|
|
Я заболел. Не спал всю ночь. Сжимает сердце, чувство нехватки воздуха. Стенокардия. Рано утром сосед Николай, прежде чем убежать на службу, зашёл проведать меня. Увидев моё бледное лицо, сходил за гинекологом в шестой подъезд. Федя, пьяненький со вчерашнего, по привычке, сохранившейся у врачей старой школы, пришёл сразу же. С саквояжем. Открыл саквояж, достал стетоскоп, выслушал меня, покачал головой, достал бутылку коньяка, заткнутую свёрнутой в трубочку бумажкой, с надетым на неё презервативом. Налил в какую-то жёлтую мензурку, отчего коньяк стал почему-то зелёным. Пей, Боря, может последняя. И строгий постельный режим. Выпил. Моё простое русское лицо сразу же превратилось в китайское. Ну и гадость.
Фёдор Гаврилович мой старый приятель, доктор медицинских наук, профессор, Заслуженный врач РФ, акушер-гинеколог. Всю жизнь проработал в Центральном военном госпитале. Он старше меня, ему 72. Жена у него давно умерла и он живёт со своими аспирантками.
Я лежу в постели, на ногах лежит большой чёрный Кот. У него странная манера спать с одним открытым глазом. В изголовье привязанные к кровати наушники, в которых тихо поёт Стас Михайлов: «Дорогой сказочных огней я шёл, пытаясь отыскать одну тебя из сотни тех, но, видит Бог, не повезло опять. Я отгоню тупую боль, что сердце ранит, словно нож. Я мог бы всё тебе простить, но не предательство и ложь».
Пришёл пионэр Вова, сосед через три подъезда. Он второй год, учиться в 11ом классе. И я второй год решаю ему одни и те же задачи по математике. В школу он ходит редко, в основном пропадает у девочек в соседнем ПТУ. Принёс с кухни литровую банку воды, черновики статей, из-под стола достал карандаш. Кот открыл второй глаз. Я запрятал карандаш под черновики, погрозил Коту. Он закрыл оба глаза. Вова спросил, почему я один и за мной никто не приглядывает. Может позвонить в вытрезвитель. Нет, Клава уехала в деревню, праздновать поминки. Ладно, я вам пришлю кого-нибудь из ПТУшниниц. Ушёл. В наушниках пели: «Ну, вот и всё, я ухожу из твоей жизни. Лишь только плачет за окном холодный ветер января. Ну, вот и всё, и от венчания до тризны, хотел с тобою рядом быть, но, видно, это не судьба».
Стал читать черновики, сортировать: что оставить, а что можно выкинуть. «В офисе за неимением ножа торт порезали линейкой. После окончания трапезы хозяин линейки пошёл мыть её в туалете. Картина. В коридоре у окна курят женщины. Вдруг из туалета выходит мужик, в руках мокрая линейка. Прописать реакцию женщин». Нет, не пойдёт. «Американцы не пишут, что Россия больше США в два раза. Они пишут, что Россия меньше чем в два раза больше США». Это надо куда-нибудь вставить. «Разговор в маршрутке. Муж, жена, Вовочка. Муж читает газету, Вовочка отвлекает. Пап, ты маму любишь. Да. А сильно. Да. А часто. Да, отстань. Мама. Да, хрен там часто. Вовочка. Пап, а какой хрен там часто. Моя остановка». Не надо. «Сижу в кафе. Звонит Гликерия. Хочет пойти покататься на лыжах. Спрашивает, могу ли подъехать и смазать лыжи или идти кататься так без смазки. Отвечаю, что без смазки плохо – не скользит, никакого удовольствия. Реакция двух девушек за соседним столиком. Одна чуть не подавилась кофе, другая покраснела, очень симпатично». Нет, не подойдёт. В наушниках песня: «Знаю дома ты грустишь, я ушёл служить. По-другому, ты прости, не умею жить. Пусть препятствий полоса - наша жизнь, об одном тебя прошу, ты меня дождись. Не надо забывать солдата! Лучшая награда для него, когда ты письма шлёшь. В ответ он, сквозь дожди косые, шлёт слова простые: я служу России!»
Пришла соседка Изольда, добрая душа, но характер – язва. Думаю, что если бы она случайно зашла на выставку змей, то домой вернулась бы с медалью или, на худой конец, с грамотой. Необыкновенно хороша в постели. Всегда поднимает ноги, обнимает ими, руками гладит спину, активно целует. Правда, в экстазе, довольно рискованно для мужчины, двигает тазом. Кот, едва заслышав её, мгновенно исчез под кровать. «Товарищ Архангельский, Фёдор Гаврилович попросил меня поухаживать за вами. Он сказал, что у мальчика строгий постельный режим и если он захочет пописать, то надо помочь. Вы хотите писать?». Ну, Федька, ну, акушер, этот не даст умереть. По крайней мере, спокойно. «Не стесняйтесь, Архангельский, я знакома с вашим, как вы самоуверенно выражаетесь, достоинством». Солнышко моё, ты хочешь, чтобы я прожил ещё хотя бы один день. Ты знаешь, если мужчина смотрит на голую женскую грудь 15 минут, то его жизнь продлевается на один день. Она спросила, когда вернётся Клава, я сказал, что через три дня. Хорошо, согласилась она. Сняла джемпер, лифчик, села ко мне на кровать, положила груди на лицо. «Можешь смотреть 45 минут». Из-за задней спинки кровати высунулась ухмыляющаяся морда Кота. В наушниках звучала песня: «Мы все спешим за чудесами, но нет чудесней ничего, чем та земля под небесами, где крыша дома твоего. И если вдруг тебе взгрустнется, то грусть не значит ничего, когда ты знаешь, что под солнцем есть крыша дома твоего».
Я продолжать читать. «С течением времени в России весьма вероятна политическая реабилитация Ленина. Где-то к 2050 году он вполне может стать главным национальным героем. Ленинизм — это стратегия захвата, укрепления и удержания власти в отдельно взятой стране. В таком толковании ленинизм обнаруживается во многих странах под самыми разными названиями, а иногда и без всякого названия. Марксизм-ленинизм умер, и ничто его не воскресит. Однако при этом не умерли ни марксизм, ни ленинизм. Более того, и сам Ленин находится на пути к исторической реабилитации, по крайней мере, в России. Но, увы, сегодня повсеместно чувствуется неспособность уловить аналитические различия между этими концепциями, что мешает ясности политических рассуждений как в России, так и в остальном мире («Альтернативы»)». Нет, не могу, кружится голова. В наушниках пели: «Арго! Разве путь твой ближе, чем дорога Млечная? Арго, о каких потерях плачет птица встречная? Парус над тобой, поднятый судьбой – это флаг разлуки, странствий знамя вечное!..»
Пришла Лена. Сказала, что Володя передал ей, что я заболел и со мной надо посидеть. Года два или три назад она уже сидела со мной. Дело было так. Я живу на втором этаже двухэтажного дома ещё довоенной постройки. Маленькая комната, большая кухня, совмещённые удобства. Из маленького коридорчика есть дверь в кладовку. Узенькое длинное помещение с узеньким и высоким окном, выходящим в торец нашего дома и смотрящим на общежитие ПТУ. Стекло в окне было разбито и вот уже лет десять забито фанерой. Свет проникал в помещение только через фрамугу. Во всю длину кладовки, вдоль стены стоял стеллаж, заваленный старыми вещами. В кладовку ходил Кот, потому, что там жили мыши и Володя, который водил туда ПТУшниц, когда его родители были дома. Потом Володя повадился ходить туда и один. На мой вопрос, что он там делает, объяснил. Залезает на подоконник, ставит на него скамеечку, залезает на неё и смотрит на окно общежития. За окном женская раздевалка душевой. Девочки там раздеваются, потом одеваются и всё это хорошо видно. Есть там у него половина бинокля, со стеклышками в одной трубочке. Ну, смотрит и смотрит. Пускай. Знание – сила.
Однажды я сердечно-сосудисто заболел. Клава принесла мне кучу лекарств и сказала, чтоб никаких пьянок и баб, чтоб всю неделю лежал в постели. А для верности забрала у меня всю одежду включая трусы. На мне осталась тельняшка, закрывавшая мои нижние кудряшки и полуваленки. Я действительно всё время лежал, вставая только на кухню и в туалет. И вот однажды меня взяла, скажем так, сильная тоска. Я зашёл в кладовку, с трудом залез на подоконник, потом с ещё большим трудом на скамеечку. Выглянул. Женская раздевалка была как на ладони. И там была женщина. В синем халате, мыла пол. С досады я неудачно выругался. Очнулся на полу, Кот лизал меня в нос и мяукал. Сильно болела голова, колено и запястье. Одного валенка не было. Попытался подняться. Не получается. Испугался. Пополз к телефону. Позвонил в вытрезвитель. Через несколько минут на милицейском «УАЗике» приехала Клава. Она с милиционером водителем вошла в квартиру. Меня подняли, положили в кровать. Рассказал. Клава, ругаясь, начала осматривать меня. Шишка на голове, красно-синяя опухоль на запястье, кровавое колено. В это время слышится страшный грохот и дикий крик. Клава в секунду влетает в кладовку. На полу милиционер в крови, держится за руку и стонет. Захотел посмотреть на девочек. Клава матюгается и почти плачет. Звонит в пожарку. Коля ловит какой-то мопед и прибывает в минуту. Забегает и видит картину: лежат два окровавленных мужика, один из них милиционер, Клава вся разлохмаченная, в запачканном кровью халате, матерится и почти плачет. Коля медленно сползает по косяку двери на пол. Клава смотрит на него и сходит с ума.
Милицейский «УАЗик» у подъезда и шум из квартиры стал привлекать соседей. Первым зашёл Бандера. Профессиональный бандит из девятого подъезда. Увидев страшную картину с четырьмя трупами, он мгновенно отскочил к стене, выхватил откуда-то из-за пазухи пистолет-автомат и стал медленно обходить квартиру, заглядывая в каждую дверь. Я потерял сознание. Однако всё быстро и хорошо разрешилось. Очнувшаяся Клава приняла командование на себя. С помощью Бандеры она перевернула Николая, сняла с него штаны, сделала укол. Потом они перевернули меня и Клава не задирая тельняшки со злостью всадила мне укол. Я опять потерял, вернувшееся было сознание. Бандера с очнувшимся Николаем снесли милиционера в машину и Николай тихонько повёз его в больницу. Вот тут-то ко мне и зашли Володя с Леной. Но это уже другая история.
|
Чтобы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться или войти под своим аккаунтом.
|
Сейчас на сайте
Сейчас 1689 гостей и 2 пользователей онлайн
Личные достижения
У Вас
0
баллов
|
Человеку гораздо легче стать ... 
Подробнее...