С рассветом Фердинанд поднимается к вершине, заливаемой солнечным светом. Он долго вглядывается в морскую даль, потом собирает новые ветки для спального места. Наломав охапку, он направляется к гроту, когда вдруг слышит за спиной оклик:
- Фердинанд!
Мужчина оглядывается и видит Светоносца с каким-то брюнетом, очень на него похожим. Берт ждет их, а когда они приближаются, произносит:
- Где моя Вера, и где я?
- Эта глупышка утащила тебя в свой родной мир, - отвечает брюнет. – Видимо, забыла, что она элементал. А это Крит. Как тебе здесь? Красиво?
- Красиво, но где все люди?
- Внизу живет несколько племен, но они еще совершенно дикие. Мой брат, - брюнет указывает на Светоносца, - предупреждал, что вы вернетесь в то время, когда мы забрали ее отсюда, а это было в период, называемый доисторическим.
- Идем, похвастаешься нам апартаментами! - подхватывает уже знакомый демон. – Вера жила здесь раньше вместе со своим братом. Они до сих пор неразлучны. Во всех своих воплощениях они вместе: чаще – брат и сестра, муж и жена или любовники, реже он был ее отцом, отчимом или она его мачехой или наставницей. Не помню, чтобы она была его матерью. Одно время они даже враждовали. Очень веселая парочка. Я думаю, ты мог бы и с ним подружиться, если бы узнал его при благоприятных обстоятельствах.
На полу пещеры лежит рыба, беспомощно шевеля хвостом и открывая рот.
- Вы мне очередной обед принесли? – бросив ветки у входа в грот, произносит Фердинанд.
- По-твоему, мы похожи на рыбаков? Это твоя подружка тебя балует, - отвечает брюнет. - Странно, что сейчас ее не видно, а то все время возле тебя крутится.
- А почему Вере помогают одни демоны?!
- Ее и боги, и люди, и другие элементалы поддерживают. Мы все существуем в очень сбалансированной системе, и все помогаем кому-нибудь. Да и что ты понимаешь под демонами? На заре христианства многих богов, отнесли к силам зла, но злее мы от этого не стали. Светоносец – одно из поздних моих имен. Твои предки, например, называли меня Водан, поэтому сам, решай насколько я демон. И заботимся мы не только о Венере и не только о тебе. Но, как ты понимаешь, у всех бывают любимчики, поэтому мы сейчас и пришли. – Только он закончил говорить, как на него и его спутника налетел сильный порыв ветра с песком, за ним еще один, и еще.
- Не трать силы! Ты не причинишь нам этим вреда! – приказывает брюнет, и ветер стихает. – Посмотрите на нее – она в бешенстве.
- Такая смешная, когда злится, - подхватывает его брат. – Вера, иди сюда!
Фердинанд ее не видит, но проследив за взглядами своих гостей, понимает, что кто-то вошел в пещеру. Теперь его поражает догадка, и он тут же спрашивает:
- Ветер – это Вера?
- Нет, - отвечает Светоносец. – Но она может им управлять. Она что-то вроде нимфы. Только единицы людей могут их видеть такими, какие они есть. Большинство из тех, кто их встречал, рассказывают о всяких световых аномалиях. Ты, кстати, не замечал здесь свечения или шаровых молний?
- Да, было.
- Вот это она и была. Вера, - обращается он в пустоту, - ты все еще хочешь остаться здесь?.. Не-ет? Разве тебе уже не весело в родном мире? Говорит – нет. Ладно, мы вас отсюда вытащим…
- Я знаю, где мы оба должны жить! – перебивает его Фердинанд. – Если это возможно, отправьте нас в наш мир, в мое время!
- Тебя ничего не смущает? Война, например?
- К войне мы сбежим из страны. Я же знаю теперь, как все может быть, и не повторю тех ошибок, о которых ты говорил!
- Опыт – лучшее лекарство против упрямства и глупости, - улыбается брюнет. – Но сначала вы вернетесь в пустыню, а потом туда, куда хотите. Есть возражения? Нет? Отлично. Кто-нибудь из нас навестит вас в том мире. Все-таки у нас есть для вас, на наш взгляд, более интересное предложение.
Берт не понял, что произошло: вот вроде он стоял в пещере на Крите, и вдруг оказался сидящим за рулем кабриолета в белой пустыне. Только ссадины на руках и отросшая щетина напоминают ему о той странной реальности. Сзади слышится легкий вздох. Обернувшись, мужчина обнаруживает Венеру. Обнаженная она лежит на заднем сидении, поджав ноги, и, видимо, только приходит в себя.
Он быстро перелезает к ней и, обняв, целует ее лицо и шею.
- Любимая, все теперь будет хорошо, мы вернемся в Киль, мне обещали!
Лерснер садится и недоверчиво смотрит на него.
- В Киль? Вернемся? Ты уверен?
- Да, - совсем неуверенно отвечает Фердинанд.
- Хотя какая разница! Главное, что мне не придется больше воровать рыбу у духов воды. Узнай они, что я носила ее человеку, они бы мне устроили! – улыбается она. – Где хоть какая-нибудь одежда?
Берт поднимает с пола бордовое платье-тунику.
- Не возражаешь, если я оденусь?
- Меня бы все устроило, как есть, - шутит он. – Одевайся, если хочешь. - Она быстро ныряет в бордовую ткань, которая, струясь по гладкой коже, стекает вниз. И вот, Венера одета. - Мне так тебя не хватало! – продолжает Берт. – Так бы и набросился, но не хочу колоть тебя щетиной. Смотри, как зарос. Скажешь, тоже модно?
- Добавить тебе прямоугольные очки и растянутый шарф – и ты будешь похож на художника или модного писателя.
- Ты о тех художниках, которые рисуют уродов из кошмарных снов психически больных людей?
Венера смеется и говорит:
- Ну, да. Хорошо, тогда тебе шляпу и кольт – и будешь похож на ковбоя.
- Сейчас ты о том, что помыться мне тоже не помешает, - усмехается он.
Пустыня уже не кажется им безликим, бессодержательным пространством. Она полна спокойствия и надежд на лучшее. Ни с того, ни с сего, оба чувствуют сильную слабость. Она не похожа на недомогание, скорее на непреодолимую сонливость. Уже привыкшие к странностям мира без времени, они не боятся внезапной истомы, а обнимаются и позволяют мраку поглотить их сознания. Ощущения пропадают. Они, словно, падают в абсолютном вакууме в бесконечность.
Чувствуя знакомый запах сухой травы, Венера приходит в себя. Она лежит на сене в небольшом темном бревенчатом сарае. Откуда-то доносятся жуткие крики, хотя толстые стены их отчасти заглушают. Осмотревшись и найдя дверь, девушка выходит. Ее глазам открывается классический летний пейзаж русской деревни, в котором чувствуется, однако, что-то неправильное, лишнее, тревожное, кроме криков, которые теперь слышатся совсем рядом. Лерснер обходит сарай, и лоб в лоб сталкивается с человеком в немецкой военной форме сороковых годов в полной амуниции. Девушку пробивает дрожь. Она не сразу осознает, что происходит, где находится, наяву ли это? Солдат тоже сильно удивлен ее внезапным появлением, но его шок проходит быстрее.
- Эй, красотка, не ко мне пришла?
- Нет.
- Но пришла-то ко мне! – Он обхватывает ее за талию. Венера вскрикивает от того, что ей в ребро больно упирается пистолет-пулемет.
-Да отстань от меня придурок! – кричит она, отталкивая его. – Где Фердинанд Берт?!
Услышав уверенную немецкую речь, парень осекается и отпускает ее.
- Вы кто?
- Ты глухой?! Где Фердинанд?!
- Вы не из местных… Вы мне кого-то напоминаете…
- Я всем кого-то напоминаю! Ты вообще знаешь Фердинанда?! Ты знаешь его, я это чувствую! – кричит она не столько от ярости, которую хочет изобразить, сколько от страха.
- М… М-мейер? – неуверенно произносит он. – Вероника Мейер?
- Да-да, девушка pin up, Вероника Мейер!
- Значит, вы, правда, были знакомы с нашим оберлейтенантом? Ух, ты! Но как вы здесь очутились? Ходили слухи, что вас вместе с вашим отцом расстреляли, но я не особо верил, вас-то за что? Парни не поверят, что здесь Вероника Мейер! Я найду оберлейтенанта, но с вас, как минимум, горячий поцелуй.
- Иди уже!
- Есть! Но своего я все равно добьюсь, Вероника Мейер, - говорит он ей, удаляясь.
Венера недовольно подергивает плечами. Перед ней стоят еще два строения: одно кажется хозяйственной постройкой, а другое - жилым домом. Именно из дома доносятся душераздирающие крики. Она пытается сообразить, как вести себя здесь и, особенно, как выбраться из этого жуткого времени, а еще сложить все, что она видит и слышит в одно целое. Определенно, если кто-то кричит – значит, его пытают. В сознании сразу всплывают образы всевозможных истязаний, из которых Венера делает вывод: то, что происходит в доме – ужасно и отвратительно. От этой мысли к ней подступает паника.
Откуда ни возьмись, подбегает Фердинанд. Он уже гладко выбрит, одет в военную форму и, кажется, чем-то сильно взволнован.
- Вера! Вера, идем скорее отсюда, я не хочу, чтобы солдатня на тебя лишний раз глазела!
- З-зачем вы пытаете человека? – заикаясь, бормочет она, в то время как Фердинанд, подхватив под руку, тащит ее к соседнему с домом строению.
- Что ты несешь? Тебя кто-то напугал?
- Вы людей пытаете!
- Ну, война все-таки.
- Отпустите его или добейте уже! Зачем мучить человека?! – истерично кричит она.
- Какого человека? Ты о чем? – удивляется Берт.
- Который орет!
- Ах, ты об этом! Не волнуйся, там никого не пытают… хотя, пожалуй, «пытка» – подходящее название. Это лазарет, там сейчас раненного оперируют.
- Без обезболивания? – уже заметно успокоившись, но все еще нервно спрашивает она.
- Не знаю, но морфия у них не хватает. - Офицер открывает перед подругой дверь.
Судя по всему, эта постройка раньше использовалась, как мастерская. Кое-где на стенах даже висят инструменты, хотя все кругом прибрано. Ближе к центру стоит довольно приличный стол, на котором лежит несколько чистых листов бумаги, потертая книга, а также стоит лампа. Возле одной из стен находится железная панцирная кровать, также в помещении есть несколько стульев.
- Неплохо я устроился?
- Вполне уютно.
- Я, конечно, ожидал, что мы окажемся в Киле в тридцать восьмом, но они буквально отправили меня в то время, из которого забрали.
- Я думала, тебя убили зимой.
- Да, но зимой я сильно заболел, и они, как мне объяснили, забрали мою физическую оболочку из этого времени, когда со мной все было в порядке. Ну, что? Ты успокоилась?
Венера кивает головой, робко осматриваясь.
- У меня мало времени, - продолжает он. – Сегодня мы наступаем, вечером должны занять позиции.
- А если тебя убьют?!
- Милая, меня убьют не раньше зимы, а зимой я буду осторожней, и все будет хорошо. Иди ко мне, я так соскучился! У нас есть полчаса. – Приподняв, он сажает ее на стол и со всей страстью, на какую только способен ласкает ее тело. Кажется, он не верит, что вернется живым из боя, поэтому хочет получить все и сразу.
- Оставь меня! – кричит девушка.
- Да ладно! Вера, это же я! Все в порядке: я люблю тебя, здесь ты в относительной безопасности, утром я вернусь за тобой, и если мы передислоцируемся, я заберу тебя с собой. Гауптман мой большой друг, он поможет оставить тебя при мне.
- Что?
- Ну, иди ко мне! Не волнуйся, я запер дверь, к нам никто не войдет. – Он принимается снимать с нее платье, несмотря на ее сопротивление.
- Н-но вы же все равно проиграете войну!
- Тихо! – он прижимает палец к ее губам. – Не вздумай такое сказать при посторонних, расстреляют на месте! Это паникерство.
Венера, оттолкнув его, нервно одергивает платье.
- Какое паникерство?! – уже шепотом, но очень уверенно говорит она. – Восьмого мая сорок пятого года Германия подпишет капитуляцию!
Лицо Фердинанда мрачнеет, он отстраняется от нее и задумывается. Постепенно на его губах появляется лукавая улыбка.
- А ты знаешь, как проходили основные сражения?
- Зна… А что ты хочешь?
- Милая, с тобой мы не проиграем! – Он снова поднимает ее на руки и кружит по комнате. – Ты же из будущего, ты знаешь все, что нас ждет! Мы будем действовать на опережение, - поставив ее, говорит он уже серьезным тоном, - и уберемся навсегда с фронта. Думаю, твой приятель из Рейхстага нам поможет, когда узнает, что ты жива, мы ведь не скажем ему, что ты не совсем Вероника! Ты мое сокровище! Ты же всех нас спасешь!
- Нет, нет и нет! Забудь об этом!
- В смысле «нет»?
- Я ничего не расскажу!
- Принципы?
- Совесть.
- Совесть – это хорошо, это я уважаю. Но, поверь мне на слово, когда ты увидишь настоящую войну, ты пойдешь на любую сделку с совестью, лишь бы все закончилось как можно скорее, и наступил мир. Я не буду на тебя сейчас давить. Посиди здесь, обдумай, успокойся. Кстати, - вдруг спохватывается он и отстегивает пистолет с пояса, - возьми мой парабеллум. Здесь народу мало остается, этим могут воспользоваться партизаны. Подожгут или взорвут – от них всего можно ожидать. Если кто из местных будет вокруг крутиться – стреляй без вопросов! Главное, запомни: стреляй в них, а не в себя!
- Фердинанд, я не хочу быть здесь! – умоляюще произносит она. – Ты притащил меня в этот мир только за тем, чтобы я помогла вам победить в войне?
- Что ты такое говоришь?! Я меньше всего хотел оказаться на войне! Я как никто другой хочу мира, я устал воевать, но до победы еще далеко. Запомни, если увидишь поблизости местных – стреляй! Им запрещено сюда подходить. Я скажу ребятам, чтобы поглядывали и за этим строением. Хотя они и без того заинтригованны – Шульц рассказал всем, что встретил живую Веронику Мейер. Кстати, своей популярностью среди моих солдат ты обязана мне. Они как-то узнали, что я был охранником «девушки с плаката», и придумали столько историй про нас, и все такие драматичные, что Шекспир бы позавидовал.
- Фердинанд, какая победа?! Я не буду стрелять в местных, они мне ничего плохого не сделали! Очнись!
- Когда сделают, будет уже поздно. Вера, не волнуйся, просто будь внимательнее. Все должно пройти гладко, я немного помню это сражение. Оно будет коротким. А скоро мы перейдем в другой поселок, там спокойнее. Я не обижаюсь на тебя, моя хорошая, что ты не хочешь рассказать то, о чем я прошу. У тебя, конечно, сейчас сильный шок. – Он нежно целует ее и, поглаживая пальцем ее щеку, говорит: - Мне уже пора идти.
Из темного угла комнаты доносится сдержанный смех. Венера поворачивается, а офицер хватается за пистолет-пулемет. Вальяжно положив ногу на ногу, из темноты на них смотрит Черный ангел.
- Хвала богам! Владыка! – восклицает Венера и , подскочив к нему, молитвенно падает на колени. – Владыка, вытащи нас отсюда!
- И давно вы здесь? – интересуется Фердинанд.
- С начала времен. Я везде, в любой точке мира. Как мне показалось, вам здесь не понравилось. А, между тем, существует мир без времени, где люди могут жить вечно. В этом мире нам нужны свои пророки. Со своей стороны мы сделаем все, чтобы ваша жизнь была максимально комфортной и удобной. Вы сможете посещать иные миры, как обычно люди посещают другие страны, но вы не должны возвращаться в то время, в котором жили. Это возможно, но тогда вам придется пережить все снова, вряд ли вы к этому стремитесь. В том мире вы будете посредниками между нами и людьми, если говорить проще – будете предсказывать, советовать, обучать…
- Ты говорил подобное, когда предлагал нам с братом жить среди людей! – перебивает его Венера.
- Правильно, - не смутившись, продолжает брюнет, - ведь у вас будут те же функции, только умирать и стареть вы не будете, и тот мир уже технически развит. Для тебя, Вера, это просто новая работа. Ну, как? Кстати, войны там – большая редкость и, не сказать, что они такие же жестокие.
- Я согласна!
- Фердинанд?
- Мне надо выводить солдат на позиции…
- Фердинанд, это наш единственный шанс уйти отсюда! – истерически дрожащим голосом произносит Лерснер.
- Вера, я тебя очень люблю, но у меня есть обязательства. Я же не дезертир, в конце концов! Эти дни, что мы провели вместе, были самым лучшим подарком судьбы. Я за все благодарен. Тебе, правда, здесь не место… А мне… У меня сегодня бой.
- Фердинанд, без тебя я никуда не уйду! – сквозь рыдания кричит девушка.
- Вера, не плачь, так надо, так справедливо. Я офицер, а это накладывает большую ответственность. Я очень хочу пойти с тобой, но мне уже пора.
- Что ж, так тому и быть. Идем, Вера! У нас тоже времени не много, - говорит, поднявшись, Черный ангел, но явно медлит уходить.
Берт забирает со стола пистолет и, не оглядываясь, направляется к двери. Оказавшись на свежем воздухе, он окидывает взглядом окружавший его тревожный пейзаж: красивая природа, покосившиеся дома, солдаты, уже готовые к марш-броску, - все это порождает в его душе такую тоску, словно сердце поглощает черная дыра. Все это имело хоть какой-то смысл минуту назад, когда Венера была рядом, а теперь, без нее, ему не нужна и сама жизнь.
Фердинанд врывается обратно в помещение. Он видит нечто странное: одна из стен постройки исчезла, превратившись в мощеную светлую дорогу, посреди знакомой белой пустыни, а метрах в ста-ста пятидесяти от него уходят в сторону горизонта две знакомые фигуры. Венера и тот, кого она называла Владыкой идут, не оглядываясь. Офицер бросается следом за ними.
- Стойте! Подождите! – кричит он, что есть силы.
Пара останавливается, оба путника оглядываются. Увидев офицера, Венера бежит ему навстречу. Рыдая, девушка виснет у него на шее. Берт чувствует, что и сам уже не может сдержать слез. Они, едва появившись, скатываются к уголкам глаз и ручейками бегут по щекам. Подумать только, он чуть не совершил такую страшную ошибку, чуть не предпочел тяжелую смерть легкой жизни, а отчаянное одиночество – взаимной и вечной любви.
- Ты меня не бросил! – судорожно всхлипывая, говорит она.
- Какой я идиот, я чуть не потерял тебя снова! Я тебя никогда не брошу! Никогда-никогда! – Он чувствует сквозь одежду влагу ее слез. Венера, содрогается от рыданий, уткнувшись лицом в его плечо. Ноги Фердинанда стали, словно, ватными, и он чувствует, что еще долго не сможет ступить ни шагу.
Неспешно подойдя, Черный ангел достает из-под плаща объемную круглую фляжку и протягивает ее им.
- Это должно вас успокоить, - поясняет он. – Вы сейчас оба не в себе. Я думаю, вам стоит сейчас побыть наедине.
- Что это? – спрашивает девушка сорванным плачем голосом, повернувшись к нему.
- Корнбранд. Не напивайтесь сильно, иначе начнете новую жизнь с тяжелого похмелья.
- А как нам быть дальше? – спрашивает офицер, принимая флягу.
- После того, как придете в себя, идите в машину – там вас уже ждет записка от меня. Как чувствовал, что не стоит сразу за собой дверь закрывать! Поторопился бы - и вечность пришлось бы выслушивать жалобы Веры на несчастную судьбу. - Брюнет сдержанно посмеивается. - Что ж, до встречи в ином мире!
- Угу, - отзывается Венера.
Стоило влюбленным отвести от него взгляд, как он исчез. Не более чем в трех метрах от них стоит уже знакомый автомобиль, и антрацитовая лента асфальта уходит в бесконечный горизонт. За спиной Фердинанда уже нет ни мощеной дороги, ни приспособленной под временное жилье мастерской – только белые пески, барханы, с редкими серыми валунами. Владыка прикрыл «дверь» между миром людей и вечной пустыней.
Подробнее...