|
|
|
Иронический роман-авантюра (журналистское расследование)- глава первая -Андрей Шарапов сидел перед телевизором, задумчиво пультом переключая каналы.Думы были невесёлыми. Волей неволей снова и снова он возвращался к одной мысли: где взять деньги?Жена ежедневно поднимала тему, что нечем платить за квартиру. Что он мог ей ответить?Ведь с тех пор, как он написал скандальную статью о бизнесмене, торгующем контрафактным товаром из Китая, неожиданно впал в немилость своего главного редактора газеты «Первоисточник».Да и что он по сути такого сделал? Открыл глаза на ещё одного дельца, который, прикрываясь псевдо бизнесом, на самом деле торговал наркотой.Бизнесмен откупился ото всех немалой валютой, а его статье дали опровержение, что дескать опорочили честного человека…Главред Непешкин Иван Тимофеевич отводил глаза в сторону и пожимал плечами – сам мол понимаешь, бизнес – дело такое…Единственное, чем он утешил Шарапова, так это по старой дружбе пообещал подкинуть работёнку поинтереснее и поденежнее, зная его бедственное материальное положение.Но шли дни, а заказов всё не было и, пару месяцев спустя, Андрей потерял уже всякую надежду, теперь всерьёз задумываясь о том, что пора основательно заняться поиском работы или вообще сменить амплуа. Да и жена доставала своими упрёками о том, что он сидит у неё на шее.Ситуация была абсурдной: имея два высших образования – факультет журналистики и юриспруденции, он был, практически, безработным.Шарапов нервно закурил и вышел на балкон.Глядя с балкона во двор, он наблюдал, как возле мусорных контейнеров какая-то бомжиха не торопясь собирала бутылки и аккуратно складывала их в клетчатую сумку. - Куда катимся? – невольно подумал Андрей и с досадой посмотрел на серое пасмурное небо.Словно отвечая его настроению, заморосил мелкий дождик.Бомжиха, прикрывшись куском рваного целлофана, найденного там же, возле контейнеров, прихрамывая, пошла прочь со двора.Шарапов, закрыв за собой балконную дверь, вернулся на диван. - Эх, даже напиться не на что!.. – подумал с тоской и выключил телевизор.Зазвонил телефон и, Андрей торопливо схватил трубку. - Слушаю… - произнёс напряжённо - Срочно приезжай. Есть дело. – и, в трубке раздались короткие гудки…Звонил главред Непешкин, никогда не отличавшийся многословием, но этих нескольких его слов было достаточно, чтобы Шарапов вновь ощутил пульсацию жизни.Положив трубку, он зашёл в ванную и, открыв кран, умылся холодной водой.Некоторое время смотрел на своё отражение в зеркале, на лицо заросшее щетиной и взъерошенные волосы. - Ну и рожа у тебя, Шарапов! – сказал улыбаясь и, подмигнул своему отражению в зеркале. - Ничего, мы ещё повоюем!...Через полчаса, чисто выбритый и бодрый после контрастного душа, достал из шкафа чистую рубашку, джинсовый костюм, видавшую виды сумку с фотоаппаратом и прочими принадлежностями. Ещё раз критическим взглядом оглядев себя в зеркале прихожей, решительно шагнул за порог квартиры.- 2 –В кабинет главного редактора Андрей зашёл спокойно и с достоинством, как будто не было за плечами двух месяцев безденежья и горьких раздумий.Непешкин встретил приветливо, долго жал руку и улыбался. - Ну вот, видишь – помню о тебе. Знаю, что заждался, ну так сам понимаешь…Иван Тимофеевич присел за свой стол и махнул рукой Шарапову, мол присаживайся, нажал кнопку вызова секретарши: - Оленька, организуй нам чайку…Андрей присел за стол, примыкающий к столу главного редактора и, напряжённо ждал, что тот скажет. Непешкин задумчиво молчал.Открылась дверь и вошла секретарша, в её руках был поднос с двумя стаканами в серебряных подстаканниках, сахарница и галетное печенье на блюдце.Поставив поднос на стол Ивана Тимофеевича, Оленька молча удалилась.С удовольствием прихлёбывая чай, Непешкин говорил о погоде и на отвлечённые темы, тянул время.Когда секретарша убрала со стола, приступил, наконец, к делу. Открыв сейф, он достал оттуда пачку сотенных долларов. - Это будет твоим, - многозначительно произнёс главред, - как только напишешь хвалебную статью о театре в городке N. Клиент платит наличными и, это тебе редкая удача. Что там, да как – на месте разберёшься, но чтобы всё было в лучшем виде. Как только материал будет в печати, получишь свои заработанные.Непешкин положил пачку долларов обратно в сейф и достал несколько российских купюр. - Это тебе на расходы. Потом сочтёмся. На вокзале тебя встретят люди Брамуёвича. Выезжай уже сегодня. Клиент ждать не любит, сам понимаешь.Дома, укладывая дорожную сумку, Шарапов невольно задумался. - С чего это такие бабки отваливают в эдакой глуши? Что-то тут нечисто… - но голос совести тут же заглушил голос пришедшей с работы жены: - Ты куда это намылился?! - Да вот работёнку мне подкинули, - улыбнулся Андрей, - буду писать статью о местном театре в городке N. Обещали неплохо заплатить. - Ну наконец-то! – буркнула жена, - Да неужто заплатят? Ну-ну… И долго же тебя не будет? - Не знаю ещё, посмотрю по обстоятельствам. Позвоню, если что…Уже под стук колёс скорого поезда Шарапов вновь задумался о том, что ему предстоит написать. - Да мало ли? - прикидывал он и так и этак, - Хвалебную, так хвалебную. Главное, что я смогу жене в глаза смотреть и чувствовать себя мужиком в доме, а не захребетником.С этой мыслью он взбил казённую подушку и блаженно растянулся на верхней полке плацкарта. - В конце концов, утро вечера мудренее... - уже засыпая, подумал Шарапов, убаюканный размеренным стуком колёс...- 3 – Время в пути пролетело незаметно - Шарапову несказанно повезло с попутчицей. Бабуля с нижней полки назвалась Петровной.За разговорами выяснилось, что в Москве гостила она у своей дочери, а теперь возвращается домой в городок N.Рассказала ещё, что живёт одна и, время от времени, пускает к себе квартирантов, чтобы как-то выжить на крохотную пенсию.Андрею нравился южный певучий говорок Петровны, которая увлекла неторопливой беседой о том о сём.Мало помалу тема разговора переметнулась на городок N. Узнав, что Шарапов едет туда впервые, Петровна охотно отвечала на его расспросы.Андрей слушал очень внимательно, а это, как известно, очень располагает к общению и, к концу пути он уже знал о городке и его жителях немало подробностей.Представившись Петровне командировочным инженером-наладчиком заводского оборудования, Шарапов заручился готовностью старушки принять его на постой квартирантом, за чисто символическую оплату. Петровна радушно потчевала Андрея домашней снедью и жаловалась на своё житьё бытьё.Когда поезд прибыл на вокзал городка N, Шарапов увидел в толпе встречающих двух накачанных братков внушительных размеров.Они стояли напротив выхода из вагона и внимательно разглядывали выходящих из поезда пассажиров.Теперь, когда с Петровной был установлен почти родственный контакт, Андрею не составило труда, в своём потёртом джинсовом костюме, увешавшись сумками Петровны и подхватив её под руку, смешаться с толпой пассажиров и встречающих.Благополучно покинув пределы вокзала, Шарапов вместе со старушкой сел в рейсовый автобус и приехал на окраину городка в её двухкомнатную квартирку.Быт у Петровны был донельзя прост: На кухоньке стоял урчащий холодильник «Саратов», видимо переживший немало на своём веку, старенькая двух комфорочная газовая плита, самодельный стол тумба, обеденный стол с расшатанными ножками и пару деревянных табуреток, также, самодельных.На окне висели белые в пол-окна занавески из ситца. Два горшочка с красной геранью завершали интерьер кухни.В одной из комнат находился круглый стол, накрытый вязаной скатертью, пара венских стульев, в углу, на тумбочке, под вязаной салфеточкой стоял телевизор «Рекорд» и, немного поодаль, железная кровать с никелированными шариками. Украшением кровати была горка подушек, накрытая тюлевой занавеской.В другой комнатке, видимо, жила сама старушка. Там стояла такая же железная кровать с горкой подушек, самодельная деревянная тумбочка и плательный шкаф с большим зеркалом. На подоконнике спаленки в глиняном горшке стоял алоэ.У Андрея возникло впечатление, что время остановило свой бег в квартирке Петровны и, с детским любопытством окунулся в эту атмосферу её быта.Старушка жила одиноко и рада была нечаянному гостю. Как-то необыкновенно просто и душевно складывалось их общение.Петровна ещё в поезде стала называть Шарапова Андрюшенькой, а он, росший без матери с малых лет, невольно проникся тёплыми чувствами к этой старушке.Она хлопотала у плиты, на скорую руку напекла оладушек и, Андрей с превеликим удовольствием уплетал их с чаем.Разговор между делом шёл лёгкий и непринуждённый. Петровна всё ещё рассказывала подробности о городке, которые немало заинтересовали Шарапова.После завтрака, он изъявил желание прогуляться по окрестностям. Засунув под кровать свою сумку и, взяв с собой фотоаппарат, чтобы «поснимать достопримечательности», Андрей вышел из дома.Шарапова не покидало ощущение, что кинолента жизни вернула его в прошлое, как минимум на пару-тройку десятков лет назад.Его взору предстали дома старой постройки, давно требующие ремонта, трамваи, так же, не отличались новизной.Городок весь утопал в зелени деревьев. Возле домов было нечто вроде палисадников с цветами, кое-как огороженных дощечками и кусками фанеры от посылочных ящиков. Лето завершала августовская жара и, жёлтые листья клёнов уже неторопливо слетали вниз, устилая пешеходные дорожки… - 4 –Прогуливаясь по улицам городка N, Андрей Шарапов то и дело останавливался, чтобы сделать пару интересных снимков и полюбоваться дивной архитектурой старых зданий, выстроенных лет эдак сто-двести назад. Невооружённым глазом было видно - практически всем этим зданиям требовалась серьёзная реставрация и капитальный ремонт, но, судя по всему, уже несколько десятилетий никому не было до них дела.Редкие прохожие не обращали внимания на Шарапова – внешне он ничем не напоминал столичного гостя, а его внимание к архитектуре города не было им в диковину. Глядя со стороны, казалось, что Андрей просто бесцельно гуляет по городу.На самом же деле Шарапов внимательно смотрел по сторонам, якобы разглядывая очередной архитектурный шедевр, а на самом деле, запоминая дорогу и убеждаясь, что за ним нет «хвоста» из братвы Брамуёвича.Пока ему трудно было объяснить, почему он вдруг не захотел писать статью по указке какого-то там местного авторитета, а решил сам понять, что происходит в этом, на первый взгляд, неприметном городке.Рассказ Петровны заинтриговал его ещё в поезде, да и мысль о неслыханном гонораре не давала покоя. Чутьё подсказывало, неспроста эта просьба исходит от Брамуёвича. То, что он является криминальной особой, Шарапов уже не сомневался, и это обстоятельство заставляло его быть предельно внимательным и осторожным.Спустя некоторое время, он обратился к случайной прохожей – даме пожилого возраста, с просьбой как пройти к местному театру. Дама охотно объяснила, что театр находится в центре города, и на каком транспорте туда можно проехать. Видимо ей хотелось поговорить, и потому отвечала она неторопливо и объясняла подробно, жестикулируя в направлении театра и транспорта. Андрей сдержанно и очень вежливо поблагодарил даму, всем своим видом показывая, что крайне спешит.Минуя транспорт, Шарапов решил пройтись пешком, это так же было не излишней предосторожностью – ему не хотелось «засветиться» в средствах передвижения, да и просто нужно было изучить окрестности.…В это же время раздался звонок в кабинете Непешкина. Брамуёвич редко сам выходил на связь, но случай был из ряда вон: «проплаченный» журналист не приехал, как это было ранее оговорено с главным редактором «Первоисточника».Непешкин божился, что ещё вчера отправил Шарапова в город N на поезде. Чтобы удостовериться, что это так, Иван Тимофеевич даже перезвонил супруге Шарапова, которая ответила ему весьма нелюбезно, что муж вчера уехал в командировку, писать статью о каком-то театре, и больше ничего она не знает.- Говорю же, уехал он… - оправдывался Непешкин по телефону, промокая носовым платком взмокшую лысину.- А я говорю, он не приехал! - резко возразил ему Брамуёвич, - Мои люди встречали его на вокзале, не мог же он мухой пролететь мимо них! Где теперь искать твоего журналюгу? Надеюсь, ты хоть надёжного человека послал?- Он – профи, то, что вам нужно! – лебезил Непешкин, - И напишет всё, что скажете!- Ну-ну, - с сомнением поддакнул Брамуёвич, - смотри, Тимофеич, ежели что не так пойдёт, не сносить тебе головы. – и бросил трубку.Непешкин тяжело опустился в кресло. Ему стало дурно от такого крутого поворота событий. Дрожащей рукой он нажал на кнопку вызова секретарши, сдавленным голосом произнёс:- Оля, вызови скорую, сердце прихватило…- 5 –Городок N мало чем отличался от большинства провинциальных городов российской глубинки. Жизнь в нём текла размеренно и скучно. Рано утром по улицам ходила упитанная молочница с тележкой и зычным голосом провозглашала тут и там: "МА-А-АЛА-А-АКО-О-О!"...На её крик выходили хозяйки и, зевая, забирали свежее молоко, творог и прочую молочную снедь. Ещё ранее вставали дворники, которые исправно несли свою службу и мели дворы, улочки и переулки. Потом, не торопясь, по двое-трое присаживались на лавочке, степенно закуривали "беломор" из мятой пачки, перекидывались несколькими фразами и, неспеша, расходились по своим дворам.Трамваи, с характерным звоном, начинали свои маршруты. И вот уже появлялись первые пешеходы, спешащие на службу клерки, дети, которые шли на школьные занятия в первую смену. Следом спешили мамаши с детками младшего возраста и рыночные торговки. Так начинался обычный, будничный день. Хотя выходной день тоже мало чем отличался от будней. Жизнь в провинции ничем особо не примечательна, поэтому, мало-мальски незаурядная история, обычно, становилась предметом обсуждения всего городка. Из уст в уста передавалась она за короткое время, обрастая совсем уж диковинными подробностями и деталями.Городской парк по выходным дням превращался в весьма многолюдное место, где можно было увидеть немало интересного. Стояли там и детские карусели с деревянными лошадками и, даже имелся зоопарк, в котором было всего-ничего живности. Тем не менее, директор очень гордился тем, что в наличии был старый ослик, которого по выходным запрягали в разноцветную деревянную тележку, украшенную искусственными цветами и воздушными шарами. На нём катали по аллеям парка малышей, а в остальные дни он грустно стоял за изгородью и жевал сено.В зоопарке было ещё десятка полтора диких уток, которые резвились в крошечном искусственном прудике, представлявшем собою уже, скорее всего, лужу грязной воды. Большим успехом и вниманием пользовалась пара обезьянок. Дети и взрослые могли часами наблюдать за ними и неизменно удивляться.В отдельном вольере жила старая лисица Лиза, уже давно потерявшая товарный вид. Тем не менее, она всё же привлекала внимание посетителей, в то время, когда выходила к корытцу с едой.Очень большой популярностью пользовался огромный старый ворон. Он находился в особой клетке, за несколькими железными сетками и, в полумраке, сверкал глазом, неподвижно сидя на жёрдочке. Что-то таинственное и мрачное было в его облике. Ещё большей таинственности добавляла табличка с надписью на клетке с вороном. Там говорилось, что зовут его Граф и, что живёт он триста лет. У всех, сразу же, возникал вопрос, а сколько же он уже прожил? Но, так как, на этот вопрос никто ничего вразумительного ответить не мог, то особо любопытствующие посетители ещё долго стояли возле клетки, как будто пытались-таки узнать какую-то тайну от самого ворона. Он же был, видимо, настолько стар, что мог часами сидеть неподвижно нахохлившись и, лишь изредка, приоткрывая глаза, сердито смотрел на стоящих возле клетки. От его взгляда неуёмный посетитель вздрагивал и, ненадолго отходил от клетки, чтобы через какое-то время вернуться опять.На этом зверьё зоопарка заканчивалось и, вся публика перемещалась на аллеи парка к аттракционам, туда, где торговали мороженым, лимонадом, красными леденцами на палочках, сахарной ватой и разноцветными воздушными шарами.В парк обычно приходили целыми семействами, радуясь малейшей возможности сменить рутинность на приятное общение. Пока родители обсуждали последние новости, дети развлекались, как могли на каруселях, время от времени требуя мороженого и лимонада. Расходились поздно, когда на аллеях парка уже загорались фонари, останавливались карусели и, утомлённые за день дети просились, наконец-то, домой...- 6 –Развлечений в городке N было не так уж и много.Несколько питейных заведений на манер ресторанов, с современными интерьерами, но попасть туда было не каждому по карману.Поэтому, по-старинке, собирались небольшими компаниями и развлекались, как могли, по домам.Эти развлечения, как правило, были по одному сценарию - отмечался какой-либо праздник или день рождения, с незамысловатыми тостами и воспоминаниями о прошлых днях. Нередко такие вечера, и неумеренные "возлияния", заканчивались перепитием мужской половины и горячими выяснениями отношений.На другой же день, это сулило не меньший скандал со стороны женской половины, затем следовало примирение и опохмел мужской половины компании.И это тоже уже никого не удивляло и стало привычным.В городке были свои достопримечательности, и горожане очень этим гордились.В центре размещалась гостиница для приезжих.На ней была красивая вывеска с не русским словом HOTEL ASTORIA, которая неизменно интриговала горожан.При любой возможности, они прогуливались мимо гостиницы, в надежде увидеть за занавесками окон, если не Папу Римского, то хотя бы что-то такое, что могло удовлетворить их обывательское любопытство.Так же в центре городка располагался двухэтажный универмаг, который целыми днями был полон покупателей и очереди выстраивались за любым дефицитным товаром. После рынка, это было, пожалуй, самое востребованное торговое заведение.Торговля шла бойко, витрины универмага пестрели товарами и постоянно обновлялись.Вот уж где, воистину, было разгуляться фантазии и потратить немалые деньги.Но самой большой достопримечательностью городка был настоящий оперный театр.Построен он был в давние времена каким-то богатым купцом, пожелавшим оставить о себе память своим потомкам.Театр был не так уж велик, но с колоннами, великолепной лестницей и лепниной.Фойе, зал и сцену украшала также лепнина, покрытая если не сусальным золотом, то очень на него похожей золотой краской.Ковровые дорожки и ковры - всё выглядело торжественно и соответствовало приличествующим нормам данного заведения.Поговаривали так же, что купец тот был некогда влюблён в актрису и, по её прихоти он построил этот театр и оставил ей в наследство.Но это были тоже не более чем слухи.Труппа театральных актёров и оперных певцов, была для горожан постоянным поводом для разговоров.Обсуждались не только костюмы и спектакли, но и личная жизнь каждого.Так как сохранить в тайне подробности своей личной жизни актёрам не удавалось, то с этим тоже приходилось как-то мириться, и жили они, отнюдь, не в лучших условиях и, порой, в коммуналках.У театра была тоже своя жизнь: с интригами, любовью и всевозможными казусами, происходившими, как в жизни...- 7 –У актрисы Катерины Ивановны Выкрутасовой, которая требовала называть себя не иначе, как Кэт, была любовь к актёру Эдуарду Закадрицкому. И весь театр знал об этом и весь городок N, и все с удовольствием обсуждали эту их любовную историю.Красавчик Закадрицкий слыл большим щёголем и ловеласом. Так как актёр он был хороший, то многое ему списывалось со счетов за чудный, бархатный баритон и, женщины нередко роняли слезу, расчувствовавшись во время спектакля. У него была жена - тихая, скромная женщина и двое маленьких детей, что совсем не мешало ему иметь множество романов на стороне и немало подмоченную репутацию.Жена же никак не проявляла себя, в отношении многочисленных похождений супруга, видимо обожая его или жалея детей. Впрочем, идти ей было некуда, и поэтому, видимо, все знали её как тихую и необщительную женщину. Горожане жену Закадрицкого немного жалели, но по большому счёту, обсуждение похождений Закадрицкого было намного интереснее.У актрисы Выкрутасовой Кэт был пьющий муж, который знал об этой порочной связи его жены с Закадрицким, тем не менее, был уверен, что никуда Кэт от него не денется, потому как всю свою скромную зарплату Кэт тратила на милые безделушки, духи-помады и уже через несколько дней оставалась без денег. Выкрутасов же, хоть и пьющий был, зато денег, работая на заводе, зарабатывал поболе, чем жена и, являлся единственным кормильцем. Детей у Выкрутасовых не было. Сначала Кэт не хотела детей, а потом вошла во вкус театральной жизни и, теперь это оправдывала тем, что посвятила всю себя высокому искусству. Её супруг, помятуя те дни, когда Кэт была ещё просто Катенькой и милой провинциальной девушкой, и у них была ярая любовь, теперь вынужден был терпеть все проказы жены. За годы совместной жизни Кэт стала капризной и своевольной, принижая мужа за то, что он не видит ничего дальше своего завода. Поэтому Выкрутасов и позволял себе иногда выпить лишнего и, спьяну, потаскать жену за волосы. Кэт в долгу не оставалась и, муженёк частенько ходил с расцарапанной физиономией, что ещё более веселило обывательскую публику.Нередко, во время пылких супружеских выяснений, соседи вызывали милицию и неотложку и, это уже стало для всех своеобразным спектаклем - и для соседей, и для милиции, и для врачей неотложки.Как правило, сначала появлялся запыхавшийся блюститель закона участковый милиционер Мурашкин. Добрейший и необъятнейший толстяк, вечно ходивший с расстёгнутой пуговицей рубашки на огромном животе. Он разнимал разъярённую парочку - Кэт, верещавшую дурным, отнюдь, не опереточным голосом, и ругающегося трёхэтажным матом ейного супруга. Потом он садился на стул, долго вытираясь засаленным носовым платком, укоризненно выговаривал обоим, что так вести себя не подобает и, что придётся составить акт о нарушении, увезти Выкрутасова в отделение или отправить в местный вытрезвитель. Это приводило Кэт немного в себя, она совала Мурашкину несколько мятых купюр, которые он всегда благосклонно принимал и это тоже было своеобразным ритуалом. Поэтому в любое время дня и ночи Мурашкин был на боевом посту и приходил быстрее неотложки, несмотря на свой немалый вес, чтобы заработать "свои кровные".Следом приезжала неотложка и, через толпу любопытствующих соседей, врачи заходили в квартиру. Кэт к этому времени успевала запахнуть кружевной пеньюар, припудрить раскрасневшееся в драке лицо и красиво возлечь на кушетку с гнутыми ножками, купленную в комиссионном магазине. Эта кушетка создавала некоторое подобие роскоши на общем фоне убого обставленной квартиры.Пока участковый милиционер успокаивал пьяного Выкрутасова, врачи доставали нашатырь и успокоительное для Кэт. Затем накладывали пластырь на расцарапанное лицо её супруга. Потом получали, также, несколько купюр от Кэт и, сочувственно сокрушаясь, покидали квартиру...Мурашкин уходил последним, выдворив из квартиры любопытных соседей и уложив спать разбушевавшегося Выкрутасова. На прощание он, как галантный кавалер, целовал Кэт ручку и, с чувством честно выполненного долга, брал под козырёк. Кэт расцветала от этой его галантности и, кокетливо улыбаясь, провожала Мурашкина до двери........- 8 –Не смотря на такие дикие сцены, соседи и жители городка N любили свою Кэт и, очень ей сочувствовали, особенно женщины, мужья которых пили не меньше. Прощали Кэт и её роман с Закадрицким, оправдывая тем, что с таким мужем не мудрено и загулять. Тем более, с таким красавчиком, как Закадрицкий, который тоже был любимцем и любителем женщин. Это же обстоятельство очень нервировало Выкрутасову.Закадрицкий много лет исполнял партию Евгения Онегина, в одноимённой опере вместе с Кэт, которая, по иронии судьбы, исполняла партию Татьяны. У Кэт было очаровательное грудное контральто, голос, который заставлял трепетать и, горожане боготворили её, когда она пела. Спелись же они с Закадрицким за эти годы неплохо. И всё остальное было бы тоже приемлемо, если бы Кэт не была такой ревнивой и постоянно не закатывала за кулисами сцены ревности своему любовнику, ломая веера о его напомаженное лицо.Костюмер Перепитько нередко ругался с Кэт по поводу этих самых вееров и, даже несколько раз заставлял её с зарплаты возмещать убытки за сломанный реквизит. Только Выкрутасова на этом не успокаивалась и, швыряя деньги за веера на стол, фыркала, как разъярённая кошка. Впрочем, и к этому тоже уже все привыкли и, даже ждали очередных разборок любовников, чтобы потом было о чём пошушукаться и похихикать в кулуарах.Партию Ленского исполнял очень колоритный поляк Кшиштоф Пендерецкий, который очень гордился своей польской родословной и, очень дорожил своей репутацией. Поэтому настаивал обращаться к нему не иначе, как пан Пендерецкий. Так как фигурой он был представительной даже в городских собраниях, то никто и не возражал против того, чтобы называть его паном. Пендерецкий был человеком семейным и, пожалуй, о нём сказать горожанам было нечего, кроме того, что был со всеми весьма учтив и вежлив. Он выделялся некоторым образом из толпы горожан тем, что по всему превосходил своей врождённой интеллигентностью и, потому являлся некоей достопримечательностью городка. Голос пан Пендерецкий имел дивный и, горожане, истинные почитатели оперы, были всегда в восторге от его исполнения и цветами засыпали после каждого спектакля.За цветы актёры нередко перебранивались, ревниво поглядывая, не получил ли кто-то из актёров цветов более других. Зная об этой их слабости, горожане всегда щедро задаривали своих любимцев и, никто без цветов после спектакля не оставался. Да и как было бы иначе, ведь именно театр порождал множество слухов, историй и сплетен. Рассказать же новую сплетню о Кэт и Закадрицком, стало уже "притчей во языцех", так же, как прочитать в местной газете новости за неделю.Было в театре немало интересных персонажей, которые, неизменно, были поводом для разговоров. Костюмер Перепитько вполне оправдывал свою фамилию и, время от времени уходил в запои. Директор театра Иван Иванович Шоперман, всегда очень расстраивался по поводу этих запоев костюмера, но ничего поделать не мог. Перепитько был человеком одиноким, с несложившейся личной жизнью. Да и как она могла сложиться, если в перерывах между запоями Перепитько практически жил при театре, вместе со своей кошкой Муркой. В многолюдной коммуналке у него была крошечная комнатка, где едва умещался его нехитрый скарб одинокого человека. Соседи были шумными и скандальными, поэтому Перепитько нередко целыми неделями жил при театре, в костюмерной. У него были золотые руки и, он мог мгновенно переодеть актёров во время антракта и, сделать это так виртуозно, что они, за такое короткое время, ещё успевали поправить грим и выпить чашечку кофею. По всему, такой ценный работник был просто необходим театру. Тем более, что пошив и ремонт костюмов тоже было обязанностью костюмера.Тем не менее, директор театра вынужден был принять в штат театра помощницу для Перепитько, Клавдию Петровну Штанько. Это была тихая ничем не примечательная женщина, которая бестолково суетилась в костюмерной, перекладывая и перевешивая с места на место многочисленные костюмы и, тем самым, только мешая Перепитько выполнять свою работу.- 9 –Костюмер Перепитько нередко ругался со своей бестолковой помощницей, по поводу того, что она вносила своей суетой в костюмерную невообразимый хаос и беспорядок. Для Перепитько, чтившего театр, как храм искусства, и немалую лепту в него вносивший, этот беспорядок был сродни стихийному бедствию. За многие годы он привык к тому, что каждая вещь имела своё место.Когда происходило переодевание актёров, он мог очень быстро находить в огромном количестве театрального реквизита необходимые аксессуары, а так же всевозможные булавки, шляпки, ленты и прочее. В своей костюмерной он ориентировался с закрытыми глазами и, очень гордился тем, что актёры, буквально, боготворили его за эту трогательную приверженность к театру. Прощали костюмеру за это даже невоздержанность к спиртному и, когда Перепитько уходил в запой, ключи от костюмерной, неизменно, были только у него и у директора театра Ивана Ивановича Шопермана.С приходом же помощницы по делам костюмерным Клавдии Петровны Штанько, в костюмерной всё было перевёрнуто с ног на голову. Так как Клавдия Петровна являлась дальней родственницей директора театра, и принята была на работу по просьбе жены Ивана Ивановича, то никто не смел возмущаться по поводу её неорганизованности. Перепитько же, за много лет работы в театре, смотрел на эти её промахи более критично, тем более, что всё его хозяйство катастрофически рушилось у него на глазах.Штанько ж, будучи уверена в том, что на неё возводят поклёп и, что работает она не покладая рук, возмущалась, и постоянно бегала жаловаться на Перепитько к директору. Иван Иванович, оказавшись между двух огней, выслушивал терпеливо жалобы Штанько и подносил ей стакан воды.Затем шёл в костюмерную к Перепитько и долго объяснял ему, потерпи, мол, браток, Клавдия Петровна сама двоих детей воспитывает, жена за неё просила. Ну куда ж я её дену, эту Клавдию Петровну. Ну войди ты в моё положение.. Перепитько "входил в положение" и, на завтра, всё начиналось сначала.Нередко теперь случались казусы с тем, что путали костюмы актёров. Присловутые веера, оказывались, вдруг, в коробке с обувью, а среди булавок находились галстуки и ещё множество совсем уж неожиданных вещей. Актёры нервничали, и эта нервозность витала в воздухе, разражаясь теперь нередкими конфликтами и всеобщим недовольством.Был при театре ещё один персонаж - сторож Иннокентий Будкин, он же был, по совместительству, ещё и суфлёром. Так как зарплата сторожа была совсем уж некудышной, то Иннокентий с удовольствием ухватился за эту роль и, теперь считал себя чуть ли не главным действующим лицом. Иногда его самоуверенность в своей сопричасности к театру была настолько велика, что он начинал давать советы актёрам со стажем, по поводу их поведения на сцене. Этим он вызывал их справедливое возмущение, но зная несносный характер Будкина, никто с ним особо не спорил.Иннокентий же был злобным и мстительным, и эта его особенность нередко оборачивалась неприятностями для актёров. Это происходило в особенности тогда, когда вместо оперы "Евгений Онегин" шёл обычный спектакль, и суфлёр необходимостью был чрезвычайной. Тогда Будкин, сидя в суфлёрской, ощущал себя хозяином положения и, строя козни, иногда нарочито путал слова текста, тем самым вводил в конфуз актёров на сцене. Тогда Иннокентий, довольный собой, ухмылялся и потирал руки.Однажды своим поведением он довёл Закадрицкого до такого состояния, что тот в ярости схватил Будкина "за грудки" и таких оплеух наподдал, что Иннокентий, в последствии, с перепугу, стал заикаться. Частенько эта неприятность стала происходить с Будкиным во время спектаклей, что добавляло хлопот актёрам ещё больше...- 10 –Директор театра Иван Иванович Шоперман, был добрейшей души человек. Когда-то в этом театре он начинал свою актёрскую карьеру и был неплохим оперным певцом. На него возлагали большие надежды, так как Иван Иванович имел приятный тенор.Его певческая карьера длилась, увы, недолго. Нелепая простуда, грипп, осложнения после гриппа и местные эскулапы лишили его даже надежд на то, что он будет петь. Это было для Ивана Ивановича огромной трагедией. Жизни без театра он просто не представлял. Ему все сочувствовали, но утешения от этого было мало.И тут, видимо, само провидение вмешалось и решило судьбу Ивана Ивановича. Внезапно скончался прежний директор театра и, волей неволей кому-то нужно было принимать руководство театром. Актёры, как все творческие люди, далеки от деловой жизни. Шоперман же, оказавшись не у дел, да ещё имея семью и двоих маленьких деток, вынужден был принять дела. Для него это было спасением во всех отношениях.Занявшись делом, а их было невпроворот, он постепенно вышел из своего упаднического настроения. К тому же, он оставался в своём любимом театре и в той атмосфере, без которой уже не мыслил ни дня. Бывший директор почил уже в очень преклонных годах и, к моменту его кончины, театр пришёл в совершенно плачевное состояние. Когда Иван Иванович стал вникать во все тонкости хозяйственной деятельности, то он пришёл в ужас от тяжкой ответственности, свалившейся на его плечи.Само здание театра требовало капитального ремонта, городской же бюджет денег на это выделял крайне мало. Несколько лет ушло на то, чтобы навести мало-мальский порядок и наладить нормальную работу театра. Иван Иванович проявил неожиданно хозяйскую жилку и стал не просто рачительным хозяином, но и незаменимым человеком во всех сферах театра. А вникать приходилось во всё.Актёры театра, отнюдь не все, были покладисты и дисциплинированны. Зарплата у них шла тоже от городского бюджета, не Бог весть какая и найти работников, помимо актёров, составляло большого труда, каждый ценился на вес золота.А Иван Иванович характер имел обходительный, умел сглаживать конфликты и договариваться. Это его качество было очень ценным, приходилось только диву даваться, как ему удавалось везде успевать.За все годы, работая директором, Иван Иванович многое повидал, и театр стал для него практически вторым домом. Нередко здесь можно было увидеть его супругу, которая заботливо кормила мужа домашним обедом, прямо в рабочем кабинете. Здесь же в кабинете, практически, выросли два его сына, а теперь - школьница дочка, сидя за директорским письменным столом, делала уроки. К этому уже давно все привыкли и даже принимали, как должное, ведь с утра и до поздней ночи Иван Иванович занимался делами.Кроме актёров и работников сцены, в театре был ещё какой-никакой буфет, гардеробная, билетёрши, уборщицы, художники, которые рисовали афиши, и прочая, прочая, прочая... Много хлопот доставлял буфет, в котором в антрактах торговали бутербродами с колбасой и сыром, разливным пивом, а так же лимонадом и пирожными. Буфетчица Ковбасюк Лидия Николаевна была увесистой дамой, с надменным лицом, которая бессовестно разбавляла пиво и, даже под неусыпным оком Ивана Ивановича, таскала домой тяжеленные сумки с продуктами...- 11 –Буфетчица Ковбасюк внешность имела, и впрямь, представительную.Её немалый вес дополняло солидное семейное положение, ибо Лидия Николаевна была тёщей местного авторитета Брамуёвича.Этот факт был известен директору театра Ивану Ивановичу Шоперману, который побаивался Брамуёвича, и лишь скорбно наблюдал за дерзким поведением буфетчицы, не смея даже осадить её. Лидия Николаевна учитывала всеобщую осведомлённость подробностями из её семейных отношений и, немало этим пользовалась. Она обожала своего зятя за деловую хватку, который, видимо, отвечал ей взаимным уважением.Более того, вместе они организовали семейный бизнес, который реализовался непосредственно Лидией Николаевной в театральном буфете.Брамуёвич в бизнесе имел большой толк, ведь начинал он ещё малолетним фарцовщиком, который клянчил у иностранцев жевательную резинку и марки с конвертов. Когда случилась первая ходка на нары, он уже преуспевал в «своём деле», имея верных поставщиков товара и широко поставленный бизнес.Пройдя в тюрьме хорошую жизненную школу, Брамуёвич вышел оттуда с немалым опытом и, теперь дело своё вёл уверенно, имея надёжных партнеров .Один из основных видов его деятельности был небольшой пивоваренный заводик.Грамотно подойдя к вопросу, Брамуёвич сам изучил рецепты изготовления пива и, впоследствии, нанял на работу лучших пивоваров, сам проверяя их на профпригодность. Пиво, действительно, было неплохим и названо в лучших традициях: «Брамуёвское».Цена пива была приемлемой, его качество потребителей тоже устраивало и, бизнес шёл неплохо.Тем более, что Брамуёвич исправно «отстёгивал» деньги на «общак» и, потому, его авторитет был непререкаемым.Пиво поставлялось в театральный буфет и, желая поиметь свою чистую прибыль, помимо того, что платил зять, Лидия Николаевна щедро разбавляла пиво водой из под крана. Брамуёвич знал об этом, но не желая портить отношения с тёщей, терпеливо помалкивал.Желая «навести мосты» надёжно, он завёл дружбу с мэром города Хапугиным, который не прочь был поиметь свою долю от прибыли Брамуёвича, тем более, что на его немаленькой даче уже стоял фундамент для солидного особняка, который был давней мечтой Хапугина.Впрочем, их дружба постепенно стала обретать реальные очертания, когда Хапугин был приглашён стать крёстным отцом у сына Брамуёвича.На подарок от кУма Хапугин вскорости и заложил фундамент своего особнячка.Тёплые отношения поддерживались и их жёнами, которые немало времени теперь проводили вместе, делясь последними сплетнями и примеряя обновки...- 12 –К вопросам бизнеса Брамуёвич подходил серьёзно.Человек он был целеустремлённый и понимал, что чётко отлаженный механизм даёт хорошую прибыль.Кроме своих деловых партнёров, он подключил в дело множество людей, которые, за некоторую мзду, готовы были предоставить любую интересующую информацию. Поэтому, осведомлённость во всех сферах деятельности городка N у Брамуёвича была великолепной и, он всегда всё и обо всём знал.Так как он и сам не жадничал для общака, зная, что тогда можно рассчитывать на поддержку "оттуда", то и пОдать с каждого, имеющего хотя бы маломальский бизнес, взимал исправно. Собственно, этим занимались его люди, но подконтрольно.Когда дружба с Хапугиным связалась родственными узами, Брамуёвич почувствовал себя ещё более уверенно.Нередко теперь кумовья встречались за кружечкой нефильтрованного пива, которое Брамуёвич всегда щедро презентовал в придачу с таранькой.В одну из таких встреч Хапугин разоткровенничался.Его срок в должности мэра подходил к концу и, расставаться с тёплым креслом никак не хотелось.Брамуёвичу ничего не пришлось объяснять, ибо он был в курсе событий.Разливая пиво по кружкам и очищая аппетитную тараньку, Брамуёвич пристально, как бы прицениваясь, посмотрел в глаза Хапугину.Как человек привыкший рисковать и ставить на карту всё, он предложил свою помощь в том, чтобы кума переизбрали на второй срок.Расчувствовавшись от немалой дозы пива, Хапугин закивал головой в знак согласия и, они ударили по рукам...С этого момента мэр смотрел на своего благодетеля взглядом преданной собаки и, с удовольствием потягивая пивко, умильно слушал речи Брамуёвича.Так за кружечкой пива была решена судьба городка N. Брамуёвич же зря слов на ветер не бросал.В предвыборную компанию, он подключил все немыслимые силы, для того, чтобы кум остался при должности.Для этого он даже сам лично съездил в места не столь отдалённые, примыкающие к городку.Щедро снабдив сигаретами братву, отсиживающую свои сроки, Брамуёвич собрал столько голосов в пользу Хапугина, что другие претенденты на пост мэра остались далеко позади. Укрепив свои позиции в мерии, Хапугин устроил нешуточный банкет.И уединившись с кумом после банкета, он радостно заявил Брамуёвичу, что теперь будет у него в неоплатном долгу.На что тот резонно заметил, что "долг платежом красен"... и, предложил обсудить этот вопрос серьёзно...- 13 –Провинциальные города все привлекательны некоей своей патриархальностью, где в изобилии есть дома старой постройки и удивительной архитектуры. Из года в год, там не происходит ничего такого из ряда вон, поэтому, размеренный и скучный уклад жизни привычен для его обывателей.Постепенно, однако же, и в городок N стали доходить столичные новости, которые так навязчиво предлагало телевидение и радио. На улицах запестрела реклама кока-колы, появились Макдональдсы, рокеры, панки и девицы с сине-зелёными гребнями волос, необычайным количеством серёг и прочего металла на лице и теле. Цивилизация семимильными шагами шагнула в провинцию и, поражала воображение своим многообразием.И жители городка N всё чаще вспоминали о том, как раньше было безопасно вечером ходить по улицам и, как всё ныне изменилось.По-прежнему был востребован театр, ибо он был для жителей городка олицетворением прежней жизни.Всё те же актёры играли на сцене и, по-прежнему, ставили оперу "Евгений Онегин"...Разве что театр обветшал без ремонта и его директор Иван Иванович Шоперман, по-прежнему, тешил себя надеждой на лучшие времена.Когда мэром города вновь стал Хапугин, Иван Иванович наивно полагал, что обещания данные им на предвыборной компании осуществимы. Он записался на приём к мэру, заранее подготовив убедительную речь, о том, что театр – есть памятник старины и ремонт просто необходим.Шоперман даже не сомневался, что его просьба будет удовлетворена. Но просьбой Ивана Ивановича было ещё и увеличение бюджета на расходы театра.В смету, которую он подготовил, входили и обветшавшие актёрские костюмы, и чиненый-перечиненый реквизит, и декорации...Напоследок он оставил вопрос о повышении зарплаты для работников театра.В ночь перед приёмом в мэрии Иван Иванович плохо спал, ворочался и тяжко вздыхал.Воображение рисовало ему радужные картины, но было тревожно на душе отчего-то.Утром он надел тщательно отутюженный старенький костюм и белую рубашку.Жена, повязав Ивану Ивановичу его любимый галстук, со вздохом проводила до двери, украдкой перекрестила в спину.Она тоже переживала за мужа, но уже привыкла делить с ним и радости, и горести за долгие годы супружества.Мало ей верилось в благосклонность мэрии, но надежда, как известно, умирает последней.В тот день к мэру городка наведался и Брамуёвич. Сидя в кабинете Хапугина они обсуждали будущие проекты.Помятуя о недавней услуге кума в предвыборной компании, мэр засуетился, вызвал секретаршу и попросил принести кофе.Брамуёвич проводив взглядом молоденькую секретаршу Хапугина, самодовольно ухмыльнулся. В кабинете мэра он уже давно чувствовал себя, как дома, а секретарша Наденька знала, что Брамуёвич любит только чёрный кофе и, уже ни о чём не спрашивала, что ему, явно, льстило.Разговоры кумовьёв крутились вокруг да около городского бюджета.Хапугин смутно понимал, чем Брамуёвичу может быть этот вопрос интересен, тем не менее заискивал и поддерживал беседу.Брамуёвич же по-хозяйски интересовался планами мэра на ближайшее будущее...- 14 –Душевную беседу Хапугина и Брамуёвича прервала секретарша Наденька, доложив о приходе директора театра.Мэр дёрнулся было попросить Брамуёвича выйти из кабинета, но натолкнувшись на невозмутимо спокойный взгляд кума, осёкся и, только смущённо кашлянув, ответил секретарше, чтобы Шоперман заходил.Когда Иван Иванович вошёл в кабинет мэра, он, так же, был немало смущён присутствием там местного авторитета.Тот сидел за столом, примыкающим к столу мэра буквой "Т", и в упор смотрел на вошедшего директора.Первой реакцией Ивана Ивановича было выйти из кабинета, но даже это смущение присутствием Брамуёвича не могло уже остановить его, ибо положение было совершенно отчаянным.И, сев напротив Брамуёвича, он решительно открыл папку с документами.Ему было невыразимо трудно озвучивать свои проблемы под тяжёлым взглядом Брамуёвича, тем не менее, он увлёкся и, глядя уже только на мэра, говорил и говорил о театре...Хапугин нетерпеливо ёрзал в кожаном кресле, но перебить Ивана Ивановича не смел, тем более, что Брамуёвич неожиданно внимательно и заинтересованно слушал о проблемах театра.Когда, наконец, зашла речь об увеличении бюджета театра и повышении заработной платы, Хапугин всё же не выдержал натиска Шопермана и стал возражать, что городской бюджет не резиновый и такими средствами не располагает.От этих его слов Иван Иванович расстроился и полез дрожащей рукой в карман пиджака за валидолом.Понимая, что это единственный его шанс заручиться поддержкой городской управы на дальнейшее существование театра, он продолжил свою речь.Он стал убеждать Хапугина в том, что нужно обратиться в министерство Культуры и испросить дополнительные финансовые возможности.И, когда мэр уже открыл рот, чтобы сказать своё решительное нет, в их диалог неожиданно вмешался Брамуёвич.Он подчёркнуто вежливо сказал Ивану Ивановичу о том, что мэрия обязательно обратится за помощью в министерство Культуры и в ближайшее время его пригласят для решения вопроса по существу.От такого неожиданного поворота дела, Шоперман растерялся и замолчал, глядя то на Хапугина, то на Брамуёвича, пытаясь понять, что с ним не шутят.И только после того, как Брамуёвич повторил сказанное, выразительно глядя на Хапугина, мэр, словно спохватившись, закивал головой и уверил Ивана Ивановича, в том, что мэрия сделает всё возможное для того чтобы решить все поставленные вопросы.После этого, Хапугин встал со своего кресла и вышел из-за стола, давая понять Шоперману, что разговор закончен.Ивану Ивановичу ничего не оставалось, как спешно собрать в папку все бумаги и откланяться.Выйдя из кабинета мэра, он шёл растерянно бормоча себе под нос и пожимая плечами...- 15 –Когда за Шоперманом закрылась дверь, Брамуёвич мрачно замолчал, перекидывая на ладошке плетёнку из авантюрина.Эта привычка осталась за ним после первой "отсидки": когда уходил "на волю", получил подарок от "братанов", зауважавших его, как вора в законе.Камень авантюрин соответствовал характеру Брамуёвича, ибо авторитет его был неоспоримым, а в умении рисковать и добиваться своей цели, не было ему равных... Молчание затянулось. Хапугин, чувствуя важность момента, терпеливо ждал: что скажет кум.Уже несколько зная натуру Брамуёвича, он ожидал услышать нечто "из ряда вон" и не ошибся.Выдержав паузу, Брамуёвич заговорчески посмотрел на Хапугина и, стал по порядку излагать план действий.По всему получалось, что они оба могли изрядно погреть руки на городском бюджете.Для Хапугина это не было новостью, так как, городская казна давно стала для него личной копилкой.С подачи Брамуёвича получалось, что теперь эту копилку они должны были поделить. И, не только на двоих.С этим Хапугин согласен не был, ибо уже привык пользоваться "мэрскими" благами единолично.Да и "щипал" он бюджет осторожно, памятуя о том, что "тише едешь, дальше будешь".Брамуёвич же предлагал нечто более глобальное, не умещавшееся даже в аппетиты и мечты Хапугина.Городской бюджет ежегодно распределялся госбюджетом и областниками.В него входили немалые расходы на строительство и старый жилой фонд, на коммуникации, зарплаты, пенсии и прочие, прочие нужды.Это было хорошей "кормушкой", не зря столько желающих рвались к власти, хотя бы в депутатском чине.Хапугин, вдруг, чётко осознал, что теперь он должен за милость Брамуёвича остаться в должности мэра, "поделиться" тем, что имеет сам.От нехорошего предчувствия у Хапугина засосало под ложечкой, но речь кума нравилась ему своим размахом и перспективами.Брамуёвич предлагал под прикрытием "восстановления памятника старины", сделать запрос в министерство Культуры, которое финансировалось уже от госбюджета. Создать комиссию с людьми от министерства и во главе с Хапугиным, якобы ратующим за восстановление театра.И, при поступлении денег в городскую казну, использовать их по своему усмотрению.Кум умел убеждать, Хапугин слушал о перспективах и, постепенно, чувство страха отступало.Авантюра, которую предлагал Брамуёвич, была и пугающей и красивой одновременно."Отмывать" деньги подобным образом Хапугину ещё не приходилось, а у кума всё было "схвачено" и везде были свои люди.Впервые, за много времени общения, их разговор был настолько предельно откровенным.Когда дело дошло до обсуждения деталей, Хапугин пришёл просто в восторг.Глаза его азартно заблестели и, он выразил своё согласие: последним веским оргументом в речи Брамуёвича была перспектива постройки особняка на даче у Хапугина. Для себя кум просил не так уж и много: долю на "общак" и новенький шестисотый "мерс" для "понтов" перед братвой...Кумовья засиделись за беседой далеко зАполночь. Брамуёвич дотошно объяснял детали грандиозной авантюры.Он видел, как загорелись глаза Хапугина, предвкушающего среди серых будней приключение и, рисовал заманчивые перспективы.Великолепно импровизируя на ходу, Брамуёвич и сам увлёкся. Его прельщала не только возможность урвать кусок пирога от городского бюджета, но и реальная возможность немного развлечься, манипулируя страстишками других людей.Решено было: осмотреть здание театра, составить смету и, ещё раз пригласить на приём директора театра, чтобы грамотно написать прошение в министерство Культуры. Попутно, для того, чтобы всё обставить максимально красиво и, чтобы «комар носа не подточил», Брамуёвич решил подключить в дело много разных людей и, под видом благого дела, «под шумок», провернуть задуманное с Хапугиным.Не откладывая всё в долгий ящик, решили уже на завтра заняться вопросом театра...- 16 - Всю ночь не спал Брамуёвич. Неожиданная идея провернуть незаурядную аферу, да ещё на таком высоком уровне, взбудоражила ему кровь. Поворочавшись на кровати в безуспешных попытках уснуть, Брамуёвич тихо встал, и, чтобы не потревожить сладко сопящую жену, прошёл на кухню. В волнении выкурил пару сигарет, затем принёс на кухню свою барсетку, вынул из неё шариковую ручку, записную книжку и блокнот. Закурив очередную сигарету, задумчиво полистал записную книжку, и стал спешно что-то записывать в блокнот.Только к утру, внимательно перечитав написанное, Брамуёвич удовлетворённо хмыкнул, и пошёл в спальню под тёплый бочок к супруге, которая, посапывая, видела уже десятый сон...Сон Брамуёвича был недолгим, и тревожным. Приняв с утра контрастный душ и побрившись, он, волоча шнур от стационарного телефона, прошёл на кухню, и плотно прикрыл за собой дверь. Пока варил себе кофе, ещё раз пролистал записную книжку. Задумчиво выпил ароматный кофе вприкуску с сигаретой. Мысль Брамуёвича работала чётко и определённо. В свои планы он редко кого-то посвящал, предпочитая применять свою интуицию и жизненный опыт, позволявший ему раскладывать «по полочкам» любую беспроигрышную аферу. Сейчас же был другой случай, предполагавший участие людей со стороны, которым он предпочитал не раскрывать до конца свои задумки, дабы насладиться результатом.Будучи уверенным в положительном исходе дела, Брамуёвич решил пойти «ва-банк», выложив все свои козыри, подключив все свои связи. Обычно он оставлял для себя «запасной выход», для того, чтобы вовремя ретироваться, но сейчас он был уверен на сто процентов, что это тот самый шанс, который даётся лишь раз в жизни. Да, был определённый риск, но «кто не рискует, тот не пьёт шампанское», подвёл черту своим раздумьям Брамуёвич, и, сделав несколько звонков, договорился с кем-то о встрече.На кухню, зевая, вошла супруга Брамуёвича. Сладко потянувшись в шёлковом халатике, обвила руками шею мужа:- Милый, ты встал так рано, - проворковала ему на ушко, - погоди, я приготовлю тебе завтрак....- Спасибо, дорогая, буду очень признателен, - в тон жене ответил Брамуёвич, - дела, дела... скоро убегаю.- Так выходной же, - удивилась супруга, - ты надолго?- Не знаю, дорогая, - озабоченно произнёс Брамуёвич, - постараюсь вернуться пораньше. Да, и будь готова - вечером мы идём в театр, я купил билеты на «Евгения Онегина».- Ох, как же здорово! - обрадовалась супруга, - наконец-то я обновлю своё новое платьишко!- А я наконец-то увижу тебя в этом дорогущем дизайнерском творении, - шутливо закатив глаза, улыбнулся Брамуёвич. - И договорись с Лидией Николаевной, что вечером привезём к ней внука.- Да, милый, - проворковала жена, - обязательно. Буду до твоего возвращения «чистить пёрышки», чтобы вся публика там попадала от восхищения.- Ну и женщины! - вздохнул с иронией Брамуёвич, - Да, только так и никак не иначе.- 17 - Брамуёвич Роман Иванович, пребывая в статусе вора в законе, и имея за плечами две ходки за финансовые махинации, твёрдо решил, что в тюрьму он больше не попадёт. А потому, вёл свои дела аккуратно, вовремя платил налоги и отстёгивал на «общак», не обижал братву, имевшую в прошлом тюремные сроки, за что они готовы были выполнить любой приказ «пахана». В общем, всё и всех устраивало. Тем не менее, с каждым из них Брамуёвич «держал ухо востро», и дистанция эта была вполне оправданной. А чтобы не было среди братвы недовольных, зная о каждом из них всю подноготную, старался помочь им деньгами безвозмездно, если требовалось лечение или реальная помощь семьям при форс мажорах. За это человеческое к ним отношение, братва уважала Брамуёвича, стараясь не подводить его даже в мелочах.Шли суровые девяностые. Каждый выживал, как мог, и поэтому, любая помощь нуждающимся была неоценимой.Роману Ивановичу, при всей его занятости, ничто человеческое не было чуждо. Отмотав два срока «от звонка до звонка», он решил начать всё с чистого листа, насколько это позволяло ему криминальное прошлое. Выходом из ситуации был свой бизнес, который существовал вполне легально, и на который была для начала энная сумма денег.Для пущей солидности и надёжного тыла, решил Брамуёвич жениться. Абы какая женщина его не устраивала, поэтому, присмотрев красотку (вчерашнюю школьницу) на конкурсе красоты, он стал красиво за ней ухаживать, дарил цветы и подарки, а познакомившись с родителями своей избранницы, не мешкая, преподнёс Ангелине (так звали невесту) колечко с бриллиантом, и она не устояла. Её не смутило ни криминальное прошлое Романа, ни разница в возрасте на десять лет.Будучи девицей достаточно стервозной и не знающей ни в чём отказа у родителей, Ангелина быстро смекнула, что Брамуёвич — тот самый джин, который исполнит все её сокровенные желания. Впрочем, ей действительно нравился Роман своим авантюризмом и непохожестью на её сверстников, было в нём что-то эдакое, интригующее. В общем, симпатия была взаимной, они нашли друг друга и всё остальное сложилось, как пазлы.Родители Ангелины не могли нарадоваться такой выгодной партии для своей единственной дочери, а потому не поскупились на пышную свадьбу, расходы на которую большей частью оплатил сам будущий зять. Это обстоятельство заставило родителей невесты зауважать зятя ещё больше - по всему, молодым не требовалась от них в дальнейшем материальная поддержка, и это было для них очень существенно. Криминальное прошлое зятя принималось ими, как неизбежное, время было сложное - новости пестрели всякого рода преступлениями и бандитскими разборками. Очень важно было обрести надёжного человека для дочери, решили родители, и благословили брак молодых.Ангелина стала неплохой женой, но по большому счёту, её не интересовало чем занимается муж, а потому не задавала ему лишних вопросов. Роман радовал её обновками и дарил цветы, время от времени они посещали рестораны, ей было где продемонстрировать свою красоту и наряды. Желанная беременность не испортила фигуру Ангелины. После родов она быстро вошла в норму, и это не могло не порадовать Романа. Теперь они выбирались на прогулки в парк и на природу всем семейством, и эта семейная идиллия была не наигранной.Всё в этой жизни устраивало Брамуёвича, не хватало лишь приключений на его неуёмную натуру, а потому, рискованная (театральная) афера стала для него желанной авантюрой. ...продолжение следует...P.S. Ищу спонсоров для издания полной версии романа на договорной основе.
|
|
Обновлено 09.02.2023 10:31 |
Чтобы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться или войти под своим аккаунтом.
|
Сейчас на сайте
Сейчас 3350 гостей и 6 пользователей онлайн
Личные достижения
У Вас
0
баллов
|
Подробнее...