Ехать до Омска мне было менее четырёх часов. Я возвращался из непродолжительной служебной командировки. На перроне небольшого городка сотрудник фирмы смежников Виктор, довозивший меня до станции, рассказал довольно старый анекдот:
«Заходит Чебурашка в кафе «Мороженное» и говорит бармену:
- Нам, пожалуйста, две порции сливочного мороженного!
Бармен, видя только одного Чебурашку, интересуется:
- Кому это, вам?
- Мне и крокодилу Гене.
- Хорошо! А где Гена?
- Вот он! – при этом Чебурашка достаёт из кармана маленькую ящерку. - Это Гена? – спрашивает изумлённый бармен, - и что это с ним?
- Да так, экстрасенса послал куда подальше!» За несколько лет до этого анекдот рассказывали даже по телевизору, но я посмеялся, вспоминая его. Виктор пригласил меня приезжать чаще, я обещал, сказав при этом, что теперь его очередь прибывать с визитом к нам. На том мы и расстались.
Уже разместившись на нижней полке пустого купе, я смотрел в окно на перрон, ожидая отправления поезда, когда в купе вошёл мужчина лет шестидесяти, интеллигентной внешности.
- Я Всеволод, - сказал он, поздоровавшись. Затем он грациозно двумя руками метнул свой небольшой кожаный чемоданчик на багажную полку. Чемодан приземлился удивительно точно. Его ближайшая грань с ручкой была не только параллельна стенке купе, но и в одной плоскости с ней. Я удивился этому цирковому номеру всем своим видом и почти вслух. Мы разговорились. Моему соседу по купе нужно было выходить чуть дальше моего Омска. Чувствовалось, что он немного взволнован и хочет выговориться.
- Вы были здесь в непродолжительной командировке и теперь возвращаетесь в свой большой город, где у Вас семья. Сегодня у них не будет времени встретить Вас на вокзале. Домой Вы поедете на тройке, - объявил он мне.
Взглянув на него, я начал вспоминать, не виделись ли мы где-нибудь раньше. Сам я иногда тоже удивлял своих давних знакомых подобными заявлениями. Люди часто забывают о предыдущих встречах, а потом удивляются, откуда мне о них «всё известно». Довольно продолжительный период работы с людьми выработал специфическую память на лица. Но с Всеволодом мы не были знакомы и раньше никогда не встречались, его интеллигентную внешность я бы запомнил. Может быть, его любимый герой – Шерлок Холмс, и он приучил себя быть наблюдательным, чтобы удивлять незнакомых? Но в данном случае информация явно выходила за пределы дедуктивного метода, и я произнёс с иронией:
- Готов услышать, «что Аннушка уже купила масло и даже пролила его на рельсы!» – ответил я, мягко намекая на роман Булгакова, который недавно перечитывал в очередной раз.
- Нет, через рельсы Вы никак не пойдёте, в Омске поезд прибудет на первый путь, а в здании вокзала Вы случайно столкнётесь с человеком в чёрном плаще и с чёрным чемоданом. Обойдётся без тяжких и телесных.
- Интересно! – произнёс я, улыбаясь. Мои глаза всё ещё выражали иронию.
- Ваша ирония – признак довольно развитого интеллекта, - продолжал Всеволод, - мне давно нужно было с кем-то поговорить, я думаю, что Вы меня поймёте. Меня тревожит одна мысль, она не даёт мне покоя уже много лет. Знакомым я рассказать об этом не могу, а с Вами мы уже вряд ли когда встретимся. Вагонному попутчику можно рассказывать многое.
Поезд тронулся, замелькали тощенькие ивы вокруг станции, тополя снегозадерживающих лесополос. Осень давно вступила в свои права, но снега ещё не было.
Всеволод начал свой рассказ:
— Среди моих родственников — довольно много обладающих теми или иными необычными способностями, таких людей ещё называют экстрасенсами. Но не такими, которых показывают по телевизору в их полупостановочной «Битве». Экстрасенсорика – это сверхчувствительность в восприятии или даже в воздействии при общении. Мои родственники (живущие и ушедшие) сталкивались с настоящими проявлениями знаний, которые не возьмёшь ниоткуда кроме как из информационного поля планеты. Один из моих прадедов жил со своей большой семьёй в городке Ковалёво Бродницкого уезда, ныне это Поморское воеводство Польши, а тогда была Российская Империя. Но в начале ХХ века он вдруг со всей роднёй переехал в Витебскую область, но и там долго не задержался, утверждая, что скоро придёт война, а позже будет ещё одна, более кровавая, которая придёт в эту местность. Так за восемь лет до Первой Мировой он вместе с пожилыми родителями, пятью братьями и их семьями оказался в Сибири. На новом месте прадед быстро прослыл знахарем, потому что мог рассказать о погоде на предстоящую неделю, знал, чем лечиться, в какой лес пойти на охоту, чтобы вернуться с добычей. В деревне говорили о прадедушке, что он «слово знает». Не согласиться с этим было трудно, поскольку прадед, к тому же, мог сказать, какому больному поможет какая-либо травка, а кого нужно срочно вести к хирургу. Приступы аппендицита были в те времена довольно распространённым явлением. Рассказывали об одном случае, когда к нему в деревню из соседнего села приехал его знакомый, пожаловался, что его отцу плохо. Прадед водрузил седло на свою лошадь, привязал её к телеге, а сам уселся рядом с мужиком, и они поехали. При этом прадед сказал: — Уже поздно, твой отец отошёл пятнадцать минут назад, когда звонили к обедне, — при этом прадед положил свою широкую ладонь на плечо приехавшего крестьянина. Как выяснилось по приезду, прадед не ошибся. Человек умер под звон колоколов, об этом, как о сочувствии небес, рассказали встретившие их родственники усопшего. После революции, будучи довольно зажиточным, прадед не сопротивлялся большевикам, говорил, что они «всерьёз и надолго». Коллективизация для него прошла практически безболезненно. Тут я и вспомнил анекдот про экстрасенса, рассказанный мне на перроне Виктором, понимая, что в этой жизни ничего случайного не бывает.
— Когда началась Великая Отечественная, — продолжал Всеволод, — оба его сына и брат невестки были призваны на фронт. Со Второй Мировой они вернулись без единой царапины. В конце сороковых он и его родственники узнали из газет, что их деревню в Витебской области немцы сожгли вместе с жителями. Погибли все. — Свой «дар», — продолжил своё повествование Всеволод, — как говорили в родне, мой прадед передал своему внуку, моему дяде, который единственный из двадцати пяти человек группы лётного училища долетал до военной пенсии, а сейчас живёт и здравствует, полковник в отставке. Как уж передаётся этот дар, я не знаю, но мой дядя иногда выдавал такую информацию, которую трудно было почерпнуть из газет или сарафанного радио. Когда вся страна весной 1985 года восторгалась Горбачёвым, дядя сказал, что это болтун, демагог и принесёт больше вреда нашей стране, чем Хрущёв. Мы же, уставшие от престарелых генсеков, приступающих к руководству страной, не приходя в сознание, не верили ему. Однажды дядюшка прислал мне открытку: поздравление с Новым 1997 годом. Моё имя было написано правильно, а имя жены – совсем другое. Я оставил эту открытку среди других писем и забыл про неё. Когда через три года, уже после развода и заключения второго брака я случайно наткнулся на неё, разбирая старые письма, оказалось, что дядя ещё тогда указал в открытке имя моей второй жены.
|
Подробнее...