Не гори огонь, не теки вода, не вставай Луна, не свети рассвет...

Словно пыль, ветром схвачены города и несутся вдоль моих прошлых лет. Вот один - как камень, он вечно сер, не растет трава, не цветут сады, словно кокон разбитых надежд и вер, воплощенный памятник Пустоты. В нем живут враги, в нем живут друзья, но и те, и те - лишь рельеф и фон. Из него не выберешься. Нельзя. Выключай компьютер и телефон.

Вот другой - вода, берега, уют, свет и радость, и яркость цветастых клумб. Здесь не ходят - здесь бегают и поют, и рисуют пальцами по стеклу. Только дома плачут, что муж ушел, что корова сдохла, что болен сын. В водном городе, кажется, хорошо. Только осень глупая моросит.

А еще есть город, где все - огонь, где горят витрины, дома, мосты. Он съедает разум твой - только тронь! - показав сияние с высоты. Да, в нем можно бежать, летать, забегать на крыши, касаться звезд. Только падать больно - опять, опять, ведь огонь коварен, хотя и прост.

Город воздуха не был увиден мной, он пришел во сне и ушел в рассвет. Он похож на небо и тучи, но это город тех, кого в мире нет. Там не ждут с войны, не дают взаймы, не теряют близких, не близких, всех. Там поймут, хотя не кричишь "Пойми!", ведь ты в самой верной своей стезе.
Там ветра вокруг, как живые, но там никто не бросил на ветер слов. Этот город выткан из ясных снов. Этот город вечен, спокоен.
Мертв.

Не гори огонь, не теки вода, рассыпайся камень, и ветру - ша. У меня печаль, у меня беда, у меня по швам расползлась душа. И куски теперь, как колода карт, но не дам-тузов - городов больных. И у входа к каждому плачет бард, и поэт читает печальный стих. 
Я стою у трассы и палец вверх, на попутках легче бежать в закат. Я ищу здесь город без перемен, а меня затягивает назад, в треугольник Бермудский из городов, где четвертый - как траурная плита. 

Обернись вода, мутно-серым льдом и залей проклятые города.