ТОпо-тОпа-рАса-тОпа… Пенелопа! Уважь. Каблуки красным перцем намажь. Вот это попа! Папура-цви-и-и! Зови, зови! И вдруг бум-пу-пудум – здоровенный сундук отбился от рук. Пианисту ждать недосуг. Он звуков корзины через плечо – как суп харчо— как плитку, когда горячо. Как чёрт-те чё. Тим-варлим, мы с ним взорлим! Через бух-бах встаёт тенью Бах. Трах-тарарах-тах тах! Всё не так! Одна тысяча сто тридцать первый такт флейтой визжит и булькает саксофон. Из-за кулис выбегает слон, за ним верблюд. Финиками на подставки блюют и в тысячный раз повторяют маршрут – туду-у-ут, мы ту-у-ут! В пустыне. Этот мотив -- навсегда и отныне. Чёрной ваксой белозуба раба. «Ува-ува-ува» -- Как на солнце труба. И-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и! Улыбни, раскали, подними. Запали! Уложи на сковородку-полок. На тромбоны нанизан, корчится потолок. А куда, а куда, а куда Сыплется ксилофоновая лабуда? Словно сытый кабан, бубнит большой барабан. Волчками тарелки кружАт -- Ослепленье кривого ножа, и гоняет по рельсам жужжащий вагон чарльстон.
Круто, крупно. В глаз -- не в бровь от всех от стен отлетает дробь. Но этого мало. Мало! Летят, кувыркаются двадцать палок. По гонгам пык-пык – их извечный язык. Как треск раздираемой кожи – ухмыляющиеся медные рожи. Мгновенье – и трахнет обломками в нас… И вот устремляется бас -- бум-бум -- прямо в пол. Угрожающей глыбой пошёл на толпу. Надаю. По лбу. Растопчу. Зашибу. Не шучу… Но тут -- ослепляющий словно мираж, голощёкиной скрипки ударил пассаж. Словно рыцарской шпагой. Как света лучом -- он по струнам смычком как по латам мечом. Он изящен и прям. Ему всё нипочём. И разбойник уже в саркофаг заключён. Под победных копыт остывающий пыл оседает хрустальная звёздная пыль… Вдаль уходит дорога и тают сердца. Нет конца.
|
Подробнее...