|
|
Лайл хмурился. Он открыл, было, рот, но его перебил гулкий бой часов. Взгляд помимо воли приковался к крупному циферблату с толстыми резными стрелками. Час дня. Маятник мерно покачивался из стороны в сторону. Часы были старые, как и все, чем обставлена прихожая. Резные столики, крупное зеркало, вешалки для одежды, несколько подставок для обуви. Под модными туфлями Лайла, припорошенными дорожной пылью, раскинулся мягкий ковер.
"Небогато, но со вкусом. На Хэптона не похоже..."
- Хэптон - это владелец этого дома. - Бесцеремонно оглядываясь, протянул Лайл. Здесь было светло и уютно. Странно, когда он был здесь в последний раз, все окна были завешены черными шторами, он даже не подозревал, что дом такой светлый и просторный. Справа от прихожей располагалась гостиная, обставленная мягкой мебелью с чуть потертой обивкой, из гостиной - лестница на второй этаж. Слева - столовая. На широком стеклянном столе стояла тоненькая вазочка с нераспустившимся бутоном розы. Прямо раскинулась арка, украшенная вьющимся домашним цветком, ведущая в библиотеку. - Дэвид Хэптон.
Несколько невыносимо долгих секунд пришлось ждать, пока старик пороется в своей памяти.
- Ах, Дэвид! - наконец воскликнул он и Лайл облегченно вздохнул, - он уехал.
- И как скоро приедет?
- Никогда.
- Что, черт возьми?!
Жердь пожал плечами:
- Он продал нам этот дом двадцать лет назад и уехал. Даже не оставил адреса, по которому мы могли бы с ним связаться.
Лайл ошарашено смотрел на продолжающего улыбаться старика, все еще говорившего что-то... Почему-то им овладело такое сильное раздражение, что он и сам удивился. Раздражало все - и слишком яркий свет, и слишком жизнерадостное лицо перед ним, и пенье птиц за окном. Медленно вздохнув, он постарался взять себя в руки.
Двадцать лет назад. Уже двадцать лет Дэвид не живет в Санни Ленде, а Лайл узнает об этом только сейчас. Ни одного письма, ни одного телефонного звонка. Его надули, как последнего идиота... Он чувствовал себя одураченным, обманутым.
И что же, черт возьми, ему теперь делать? Уж не вернуться ли в Бостон, прямо в руки Дайму? Он представил себе триумфальную улыбку своего давнего врага и его передернуло от отвращения.
- А кем вы ему приходитесь?
- Братом. - Ляпнул первое, что пришло на ум Лайл. Наконец-то лицо старика выразило нечто большее, чем бесконечная радость - удивление. Навязчивая мысль о том, что перед ним маразматик , упрямо билась в голове.
- Братом? - протянул он, поглаживая узловатыми пальцами набалдашник своей трости, - я бы не дал вам больше тридцати... А мистеру Хэптону двадцать лет тому было, дай Бог памяти, под полтинник.
- Он мой сводный брат. - Исправился Лайл. Слова едва вылетали сквозь стиснутые зубы.
- Да вы не злитесь... мы сейчас что-нибудь придумаем. Что же это я... мое имя Бенджамин. Бенджамин Донтесс, - он протянул сухонькую ручку для пожатия, но мужчина церемонно проигнорировал этот жест.
- Лайл О'Харра.
Бенджамин снова заулыбался.
- Фамилия, прямо как из девятнадцатого века. - Пошутил он и жестом пригласил гостья в гостиную. - Заходите, мистер О'Харра, разберемся что с вами делать.
- Это восемнадцатый век, мистер Донтесс. - Бросил Лайл, ставя сумку на пол в коридоре и проходя в гостиную. Камин, семейные портреты... да, это совсем не тот дом, который он помнил. Усевшись в мягкое кресло, скользнув взглядом по небольшому телевизору, аквариуму с двумя яркими рыбами и подстилки для собаки он повернул голову к мнущемуся у порога Бенджамина.
- Пойду, налью нам чаю.
- Кофе, пожалуйста. - Сказывались гены американца. Он не терпел чай. Кривился при одном произношении. Отец Лайла считал, что чай - пустой напиток для мужчины. А отец для Лайла был, пожалуй, единственным, чье мнение он ценил, с чьим мнением считался. До самого последнего дня Дэрека О'Харра сын следовал каждому его совету и всегда оставался в выигрыше. - Без сахара. - Добавил он, провожая взглядом удаляющегося на кухню старика. Тростью он почти не пользовался, походка была уверенной, чуть пружинистой, палка лишь иногда касалась пола.
Он снова начал осматривать комнату. На глаза бросился отрывной календарь. Четвертое июня, четверг, 2009 год. Дайм приехал в Бостон еще первого числа, так что мысли о поездке обратно быстро вылетели у него из головы. Из груди вырвался минорный вздох. Рядом с календарем висела картина, на которой был изображен потрясающий пейзаж. Сочные краски передавали все - от солнечных зайчиков в каждой травинке до ощущения ветерка в собственных волосах. Заинтригованный, Лайл поднялся. В 1900 он довольно фанатично увлекался искусством, и даже потратил целое состояние на оригинал картины английского художника Уильяма Николсона с изображением бульдога, его любимой породы собак.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что работа непрофессиональная. Краски не так уж и дороги, просто удачно положены. Но то, как художник передал цвет, поразило Лайла. Создавалось впечатление, что ты стоишь прямо посреди поля. И казалось, что где-то он ее уже видел.
Следующая картина была расписана не менее живописно. Его снова посетило чувство де жа вю, а внезапная догадка заставила усмехнуться. Он подошел к окну и приоткрыл легкую штору. Вот он, пейзаж, будто ожившая картинка. Бенджамин, видимо, рисует панораму собственного окна довольно часто, судя по количеству картин в гостиной.
Прислонившись к стене плечом, Лайл задумчиво рассматривал море зеленой травы за тонким стеклом. От ветра она шла волнами... завораживающее зрелище, особенно для городского человека, для которого прогулка в Центральном парке уже считалась бы вылазкой.
Внезапно предплечье обожгло все нарастающим жаром. Резко отскочив от стены, он опустил взгляд - рубашка была испорчена. На белом батисте появилось прожженное распятье, идентичное распятью, висящему на стене.
- Чеееерт... - Закатывая глаза, прошипел он. Протянул руку и пальцами ощупал уже затянувшуюся кожу. "Почему одежда вампиров не имеет возможность регенерировать так же, как ее хозяин?" - с раздражением подумал он, глядя на тлевшую дыру в форме креста. Дизайнерская вещь безнадежно испорчена... Какие еще сюрпризы предоставит Санни Ленд?..
От греха подальше он отошел от стенки и принялся мерять шагами комнату, перечисляя в голове места, максимально отдаленные от Бостона, где его появление не наделало бы шумихи. Как в 1892 в Майями. Или 1904 в Лос-Анджелесе. Или в 1899 в Мексике...
- Чай готов. И кофе тоже. - Бенджамин со своей широкой улыбкой стоял в дверях. - Я - коренной англичанин, поэтому люблю чай. Особенно фруктовый. А вы, наверное, американец. Там все в основном пьют кофе, особенно по утрам, когда это особо вредно. И курят толстые сигареты, особенно по вечерам. Это модно... мне жена рассказывала. Она не раз бывала там. Ой...а что это за запах?..
Старик начал, было, принюхиваться, но Лайл быстро увлек его на кухню, грубовато подталкивая в спину, стараясь не обращать внимания на тепло человеческого тела.
Старик начал, было, принюхиваться, но Лайл быстро увлек его на кухню, грубовато подталкивая в спину, стараясь не обращать внимания на тепло человеческого тела.
- Ничего такого, с улицы потянуло... - Стараясь не поворачиваться к Бенджамину боком с прожженным крестом, он уселся за стол. Он снова начал было погружаться в пессимистичные мысли, но его что-то отвлекло. Стоящая на столике для приготовления чашка с кофе дразнила своим запахом, и, как только мистер Донтесс поставил ее перед гостем, Лайл, припав к ней губами, в два глотка выпил дымящееся содержимое. Бенджамин, осторожно помешивающий свой чай, округлил глаза.
- Вы не ошпарились, мистер О'Харра? Я только что его приготовил.
Лайл покачал головой, с наслаждением чувствуя живительное тепло внутри. Кофе он пил в последний раз в Бостоне, три или четыре дня назад. Еще заказывал на остановке, пока ждал автобус, но эту бурду никак нельзя было назвать кофе.
- Может, хотите еще?
Он снова покачал головой, поборов искушение. Губы мистера Донтесса растянулись в улыбке.
- Правильно, кофе вредно для здоровья. А у вас, видимо, проблемы с сердцем. Слишком уж бледные губы...отсутствует румянец. Сейчас мы вам померяем давление...
- Давление? Что? Нет! - Лайл быстро вскинул руку в останавливающем жесте, заметив, что Бенджамин с готовностью встает, - мне просто не по себе от нового климата... слишком свежий воздух. Да и вообще у меня от природы совершенно белая кожа. Да и боюсь я подобной... аппаратуры. - Соврал он, не моргнув и глазом, - а с сердцем у меня все в порядке. Оно прослужит мне еще ни один десяток лет. Не сильно ведь устаешь, когда стоишь.
За столом повисла тишина, но еще через несколько секунд после того, как Лайл пожалел о своих словах, Бенджамин заливисто рассмеялся. Смех старика напоминал чуть хрипловатый звон колокольчика, медленно переходящий в кашель.
- Английский юмор далек от американского. - Отсмеявшись, протянул мистер Донтесс, запоздало заметив, что на лице гостя не дрогнул ни один мускул в ответной улыбке. Какое-то время они сидели в тишине, - я заметил дорожную сумку... - он кивнул в сторону коридора, - Вы собирались погостить у мистера Хэптона?
- Что-то вроде того.
- Как долго?
Тон Бенджамина понравился Лайлу. Похоже, старик приучен к деловым разговорам.
- В силу обстоятельств, - уклончиво ответил он, - дело в том, что мой дом... а точнее то, что от него осталось, находится в весьма... плачевном состоянии...
На вопросительный взгляд он коротко ответил: "Пожар"
- Какая неприятность... - Голова старика опустилась на тонкой шее, - и вы пошли просить помощи у вашего старшего сводного брата. - Додумал он мысль Лайла. Это звучало полу утвердительно - полувопросительно, поэтому Лайл только кивнул.
- Именно. Мне нужен дом хотя-бы до конца лета. Больше мне некуда идти… - мужчина старательно разбавил свой голос доброй порцией трагизма, но, видимо, переусердствовал, потому что у впечатлительного старика на глаза навернулись слезы.
Быстро сморгнув их, он шмыгнул носом.
- Я посмотрю среди старых бумаг, - произнес он, продолжая помешивать ложечкой чай, - может, где-то мистер Хэптон упомянул о том, куда собирается ехать, свой адрес или хотя – бы контактный номер телефона… Но если я не найду ничего, мы с Келли почтем за честь предложить остаться на это лето у нас.
Настроение Лайла тут же поднялось. Все складывалось как нельзя хорошо. Даже если Дайм каким-то образом вспомнит о том, что у Хэптона есть домик где-то на задворках Англии, он никогда не поверит в то, что вспыльчивый и не сдержанный Лайл жил бы вместе с живым человеком в одном доме. Со стариком и Келли. Хм…
- А та женщина, что вы назвали – это ваша жена? – спросил он, чуть улыбаясь и подмигивая человеку напротив, - та полненькая пышечка, что на фотографиях в гостиной? У меня такое чувство, что я где-то ее видел.
В следующее мгновение мужчина уже проклинал свой язык – лицо Бенджамина осунулось и на глазах побледнело. Улыбки будто и не было.
- Да, на фото моя жена. – Тихо сказал старик. - Но ее имя не Келли. Ее звали Марго, она умерла восемь лет назад…
Некоторое время на кухне висела тишина. Настроение Лайла испарилось так же быстро, как и появилось. Дрожащий голос продолжал:
- Поехала к подруге в Бостон, и там на нее напало какое-то животное. Ее тело было обескровлено, когда ее нашли…
Лайл с такой силой сжал руками пустую чашку, что показалась опасная паутинка трещин. Его пальцы задрожали, а в желудок сжался. Он хорошо помнил этот день… ровно восемь лет назад...
|
Чтобы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться или войти под своим аккаунтом.
|
Сейчас на сайте
Сейчас 4174 гостей и 3 пользователей онлайн
Личные достижения
У Вас
0
баллов
|
Подробнее...