Первый поцелуй

Прокуренный двухэтажный особняк открывал свои двери перед ними по нескольку раз в месяц. Пароль все-таки сменили на фразу: «Я не Рене Декарт», - но это тоже всех смешило. За полтора года Фердинанд и Вера стали неразлучны. Их отношения больше походили на дружбу или флирт, чем на отношения начальника и подчиненного.

Ни с того ни с сего девушка заинтересовалась испанской культурой и даже твердо решила выучить язык. Когда она узнала, что Фердинанд немного говорит по-испански, ее счастью не было предела. Конечно, она вполне могла нанять репетитора, но почему-то боялась, что о ее увлечении узнает отец. Берт согласился стать ее учителем, но от оплаты категорически отказался, и Вера стала преподавать ему английский, в качестве благодарности. Это очень сблизило их.

Как-то в октябре, за пять месяцев до первого поцелуя, пользуясь отсутствием Мейера, они снова посетили друзей Веры, но в этот раз не ночью, а еще засветло. Вся компания теперь собралась на заднем дворе, несмотря на довольно прохладный вечер.

- Смотрите, что у меня есть! – гордо произнес сын хозяина дома, Ганс, который и организовывал эти вечеринки. Он осторожно достал из-под плаща пистолет. – Постреляем? – Предложение было встречено ликованием.

- А ты умеешь? – с вызовом бросила Вероника, но Ганс уже руководил расстановкой бутылок, которым суждено стать мишенями.

- Смотрите, как стреляет мастер! – объявил парень, когда мишени были расставлены. Он внимательно прицелился, нажал на курок, потом еще раз и еще. Результатом стала разбитая бутылка и поврежденный забор. – Я лучший!

- Да-а, а с первого раза не мог попасть? – произнесла хрупкая англичанка по имени Эстер.

- Дай-ка я! – подойдя к Гансу, неожиданно сказал Фердинанд. Неожиданно, поскольку он так редко что-то говорил в этом обществе, что многие были готовы поклясться, что никогда не слышали его голоса.

Получив оружие, он на пару секунд задержал взгляд на одной из бутылок, затем вскинул руку с зажатым в ней пистолетом, и тут же прозвучал выстрел. Бутылка разбилась, а за спиной Берта послышались аплодисменты Веры и ее друзей.

- Мне нелегко это признавать, но лучший здесь ты, - объявил Ганс.

- Я не лучший, я обычный. – В голосе Фердинанда улавливалось презрение и обида, но никто не придал этому значения.

- А меня научишь стрелять? – кокетливо попросила его Вероника.

- Охотно.

И вот она совсем рядом. Он прижимает одной рукой ее к себе, чувствуя соблазнительные изгибы ее тела, ощущая запах ее кожи, этот приятный нежный аромат солнечного летнего дня, в который вплелись свежие цветочные ноты духов. Его рука ложится поверх ее руки, дрожащей от тяжести оружия.

- Смотрите внимательно, очень внимательно! – горячо шепчет он ей на ухо, борясь с возбуждением. – Выберите точку на цели, пусть будет центр бутылки, где она начинает сужаться к горлышку.

- Хорошо... – тихонько выдыхает она, прижимаясь к нему плечами.

- Центр прицела, мушка и цель должны слиться в одну точку… Вот так. Теперь нажимайте!

Девушка нажала на курок, и радостно вскрикнула, увидев, что бутылка разлетелась вдребезги. Берт не спешил отпускать ее. Вернув пистолет хозяину, он наклонился к ее уху и прошептал:

- Вера, боюсь, мы больше не увидимся.

- Как?! Почему?! Это я виновата! – воскликнула она, вцепившись в лацканы его плаща.

- Мы можем поговорить где-нибудь наедине?

- Да. Да, конечно. Здесь есть беседка.

Беседка казалась запущенной из-за увядших клематисов, оплетавших ее. Разговор обещал быть тяжелым.

- Фердинанд, почему ты хочешь уйти? Что я сделала?

Мужчина опустился на лавочку рядом с ней и по-дружески обнял ее.

- Не вините себя, дело не в вас. Меня нанимал господин Мейер, и я по-прежнему у него в подчинении. Вчера у нас вышел серьезный конфликт. Вера, вы для меня очень дороги и я не хочу вас терять, но обстоятельства вынуждают… Он предупредил, что больше не потерпит моего присутствия рядом с вами.

Вера повернулась к нему лицом и взяла его за руку.

- Фердинанд, он не сможет тебя выгнать по трем причинам. Первая: в этом мире людей, судьба которых меня заботит, можно по пальцам пересчитать, и ты в их числе, поэтому я буду за тебя бороться. Вторая: мой отец не всесилен! Он гордится своими связями, но… - Она поднимает вытянутую ладонь на уровень своего плеча. – Вот. Все его связи не выше этого уровня! А мои связи – вот здесь, - поднимает руку чуть выше головы. – Вот так-то! Хочешь для сравнения узнать, где в этой иерархии вождь? – Вера поднимает ладонь сантиметра на два выше прежней позиции. – Вот тут!

- Ого! – улыбнулся Берт.

- Видишь, я сильнее.

- А если не секрет…

- Для всех остальных – секрет! – Она поманила его к себе и шепнула на ухо имя. – Не хочу, чтобы нас подслушали, даже случайно, - объяснила девушка. – Мы познакомились в Альпах года три назад. Погода была плохая и мы только и делали, что играли в шахматы в отеле и болтали о том, о сем.

- Вы хорошо его знаете?

- Что за наглость! Мы не любовники!

- Простите, я не это имел в виду.

 - Ты об этом подумал! Но я тебя понимаю, в это сложно поверить. Нам с ним всегда есть о чем поговорить. Я знаю многое из того, что его интересует. Но это тебя уже не касается, мой дорогой. Такая дружба, согласись, дорогого стоит.

- А какой он в жизни?

- Он интереснее, чем хочет казаться.

- Послушайте, он же может помочь в вашей карьере, вы можете стать, кем пожелаете, и не зависеть от вашего отца.

- Я не хочу подниматься туда, откуда больно падать, и не хочу злоупотреблять. Тем не менее, если я попрошу, мне помогут! Как я сказала, есть еще одна причина, по которой Мейер тебя не тронет.

- Боюсь даже представить теперь!

- У меня есть компромат на него, и я готова пустить его в дело!

- Но он же ваш отец! Вы собрали компромат на собственного отца?

- Никто не заставлял его становиться моим отцом. Иногда мне кажется, что он ненавидит меня, и что к концу этого десятилетия из нас останется только один: или он, или я. А я хочу жить!.. – Она прикоснулась ладонью к его волосам. – Ни о чем не волнуйся, он не выгонит тебя. Я постараюсь решить все мирно, без жертв.

Мейер, действительно, замял конфликт и больше к нему не возвращался. Фердинанда долгое время терзал вопрос, какой же метод убеждения использовала Вероника: пригрозила компроматом, привлекла влиятельных знакомых, или просто попросила оставить его? Берту польстило, что девушка неравнодушна к его судьбе. Тот день он определенно отнес к категории лучших дней, проведенных вместе, но не придал значения ее словам, которые поначалу его очень удивили.

Однажды ночью, ранней весной, за неделю до первого поцелуя, когда они возвращались домой с очередной вечеринки, она встала, облокотившись на ограду одного из домов.

- Почему вы остановились? – спросил Фердинанд, который каждый раз очень боялся, что их исчезновение из дома кто-то обнаружит.

- Я так устала от всего этого: от общества этих идиотов, от подхалимов, от своей бестолковой жизни, - ощущая легкую дрожь, призналась она, - если бы ты только знал! Если бы ты знал, как я их всех ненавижу! Давай, немного постоим, подышим воздухом? Когда еще такое будет? Воздух – это все, что у меня осталось. Воздуху все равно, кто им дышит, он ни перед кем не заискивает.

- Ну, давайте. Но зачем же вы туда ходите, если они вас угнетают? – удивился Берт.

- Они помогают мне забыть, кто я, - с грустью призналась она. – Да, я их презираю всей душой, но иногда они мне нужны.

- Надеюсь, меня вы не считаете подхалимом, который время от времени вам нужен?

- Нет, Фердинанд, ты, по крайней мере, хоть иногда, но противоречишь мне, и у тебя бывает свое мнение. Но я удивляюсь, как ты меня терпишь, я же такое чудовище!

- Вы не знаете, что такое чудовища, - горько усмехнулся он, не поясняя своих слов. - Я считаю, что вы добрая, умная, красивая девушка, но вы запутались. Вы как маленький кролик, заблудившийся в чужом лесу, где полно хищников. Вы пытаетесь им подражать, чтобы вас не съели, но все, чего вы, по-настоящему, хотите – это вернуться в безопасное убежище. Вы подпускаете к себе слишком близко недостойных людей, надеясь заглушить ощущение собственной слабости, обмануть себя, - ответил он, не считаясь с тем, как Вера воспримет его слова.

- Недостойных людей? – усмехнулась она. – Вот я стала доверять тебе, и теперь постоянно боюсь, что ты меня обманешь. Тебе же это ничего не стоит, ты же тоже хищник в этом лесу.

- В день, когда я это сделаю, я застрелюсь, - посмотрев себе под ноги, серьезно произнес Фердинанд. – Вера, у меня нет никакого желания вас предавать, вы… - прервал он себя на полуслове.

Почувствовав необъяснимую тревогу, она крепко сжала в руках сумочку, и случайно поранила руку об острую пряжку. Резко отдернув кисть, девушка внимательно посмотрела на проступившую капельку крови, и неожиданно сказала:

- А если бы я застрелилась, ты бы расстроился? Молчишь? Я для тебя просто глупая кукла. Никто бы не расстроился.

- Идемте домой, здесь прохладно, вы простудитесь!

Вера не двинулась с места, и продолжила странный разговор:

- Фердинанд, а тебе приходилось когда-нибудь убивать?

- Вы забыли, где я служу?

- И как это? Страшно? Что ты чувствуешь при этом? – посмотрев ему в глаза, произнесла девушка.

- Вера, зачем вам это?

- Просто интересно.

- Я ничего не чувствую, - ответил он, отведя взгляд. – Мы расстреливаем преступников, приговоренных к смерти.

- Фердинанд, а можно мне?.. – произнесла она, снова заискивающе заглянув ему в глаза.

- Что?

- Ну, можно мне тоже кого-нибудь убить? Я так давно хочу это сделать!

- Нет! Ни за что! Вера, по-моему, вы выпили больше, чем следовало. Подумайте, как вы будете дальше с этим жить!

- Но ты-то живешь…

- Это не аргумент! Идемте, скорее, домой, вам надо отдохнуть.

- Ты первый человек, который мне что-либо так категорично запрещает, - неестественно рассмеялась она.

- Не «что-либо», а убийство, откуда у вас вообще такая идея появилась? Да и вообще, что с вами сегодня? Если вы сейчас же не пойдете домой, я вас туда отнесу!

Вера игриво усмехнулась и прислонилась спиной к ограде. Фердинанд не замедлил привести в действие свою угрозу: осторожно подняв ее на руки, он направился к дому. Девушка прижалась к нему и затихла. Берт нес ее на руках всю дорогу (благо было недалеко) и поставил на ноги только перед входом в дом.

Вскоре, а именно через неделю, он пожалел, что не придал тому ночному разговору никакого значения. У Веры произошел серьезный скандал с отцом. Со слов Мейера, она негодовала, узнав, что с его подачи были арестованы их бывшие соседи. Настоящей причины ссоры не знал никто, кроме них самих. Девушка заперлась в своей комнате, не желая никого видеть. На следующий же день, после конфликта, охрана получила распоряжение не выпускать ее из дома, ни при каких обстоятельствах.

- Из своей комнаты она убежать не сможет, а вообще следите, чтобы не вылезла в окно! – наставлял он охранников перед тем, как уйти.

Как только Господин Мейер отбыл на службу, Вероника вышла и прямиком направилась к выходу. Путь ей преградили Карл и Фердинанд. Для обоих оставалось загадкой, где скрывается Макс, но по всему было видно, что он решил на свой страх и риск не вмешиваться в этот конфликт.

- Фердинанд, выпусти меня, пожалуйста, это очень важно! – умоляюще попросила девушка.

- Вера, у нас приказ, извините, - сухо произнес он.

- Карл?

- Простите, Вера, я не могу. Простите…

Взгляд Вероники вдруг стал очень злым, колючим, черным. Это странно подействовало на Карла – он, как завороженный, отошел в сторону. Берт, не обращая на него внимания, не сдвинулся с места.

- Отойди!.. – тихо, сквозь зубы произнесла девушка.

- Вера, я выполняю приказ! Я никуда вас не выпущу! – настаивал на своем молодой человек.

- Пусти меня! – закричала Вероника, убедившись, что ее гипноз на него не подействовал.

Она бросилась вперед, но мужчина не уступил.

- Вера, поймите, ваши знакомые укрывали шпиона, их вина уже доказана! – твердо сказал Берт.

- Да много ты знаешь! – крикнула она в ответ и, оттолкнув его, кинулась к выходу.

Фердинанд моментально подхватил девушку на руки, посадил на диван и зафиксировал, навалившись на нее всем телом.

- Успокоительного! – крикнул он кому-то.

Не прошло и минуты, как в гостиной появилась Луиза с лекарством.

- Да идите вы ко всем чертям вместе со своими каплями! – крикнула Вера и, вырвавшись, побежала наверх.

Ее долго не было, но потом она спустилась уже без плаща, одетая в строгое темно-синее платье. Пришедший в себя Карл снова преградил ей путь.

- Мне надо в кабинет, - спокойно сказала она, - если не доверяешь, можешь, встать у окна, но на улице.

- В этом нет необходимости, - виновато пробормотал тот. – У меня никогда не было повода не доверять вам.

Видимо, он тоже предпочел бы остаться в стороне от этого конфликта, но необходимость исполнять приказ и решительность товарища вынуждали его проявлять хладнокровие.

- Карл, выполни, пожалуйста, мою последнюю просьбу, выйди! – попросила она, потупив взгляд.

Когда Карл, на удивление покорно, вышел, Вера направилась в кабинет, даже не глядя на Фердинанда. Он следил за ней взглядом, чувствуя, что случится что-то недоброе, но, не желая вмешиваться. Тогда у него возник некий импульс – броситься и остановить ее, во что бы то ни стало, но он подавил его, посчитав безумством.

Вероника скрылась за дверью, и спустя минуту или две дом потряс звук выстрела. Фердинанд вбежал в кабинет…

 

- Ты лежала на полу, в луже крови. Я много видел смертей, но твоя потрясла меня сильнее других. Не хотел бы я снова испытать такое. Я никогда не забуду твой взгляд… Глаза открыты, и на щеках застыли две слезинки. Ты никогда при мне не плакала, и тогда сдержалась, проронив только две слезинки. Я закрыл твои веки и поцеловал тебя в первый и последний раз: твои губы были еще теплые, мягкие, им не хватало только дыхания. Какой я был дурак! Я любил тебя с первого дня, но чего-то боялся, терпел, искал утешения у других женщин, а нужна мне была только ты. Тогда я понял это и зарыдал как мальчишка у тебя на плече. Потом прибежали, Макс, горничная, Карл… Макс бросился к телефону, но оказалось, что провод перерезан. Он побежал искать работающий телефон по соседям, чтобы связаться с твоим отцом.

Вечерние сумерки уступают место ночи. Глядя на звезды, Венера произносит:

- Ты даже не знал, что я все видела и чувствовала тогда. Сознание ушло не сразу, так бывает. - Она тихонько смахивает проступившую слезу. – Я надеялась дозвониться до того, кто меня спасет, но телефон не работал. Я же не знала, что Мейер перерезал провод. На столе лежал пистолет, рука сама потянулась к нему. Я так хотела, чтобы ты меня остановил! Фердинанд, я до последнего смотрела на дверь, думая, что ты войдешь! Я так тебя ждала! Я не хотела умирать! Меня все предали, даже ты. Что было дальше?

- Не знаю, сколько прошло времени, но Макс тогда уже вернулся, а Мейера еще не было. Кто-то из парней вытащил меня в гостиную, и я постарался хотя бы какое-то время держать себя в руках. Раздался звонок в дверь. Пришел какой-то солдат: форма с иголочки, партийный значок на груди, весь как с картинки. Он сказал, что принес тебе важное послание, и отдаст его только лично в руки. Ему объяснили, что произошло. Я попросил, отдать письмо мне, но он отказался, сказав, что вернет его отправителю. Его ошибкой было то, что он показал конверт, и не учел наше численное преимущество. Мы отняли у него письмо. Как ты сейчас можешь догадаться, оно было от того, кто здесь… - Фердинанд поднимает ладонь чуть выше головы.

- Хоть кто-то меня не бросил. Что он писал?

- Он называл тебя другим именем, уже не помню каким, но оно было на слуху. Вроде имени героини знакомой книги или фильма; сообщал, что теперь это имя твое, что все документы оформлены, счет открыт, и в Буэнос-Айресе тебя встретит его человек. Еще добавил, что в случае возникновения проблем (он не уточнял каких) дело Мейера будет передано куда следует.

- Бывают же нормальные люди!

- Письмо мы все-таки вернули солдату. Пообещали никому не рассказывать о том, что узнали. Не знаю, как он объяснял отправителю то, почему письмо вскрыто, меня это не волновало. – Берт достает из кармана свой бесценный сверток. – Я должен тебе кое-что вернуть. – Он надевает на ее палец старинный серебряный перстень. – Я срезал прядь твоих волос и снял с твоей руки это кольцо. Я не хотел его продавать, даже не думай! Понимаю, что вещь ценная, наверняка принадлежала не одному поколению вашей семьи. Если бы кто-то заметил, меня обвинили бы в краже. Но я только и хотел, чтобы хоть малая частица тебя оставалась со мной: волосы, кольцо и фотография из газеты, где мы вместе. – Венера молча улыбается разглядывая перстень в скудном свете лампы, и Фердинанд продолжает: - Я не знаю, что было дальше с Мейером, что за компромат ты собрала, и как это на него повлияло, о судьбе ребят мне тоже ничего не известно. После случившегося я ушел из СС. Несколько месяцев потратил на то, чтобы привыкнуть к специфике службы офицера Вермахта, а потом, даже сам не заметил, как оказался в Польше. Настолько был погружен в траур по тебе, что не обращал внимания на текущие события. А остальное ты знаешь из истории. – Он тяжело вздыхает. – Если бы я остановил тебя тогда! Была же мысль, остановить тебя, признаться, что люблю!.. Я никогда не прощу себя за то, что дал слабину и допустил сомнение. Еще я винил курьера за то, что тот не принес письмо пораньше. Не медли он, ты бы осталась жива.

Венера обнимает его, целует, а потом говорит:

- Я очень хотела, чтобы ты меня остановил. Для меня это было непривычно, но я тоже полюбила тебя. Если бы ты признался, я уговорила бы тебя бежать из страны вместе со мной. Мы прибыли бы в Буэнос-Айрес под чужими именами, и оттуда перед нами открылся бы весь мир! Я планировала перебраться в Австралию в дальнейшем.

Они снова обнимаются, он целует ее губы, лицо, волосы, шею.

- Какой же я был дурак! – шепчет он, чувствуя, как на глазах, вопреки его воле, проступают слезы. – Дурак!