Девушка подпрыгнула на стуле так, что чуть не перевернула стол вместе с книгой и лампой. Ещё находясь в полусне, она кинулась к «саркофагу» и открыла его крышку.

- Пить, Машенька, - притворно-умирающим голосом попросил Олег. – Дай мне водицы вдоволь напиться.

- Сейчас, - Машенька подбежала к встроенному в стену шкафу и тут же верну­лась с пластиковой трёхлитровой канистрой. - Вот, чистая питьевая. Ой, я сейчас ста­кан­чик...

- Не надо, - Олег привстал настолько, насколько позволяли подключённые к его голове датчики, и самостоятельно свинтил крышку с горлышка. - Я так, без стаканчика...

- Куда же вы столько?! - опомнилась Маша, когда в канистре осталось менее полулитра. - Вам же нельзя так много... Может быть, вообще нельзя пить... Это же был всего лишь сон... надо была врача позвать. Почему вы встали, вам же лежать надо… Что я наделала?!

- Вы спасли мне жизнь, - ответил Олег, с невольным удовольствием вслушиваясь в этот девичий голосок. – Если бы не ваша помощь, я бы умер от жажды.

Он протянул перепуганной медсестричке пустой сосуд и решил её несколько приободрить:

- Не волнуйтесь, Машенька. Всё будет хорошо. И у вас, и у меня. А зачёт вы обязательно получите, тот лысый дядя пошутил. А что вы сдавали?

- Психологию,.. - с закрытого дыхательной маской лица девушки на Олега недоумённо смотрели большие по-детски наивные глаза. Маша провела по ним рукой, словно ещё не верила, что всё это происходит с ней наяву, и хотела проснуться. Из-под шапочки выбилась прядь пшеничных волос: - Но, откуда вы знаете?..

Он тут же мысленно обозвал себя дураком за то, что упомянул в разговоре про её сон:

- Я вам потом объясню, откуда. А сейчас помогите мне снять эту повязку с груди.

- То есть, как это снять? У вас тяжелейший пневмогемоторакс, завтра... то есть, уже сегодня днём вас должны повторно оперировать...

- Не будут меня оперировать и нет у меня никакого пневмогемо… как он там. У меня на груди даже рана уже зажила.

- Да у вас же типичный бред, - ужаснулась Маша и, пятясь к двери, перешла на ласково-елейный тон: - Секундочку, больной, потерпите. Сейчас придёт доктор и...

- Не надо никакого доктора, - терять время на диспут ещё и с дежурным врачом Олегу никак не хотелось. Сейчас ему хотелось только одного - побыстрее закрепить свою победу над болезнью и выздороветь окончательно. Поэтому, не мудрствуя лукаво, он стал ускоренным темпом вводить Машу в лёгкий успокоительный транс. - Милая Машенька, не надо никакого врача. Посмотрите, все приборы работают, как и прежде, никаких критических осложнений сейчас во мне не наблюдается. Наоборот, я уверенно стал поправляться. Ещё час назад лежал трупом, а сейчас с вами разговариваю. К утру поправлюсь окончательно, обещаю. Дайте-ка ножницы.

- Зачем? - спросила она, но вернулась к столу, достала из ящика ножницы и безропотно подала Олегу.

Он стал разрезать и снимать с себя слипшиеся грязно-бурые от крови бинты и комки ваты.

- Прекратите! Что вы делаете?

- Не пугайтесь. Сейчас увидите, раны совсем нет.

- Как это нет?! И в самом деле… Где же она?

- Зажила. Рассосалась вместе с пневмогемо... вместе с болезнью.

- Но, этого не может быть, - девушка не выдержала и провела пальцем по новенькой розовой коже на груди Олега. - Чудо какое-то.

- Согласен, чудо. Чтобы это чудо свершилось окончательно, дайте мне ещё, Машунь, хотя бы часик.

- А что вы будете делать?

- Лечиться одним старинным народным средством от многих болезней.

- Но надо бы доктора…

 - Мы его обязательно позовём, но потом. Сядьте за столик и продолжайте гото­виться к зачёту, а я ещё немножко полежу в этом своём уютном домике. Обещаю не шуметь и вас не беспокоить. И вы мне тоже не мешайте. Договорились?

Успокоенная гипнозом Маша послушно села за стол и придвинула к себе учеб­ник:

- Странный вы какой-то. Хорошо я не буду вам мешать. Но если  вдруг вам станет хуже или что-то понадобится...

- Я вас обязательно позову, - заверил её Олег, закрывая за собой прозрачную крышку «саркофага».

«Нежные у неё пальчики. Погладила меня так, что аж мороз по коже. Увидеть бы её без респиратора… Ладно, не будем отвлекаться. Лечиться!.. Итак, это вовсе не больничный «саркофаг» - это сауна, - стал внушать он самому себе, постепенно расслабляя всё тело. - Вокруг меня сухой и горячий, пробирающий до костей пар. Мне очень жарко...»

Через пять минут с него потёк обильный пот, словно он и в самом деле находился в настоящей финской бане. Вместе с полученной только что влагой организм принялся активно удалять из себя все вредные и ненужные вещества, скопившиеся за время болезни и особенно после недавней реконструкции грудной клетки.

Полчаса пребывания в этой виртуальной, но всё же вполне реальной парилке - и Олег, несмотря на вполне естественную после такой серьёзной болезни и не менее серьёзного ранения слабость, почувствовал себя лучше. «Достаточно! – удовлетворённо подумал он. - Хорошо и здорово то, что в меру. Да и мочевой пузырь уже требует сходить кой-куда».

            - Машенька, а как бы мне посетить туалет? – спросил Олег, снова приоткрывая крышку «саркофага».

            Маша вскочила со стула:

            - Туалет? Ой, что это с вами? Вы же мокрый, словно выскочили из бани… Сейчас сходите в туалет. Секундочку, я вам судно подам.

            - Судно?! Это что, в него что ли?.. Маша, я уже не тяжелобольной. Давайте отцепим эти датчики, я вылезу и сам пойду…

            - Какой шустрый! Вы хотите, чтобы меня с работы выгнали? Я ещё полчаса назад обязана была доложить, что вы пришли в себя, а я вместо этого вас почему-то послушалась - сама себе удивляюсь. Расслабьтесь, больной, и не смейте трогать аппаратуру... вот если врач разрешит,.. – она помчалась к выходу, открыла дверь и крикнула в коридор: - Игорь Павлович, зайдите сюда.

            - Значит, всё-таки скончался?! – раздался жизнерадостный голос из-за двери.

Мешковатый, низенький и толстенький, напоминающий своей комплекцией и одеянием белую подушку, в палату вошёл дежурный врач неопределённого возраста. Он остановился, как вкопанный, и поправил очки, вдруг полезшие у него на лоб, когда увидел торчащую из «саркофага» голову Олега.

- Не понял? - к реанимационной камере доктор приближался даже с некоторой опаской.

            Олег помахал ему рукой:

            -Здравствуйте, доктор. Я всё-таки не скончался… и очень хочу в туалет.

- Не… не… не понял… Что всё это значит? – увеличенные линзами глаза врача ошеломлённо рассматривали совершенно здоровую грудь Олега. – А где,.. где разрез?.. Где рана?!

            - Он сказал, что рассосалась вместе с пневмогемотораксом и зажила, - обрадовала дежурного Маша.- Разве такое может быть, Игорь Павлович?         

            Видимо, Игорь Павлович пребывал от увиденного в полнейшем шоке, ибо в ответ смог только громко икнуть. Через минуту он всё же добавил:

            - Рассосалась? Но этого не может быть…

            - Не переживайте, доктор, - Олег промокнул потное лицо простынёй. – Просто у меня особенный организм, но в туалет я хожу по-настоящему, как и все. Так что, во избежание ненужных казусов, разрешите мне вылезти из «саркофага».