Мой отец, Анатолий Николаевич, изо всех своих наград больше всего уважал медаль "За доблестный труд в Великой Отечественной войне".

 Война закончилась призывом 1927-го года рождения. А он родился в двадцать восьмом.

Работать начал в сорок первом.  Кочегаром грузовых паровозов Липецкой дистанции пути. К сорок пятому - помощник машиниста!

Совковую лопату саму по себе в 13 лет поднять трудно, а ведь поднимать и закидывать уголь в топку требовалось каждую минуту. 

Всю оставшуюся жизнь посвятил  фронтовой истребительной, а после увольнения -  гражданской авиации. 

Помню, привез меня для поступления в военное училище. Территория огорожена сеткой-рабицей. Нашли укромный уголок. Я уже, считай, в военнойЧитать далее

На пепелище позднего парка
В полубесстыдстве
Медленно
Кружат сонеты Петрарки -
Палые листья.

Озеро,
Выбросив в воздух клочья тумана,
Скрыло от глаз
Совершенную прозу
Полуобмана:

Чье-то не лето
В воде снерестилось
Рыбьей икрою.
Чтоб не уснуть,
Оно спуталось с полузимою.

Утопленник - клен,
Захлебнувшись косыми дождями
В стакане бульвара,
Успел отправить в плаванье к устью
Рыжий парик.
Арена пуста.
Усталый клоун смывает грим,
Красный смех разбросав
По дымчатой седине
Сердец.

     Авиакрыло садилось на палубу перед боевой службой. Или перед практическими стрельбами на выходах в море. Это всегда было событием. Прибывали летчики, которых готовили годами для посадки на палубу советского авианосца.
 Уникумы! Не растеряются в любой ситуации! 
Их - единицы!

     "Уходили" пилоты тогда с плоской палубы, на "летающих огурцах", то бишь Як-38, вертикального взлета и посадки, прозванных так за зеленую раскраску и своеобразный силуэт. Садились без аэрофинишеров.

     Почему-то особым шиком среди них считалось слетать в новомодных тогда кроссовках.

      Мы, лейтенанты и старшие лейтенанты, преклонялись перед ними, старались как-то помочь ребятам, немного старше себя, привыкнуть к корабельному быту.

     Захотят помытьсяЧитать далее

 
Когда в людей вгрызаются драконы,
Чужая боль – такая злая радость,
Что пафосно и железобетонно
Их поднимает в собственных глазах,

Подумаешь крамольно, пусть гондоны,
Аборты, выкидыши, никаких зачатий,
Лишь не рожать тех адовых исчадий,
Что могут превратить всю землю в прах!

Те люди неприметны и безлики,
И, кажется, тихи и богомольны,
Но там, давно, в младенческом их крике,
В агуканье уж слышалось: «Ату!»

И вот теперь звериная их сущность
Прорвала показухи оболочку,
Глаза как два ножа или заточки
Людей пронзают, будто пустоту.

И, слава богу, мать с отцом не знали,
Что породили злобного убийцу,
ТоЧитать далее

А ты налей нектар любви

В мою израненную душу

Гнев пламенеющий разрушишь

Ведь месть всегда  в моей крови

И может быть любви нектар

Остановить ее сумеет

И чувства, силу одолеют

Ведь лучше мир, чем войн пожар.