Глава 4.

            Лицо обжёг очередной порыв ледяного ветра.

- Мороз и солнце, день чудесный, - громко сказал Олег.

Эта известная фраза классика была не к месту. Мороз действительно трещал, лютый такой морозище. Но вместо солнца на небе блестели звёзды и месяц, а вместо чудесного дня властвовала ночь, да ещё продувающий до костей ветер. Олег процити­ро­вал другое, более уместное в данный момент выраженьице от группы «Любэ»:

- Ветер в харю, а я шпарю.

Полчаса назад он вышел из особняка Красиных и теперь, подгоняемый холодом и ветром, ускоренно «шпарил» пешком по пустынной дороге в сторону огней какой-то то ли деревни, то ли посёлка. «Нет худа без добра, - приободрил себя Олег, поглубже спрятав руки в карманы. – Хоть и продрог, зато бестолковку от шампанского проветрю». На память пришёл совет из тетради прадеда: если замёрз и нет возможности согреться у огня, нужно стать к большому дереву, поплотнее прижаться к нему спиной и затылком, вслух или даже мысленно попросить у него тепла и постоять так несколько минут. Слева как раз появилась большая лесная посадка. Олег свернул с дороги и облюбовал  толстое дерево.

- Согрей меня, пожалуйста, - попросил он, прижимаясь к стволу.

Вверху под злобным ветром трепетали ветки кроны, но внизу было тихо, спо­кой­но… и тепло. Или, может быть, это просто казалось? Нет, и в самом деле ему стало теп­лее. Так он простоял минут десять, затем пробормотал дереву: «Спасибо», похлопал на про­щание по его чёрной бугристой коре и тронулся дальше в путь.

До посёлка Олег добрался в начале пятого утра. На небольшой площади у двух­этаж­ного здания местной администрации стоял пьедестал без памятника – жалкие руины святыни канувшей в лету советской эпохи. Чуть дальше подмигивал маленькими лампоч­ка­ми иллюминации бывший строительный вагончик – нынешняя придорожная забега­лов­ка, олицетворяющая своим чахлым, но весёлым видом новое время – время  разгульной вседозволенности. Рядом с вагончиком раскачивался и скрипел на ветру навес автобусной остановки. «Отлично, - обрадовался Олег. – Вот я и добрался до цивилизации. Видок у этой харчевни плачевный. Однако на безрыбье,.. хоть какая-то крыша над головой будет».

В кафешке не было ни одного посетителя, негромко по приёмнику радовалась жизни Бритни Спирс, за стойкой дремал грузный парень лет тридцати с помятым лицом.

- Здравствуйте, - поздоровался Олег. – У вас погреться можно?

- Чем будешь греться? - Оживился толстяк, пройдясь по Олегу внимательным взгля­дом. – Водка у нас настоящая, заводская.

- Мне бы чайку.

- Чайку? – бармен разочарованно хмыкнул, но чай сделал: с недовольным видом бросил в пластиковый стаканчик пакетик «Майского», сыпнул ложку сахара и влил воду из электросамовара.

- Большое спасибо. Сколько с меня? - непослушными от холода пальцами Олег достал из кармана бумажник и расплатился. Взяв стакан, он сел за один из пяти столиков и спросил: - Не подскажите, чем от вас можно до Москвы добраться?

- А я почём знаю? – равнодушно зевнул парень.

«Похоже, я ему не очень приглянулся, - подумал Олег. – Но и я от тебя тоже не в восторге, толстый. Ничего, потерпим друг друга до утра. А там появятся на дороге маши­ны, я и уберусь из твоего заведения».

Он пил быстро остывающий чай, заново вспоминая и переживая всё то, что случилось в доме Красиных. От измены Виты было гадко и муторно на душе. «Хотя, если отбросить в сторону чувства и эмоции: уязвленное самолюбие и внезапно утраченную любовь-морковь, то, может, оно и к лучшему, что всё так вышло, - философски успока­и­вал себя Олег. – Ведь я уже всерьёз подумывал о женитьбе. Лучше вообще не иметь никакой жены, чем такую. Мало ли что может в жизни случиться, недаром люди говорят: от тюрьмы и от сумы не зарекайся. Будешь бедным или вдруг, не дай Бог, попадёшь в аварию и станешь беспомощным инвалидом. Осталась бы она тогда со мной? Точно нет! Хвостом бы вильнула, как рыбка золотая, и уплыла бы туда где лучше, где сытнее. И вообще, хватит думать об этом: что случилось – то случилось. Лучше пить чай и слушать радио, или думать о чём-то другом. Например, об электромагнитном датчике».

Случайно он встретился с парнем глазами. Тот быстро отвернулся. Через минуту Олег снова почувствовал на себе его явно изучающий взгляд. Пьяный туман уже пол­ностью выветрился из головы во время ночной пешеходной прогулки, поэтому он без особых проблем смог «считать» мысли бармена: - «…выручки с гулькин хрен. За всю ночь только шесть клиентов, и то шестой только чаёк хлебает, мудило здоровое. Откуда этот жлоб непьющий в нашем захолустье появился? Один и ночью? Может, его тачка где-то рядом сломалась? Тогда бы он спросил про ближайшую автомастерскую. А он не спросил, хочет добраться до Москвы. Значит, без тачки. На мента вроде не похож – больно вежливый он для мента и за чай расплатился. Точно, не мент! Приехал к кому-то из наших местных? Но у нас тут каждая собака знает, что автобус идёт на Москву в шесть часов, аккурат прямо от моей богадельни. Может, это московский лох приехал к какой-нибудь нашей местной тёлке переночевать? Она ему не дала, тогда лох обиделся, психа­нул и ночью ушёл. Такое вполне возможно. А если лох - москвич и ехал к тёлке, то навер­няка у него имеются бабки – лопатник-то у него солидный и на вид толстый. Наверняка и баксы в нём имеются. Плохо, что он не пьёт и на вид здоровый бычок. Поди, спортсмен. Хотя какая разница, пьёт – не пьёт, здоровый – не здоровый? Маугли ему и трезвому, и здоровому башку отобьёт, а надо будет, так и пристрелит. Маугли придурок ещё тот. Недаром у него уже две ходки на зону было. Ему что человека грохнуть, что муху – один хрен, и только позавчера предупреждал меня: будет путёвый клиент – звони, а бабло поделим. И он как раз сегодня должен был к Жанке завеяться с пацанами. А если они у Жанки, то ночь спать не будут. Верняк, не будут. Небось, сидят сейчас языками чешут и в карты режутся. А у лоха этого бабки точняк есть. И в самом деле может позвонить? А если лоха кинутся искать? Ну и что? Я-то здесь причём? Ничего не видел, ничего не знаю. Пусть Маугли вывезет его в посадку, обчистит, а там уж сам решит, как спрятать концы в воду. Надо решать, как быть с этим лохом, звонить или нет?..».

«Сам ты - лох, - возмутился Олег. – В бумажнике моём документы лежат, поэтому он кажется толстым, а денег в нём, как и твоей ночной выручки – с гулькин хрен. Из-за такой мелочи ты хочешь меня… Ах ты, пузырь помятый! Только попробуй позвонить…».

«Звонить, - принял решение бармен. – Пусть, пока народ на автобус не собрался, Маугли с пацанами ощиплют бройлера». Он тяжело поднялся со стула и, снимая с пояса мобильник, хотел уйти за перегородку. 

«Вернись, - мысленно приказал ему Олег. – Позвонишь своему Маугли, когда я разрешу. Сделай ещё чай и сахару положи не одну, а две ложки. С вежливой улыбкой поднеси мне, а потом сядь на место за свою стойку, сиди и не рыпайся». Толстяк приго­товил чай, добродушно улыбаясь, поставил его перед Олегом и уселся на стул за стойкой.

Без двадцати шесть сквозь маленькое окошко кафе-вагончика Олег увидел подо­шед­ших к остановке мужчину и женщину. Вскоре к ним присоединились ещё двое муж­чин – местные жители, решившие посетить в это воскресенье Москву, стали сходиться на утренний шестичасовый автобус. «Значит, и мне пора, - подумал Олег и приказал бар­мену: - Вот теперь звони Маугли».

Указательный палец бармена нажал кнопки на мобильнике и сказал:  

 - Алло, Маугли?.. Да, это я… А я знаю, что не спишь… Какого звоню?  

            «Звоню сказать тебе, что ты мудак», - «подсказал» толстому Олег.       

- Звоню сказать, что ты мудак, - стал послушно повторять в трубку толстый. – Чмо ты болотное, фуфло безмозглое. Гомик… Нет, не пьяный и за базар отвечу. Гомик ты драный, петух лагерный недодолбанный, педик вокзальный. Ага, ага, приезжай. Я тебе такие сейчас разборки устрою, мало не покажется. Пасть порву, моргалы…

В трубке толстого раздались короткие гудки – его собеседник отключил свой телефон. Олег тоже «отключился» от сознания бармена. Тот помотал головой, недоумённо глянул на телефон в руке, и вслух произнёс:

- С кем я сейчас говорил? Что за хренотень такая?

- Ты сейчас обозвал петухом какого-то Маугли, - обрадовал его Олег.

- Чтоб я Маугли… да ещё петухом?! Я же не идиот, – не поверил толстый.

- Спасибо за гостеприимство, - Олег встал из-за столика, положил на стойку плату за второй чай и пошёл к выходу.

- А? Что? Какое, в задницу, гостеприимство? – толстый озадаченно почесал лоб мобильником и повторил: - Что за хренотень?

В пять минут седьмого к остановке подкатил автобус. В числе других пассажиров в него сел и Олег. Когда автобус уже тронулся с места, натужно ревя мотором и выплёвывая из-под колёс грязный снег, ко всё ещё весело подмигивающей иллюминацией кафешке подкатила старенькая замызганная иномарка. Первым из неё выскочил рослый парень свирепого вида с развевающимися по ветру длинными неряшливыми патлами чёрных волос. За ним из машины вылезли ещё двое парней и вслед за патлатым направились в заведение, которое не так давно покинул Олег. Чем завершилась эта встреча бармена со своими дружками-корешками, он так и не узнал, автобус уехал в Москву. Впрочем, взаимоотношения бандитского отребья его не очень-то интересовали.