III Свободу памяти!

Девушка его мечты

Фердинанд заводит свой рассказ издалека. Он говорит много, но ни о чем, потом вдруг осекается и переходит к повествованию того, что интересует Венеру. Его слова не находят отклика ни в ее душе, ни в памяти, пока он не произносит довольно странную фразу: «Кролик не смог стать хищником».

Девушку как током ударило от этих слов! Ее сознание открылось ярким воспоминаниям и образам, картинам, звукам, запахам, чувствам, которые ее душа сохранила от прошлого воплощения. Вскоре она понимает, что они не зависят от того, что говорит ее напарник, а иногда даже противоречат, но теперь Лерснер уже воспринимает свою прошлую жизнь и нынешнюю как единое целое. Память возвращается быстро, но при этом не создает хаоса в голове, словно, все воспоминания, вспыхивая, аккуратно занимают свои полочки, отведенные исключительно для них. 

Первое, что возникает перед ее внутренним взором, - это открытая черная машина, на заднем сиденье, которой находится она со своим отцом – полноватым немолодым мужчиной в строгом мундире, сохранившим, несмотря на годы, военную выправку. Автомобиль обступили люди, которые приветствуют их. Слышны щелчки фотоаппаратов - это местные корреспонденты спешат, сделать удачные снимки к репортажу о приезде в их город крупного военного чиновника с дочерью. Вера смеется и охотно позирует. Потом вспоминаются съемки с группой женщин в нелепых костюмах, держащих в руках противогазы, съемки в парадной военной форме, позирование для рекламы; вспоминаются, выполненные художниками, плакаты, изображавшие, опять же, ее и, явно, льстившие ей; а еще в памяти возникает красивый двухэтажный дом, гостиная, уютная девичья комнатка и лестница с дубовыми перилами.

Тот день, с которого все началось, не предвещал ничего необычного. Вероника, правда, была не в духе. Дело даже не в том, что горничная назвала ее полным именем, вместо имени «Вера», а в каком-то слишком агрессивном настрое с самого утра. Ближе к обеду, отец Веры пришел домой с двумя незнакомыми молодыми людьми и представил их, как свою новую охрану.

- Не слишком ли часто ты ее меняешь? – недовольно тогда спросила дочь, восприняв его появление, как повод для скандала.

- Надеюсь, этим людям я смогу доверять, как тебе, - коротко ответил он. – Это лучшие из моих парней, будущие офицеры!

- Конечно, на настоящих офицеров у тебя денег не хватит! Да и какой придурок пойдет тебя охранять, кроме персональных рабов! А знаешь, я тоже хочу охрану! Тоже хочу личного раба, а лучше троих, чтоб не скучно было! А что? Меня знает вся страна, в отличие от тебя, я идеальная мишень, а ты думаешь только о себе, и на мою безопасность тебе плевать!

- Да нет же, не плевать, птенчик, эти люди при необходимости будут охранять нас двоих…

- А если ты будешь в командировке, Луиза – дома, а меня опять пригласят в какое-нибудь училище или еще куда-нибудь, или…

- Причем здесь Луиза?

- Я ей не доверяю. Горничным и кухаркам доверять нельзя! Они – идеальные шпионы, ты, разве, этого не знаешь?!

- Прекрати это! Признаю свое упущение. Если ты, мой дьяволенок, пообещаешь больше не изводить меня и Луизу, я завтра же приведу тебе кого-нибудь. Даже троих, если хочешь.

- Сначала приведи!

- Все для тебя, моя птичка!

Мужчина тут же снова ушел вместе со своей свитой и вернулся только на следующий день в компании уже пяти молодых людей, включая вчерашнюю охрану.

 

- О, боже! Я вспомнила, что просила отца привести мне троих мужчин, - закрыв лицо рукой, смеется Венера. – Я же ничего такого и не подразумевала, это был просто невинный каприз без какой-либо цели. Если бы он отказал, я бы через минуту об этом забыла. Меня даже не от кого было охранять!

- Тебе нужны были защитники, свои люди, которые тебя не бросят, - поясняет Фердинанд. – А Мейер серьезно подошел к выбору охраны для тебя. Выбрал человек пятнадцать, с каждым беседовал, даже доктору показывал…

- Доктору?

- Да. Как я понял, нас проверяли на податливость внушению. По-моему, даже пытались гипнотизировать, но я не поддался. В итоге, нас осталось трое, как ты и заказывала.

 

На следующий день Веронику было не узнать: это был тихий, скромный ангелок. Она читала книгу в гостиной, накручивая на палец прядь пепельных волос.

- А это кто такие? – растерянно спросила девушка, уже забывшая о своей просьбе, когда заметила еще троих незнакомых мужчин.

- Это охрана, - пояснил отец, - двое для дома, один для тебя, мой птенчик. Люди надежные. Теперь наш уговор! Ты не будешь больше изводить ни меня, ни Луизу. Хочешь сорвать зло – вот! – он указал на парней.

- Я уже извинилась перед Луизой за вчерашнее, - кротко произнесла девушка. - А кто из них для меня?

- Выбирай сама, мой выбор ты все равно не одобришь, - он устало потер глаза рукой и, ссутулившись, стал подниматься в свою комнату.

Вере казалось, что отец вернулся даже постаревшим. Впервые в ее душе появилось сострадание к нему.

Теперь, чтобы не расстраивать его, капризная принцесса решила не придираться к молодым людям, а спокойно решить, кого из них определить в охрану дома, а кого свою собственную, хотя ее желание иметь личного телохранителя уже перегорело.

Конечно, нельзя было назвать подобную эксплуатацию подчиненных вполне законным действием, но при определенных полномочиях… К тому же, многие из них с радостью брались за любую работу, лишь бы она не была связана с тюрьмой Моабит^[1]. Вероника предполагала, что те, кого выбрал ее отец - люди исполнительные до безумия, и даже их мысли полностью подчинены пунктам устава, более того, они небогаты, раз согласились работать у своего строгого начальника.

- Значит так, - строго произнесла она, обращаясь к ним, - в обязанности домашней охраны входит, главным образом, наблюдение за прислугой, за гостями. Кроме того, при необходимости вы можете быть перенаправлены в охрану моего отца или в мою охрану. С обязанностями личного охранника, я думаю, вы знакомы хорошо: вам предстоит сопровождать меня в поездках, прогулках, одним словом, везде. Официально вы продолжаете службу в Моабите, и периодически вам придется возвращаться к своим обязанностям и там, но вас трое и, думаю, это не составит для нас проблему. Можете меняться, как хотите. Однако, когда вы все трое дома, я бы хотела, чтобы у каждого были свои обязанности: кто-то при доме, кто-то со мной. Сначала, я спрошу о ваших собственных пожеланиях, где бы вы сами хотели служить?

Молодые люди молчали, словно, набрав в рот воды. Вера вздохнула и подошла к первому из них:

- Имя! – скомандовала она, подражая строгому тону своего отца.

- Карл Финн!

- Ну, и где хочешь служить, Карл?

- Я готов служить там, куда вы меня направите, Фроляйн Мейер! – чеканя слова, выкрикнул он от волнения.

- Будешь охранять дом! И не смей больше мне напоминать о моем родстве с Мейером! – со злостью бросила девушка, мысленно обозвав его сторожевой собакой.

- Вы? – обратилась она ко второму.

- Макс фон Рюген.

- Дворянин? Неужели не было лучших перспектив, чем работать у нас в охране, а может быть, вы хотите выслужиться?

- Нет, наша семья небогата, а выслуживаться меня не заставите ни вы, ни ваш отец. – Он сделал шаг вперед, оказавшись перед Вероникой, схватил ее за подбородок, приподняв ей голову так, чтобы она не могла отвернуться и смотрела в его глаза. – Ты можешь устроить шторм, но не причинишь вреда морю, только растратишь силы.

Девушку сначала напугал его поступок, но, поймав его взгляд, она не могла насмотреться. Глаза его были синими, глубокими, а вблизи различалась странная особенность: на темной радужке как будто колыхалась зеленоватая волна. Макс улыбнулся, отпустил ее и вернулся к своим товарищам, которых немало шокировал его жест.

- Море, - нежно прошептала Вера, улыбнувшись. – Удивительные глаза! Дружба?

- Дружба, - улыбнулся в ответ фон Рюген. – Удивительны вы, Врана… э-э… Вера…

- Не верится даже! – Она тихонько рассмеялась, но, вспомнив, зачем эти люди пришли, вернулась к начатому делу и спросила: - Макс, какие пожелания относительно службы?

- Я, если честно, предпочел бы остаться в городе, по личным причинам. – Теперь уже робко произнес он.

- Как хотите, оставайтесь при доме. Если что-то надо будет для вашей больной матери, которую, думаю, вы и относите к «личным причинам», – обращайтесь, я знаю несколько хороших специалистов.

- От вас ничего не утаишь! Буду признателен!

Как бы ни было ей приятно говорить с Максом, но дело было еще не закончено. Конечно, она бы многое отдала, чтобы именно он стал ее охранником, но не уговаривать же его!

- Что ж, вопрос решился! Макс и Карл, осмотрите пока дом, а Луиза подготовит вам комнату. А вы… Как ваше имя? – обратилась она к третьему солдату и повернулась к лестнице, чтобы подняться наверх. - Идемте со мной!

- Фердинанд. Извините, вы не спросили меня, где я хочу служить, - неожиданно обратился он к ней.

- Что? – спросила Вера, обернувшись. – Разве в этом есть необходимость? Вас трое, если двое уже определены в охрану дома, то для вас, Фердинанд, выбора уже нет, не так ли?

- Но если бы вы спросили меня, я бы сказал, что хочу охранять вас.

- Зачем же спрашивать о том, что очевидно? Я, кажется, сначала задала вопрос, адресованный ко всем вам, так что ответь вы сразу, вы бы избавили меня от ненужных расспросов.

- Простите, - сконфуженно извинился молодой человек.

- Идемте же! Мы будем проводить много времени вместе, нравится вам это или нет, - поднимаясь по лестнице, инструктировала она его. - Поэтому я буду признательна вам, если вы будете называть меня только по имени. Кстати, вы, по-моему, не назвали своей фамилии?

- Берт.

- Фердинанд Берт… Могу ли я называть вас по имени?

- Конечно, Вера.

- Благодарю. Итак, мне бы хотелось, чтобы ваша комната была рядом с моей, надеюсь, отец позволит поселить вас там.

- Было бы чудесно!.. То есть, я не то хотел сказать, я хотел сказать, что тогда вам точно не будет угрожать никакая опасность!

- Какой ты смешной, Фердинанд Берт! – рассмеявшись, сказала Вера. – Тебе можно доверять?

- Конечно, - услужливо ответил он.

- То есть, если ты узнаешь какой-нибудь секрет, ты не расскажешь об этом моему отцу? – нахмурив брови, спросила она.

- Я подозреваю, что буду первым, кто пострадает, если расскажу ему какую-нибудь вашу тайну, - улыбнулся солдат.

- А ты умен.

- Насколько я знаю, вы тоже.

С тех пор Фердинанд стал всюду сопровождать Веру и исполнять все ее нелепые капризы, превратившись в личного слугу. Нельзя, однако, утверждать, что ему не нравилась такая роль, хотя иногда он показывал характер и шел ей наперекор. Она все-таки добилась от отца разрешения поселить своего охранника в соседней комнате.

Однажды она обратилась к Берту с довольно необычной просьбой:

- Этой ночью, к половине первого, оденься в гражданскую одежду и жди меня, мы с тобой кое-куда сходим, - шепнула девушка, подойдя к нему. – Если отец узнает – ты покойник.

Фердинанд удивился, впервые услышав от нее угрозу, но выполнил все указания, несмотря на то, что Господин Мейер, нанимая охранников, отдал им распоряжение докладывать о поведении дочери.

Ровно в половину первого Берт услышал, что в его дверь кто-то скребется, подобно мыши. Он сперва не придал этому значения, но скрежет повторился, сопровождаясь постукиванием. Фердинанд распахнул дверь и увидел перед собой Веру, одетую для выхода на улицу.

- Ты готов? – спросила она, поправляя легкий шарф, что покрывал ее волосы.

- Конечно, - немного растерявшись, ответил он.

- Постарайся не шуметь. Идем!

Они вышли из дома, и пошли, скрываясь от патруля, по ночным улицам. Фердинанд ломал голову над тем, куда и зачем они идут. Прошли они, в общей сложности, около километра, когда девушка, взяв его под руку, остановилась перед аккуратным двухэтажным домом.

- Пришли. Давай, за мной! – сказала она, бесшумно приоткрыв калитку.

Так же под руку Вера подвела Берта к дверям дома, и позвонила.

- Пароль! – отозвался кто-то из-за двери.

- «Ганс – осел!» – ответила она.

- Если не скажешь пароль, я не открою дверь.

- Ладно, идиот, «бочка масла». Каким кретином надо быть, чтобы придумать такой убогий пароль?! У тебя вместо головы бочка масла! – возмущалась она под смех Фердинанда, которого ее реакция рассмешила гораздо больше, чем глупый пароль.

Дверь распахнулась, и они вошли внутрь, в душную гостиную, где воздух был густым от табачного дыма и чьих-то навязчивых духов. Патефон громко играл веселую, но запрещенную музыку, кто-то из присутствующих уже начал пританцовывать.

- Тебе здесь нравится? - спросила она своего спутника.

- Нет, - признался Берт.

- Значит, эта ночь не доставит тебе удовольствия, - произнесла она и направилась к столику, где стояли бокалы с игристым вином.

- Представь нам своего спутника, Вера, - обратился к ней один из присутствующих молодых людей.

- Это мой охранник, Фердинанд! – гордо ответила она.

- Откуда он у тебя появился? – с недоверием спросила одна жеманная девушка.

- Отец нанял его для меня.

- И ты привела его сюда?! Он же всех нас заложит! – возмутился парень, открывавший им дверь.

- Он никому ничего не расскажет. – Вероника присела на диван и поманила Берта к себе. Когда он сел рядом с ней, она, коснувшись его лица, заглянула ему в глаза. Молодому человеку показалось странным, что по причине какой-то неизвестной оптической иллюзии, роговица ее глаз выглядела совершенно черной. Он лишь отметил, что плохое освещение скрадывает красоту его капризной начальницы. Но его сердце билось чаще от каждого ее взгляда, а нежное касание ладони опьянило солдата сильнее самого крепкого вина. - Ты ведь никому не расскажешь? – кокетливо спросила она, и, заметив, как Фердинанд покраснел после ее прикосновения, снова провела рукой по его щеке и губам. – Он никому ничего не расскажет! – весело сообщила она друзьям.

- Все ясно, Вера получила живую игрушку! - произнесла какая-то подвыпившая девушка.

Конечно, она знала, что Мейер запретил солдатам даже думать о близких отношениях с ней, и пользовалась этим. Ее забавляет смущение Фердинанда, ей нравится, как у него трясутся руки, когда он теряет самообладание, как он краснеет, как путается в словах и теряется перед ней.

---