить возраст его обладателя – сухощавому можно было одновременно дать и тридцать, и пятьдесят лет.

- Всё-таки садитесь, парни, - Петрович повторил приглашающий жест для Игоря и Славика.

Но они по-прежнему стояли на месте, только вопросительно смотрели на меня.

- Ладно, присаживайтесь. – сказал я им.

Мои ребята сели рядом со мной.

- Что желаете, -  водку, коньяк? – наклонился ко мне официант.

Неловкая ситуация – пить спиртное мне сейчас жутко не хотелось.

- Господа, - обратился я к сидящим за столом. – Примите мои искренние соболезнования по поводу кончины вашего товарища. Я понимаю, что по русскому обычаю нельзя поминать без выпивки. Но,.. прошу меня великодушно простить – в двенадцать у меня очень важная встреча. Нужно быть в форме.

- Понимаем, бизнес – святое дело, - сказал пожилой мужчина с большой залысиной на голове. – Если предстоят серьёзные переговоры, то пить ни грамма нельзя. По себе знаю, выпил хотя бы чуть-чуть – и уже мозги не те, не так быстро соображают и не в том направлении.

- Если нельзя пить, так и не пейте, - сказал сухощавый с холёным лицом. – Здесь у нас тоже не все пьют.

- Да-а, - протянул седоватый мужчина, тот самый, который разыскивал Петровича и нашёл его в нашем номере. - После такой смерти Фрола пить мало кому хочется.

- Чисто символически обмочите водкой губы и вылейте рюмку в этот тазик, - посоветовал мне сынок седоватого. На вид ему было примерно, как и мне, двадцать пять.

            Сынок показал мне на позолоченный сосуд, который стоял на столе посреди тарелок, бутылок и вазочек. Вначале я подумал, что это у него такая шутка. Но потом сообразил, что шутки на таком мероприятии не совсем уместны.

            - Оригинально, - удивлённо пробормотал я. – В смысле, красивое решение.

            Сынок усмехнулся:

            - Помянуть-то надо, но и здоровье гробить неохота. Поэтому решили поминать таким способом.

            - Водки, - сказал я официанту.

            Тот наполнил мою рюмку, положил в тарелку оливье и бутерброды.

            - У всех налито? – спросил Петрович, встал со стула и строгим печальным взглядом обвёл сидящих за столом. В его руке была рюмка с коньяком. – Господа, я Лёньку Фролова знаю… знал ещё со студенческой скамьи…

            Петрович оказался умелым рассказчиком. За пять минут, в которые он уложил своё траурное выступление, я узнал, что он и Фролов в конце восьмидесятых прошлого века организовали маленькую фирмочку, завозившую из Москвы видеоаппаратуру и уже начавшие появляться в то время первые персональные компьютеры. Их фирма не раз подвергалась рэкету со стороны криминала и государства, однако устояла и выросла в крупный концерн с собственной сетью магазинов. Пять лет назад Фролов и Петрович стали вести бизнес раздельно, но продолжали оставаться друзьями. И вот теперь Фролова не стало…

            - Давайте помянём Лёньку, - прослезился Петрович и проглотил коньяк.

            Я покосился на других поминающих. Кроме Петровича выпили ещё четыре человека, остальные шестеро – лишь намочили губы и вылили содержимое своих рюмок в тазик. Я, Игорь и Славик поступили также.   

            - Закусывайте, ребята, - по-свойски сказал нам Петрович, беря в руки бутерброд с чёрной икрой.

            Моих орлов дважды уговаривать не пришлось – официанты только успевали подкладывать в их тарелки разные салаты и бутерброды. Мне хоть и хотелось есть, но я старался делать это не спеша, степенно, как и подобает, в моём представлении, олигарху.

            Следующим взял слово пожилой мужчина с волевым решительным лицом, сидевший за другим концом стола. Он рассказал о широких связях и возможностях покойного, с благодарностью вспоминая о том, как Фролов не раз помогал ему в получении крупных банковских кредитов.

            - Пусть тебе земля будет пухом, дорогой Леонид Дмитрич, - закончил речь выступающий и выпил.

            Как и большинство присутствующих, я лишь коснулся губ рюмкой и вылил её в тазик.

            - Кушайте, ребята, кушайте, - обратился к нам Петрович, занюхивая коньяк ломтиком розового балыка.

            Я уже наелся и лишь из вежливости ковырял вилкой паштет, подброшенный в мою тарелку услужливым официантом. Аппетит Игоря и Славика тоже заметно поуменьшился и их квадратные челюсти стали двигаться с гораздо меньшим энтузиазмом.

            Затем выступил толстый мужчина лет тридцати пяти с рыжей шевелюрой и тройным подбородком, как я понял, какой-то государственной чиновник из краевой администрации. Он долго и витиевато говорил о том, каким замечательным человеком был Леонид Дмитриевич Фролов, как много уделял он внимания меценатству и благотворительности. Услышав о благотворительности, присутствующие поморщились, как от зубной боли.

            - Спи спокойно, Леонид Дмитриевич. Спасибо тебе за то, что ты сделал для нашего края. Но мы не будем останавливаться на достигнутом. Давайте же, друзья, приложим все усилия, чтоб наш народ жил ещё лучше, ещё богаче, - закончив пламенное выступление, обладатель тройного подбородка пригубил рюмку и вылил её содержимое в тазик.

            Осоловевший Петрович влил в себя очередную рюмку и поднёс балык к носу Монитора. Сонный кошак лениво пошевелил носом и равнодушно отвернулся.

            За столом царила сытая тишина. Участники поминок уже не стучали вилками и ножами, сидели молча и посматривали друг на друга тяжёлыми грустными взглядами.

- Жалко Фрола, - изрёк, наконец, пожилой мужчина с волевым решительным лицом. – Такая нелепая смерть…

- Я всегда говорил, что излишества вредны, - откликнулось холёное лицо неопределённого возраста. – Разве можно столько пить? Посмотрите на Петровича, как он одряхлел за последнее время - пьёт не меньше Фрола. Увлекаясь спиртным в таком темпе, он тоже долго не протянет.

Петрович, откинув назад голову и настежь открыв рот, негромко сопел в пьяной дреме. На его коленях спал Монитор.

- Уж ты бы насчёт излишеств помолчал, - сказал холёному седоватый мужчина, сынок которого рекомендовал мне угощать водкой тазик. При этих его словах компания дружно заулыбалась. – Кто как не ты сразу с четырьмя тёлками в кровать заваливаешься и трахаешь их до посинения. О тебе уже легенды ходят! Говорят, что ты, как в том анекдоте, трахаешь всё что шевелится. А если не шевелится, ты обязательно расшевелишь и обязательно трахнешь. 

- Бывает, - ответил холёный, самодовольно разулыбавшись. – Но не всё, что шевелится, а только женщин, господа, только женщин! И это вовсе не излишества, это допинг для жизни. Может, я в этом вдохновение черпаю. И не только я один: Пушкин  Александр Сергеевич трахнул на сеновале свою очередную подружку – и вот, пожалуйста, на следующее утро написал знаменитые бессмертные строки «Я помню чудное мгновенье…». А как говорил лермонтовский герой нашего времени? Печорин, кажется: «Жизнь нужно прожить так, чтоб каждый попавшийся на твоей дороге ребёнок, мог сказать тебе: «Здравствуй, папа»». Ну, это перебор, конечно! Ненужное излишество! Но если без шуток, почему у утончённо-мудрого Востока развито многожёнство? Потому что настоящему мужчине одной женщины всегда мало. На Востоке богатый человек может иметь не одну жену, а сколько пожелает. Он должен содержать своих жён, а они должны любить его и рожать ему детей. Но если ты бедный – перебьёшься без жены и, значит, не будешь производить на свет подобную себе нищету. Всё закономерно, всё логично! Вообще, нужно поднапрячь наших депутатов, пусть побыстрей введут в России подобный закон о многожёнстве. А то у нас только и размножаются бездомные, да наркоманы – все детдомы их детьми забиты, и почти все эти дети недоразвиты. А кто их содержать будет?

- Так вот и надо, чтобы дармоеды в Госдуме думали не о многожёнстве, а о том, чтобы люди могли иметь нормальную работу и нормальную зарплату, на которую можно содержать нормальную семью. А они там только о бабах и думают, точно как ты! - на повышенных тонах сказал любителю женщин седоватый. – Ты сколько своим работягам платишь? Можно на такие деньги семью содержать, да детей иметь?

 - Батя, не заводись, - сказал седоватому папе сынок. – Остынь. Хватит уже демагогию разводить. Всё равно все эти споры без толку - из пустого в порожнее.

- Точно, - в разговор вклинился, сидевший рядом со мной, кряжистый мужчина с простоватым крестьянским лицом. - Вчера об этом талдычили и сегодня опять начинаете.

«Крестьянин» неожиданно повернулся ко мне:

- Извините, а вы в каком направлении работаете?

Опаньки! Приплыли! В каком я направлении работаю? Вопрос на засыпку! Что ответить этому любопытному господину с сельскохозяйственным обличьем? Надо что-то соврать, но что? Коммерсант? Торгую? Тогда, чем? Они сами коммерсанты, причём зубры уже стреляные – их не проведёшь. Вопрос, другой – и они сразу прочувствуют мою некомпетентность. Нужен такой ответ, нужно такую придумать для себя работу, в которой они бы сами ничего не соображали.

Мозг лихорадочно перебирал варианты. Все сидевшие за столом, кроме выпавшего в осадок Петровича, заинтересованно смотрели на меня и ждали ответа. И затягивать с этим самым ответом было никак нельзя. Поэтому я начал говорить, ещё не зная, что отвечу.

 - Моё направление,.. – я загадочно усмехнулся, продолжая усиленно соображать. – Моё направление не совсем обычное… Я занимаюсь…

Не знаю, откуда взялся этот ответ. В последнюю долю секунды возник сам собой - выскочил, выпрыгнул, всплыл из недр моих мозговых извилин и тут же сорвался с языка:

 - Мой бизнес связан с космосом.

- Фью-ить, - присвистнул «крестьянин». – Ни хрена себе!

Любопытство присутствующих сменилось удивлением. Даже моя охрана ошарашено смотрела на меня. Хорошо ещё, что на их взгляды никто не обратил внимания. 

- Разве космические дела – это не прерогатива государства? – спросил сынок седоватого.

- До недавнего времени была прерогативой. Но, сами понимаете, государственный бюджет скуден до безобразия и он уже не в состоянии финансировать новые перспективные разработки, а отдавать их американцам не хочется. Вот я и несколько моих единомышленников решили на свой страх и риск заняться некоторыми проектами, которые в ближайшее время должны произвести фурор в сфере передовых технологий и принести неплохую прибыль.

- А что за проекты? – этот вопрос произнесли сразу трое или четверо сидящих за столом человека.

- Господа, - я усмехнулся и приподнял руки, как бы защищаясь ими от заданного вопроса. – Пока ничего не могу сказать. Не имею права. Вы ведь сами досконально знаете тонкости бизнеса и не любите разглашать проекты намечающихся сделок, пока они из идей не превратятся в реальность. А мой бизнес и бизнес моих партнёров всё-таки не совсем обычен и поэтому должен иметь свои тайны. Тем более, что он связан с космонавтикой. Так что, извините…

Десять пар глаз смотрели на меня заинтригованно. Десять пар ушей внимали моему бреду и, кажется, верили ему. Мне было и жутко, и весело одновременно: я, который ещё неделю назад был маленьким служащим крохотного банка, который из-за безденежья был брошен девушкой, сидел сейчас за одним столом со  «сливками  общества», могущественными богатыми нуворишами. И эти акулы российского капитализма считали меня таким же, как и они, даже не таким, а гораздо круче, могущественнее и способнее, чем они. Хотя способности у меня, оказывается, есть: грубо выражаясь – к вранью, а, если помягче, – к фантазёрству. Наверняка, моим пра-пра-прародственником был никто иной, как сам барон Мюнхгаузен. Да уж, нелепо, смешно, безрассудно, волшебно!..

Громко, аки конь, всхрапнул Петрович. Поднял запрокинутую назад голову, обвёл вокруг себя туманным недоумённым взором, что-то пробормотал и опять вырубился. На это его краткое выступление никто из присутствующих не обратил внимания – оно по-прежнему было приковано ко мне. Чувствуя интерес к своей персоне и моим фантасмагориям, я решил продолжить наш разговор. Тем более, что во мне вдруг разыгрались, забурлили гены моего возможного прародственника – Мюнхгаузена. Они побуждали мозг к новым выдумкам и настойчиво требовали почесать языком.

- Ещё занимаюсь некоторыми пустяками. Например, помогаю коллекционерам пополнять свои коллекции, - небрежно обронил я. – Ну, это так, между прочим.

- Антиквариат? Иконы, монеты, картины? – спросил холёный.

- Не совсем, - я усмехнулся. – Сейчас среди определённого круга наших граждан вошло в моду коллекционировать вооружение. В частности, танки.

- Это зачем? – глаза седоватого папы недоумённо расширились.

- Хобби такое. Как коллекционирование икон, монет, картин и автомобилей. У одного моего друга гаражи забиты машинами. Прямо-таки, человек помешан на всём, что ездит. Вот он, шутки ради, и попросил достать для него танк. Что я и сделал также шутки ради. Договорился с одним знакомым генералом, купил у него старенький танк и подарил другу на день рождения. И ему сюрприз, и у меня не болит голова насчёт подарка. Сейчас этот танк у друга в боксе стоит. Нарадоваться на него не может, каждый день пылинки с него сдувает и хвастается перед знакомыми, рассказывает им о преимуществах нашей военной техники перед иностранной. В общем, об этом подарке многие узнали, и сейчас у меня от покупателей отбоя нет. Уже считается престижным иметь в гараже не только самую крутую иномарку, но и настоящий боевой танк. Один клиент одержим идеей возрождения казачества и мечтает создать своё войско, даже название для него придумал - «новорусские казаки». Так он один у меня полсотни танков заказал.

- Позвольте, это ж кто разрешает покупать тяжелое вооружение частным лицам? – спросил рыжий толстяк из краевой администрации. – По-моему, это не законно.

- Позвольте, - в тон ему ответил я. – А на основании каких законов у бандитов на Кавказе есть и танки, и бронетранспортёры, и такое наиновейшее вооружение, сделанное, кстати, в России, которое нашей армии и не снилось? Нет таких законов! А оружие есть и убивает наших солдат. Спросите у любого торговца на рынке, где должны торговать только овощами, фруктами, мясом и другим мирным товаром, можно ли здесь купить оружие? Он рассмеётся в ответ – естественно можно! Что нужно? Пистолет, автомат, гранаты? Всё есть! Тебе всё достанут, только плати! Но ведь танк не пистолет. Его не засунешь в карман и не пойдёшь к магазину поджидать приезда инкассаторов. По-моему, в личной собственности коллекционера танк гораздо миролюбивее, чем пистолет, автомат, или граната. Во всяком случае, танк гораздо дороже – его способен купить только человек, имеющий толстый кошелёк. И если у этого человека хватило ума заработать большие деньги, то наверняка у него хватит ума не разъезжать в пьяном виде на своей покупке по городу.

Холёный глянул на похрапывавшего во сне Петровича и со смехом сказал:

- Жалко, что он сейчас спит. Наш Петрович не только котов любит - сам из потомственных казаков, частенько ездит в родную станицу, не пропускает ни одного местного праздника. Глядишь, и он бы парочку танков для своих родичей купил бы, а, может, даже с десяток. Уж у кого, а у него бабок на это хватит. Пусть, отмечая свои праздники, наши казачки с шашками наголо джигитуют не на лошадях, а на броне. А осенью пусть на танках поля распахивают, вместо тракторов.         

            Присутствующие заулыбались, а мне стало не по себе – вдруг кто-то из них действительно захочет купить танк. Вот смеху-то будет! Сколько он хоть стоит, интересно? Хватит уже молоть языком, пора делать ноги.

Я озабочено глянул на часы – без двадцати двенадцать, уже пора было ехать за Еленой.

            - Извините, господа, - поднимаясь со стула, я показал пальцем на циферблат. – Мне пора.

            Следом за мной поднялись Игорь и Славик.

            - Скажите, - солидняк с волевым лицом  тоже встал из-за стола и направился ко мне. – А как бы мне у Вас тоже купить, э-э-э, танк? Только не сейчас, а скажем, через месяц. Знаете ли, внучок у меня танкистом мечтает быть – сделаю малышу подарочек.

            Гены барона Мюнхгаузена, руководившие до этого моим языком, мгновенно утихомирились и я уже жалел, что так безрассудно поддался их влиянию. Но вслух беззаботно ответил: 

            - Без проблем. Через месяц свяжитесь со мной.

            Из кармана пиджака я извлёк несколько визиток и протянул одну дедушке танкиста. Их я заказал вчера в копировальном центре универмага перед тем, как купить себе эксклюзивный костюмчик. Пока я его примерял и раздумывал, приобрести ли к костюмчику бабочку, визитки уже были отпечатаны. Как я слышал, в настоящее время котируются скромные визитки без всяких наворотов и прибамбасов – чем на них меньше слов и рисунков, тем круче её хозяин. Поэтому на белом фоне моих визиточек были отпечатаны только фамилия, имя, отчество – Савельев Сергей Николаевич, один из моих емэйлов и номер мобильного телефона.

            - Дайте и мне на всякий случай, - попросил сынок седоватого папы и тоже взял у меня визитку, взамен вручив свою. – А Вы вертолётами не занимаетесь?

            - Увы, - развёл руками я и улыбнулся: – Кроме танков пока ничем: ни вертолётами, ни  кораблями, но ассортимент скоро надеемся расширить, уже ведем переговоры с нужными людьми.

            После солидняка с волевым лицом и сынка седоватого, мои визитки взяли ещё пять человек.

            - До свидания, господа. Ещё раз примите мои соболезнования по поводу скоро­постижной смерти господина Фролова, -  я кивнул присутствующим и направился к выходу.

«Довыпендривался, - пронеслось в голове, когда наша «Хонда» отъехала от гос­ти­ницы. – Чёрт меня дёрнул наплести им про эти танки. Эх, Винни-Вовчик, и зачем ты о них мне вчера рассказал?». На всякий случай нужно было теперь узнать цену танка, хотя бы приблизительно. Не откладывая дело в долгий ящик, я достал мобильник и позвонил Вовчику. Оказалось, Вовчик и Лариска как раз тоже ехали в машине и уже подъезжали к аэропорту Адлера.

- Володя, твоё вчерашнее предложение ещё в силе? – спросил я.

- Какое предложение?

Зная, что мобильные телефоны можно элементарно прослушивать, я стал говорить намёками:

- Насчёт металлолома.

- Естественно, - голос Вовчика оживился и повеселел.

- Тогда, пожалуйста, узнай у своего друга в фуражке и при погонах, сколько будет стоить один старый… металлолом, но не разбитый, а наоборот, отремонтированный. Да, и какую скидку он даст на оптовую партию?..