Смерть. Мой психиатр говорит, что я слишком часто о ней думаю. Да и как я о ней могу не думать? Она везде…
- Вам всего девятнадцать, мистер Дерисон,- говорил многоуважаемый доктор. - У вас еще вся жизнь впереди. Вам не стоит слишком много волноваться. Лучше начните замечать, для начала, маленькие жизненные радости. Смотрите, какой сегодня замечательный день!
Замечательный день… Июль, двадцать пятое число, солнце нещадно палило Нью-Йорк. Я сидел в кожаном кресле под кондиционером и смотрел в окно. Наверное, доктор подумал, что я решил полюбоваться видом безоблачного неба, да я и сам хотел бы, чтобы оно меня заинтересовало. Но нет, я смотрел на муху. Пять минут назад она еще дергалась, застряв между двойных окон, пытаясь спастись от солнечных лучей, но сейчас лежала тихо и неподвижно. Насекомое застыло на месте нелепым черным комком, вызывающим у меня тошноту. Смерть была везде. К кому-то она шла долго, кого-то находила быстро, а кто-то, как я, не решался сам приблизиться к ней.
Я часто думал о том, как я умру. Я представлял, как глотаю горсти таблеток, как режу себе руку, как спрыгиваю с высотки, где и находился офис моего многоуважаемого доктора. А потом я видел себя лежащим, как и эта муха - бесполезным, испустившим дух комком плоти. Это было и отвратительно и притягательно одновременно. Тогда, когда подростки в одиночестве своей комнаты занимались самоудовлетворением, я представлял себя мертвым.
-Вы почти не говорите со мной, Алекс,- устало вздыхал доктор. - Ваши родители очень волнуются за вас.
Конечно, они волнуются. Я мог себе это представить. Моя мать родила меня очень рано, когда она сама, по сути, была почти ребенком. Дебора Дерисон... Она спешила выйти замуж за моего отца, а точнее, за его капитал. Мой отец, Рональд Дерисон, страстно желал мою будущую мать, красивую модель, у которой, увы, не было ни цента за душой, но зато были мозги. Дебора решила выйти за отца сразу, как увидела его кредитки, в тот момент, когда он расплачивался за их первый ужин в ресторане. Я мог представить, как она утягивает его за собой в темный номер отеля, и там делает все, чтобы забеременеть. Думая об этом, я почти чувствую запах отвратительно сладких духов моей матери, с которыми она никогда не расставалась. Наверняка, в ту ночь от нее пахло именно приторными персиками. Восемнадцатилетней Деборе тогда удалось залететь, а добропорядочный католик Рональд Дерисон взял ее в жены.
Так волнуются ли они обо мне? Конечно. Особенно мать. После моего рождения она осталась бесплодной, и случись что со мной, отец останется без наследника. И кто знает, с кем он, добропорядочный католик, решит завести нового?..
-Может быть, вы обижены на своих родителей?- допытывался доктор. - Подумайте, Алекс. Вы же знаете, что наша беседа конфиденциальна?
Я знал, что не могу позволить себе конфиденциальность. За многоуважаемого доктора платил отец, так что и должен был этот доктор только моему отцу. Мой взгляд наткнулся на висящий на стене диплом, окончившего Оксфорд доктора. Там уж должны были учить, чего стоит конфиденциальность.
-Нет. Обиды нет. - Отвечал я и совершенно не врал. Я не чувствовал обиды. Отец отдал меня в престижный колледж, постоянно давал деньги, купил машину. Мать не заставляла меня в детстве лепить ей нелепые поделки из пластилина, а отец не говорил о радостях бейсбола. Наверно, это хорошо. Какой мне бейсбол - у меня слишком хилое здоровье, не зря меня постоянно отец по врачам водит, и не только по психиатрам. Обида... Какая может быть обида? Я не был неблагодарным сыном. Отец быстро заставил меня ценить его щедрость, показав, как живут бедняки в захудалых районах Нью-Йорка, так что труд Рональда Дерисона, воспитавшего меня из младенца и вложившего не мало денег, не возможно было не оценить.
Скорее я был в обиде на себя. Мне вечно не хватало ни сил, ни мужества переступить тот рубеж, за которым кроется свобода. В воображении я резал себя, но в реальности с величайшей осторожностью дотрагивался до всего острого и, конечно, не думал подносить что-либо такое близко к венам. А если бы меня, как ту муху, зажало между окон, если бы у меня не было выбора, кроме как умереть... Но нет, я боялся и этого.
Наконец, два часа очередного сеанса истекли и доктор, как обычно, печально вздохнув, закрыл свой блокнотик.
-Что ж, Алекс, надеюсь, в следующий раз вы расскажете мне больше.
Я же в свою очередь надеялся, что сегодня отец не давал особых распоряжений моему водителю, например, ехать с закрытыми окнами. Открытые окна, открытые окна... Я, не переставая думать об этом, спускаюсь на лифте вниз, где меня ждет машина. Водитель, рослый мужчина сорока лет, чье имя я всегда забываю, открывает передо мной дверь, а сам садиться на водительское место. Заводится мотор.
-Я открою окно?- спрашиваю я, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Я разволновался, ожидая ответа, даже мои ладони вспотели. Только бы можно было открыть. Окна машины, на которой я ездил, были сильно тонированы, и, пока они были закрыты, я чувствовал себя, как в гробу. Очень дорогом, как и вся моя жизнь, гробу.
-Вы можете их открыть. Мистер Дерисон не давал обратных указаний, - пробасил водитель. - Мы направляемся в "Золотой Лотос".
Я полностью открыл окно и спокойно вздохнул. Я прекрасно знал, куда мы едем, отец говорил об этом день и ночь на протяжении месяца. Через несколько недель должна была состояться моя свадьба с девушкой, которую я должен был встретить сегодня. Я знал лишь то, что она, как и я, из богатой семьи. И это было все, что мне нужно знать. Отец сказал, что этот союз очень важен для нашей семьи, а он уж точно понимал в важности денег и связей.
Мне стало душно. Я выпил маленькую бутылочку минералки, но сухость во рту не исчезла. Моя машина еле ползла по городу, пробираясь через многочисленные пробки, а часы на моей руке, тем временем, показывали половину пятого. Если я опоздаю, отец будет в бешенстве: он будет долго орать, а потом захочет отнять мою коллекцию засушенных насекомых. Так он сделал, когда я провинился в прошлый раз: опоздал на семейный ужин с директором крупного банка. Отец за весь вечер не сказал мне ни слова, но, когда директор ушел, Рональда Дерисона словно прорвало. Он кричал и кричал. Кажется, он говорил, что хотел бы иметь более вменяемого сына, а потом он избавился от моей коллекции, которую я собирал пять лет. Если я опоздаю, он захочет сделать это снова, но беда в том, что коллекции больше не существовало. Я не стал восстанавливать ее, собирать заново. Ее просто не стало, и сейчас я едва ли чувствую от этого грусть.
Я мечтал, чтобы этот день поскорее закончился. Я устал, но не понимал почему. Я ничего не делал, от меня всегда требовалось только присутствие. Бесполезный наблюдатель собственной жизни. Я хотел закрыть глаза и заснуть, ведь сон это совсем не больно и не страшно.
И только я начал погружаться в дрему, как дверь машины снова открылась - мы прибыли на место. Ресторан "Золотой Лотос" был по карману далеко не каждому. Здесь ели только те, кто добился успеха. На стоянке рядом с рестораном стояли только дорогие машины, а неизменно вежливые официанты готовы были сделать для клиента что угодно. Однажды, ради шутки, я хотел заказать здесь суп из ируканджи , но, взглянув на хмурое лицо отца, обедавшего с очередным бизнес партнером, передумал. Надо же, суп из ируканджи! Какая глупость мне приходит в голову. Похоже, у меня с ней и вправду не все в порядке.
Водитель остался у входа в ресторан, к моему столику меня проводил один из официантов. Отец, как обычно, заказал столик под нишей, сделанной в виде сплетающихся лиан. Мои родители уже сидели на мягких золотистых диванах. Напротив них расположились мужчина и молодая девушка. Я все-таки опоздал.
-А вот и Алекс,- мой отец улыбнулся, но от его улыбки мне стало как-то не по себе. Рональд редко улыбался, и, казалось, делал это только ради бизнеса. - Присаживайся. Мистер Дорис, это мой сын Александр.
-Здравствуйте,- я кивнул мужчине, и был готов пожать ему руку, но тот ее не протянул, так что я просто сел рядом с матерью. Боже. В нос опять ударил приторный аромат персиков.
-А это его дочь, очаровательная Джессика.
Очаровательная Джессика мельком посмотрела на меня, в ее унылых серых глазах застыла скука.
-Вы очень хорошо смотритесь вместе!- восхищался мой отец, и мистер Дорис, смерив нас долгим взглядом, соизволил согласиться.
Так нас закончили представлять, и отец с мистером Дорисом вновь углубились в разговор о слиянии компаний. Моя мать, сидевшая слева от меня, очарованно разглядывала свои пальцы, на которых красовалось два новых кольца с блестящими камушками, и периодически немного ежилась. Ей словно хотелось отодвинуться от меня подальше. Сегодня на Деборе Дорисон было шелковое черное платье, которое при тусклом свете походило на ожившую лужицу из черной воды. И эта лужица полностью захватила мою мать. Я мог представить, как она сжимает ее и ломает в нежном теле все кости. Интересно, Дебора кричала бы или от ужаса просто беззвучно открывала рот? Думаю, что не все кричат, когда видят перед собой лицо наступающей смерти.
Мы с моей новоиспеченной невестой сидели молча и ее отец, заметив нашу скуку (подумать только, какой внимательный человек!), отправил нас "пообщаться и узнать друг друга" в комнату отдыха, куда мы безропотно и отправились.
В комнате отдыха стояло множество диванов. На придвинутых к ним столиках располагались журналы, легкие закуски, полезные для пищеварения и напитки.
Джессика, до этого к алкоголю не притрагивавшаяся, взяла высокий бокал с шампанским и с удобством устроилась на одном из диванов.
-Значит, тебя зовут Александр. Алекс. - сказала она, в ее голосе не было ни капли интереса. - Меня зови только Джессикой,- продолжала она,- никаких сокращений. Мой отец их ненавидит.
Ее отец... Я посмотрел на нее повнимательней. Длинное, почти кукольное, платье, волосы, завитые в кудри, скука на лице, смерть в глазах. И как я сразу этого не заметил? Она была такой же, как я. Безвольная муха, у которой оторвали ноги, но она еще дрыгалась в агонии. Она еще хотела жить. Внезапно я почувствовал к Джессике Дорис отвращение. Я почти ее ненавидел.
-Ты немой?- она вопросительно изогнула бровь.
-К сожалению, нет, иначе люди не задавали бы мне так много вопросов.
Она рассмеялась. У нее был противный высокий смех, от которого резало уши. Я сел рядом на диван и порадовался хотя бы тому, что от нее не пахло сладкими духами.
-Папа сказал, ты учишься на юриста?...
Это был вопрос? Или она просто констатировала факт? Скорее всего, ни то ни другое. Это была попытка вежливой светской беседы.
-Да. Учусь.
-Как интересно,- скучающе промямлила она, прикладываясь к бокалу. - И тебе нравится?
-Разумеется. Меня послал на эту специальность отец.
-О…
Ее губы расползлись в усмешке. Теперь и она поняла, насколько мы похожи. Интересно, почувствовала ли она тоже отвращение ко мне, что и я к ней?
-Это все не надолго,- она говорила, противно растягивая слова.- Отцы не вечны. Потом править балом нам.
Я внутренне скривился. Мое воображение представило тело моего отца, к которому была пришита моя голова, а к телу моей матери - голова Джессики Дорис. Потом я буду приказывать своему сыну опускать в машине окна, одеваться только в определенную одежду и закрывать его в темных помещениях, когда он меня разочарует. Я был уверен, что стану таким, если мне будет суждено дожить хотя бы до тридцати. Мой сын испытал бы все, что испытал я. Александр Дерисон не знал другой жизни, он строил бы ее так, как его учили. Этот круг, созданной моей семьей, порвать было не в моих силах.
Джессика оглядела меня с ног до головы, придирчиво цепляясь за каждую деталь. Невольно я почувствовал себя новой сумочкой, которую она решает купить.
-Не все так плохо, - фыркнула она. - В любом случае я не требую верности, нам ведь нет и двадцати.
-Полностью согласен.
-У тебя есть подружка?- ее тон был смесью издевки и насмешки, но ее ждало разочарование.
-Да. Есть.
Глаза Джессики удивленно распахнулись.
-И как же ее зовут?- недоверчиво спросила она. - Твой отец знает?
-Ее зовут Алексис. И нет, он не знает о ней.
Джессика Дорис резко вдохнула воздух и закашлялась. Немного шампанского пролилось на ее сказочное платье. Подумать только, какой скандал! Всемогущий Рональд Дерис не знает, что у его сына есть возлюбленная. Я мог вполне представить ее удивление. Лицо Джессики Дорис покраснело, словно она вот-вот задохнется, но я не кинулся ей на помощь и никого не позвал. Она все краснела и краснела, а я наблюдал. Из ее серых глаз никак не пропадало удивление, наверное, у нее впервые был такой живой взгляд.
И что будет, если она сейчас умрет? Увидит этими живыми глазами смерть, что отразится в них тогда?
Но Джессика откашлялась и, выпив остатки шампанского, как ни в чем не бывало, поправила прическу.
-Значит Алексис. И мистер Дерисон не знает. Знаешь, это похоже на ложь, Алекс.
Я фыркнул. Что за смешная особа. Я никогда бы не стал врать про Алексис. Мы встретились с ней в один из дождливых дней, когда я возвращался от психолога. В тот единственный раз я думал попытаться ускользнуть от водителя и дойти до дома сам, но потом передумал. Я вспомнил, как взбесится отец, и решил спокойно дойти до машины, но тут увидел ее. Она сидела одна, на деревянной скамейке. Зонта у нее не было, и девушка насквозь промокла, ее длинные темные волосы прилипли к щекам, в ее ушах я видел наушники от музыкального плеера.
-Вам не холодно?- спросил я, не особо надеясь, что она меня услышит, но девушка неожиданно покачала головой. Наверное, музыка у нее была выключена.
-Сегодня просто прекрасный день, правда?- спросила она. - Это так приятно, чувствовать теплый дождь. Зачем вам сдался этот зонт?
Я сжал в руке ручку зонта, защищавшего меня от ливня. На мне был дорогой костюм, и если я его испорчу... будут большие неприятности.
-Вы такой нерешительный. - Девушка, одетая в легкое летнее платье, поднялась на ноги и, встав рядом со мной под зонт, тоже взялась за его ручку. А потом, мягко вытянув ее из моей ослабшей руки, легким движением отшвырнула зонт в сторону.
Тут же я почувствовал влагу дождя на своем лице, мое сердце заколотилось как бешенное.
-Меня зовут Алексис,- сказала она.- А там есть прекрасный парк. Пойдемте?
И я пошел вместе с ней.
-Я бы познакомил вас,- сказал я, вырываясь из воспоминаний. - Но к чему это? Друзей у Алексис хватает.
-Так она общительный человек?
-Очень.
Джессика усмехнулась.
-И своим друзьям она тебя тоже представляет?
-Разумеется.
И тогда Джессика Дорис, словно гадюка, резким движением двинулась вперед. Ее пальцы с совершенным маникюром метнулись к моему карману, из которого торчал мобильный телефон.
Секунда - и телефон был в ее руках.
-Посмотрим, посмотрим,- смеялась она, начиная перерывать информацию на телефоне,- Что-то я не вижу номера никакой Алексис! Да и вообще - лист контактов пуст!
-Отдай немедленно!
Она меня злила. Зачем ей эта комедия? Не она ли сейчас сказала, что никой ревности не будет? - Врунишка, врунишка ,- она кинула телефон назад мне.- Не стоит лгать будущей жене!
Я сжал кулаки и попробовал представить на месте Джессики Дорис маленькую муху. Уж они никогда меня не злила, разве что внушали отвращение. Живая муха, которую оставалось только раздавать.
…Этот вечер был слишком долгим, но все прошло хорошо, и отец предпочел не заметить моего опоздания. Чувствуя невероятную усталость во всем теле, я дошел до своей комнаты и, закрыв дверь на замок, упал на кровать. Вечерняя прохлада... Только зная, что она обязательно придет с закатом солнца, я мог переносить это жаркое лето. В моей голове я слышал жужжание роя мух, в носу все еще стоял запах персиковых духов. Надо думать о чем-то хорошем... Ветер и дождь, много дождя... Я могу себе это представить... Я могу себе это представить...
Монитор моего компьютера засветился и я, вскочив с кровати, с жадностью взглянул на экран. Сообщение, которое я ждал целый день, сообщение от нее! Мои руки дрожали, когда я выбирал опцию "открыть".
"Привет, Алекс! - только начав читать, я уже не мог сдержать улыбки. Она всегда так непосредственна и пряма. - Почему ты не звонил неделю? Я все ждала когда ты проявишь энтузиазм, но ладно, могу и сама...
Конечно, она может. Не думаю, что в этом мире есть хоть что-то, чего она не могла.
-...Я решила… Пойдем завтра в кино? Ты знаешь, тот фильм про роботов… Я давно хотела посмотреть...
Да, я знаю. Я тоже хотел его увидеть.
-....Я позвоню завтра, и договоримся о встрече!
Я буду ждать. Погасив монитор компьютера, я упал на кровать, прямо лицом в подушку. Рой мух, наконец, унялся, и я смог заснуть.
Пришел новый день, а вместе с ним и Алексис. Алексис... Я мог повторять ее имя постоянно. Для меня - все в ней совершенно. Ее белая кожа, темные волосы, легкие платья, которые она надевала этим летом. От нее пахло свежестью, легкостью, Джессика никогда не смогла бы с ней сравниться. Да и стоило ли вообще упоминать Джессику?
-Молодец, Алекс, ты не опоздал, - она обняла меня. Теплая, но не удушающая, ласковая и не фальшивая. Интересно, был ли в этом мире кто-то столь же совершенный как она?..
Мы, как и хотели, пошли в кино. В кассе я приобрел два билета. На входе в зал старая дама, проверявшая наши билеты, задумчиво посмотрела на меня и покрутила пальцем у виска.
-Вот хамка, - тут же насупилась Алексис, но я сам едва ли заметил грубость. Сейчас мне было слишком хорошо, чтобы обращать внимание на ту старушку. Наверняка у той не сложилась жизнь. У нее в доме старый пол, в который постоянно проваливаются ноги, а по стенам бегают пауки. На старом диване сидит ее муж-алкоголик, а выросшие дети давно уехали и никак не помогают. Вполне возможно, все было не так, но мне нравилось представлять именно эту картину.
Мы смотрели фильм, оказавшийся не слишком интересным, взявшись за руки. В зале кроме нас сидело еще пять человек, и Алексис едва слышным шепотом рассказывала, как провела эти дни. Пока ее теплое дыхание приятно щекотало мне ухо, я узнавал, что она ходила в парк аттракционов и каталась там на самых опасных горках. А еще она была вместе с матерью в бассейне, где разрешали плавать с дельфинами. У Алексис была хорошая, полная заботы о дочери, мать. Ее отец давно умер, кажется, в аварии, и Алексис о нем не вспоминала. Сейчас она училась на дизайнера.
"Это маленький и совсем не престижный колледж,- говорила она, немного смущаясь,- но мне там очень нравится. Я люблю изобретать что-то новое..."
После фильма мы поели в небольшом кафе, которые она так любила.
-Здесь можно спокойно есть и не ждать косых взглядов только потому, что ты не так взял вилку,- говорила она и брала в руки жирный гамбургер. Когда она ела по ее подбородку стекали капли кетчупа, которые она небрежно вытирала салфеткой только после того, как заканчивала есть.
-С тобой что-то случилось?- спросила она, покончив с едой.
-С чего ты взяла?
-Я вижу, что-то стряслось. Не заставляй меня вытягивать из тебя по слову.
С первой нашей встречи она видела меня насквозь. Она знала, что я люблю дождь, хотя никогда об этом не спрашивала, она понимала, что я не хочу проводить выходные дома, хотя я никогда не рассказывал о своей семье.
-Новая идея моего отца,- сказал я. - Он хочет женить меня на девушке из семьи своих влиятельных партнеров.
-Женить?.. - ее тело напряглось.- И ты согласишься?
-Моего согласия не спрашивали.
-Да? Какая забывчивость! - сказала она. Ее тонкая рука зло сжала пластмассовый стаканчик и тот, не выдержав силы нажима, треснул.- И как же ее зовут? Кто счастливая невеста?
-Джессика Дорис.
-Отвратительное имя.- Алексис поморщилась.
-Ее личные качества еще более отвратительны.
-Но ты все равно согласен жениться?
-Я сказал - у меня нет выбора.
Я встретился с ней взглядом. Наши глаза были одинакового карего цвета, но тогда как в своем зеркале я видел мутный цвет, глаза Алексис блестели жизнью.
А вот глаза Джессики Дорис... Их взгляд, их выражение, как две капли воды походило на мое. Почему, зачем существуют два таких бесполезных блеклых человека, как я и Джессика? Почему она своим видом хочет вновь и вновь напоминать мне о моей трусости? Два человека, боящихся перейти через рубеж. Нет, мы никогда не должны были встречаться.
-Ты не пробовал ее отговорить? - спросила Алексис, - Возможно, эта ...Джессика, - ее имя она произносила с особым омерзением,- тоже откажется от свадьбы и ваши родители отступят.
Отступят... И как мне в голову не пришла эта мысль? Ведь если мы с Джессикой откажемся одновременно, свадьба может и не состояться!
Когда мы расстались, я пришел домой окрыленным и взял у удивленного отца телефон дома Джессики, на что он сказал мне, что я наконец-то взялся за ум.
От волнения я несколько раз набирал номер неправильно, пальцы не хотели меня слушаться. Только с четвертой попытки я попал по правильному номеру и на мою просьбу позвать к телефону Джессику Дорис женщина (скорее всего служанка) ответила:
-Подождите минуту.
Я подождал, правда, больше, чем минуту. Джессика не спешила подходить, но, пребывая в возбужденном настроении, я даже не почувствовал раздражения.
-Джессика Дорис слушает.
Наконец-то я слышал ее противный голос.
-Это Алекс… Александр Дерисон.
-О...
"О," - она удивлена.
-Как дела, Алекс?
Но я решил не отвлекаться на светские разговоры и прямо сказал:
-Джессика Дорис, ты ведь тоже не хочешь выходить за меня. Так подумай, к чему это нам? Если мы оба откажемся...
В трубке раздался вздох, хотя это мог быть и смешок.
-Я думала, ты все понял, Александр. А ты прямо, как ребенок, - сказала она. - Успокойся, тебя не на казнь ведут. Свадьба! Ха! Как будто большое дело. Я говорила тебе - отцы не вечны. Пусть все перепишут на наши имена, а потом будем делать что захотим. Мне казалось, ты был с этим согласен?
-Да... но…
-Кто нашептывает тебе всю эту ерунду?- теперь это был точно вздох.- Не важно, не отвечай. Не думай, я согласилась на это не потому, что ты мне нравишься. Но не забывай, наши отцы давно в бизнесе и они знают, что полезно, а что нет. Так что будь хорошим мальчиком и подыграй мне в этом фарсе.
Она повесила трубку, раздались короткие гудки. Эти гудки преследовали меня весь следующий день. Я встал, принял душ, оделся в удушающий костюм, ношение которого требовал отец, и, сев в машину, поехал к своему психологу. В этот раз я даже не заметил, что окна в машине были закрыты. Может это признак улучшения моего состояния?
Многоуважаемый доктор встретил меня с обычной улыбкой, такой же приторной, как и духи моей матери.
- Рад видеть вас, Алекс, - сказал он. - Прошу, садитесь.
-Здравствуйте,- бросил я в ответ, опускаясь в привычное кресло. Опять я смотрел на то злополучное окно. Труп мухи, застрявший между окнами, так никто и не убрал.
-Как вы провели выходные, Алекс? - доктор достал блокнот и ручку. Я пожал плечами, почему бы и нет, я мог сегодня с ним поговорить. Пусть убедится, что я нормальный человек.
-Прекрасно, доктор Норманд.
Норманд, именно так звали этого пухлого доктора в нелепом зеленом костюме. На первую нашу встречу, состоявшуюся зимой, он пришел в свитере и джинсах. Когда же доктор увидел меня - подростка, упакованного в строгий черный костюм - его лицо удивленно вытянулось. С тех пор он тоже неизменно был в костюме.
-Вы хотели бы рассказать подробнее?
-Ничего особенного, доктор. Просто гулял с друзьями, даже скучно рассказывать.
Доктор любезно предложил мне стакан с холодной водой: кондиционер сегодня работал плохо, и в кабине было душновато.
-Спасибо, - я немного отпил и поставил стакан на ручку кресла.
-Вы никогда раньше не рассказывали о друзьях, Алекс. У вас их много?
-Да, хватает, - ответил я.- Мы часто проводим вместе время.
Доктор Норманд кивнул, на его лице был написан почти подлинный интерес.
-И как зовут ваших лучших друзей?
Я немного растерялся. Как зовут? Разве это было так важно?
-Моя подруга, Алексис, лучше их помнит, чем я. Она общается с ними куда больше.
-Алексис?
Стоило ли говорить о ней? Теперь многоуважаемый доктор обязательно расскажет отцу, но Алексис смелая девушка. Она давно хотела заявить моим родным о своем существовании, так чем сейчас не подходящий момент.
-Да, Алексис. Моя девушка, мы встретились этим летом.
Доктор радостно встрепенулся.
-Ну, наконец-то вы вкусили сладкие плоды юности, Алекс!- сказал он.- Разве эта девушка не заставляет вас чувствовать себя лучше?
-Да... Думаю, да.
Хотя и до встречи с ней я чувствовал себя не плохо. Жизнь просто шла и шла, обходя меня стороной, да и я не хотел соприкасаться с ней. Алексис слишком сильно отличалась от меня: бывали такие моменты, когда я даже боялся ее. Она толкала меня на то, на что сам бы я никогда не решился. Однажды, она заставила меня прыгнуть в озеро, когда я признался, что не умею плавать. Был ранний рассвет, мы стояли на пирсе и кормили уток, когда я рассказал ей, что отец никогда не считал нужным научить меня плавать. Она рассмеялась и ответила:
…- Плавать нужно учиться самим.
-Но так можно утонуть, - говорил я, бросая уткам последний кусок хлеба,- нужно чтобы кто-то подстраховывал.
-Какая глупость! Ты же хотел бы поплавать?
-Да...
-Так вот - твой отец не собирается позволять тебе учиться. Прими уже решение сам!
-Это неразумно.
-Конечно, в этой жизни мало разумно, но Алекс ты либо плывешь, либо тонешь.
-Либо постепенно и безопасно учишь...
- Либо плывешь, либо тонешь!- закричала она,- Решай! Сейчас!..
Тогда я прыгнул и научился плавать, но это было чистое везение. После этого, когда я был вместе с Алексис, меня не оставляла мысль, что в следующий раз, слушаясь ее приказов, я могу и не выплыть. От этой мысли у меня мурашки ползали по коже, но мысль эта одновременно согревала мне сердце.
Когда я вышел от доктора Норманда, она ждала меня внизу, сидела на той же лавке, на которой я встретил ее впервые. Но сейчас она не улыбалась. На лбу Алексис залегла глубокая морщина, в карих глазах плескалось недовольство.
- Ты уступил им! Опять, - сказала она, скрестив руки на груди.
-Так надо, Алексис.
-Им? Или тебе? Разве об этом ты мечтал, оставаться комнатной собачкой, а потом стать таким, как твой отец?
Мне вновь представилось тело отца, к которому была пришита моя голова. Стать таким как он... Это значило подчиняться ему даже после того, как Рональд оставит эту землю. Я не хотел этого, не хотел. Почему я вообще начал думать об этой свадьбе, новом акте подчинения, как о чем-то возможном? Кто... Ну конечно....
-Джессика Дорисон,- зло прошипела Алексис. Она была права. Моя прекрасная возлюбленная Алексис. Джессика запутала меня, захотела утянуть туда же, где застряла сама. Мы с ней были похожи, да, но теперь все должно было измениться. У меня была Алексис, она вытаскивала меня из вязкой темноты, полной дохлых мух.
-Позвони ей и договорись о встрече, - сказала Алексис, протягивая мне мой телефон.
О встрече? Ну, конечно, так они бы все и разрешили! По памяти я набрал номер дома семьи Дорис, в этот раз Джессика ответила сразу.
-Алекс? В последние время ты часто звонишь, неужели соскучился? - ее голос немного понизился, словно она хотела показаться соблазнительной.
-Возможно.
-Только "возможно"? Тогда почему ты звонишь?
-Я хочу встретиться.
Джессика на секунду затихла, обдумывая предложения.
-Что ж, думаю, отец не будет против. Куда ты хочешь сходить.
"Грин Парк"- одними губами прошептала Алексис и я повторил за ней:
-Пойдем в Грин парк.
-Грин парк?- Джессика фыркнула. - Я думала у тебя вкус получше. Но хорошо, погуляем там, недолго. Жди меня у главных ворот.
Не помня себя, я помчался на место встречи. Выйдя на шоссе, я смог поймать такси и поблагодарил судьбу, что не забыл взять с собой наличные. Алексис за всю поездку не проронила не слова, только прижималась ко мне и ласково гладила по руке. Милая Алексис, ей не стоило так беспокоиться.
Такси остановилось у входа в парк. В жаркий полдень людей здесь почти не было. Джессика, успевшая прибыть раньше меня, недовольно морщила лоб. На нашу встречу она одела белое платье. Из правой руки она не выпускала веер, а в левой держала зонтик, спасавший ее от солнечных лучей.
-Ты опоздал.- рявкнула она.
-Извини.
-Больше никогда не опаздывай.
-Хорошо.
Наверное, сейчас мы странно смотрелись вместе. Она в белом платье, и я в черном костюме, ну чем не жених с невестой? Она даже взяла меня под руку, когда мы побрели по узкой дорожке в глубь парка.
Оказывается, Джессика любила поговорить. Она уже рассказала, какую хочет свадьбу, сказала, что детей со мной иметь не намерена и что жить нам лучше раздельно.
-...Главное провести границы,- говорила она,- Это залог успешных отношений.
-Слова твоего отца?
Джессика пожала плечами.
-Какая разница. Важно лишь то, что это крайне разумные слова.
Я не стал об этом даже думать. Неожиданно мои ноздри настиг знакомый аромат, от которого меня начинало мутить. Персики, сладкие персики. Я наклонился к шее Джессике и, чтобы убедиться, вдохнул поглубже. Она захихикала, явно думая, что я с ней заигрываю.
-Эти духи...
-"Цветущие Персики",- от самодовольства на ее щеках выступил румянец,- Я знаю, твоя мать их любит. Когда мы были в "Золотом Лотосе", мне понравился аромат, и миссис Дерисон сказала, как они называются. Тебе нравится?..
Она снова защебетала. Приторный запах персика. Это было одно из первых четких воспоминаний моего детства. Мне было около четырех лет, когда отец решил отправить меня в интернат для мальчиков. Я не хотел туда ехать, не хотел уезжать из дома, для меня было бы счастьем остаться возле Деборы Дерисон, любоваться на нее, ведь для меня она была сказочной феей. Слуги в доме говорили, что она моя мать, но я едва мог в это поверить. Все "матери" были старше и не такие красивые, как Дебора Дерисон. Когда получалось убежать от нянек, я ходил за ней по пятам, но так, чтобы она не замечала. Я наблюдал за ней из-за угла, стараясь даже не дышать. Зря я это, конечно, делал. Она так и так не заметила бы моего присутствия, но как я мог знать об этом тогда?
Я не верил, что эта прекрасная фея моя мать. Никогда не верил, кроме одного раза. Когда отец сажал меня на самолет до Великобритании, я звал ее, просил помочь и не заставлять уезжать. Я называл ее матерью. Но фею это нисколько не заботило. Дебора Дерисон смерила меня ничего не выражающим взглядом, я почувствовал резкий запах ее духов, а потом она отвернулась и ушла. Заходя на трап самолета, я видел только ее удаляющуюся фигуру.
В тот день четырехлетнему Александру Дерисону никто не помог, а сегодня никто не смог помочь Джессике Дорис. Я думаю, ее труп, плывущий по озеру, найдут только к выходным, когда придут чистильщики мусора. Хотя, быть может, туда и забредут отдыхающие и увидят девушку в белом платье, смотрящуюся на поверхности воды словно огромная несуразная лилия. Несчастная Джессика Дорис утонула.
Что же касается меня... Алексис посоветовала пойти в «Золотой Лотос». Прекрасное заведение для богатых людей, здесь я был бесчисленное множество раз. Здесь отец любил проводить деловые встречи с партнерами, так что это совсем не плохое место. Как я уже говорил - отец понимает в бизнесе.
Официанты тут же узнали меня, принесли воды, а я сделал заказ. Острую утку в винном соусе, которую отец всегда запрещал мне есть.
-Будет готово через двадцать минут, - сказал официант и удалился, а я оставил ему под тарелкой чаевые - двести евро. Пусть порадуется, а мне уже пора. Конечно, двадцать минут это ничто, но я знал, что глубоко в душе Алексис ненавидит мясо утки и поэтому сейчас морщит нос, только представляя зловонный запах жаркого.
Я допил воду, снял пиджак и удалился в уборную, в помещении с белоснежными умывальниками стояло зеркало во весь мой рост, к которому я, сев на пол, и прислонился.
Почему я так устал, если в своей жизни ничего не делал? Хорошо, что этот вопрос не будет мучить меня долго, его я оставлю другим, тем, кто любит слушать рой мух у себя в голове.
Смерть… Я часто думал о ней, но сейчас, когда мои запястья полыхают огнем, и кровь ручейками стекает на пол, я не чувствую ничего особенного. Да и что я ожидал? Вся та же усталость.
Зато теперь я не могу представить собственную голову, пришитую к телу отца. Это успокаивает. И завтра мне не придется натягивать душный костюм и рассказывать в обиде ли я на своих родителей. Глупый многоуважаемый доктор, как можно обижаться на то, чего никогда не было?
Мне не выплыть из этого красного моря. Да и зачем мне "выплывать"? Я повернул голову на бок, зеркало отражало мое лежащие на кафельном полу тело. Но в этом отражении я видел не себя, это была она, моя совершенная Алексис, мое творение. Храбрая: ее невозможно запугать отцовским криком, ее не возможно обмануть ложными надеждами. Я улыбнулся отражению и прошептал:
-Спасибо.
А потом красный океан унес меня в блаженную тишину. Быть с ней вечно - я мог себе это представить...