Из всех искусств для нас важнейшим является кино
В. И. Ленин

  Было это в ту пору, когда отечественная киноиндустрия превосходно справлялись с задачей заполнения досуга граждан, Великой Страны Победившего Социализма. На экранах кинотеатров с успехом шли ленты Мос- и Ленфильма, Одесской киностудии. Загадочные и непонятные творения киностудии им. Довженко. Прокатывались картины о Великой Отечественной Войне, снятые на киностудии Беларусьфильм. Фильмы, выработанные сопредельными дружественными государствами, являли собой лишь редкое, приятное исключение.
  Три друга, закончив восьмилетний курс, выпорхнули из школьных пенатов и разлетелись, кто куда. Им предстояло продолжать образование, в разных учебных заведениях, но это не ослабило дружеские узы. До начала нового учебного года, времени было достаточно. Вступительные экзамены сданы, и друзья наслаждались свободой.

  Не отдавая предпочтения никому из троих, опишем их по росту:
  Севу – высокого, спортивного, светловолосого, с оттопыренными ушами, называли так из-за фамилии, Сивоконь. Имя его было, Юра. Так уж повелось, ещё из младших классов, что все фамилии сокращались до трёх первых букв, и, для удобства добавлялась А или Я. Со временем литера И трансформировалась в Е. Для ценителей, коими были его друзья, Юрина фамилия стала звучать смешнее – Сева конь.
  Второй, по росту – красивый, веснушчатый и худощавый Валера. Фамилия его была Туз. Сокращать её оказалось некуда, добавлять, что-либо – глупо, а называть товарища по фамилии слишком уж официально. Это сразу напоминало голос учительницы, ведущей пальцем по списку в классном журнале, приговаривавшей: «А, к доске пойдё-о-от…».
  Худого и бледного Диму Флейша, бывшего на полголовы ниже обоих, друзья так и называли – Флейш. По мнению потомственного антисемита Севы, прозвище было бы лишним, при наличии такой фамилии.
  Лето выдалось не жаркое и мысли о пляже не вызывали положительных эмоций. Приятели слонялись по улицам и находили утешение и относительный комфорт в кинотеатрах. Из экономии, входили через выход. Вам покажется это странным? Делалось это так: Под конец предыдущего сеанса, троица крутилась возле двери, через которую выпускали зрителей. Когда дверь открывалась и самые нетерпеливые покидали зал, друзья проникали на лестницу. Против течения заходили и, стараясь не попасться на глаза тётенькам-распорядителям, прятались, за пыльными бархатными портьерами, или выбирались в вестибюль, где публика дожидалась начала следующего сеанса. После третьего звонка входили в кинозал и рассаживались на пустующие места.
  Попав, таким манером в кинотеатр, смотрели даже не очень интересные фильмы, ибо удовольствие доставлял сам способ посещения кинотеатра.
  Но вдруг, на пути к прекрасному, встал фестиваль «Неделя французского кино». Кинематографисты капиталистического мира, бесцеремонно вторглись в кинопрокат с шумом и помпой. На фасадах чистых храмов искусства появились крикливые афиши фестиваля. Преисполненные решимости сотрудники кинотеатров, более бдительно понесли вахту, охраняя все тайные тропки в мир искусства. Каникулы были испорчены. Трое ценителей киношедевров, были оскорблены в лучших чувствах. И когда отчаяние достигло высших своих пределов, прагматичный ум Флейша увидел свет в конце туннеля.
   Ещё и раньше Дима пробавлялся изготовлением входных билетов. Печатались они, как правило, на голубой или розовой, плотной бумаге, из которой, не баловавшая потребителя, разнообразием, типографская промышленность, изготовляла, в том числе, тетрадные обложки. На одной такой обложке, тушью, Дима размещал 8-10 прямоугольных рамочек с соответствующим текстом, аккуратно нанесённым типографским шрифтом. Через час кропотливого труда, получались стандартные входные билеты, не отличимые от оригинальных, для слабых глаз пожилых контролёрш кинотеатра. Работа эта была не простой, но нравилась исполнителю, к тому же билеты заготовлялись впрок, когда неохота было делать домашнее задание. Ах, почему их нельзя было показать учителю черчения, упорно не ставившему Диме больше четвёрки?
  Приняв из рук Севы, поднятые тем, погашенные, специальные белые билеты фестиваля, Флейш осознал невыполнимость своего замысла. Они отличались обилием текста и символом фестиваля. Изготовлять такие квитки было абсолютно нерентабельно. Но креативное мышление Флейша нашло применение тому, что он держал в руках. Билеты были большего размера. Публика предпочитала знакомиться с французским кино, всем семейством или в компании друзей, от чего билеты покупали одним цельным листом, по два-три, а-то и четыре вместе. Контролёрши же, не отрывали неудобный корешок с надписью «контроль», а лишь надрывали лист вдоль. Таким образом, из трёх билетов, на листе могли уцелеть один, а иногда и два. Оставалось только исправить время сеанса. Что ж, в этом Диме не было равных.
  Хорошо учиться в школе Флейш ленился, и двойки появлявшиеся в дневнике почти ежедневно, он исправлял, не отвечая у доски. Дима занимался этим в свободное от уроков время. Оттачивая мастерство он стирал и подчищал лишние фрагменты цифр, превращая их в более приемлемые. Результат его манипуляций почти не имел признаков исправления. Для более чистой работы, Дима обзаводился новым дневником с тем же оттенком страниц. При необходимости он мог вынуть страницу, с длинной, нежелательной записью, красных чернил, исполненной в строгой манере классного руководителя, и заменить её точно такой же, повторив всё, что на ней было прежде и не портило общего впечатления. Таким образом, подписи родителей, учителей и даже, предпринятая мамой номинация страниц оставались в первозданном виде.
  Исправить время на уцелевших билетах было сущим пустяком. Приобретя в киоске «Союзпечать» набор из четырёх, разноцветных шариковых ручек, Флейш принялся за работу, с воодушевлением поэта. Сева перевернул, во дворе, возле выхода урну, и быстро выбрал из кучи мусора нужные листы. Через пять минут друзья направлялись ко входу, с билетами и чувством собственного достоинства.
  В больших, во всю стену, стёклах кинотеатра «Кинопанорама» отражалась улица Шота Руставели, и искатели «лишних билетиков». Продираясь сквозь их патрули, друзья неожиданно пали жертвой стяжательства. Первым подкосило Севу. На вопрос «нет ли лишнего билета», прозвучавший уже не впервые, Сева, вдруг ответил «есть». Тут же, со всех сторон, налетели любители, и друзья расстались с, только что изготовленными пропусками в оазис, иллюзорного капиталистического мира. 
  – Ну, что!? Сейчас новые сделаем. Что, вам не нравится? По 2,50 заработали – ответил Сева на невысказанный вопрос, который прочёл во взглядах друзей, и отправился к выходу, искать подходящую бумагу.
   Шесть дней друзья приходили к «Кинопанораме», по утрам, как на работу. Сева переворачивал урны и обшаривал углы двора, в поисках сырья. Флейш художественно оформлял билеты, и никакие уловки кассиров не служили ему препятствием. Валера, имевший неизменно наивное выражение лица, с честнейшими карими глазами, прохаживался у входа, нервно поглядывая на часы. По всему его виду было абсолютно ясно, что он теряет надежду, дождаться друзей, и вместе насладиться игрой Жан-Поля Бельмондо, Луи де Фюнеса, и Алена Делона, Пьера Ришара и Жерара Депардье. В отчаянии он становился лёгкой добычей соискателей лишнего билета.
  Покидали трудовой фронт, наши герои, только реализовав контрамарки на последний сеанс. У их маленькой фирмы появились поклонники. Любители кино, не желавшие тратить время на стояние в очереди, заказывали билет непосредственно от производителя. Войдя в зал, они обращались к работникам кинотеатра, жалуясь на произошедшее недоразумение. Сотрудники вносили дополнительные посадочные места и все оставались довольны.
  Поставщики же радости и не думали зарываться. Билеты продавались по указанной на них цене, 2р.50к. Хотя и это приносило не малый доход.
  В седьмой, заключительный день фестиваля Сева не явился на рабочее место. Друзья не стали его дожидаться и принялись за дело. Валера, поворошив палочкой в кучке мусора, нашёл единственный лист из четырёх билетов. Дальнейшее исследование документа выявило, два уцелевших места. Флейш привычно выправил цифры, и тут внезапно, на повестку дня встал вопрос, кому идти реализовывать квитки. Валера заупрямился, сославшись на то, что его физиономия уже слишком примелькалась у кинотеатра. Время было раннее, утренний сеанс, и охотников за билетами было не слишком много. Те же, кто был, тоже не слишком рьяно хватали липу, ведь и их лица также уже были знакомы сотрудникам «Кинопанорамы».
  Флейш подошёл ко входу и принялся нервно прогуливаться вдоль фасада. Один из ценителей киноискусства задал свой традиционный вопрос.
  – Есть – лаконично ответил Дима.
  Спустя полсекунды он был окружён плотным кольцом соискателей, споривших между собой, о том, кто первый подошёл. А, спустя ещё несколько секунд, прорвав окружение снаружи, к Флейшу подскочил гневный администратор и схватил Диму за руку сжимавшую билеты.
  – Вот он! – провозгласил администратор торжественным тоном .
  Покупатели стали его прогонять, и кто-то уже толкнул, было поборника справедливости, в цыплячью грудь.
  – Я администратор кинотеатра! Это подделочные билеты! – завопил, незаслуженно обиженный администратор, – Это подделочные билеты! С этим билетами, мы, в кинотеатр никого не пустим!
  В подтверждение своих слов он выхватил бумажку из руки растерявшегося юноши, и цепко держа его второй рукой потащил в кинотеатр. В кассовом зале, борец со злом, собрал вокруг себя стайку тётенек-сотрудниц.
  – Вот он! – запальчиво собщил администратор, - Я его, всё-таки поймал! Это он продаёт подделочные билеты!
  Тётеньки загалдели, но Флейш уже пришёл в себя.
  – Дайте сюда билеты! – Нагло заявил подросток, – Дай те сюда! Это мои билеты! Я, купил их за собственные деньги. 
  – Что ты врёшь!? Это билеты подделочные! – заявил администратор.
  Но Дима не унимался. Он перешёл в контратаку.
  Учителя, в школе хорошо были знакомы с этим его приёмом. На вопрос классной руководительницы, где он был вчера, Флейш отвечал «в школе» и никакими доводами невозможно было опровергнуть это утверждение. Дима сводил учителей с ума, доказывая свою клюквенную правоту.
  – Ты их купил? – спросил администратор, несколько растерявшись под таким напором.
  – Купил, конечно! А, что, по-вашему, я их сам нарисовал!?
  – В кассе купил? – спросил, хватаясь за соломинку, администратор.
  – Ну, не в кассе, а с рук. Это что запрещено?
  – Да! – Воспрянул киноработник, – Потому, что они подделочные!
  – А, я откуда знал, купил какие были, – продолжал настаивать Флейш – верните мне билеты!
  Администратор запутался, но одно он понимал точно – вернуть эти билеты он не может. Чтобы не сбиться с этой мысли, под натиском наглого сопляка, служитель муз, разорвал бумажку в клочья. Это вызвало сильное оживление со стороны юного нахала. Флйш требовал возврата денег, и отказывался покинуть вестибюль, пока ему не возместят ущерба.
  Получив категорический отказ, Дима пригрозил привести отца, отправляясь за которым, сейчас же, к обоюдному удовольствию, покинул помещение кинотеатра.
  Впереди был ещё целый день фестиваля. Друзья отправились на поиски счастья, к другим храмам киноискусства, принимавшим участие в «Неделе французского кино». Обойдя четыре оставшиеся точки, киноманы убедились в несостоятельности своих надежд. На билетах других кинотеатров, дату и время сеанса проставляли при помощи штемпеля. Исправить вручную такой штамп было невозможно, а известные Флейшу способы были трудоёмкими, требовали специальных приспособлений и химикатов, и не подходили к ситуации.
  Вздохнув, приятели решили предаться прежним развлечениям, и лично приобщиться к французскому киноискусству, тем более, что усердие работников кинотеатров сильно умерилось.