...а слышала я от речушки, что впадает в наше море, что обитает в её водах ой и шустрая рыбка-плотвичка! – нарушила затянувшееся молчание одна из волн.
- И до того ж она проныра, что так снимет наживку с крючка, что незадачливый рыбачок и не почувствует воровку! Хотя… - и волна, с шумом потянув прибрежную гальку, вздохнула, - короток её век. Поснимает с десяток наживок, а потом…все равно и поймается! А ведь все равно – другая плотвичка продолжает то же самое делает! Нет, чтобы самой корм найти, поохотиться,
- Да, бывают такие. Да и у нас встречаются такие. А другие все в трудах проводят время, да мало достается им, - прошумела другая волна.
- А вот и не так! Те, кто сам трудится, то радуется, когда корм раздобыл, а воровке-то что? Тут же спрятаться надо, и замереть, чтоб не увидел её никто! Разве это жизнь? – возразила одна из волн….
Но тут поднялся ветер, он нарушил относительный покой среди волн, и мне уже на сегодня не удалось разобраться ни единого слова.
Ну, что же: пора и домой. Я шла по мокрой гальке, и вдруг вспомнила двух котов, что жили по соседству: один был вороватым, и не было покоя ему ни от соседей, ни от своих же сородичей. И сказать, что он был всегда сыт – отнюдь. Вечный голод не давал ему покоя, и он всегда старался «наесться от пуза», ведь когда еще ему сможет перепасть лакомый кусочек. Таким-то способом!
А другой кот был степенен и всегда доволен собой. Вернее, степенен он был только если видел обращенные на него взгляды кого-то из людей, и тогда чувство переполнявшей его гордости за свои трофеи позволяли ему важно шествовать с добычей в зубах мимо всех. Как же: он ловит мышей, и его так любит за это хозяйка. Всегда припасая для него и миску, наполненную теплым молочком, да и сметанка не раз перепадала ему. Рыбы, коты…и мы, люди…такие же?
Наслушавшись шепота прибрежных волн, я все чаще стала сравнивать услышанные сказки с нами, людьми. Или – это мы наделяем своими качествами других, чтобы…найти оправдание? Или – понять себя7
А все-таки…что-то так все эти сказки мне напоминают…