Ветер в окно ворвался, шторы рвать пытался. Голос застыл тёмным облаком, душа соединилась с Голосом, рекой разлилась…

Дева лучезарная в утреннем солнце сияет, в башне одна пребывает.

Ставни распахнула, вглубь пространства взглянула. Криком кричит, голосом голосит, зовом взывает – меня призывает!

Я же встрепенулась, поясом затянулась. Теперь в дорогу! Пойду в прошлое – взывать, ожидать, Деву навещать.

Ветер родной, близкий, нездешний! Силы мне дай, в дороге не бросай. Как найду без тебя родину, где умерла и под берёзкой похоронена была…

А Дева криком кричит, голосом голосит, зовом взывает – всех собирает.

Вот уж гора. На самой вершине стою. Лохмотья одежды беснуют, ноги кровью горят, губы молитвы вторят.

Как я дойду, добреду? Душа бьётся, птицей покинуть моё сердце рвётся.

Солнце садится. В потемневшем облаке старец бородой трясёт, хохотом грохочет – испугать, воротить меня хочет. Я ж не оглянусь, недвижно стоять буду, ожидать, стонать. Не сойду с вершины, с зарёй мне душу отпускать.

В думах слова земные – обидные и радостные – мысли несказанные. Жизнь пролетела, судьба сгорела. Теперь мне здесь стоять – Деву ждать.

- Зачем дальше идти? – кричат вороны. – Что стоишь, смерть ожидаешь? Смотри, как мы летим. Лети – себя вороти! Кого оставила там, за горой высокой, вся в забвении? Легко стоять, Деву умолять! Уходи, лохмотья свои уноси!

Да так враждебно смотрят вороны, прогнать норовят, помочь не хотят. Дождём проливным слова их, карканье обрушились на мою голову – белую, усталую. Ручьи под ногами раны лечат, мою решимость калечат. И в бездне мокрой глаза голубые вижу, полные слёз.

Кто ты? Очень близкий слёзы льёшь, по мне плачешь?

Зачем слёзы лить, по прожитому голосить?

 Обернулась – к жизни повернулась! И вот уже нет ни вершины, ни Девы взывающей. Лишь глаза голубые, простор голубой – жизнь со мной…

…Ты ветер родной, надолго меня не бросай, за мной прилетай! Как найду без тебя родину, где умерла и под берёзкой похоронена была…