Время для Джеры окончательно превратилось во всесокрушающий поток взбунтовавшейся реки: партийная работа в офисе, выступления перед публикой в качестве лидера АНПА, службы в церкви уже от лица священнослужительницы и избранницы бога, работа с инвесторами, и еще куча самых разнообразных дел, требующих выполнения. Конечно, в таком режиме существования, приходилось от чего-то отказываться, и Джера, прекрасно помнившая о назначении, которое ей определил её господь, экономила время на отношениях с Гейлой. Гейла же относилась к проблемам любовницы с пониманием, и, тем не менее, такая "разлука" при кажущейся досягаемости давалась ей нелегко. Вытянуть Джеру из чрева АНПА на целый день было задачей почти недостижимой. Тем не менее, Гейла пыталась и, вопреки сложностям, очень редко, но всё же ей удавалось убедить Джеру провести время с ней.

Один из таких дней запомнился Гейле лучше прочих. В тот раз она вытянула Джеру домой под предлогом нарисовать её портрет в офицерской повседневной форме медиума. Повод, казалось бы незначительный, но девушка с неожиданно проснувшимся в ней мастерством манипулятора, надавила на давнее джерино обещание побыть для Гейлы натурщицей.

И вот, Джера заняла своё место в специально подобранном и купленном недорогом, но претендующем на налет роскоши кресле. Воительница сидела вполоборота к Гейле, непринужденно закинув ногу на ногу. Кисти рук она сложила на бедро верхней ноги. Такая простая и естественная, казалось бы, поза вкупе с природной красотой Джеры, которая к тому же чувствовала себя в офицерской форме, пожалуй, еще более комфортно, чем в повседневной одежде, произвела на художницу неизгладимое впечатление. Не успела Джера и моргнуть, как Гейла заняла свое место перед ней, прикрепила к мольберту старую джерину фотографию времен её службы (Пастор настояла, чтобы на рисунке она была с длинными волосами), и, яростно грызя один карандаш, принялась орудовать другим. Вдохновение быстро захлестнуло девушку, и в творческом забытии она заработала усерднее любого робота, даже не думая о том, чтобы отвлечься на что-либо.

Когда пыл естественным образом сменился на более спокойное, но всё такое же наполненное энтузиазмом и искренним интересом рабочее состояние, мысли Гейлы пришли в порядок и, с улыбкой смотря на Джеру, она думала о невероятной красоте своей натурщицы. Все прекрасные детали, которые она когда-либо подмечала во внешности любовницы теперь складывались в единую безупречную систему. В кресле перед ней сидела высокая, здоровая, физически развитая женщина с лицом настолько изысканным, что даже лицо богини едва ли могло быть прекраснее. И снова Гейла думала о контрасте, что разделял их: Джера, с лицом самой благородной аристократки, посланная на эту землю самим богом, и она, Гейла, простушка, грязнокровная дрянь, грязь под её ногтями. Они вместе уже три года, и разве не осталась Джера всё такой же таинственной? Сможет ли когда-нибудь Гейла понять весь масштаб её личности? И... способна ли Джера на то, в чем художница её подозревает?

Карандаш в руке Гейлы дернулся, хрустнув сломаным кончиком грифеля.

- Гейла? - спокойно спросила Джера. Взгляд её кошачьих глаз оторвался от точки на стене и плавно переместился на растерянное лицо Гейлы, - Что-то не так?

Почему бы и нет? Джера - воительница. Она - капитан в отставке. Она участвовала в войне, она убивала и её подчиненные убивали тоже. Всё то, что творится на улицах - её рук дело?

Гейла дрожащими руками опустила карандаш, и подняла голову, встретившись взглядом с Джерой.

- Я... Извини, что так внезапно, но... Я хотела с тобой кое о чем поговорить.

- Вижу, разговор будет не самым приятным, - Джера усмехнулась, переменила надоевшую позу и принялась разминать суставы.

- Думаю, ты знаешь, о чем он будет... Весь город только об одном и твердит.

- Гейла, прошу тебя, хочешь говорить - говори прямо, не разочаровывай меня.

Художница вздрогнула. И почему теперь этот щедро расшитый изумрудными нитями камзол не вызывает того же восхищения, а лицо Джеры и её глаза... Почему так сложно стало на них смотреть? Почему в груди будто разползается страшная черная амеба, цепляясь за плоть своими пульсирующими отростками?

- Люди говорят об убийствах на улицах, будто бы людей... коммунистов, священников Фанкорны и Деротара выволакивают на улицы вместе с их семьями, избивают до полусмерти, издеваются, а потом... - Гейла сглотнула, - Ты ведь и сама знаешь, Джера. Ты не можешь не знать! Все эти поджоги, истерзанные трупы на улицах, повешенные, убитые в перестрелках - всё это дело людей, которые носят зеленые повязки со звездой на руках - ТВОИ повязки!

Джера вздохнула, её брови немного опустились. Несколько секунд она сидела, склонившись в кресле, но, когда она заговорила, то заставила Гейлу вздрогнуть.

- Гейла, милая, - голос воительницы был необыкновенно нежен и мягок. Она встала с кресла, подошла к художнице, отставив мольберт немного в сторону, опустилась на колени как перед маленьким ребенком и взяла её руки в свои, - Я благодарна тебе за твою искренность, но приготовься к тому, что мои слова покажутся тебе неприятными и даже отвратительными, - Джера протянула руку и погладила девушку по щеке, - Я верю, ты поймешь всё правильно. Ты одна знаешь меня настоящую.

- Джера...

- То, что происходит на улицах - действительно дело рук АНПА. И, поверь, без этого никак нельзя. Предатели, изменники, вредители - вот наша цель, мы пытаемся очистить общество от них и подготовить его к новой, божественной власти. Да, мы убиваем этих людей. Убиваем грязно. Но только в сказках злодея можно переубедить и решить конфликт мирно. В реальности мы не только можем, мы должны выжечь эти осиные гнезда священным огнем.

- Но ведь есть суд... А у вас есть деньги, почему бы не сделать ряд громких судебных за...

Джера оборвала Гейлу, покачав головой.

- Ты не знаешь, о чем говоришь, девочка. Коммунисты - выходцы из самых глубоких городских клоак. Нищие, мелкие преступники, маргинальные рабочие - отвратительная, но гремучая и подвижная смесь. Они далеко зашли в своем коварстве, и прекрасно понимают, что их преимущество в количестве. Поймаешь одного, предъявишь ему обвинение - и десятки людей уже готовы подтвердить его алиби. Доведешь дело до суда - и у подозреваемого будто из ниоткуда появляется профессиональный адвокат, предоставленный на деле профсоюзом или партией на деньги их рядовых членов. Судьи подкупаются так же легко, а если и нет - их всегда можно запугать. Не недооценивай коварство врагов Адегера, Гейла. Думаешь, если бы был законный метод избавления от этой чумы, мы бы стали пачкать руки? Мы, члены АНПА, собравшей в себе лучших людей страны? Мы, путеводная звезда Адегера, слуги самого Господа?

Художница не отвечала Джере, и та опустила голову.

- Гейла, любимая... Я понимаю, как тяжело это принять, но вспомни, пожалуйста, всё то, о чем я говорила тебе все эти годы: не все подобные людям существа люди на самом деле. Даже в пределах одного вида есть выродки, недостойные тех прав, что положены нормальным людям. Коммунисты, служители старых богов, нищие, преступники - это даже не балласт, это скверна. Пока мы закрываем глаза на бесчинства красных, пока мы жалеем бесталанных и бесполезных маргиналов, неспособных обеспечить самих себя, позволяем жить среди нас еретикам, владыки которых только и жаждут смерти Адегера - скверна распространяется. Если не принять радикальных и жестоких мер - страну разорвут на наших глазах. Если мы не уничтожим их - они уничтожат нас. Ты понимаешь меня?

- Понимаю, Джера, - хрипло ответила Гейла.

- Ты согласна со мной? Видишь теперь, что радикальные меры необходимы?

Художница кивнула.

- Джера? - она наконец осмелилась поднять на Джеру взгляд.

- Да?

- Ты... Пожалуйста, пообщай мне, что сделаешь всё, чтобы это поскорее закончилось.

- Конечно, милая, - Пастор улыбнулась и поцеловала Гейлу в щеку, - Подожди немного. Скоро всё успокоится. Веришь мне?

- Верю, - кивнула Гейла. Она вытерла рукавом блузки скатившиеся по щекам две слезинки.

- Хочешь, чтобы я ушла? Может, тебе лучше сейчас побыть в одиночестве?

- Нет-нет. Давай отдохнем немного. Потом продолжим, - девушка пролепетала, но лицо её постепенно прояснялось, она приходила в себя.

- Уверена? - улыбнулась воительница, - Хорошо. Ты сильная девочка, Гейла. Посиди здесь, я приготовлю обед.