|
|
Бывают такие времена, когда ты не можешь понять где друг,а где враг. Все сливается в безумном потоке быстробегущего времени, которое размывает границы зла и добра, хорошего и плохого. За свою, достаточно долгую жизнь Эдуард видел два таких промежутка.Революция и распад великого государства. Не то чтобы он так сильно любил СССР, просто для него это была великая держава. Прогнившая, еще с основания. Империи строятся и рушатся в одну сотую долю секунды. И вот рухнула империя, покорившая русский народ.
Эдуард уже был стариком. К счастью, маразм и склероз обошли его. Но уже лет двадцать как давали о себе знать восемь лет на Колыме. Ныла спина, болели ноги. Пришлось даже ходить с тростью. Как все боролся за пенсию, пытался получить медицинское обслуживание. Он чувствовал себя как никогда никому ненужным. Молодые няни скалились на его дом,постоянно пытались облапошить, обокрасть. Он привык к этому.
Водила умер, а его дочь вышла замуж и уехала. Дом начал приходить в упадок, как и его хозяин. Эдуард, как и прежде много времени проводил в кабинете. На письменном столе лежали стопки газет. "Комсомольская правда" потонула под красочными обложками новых изданий, пришедших вместе с перестройкой. Старик уже не ругал Хрущева, не ругал и Ельцина. А смысл? Да, они посодействовали тому, что его Родина развалилась на куски. Но... что теперь поделаешь?
Эдуард помнил мать, гимназию и даже свою гувернантку. Российская империя была его детством, Гражданская война - юностью, Советский Союз - молодостью, Колыма - серединой жизни, а эта непонятная Российская Федерация, тощая, голодная Россия - старостью.
За период жизни от Колымы до распада дневник пополнился на несколько фраз:
Умер...
Ушла...
Чуть не уб...
И все. Умер водила, ушла его дочь и в девяносто первом чуть не убили воры. Больше ничего не имело смысла записывать. Он старел, изредка следил за событиями из Комсомолки. Больше всего его пугало то, что, когда он умрет, никто не вспомнит о нем. Не было ни жены, ни детей. Его дорогая проститутка умерла еще в восьмидесятые, вслед за ее сыном, которого похоронили в Афганистане...
Протилинькал дверной звонок. Это пришла очередная нянька. Эдуард тяжело поднялся, опитаясь на черную трость. Откинув седые волосы назад и поправив штаны, он пошел открывать. На пороге стояла молодая девушка с милой улыбкой. Она с порога начала что-то быстро щебетать. За полчаса она знала о жизни Эдуарда больше, чем кто-либо. Он удивился шустрости этого юного создания.
- Меня зовут Таня... - как-то внезапно сказала она, смутившись. Да, Эдуард и сам забыл спросить у нее имя. Еще девушка сообщила от какой организации она прислана, и о других маловажных моментах. Старик согласился на нее. Почти полтора года она присматривала за ним.
Таня стала для Эдуарда почти дочерью. Человеком, которого никогда не было в жизни. Ее нельзя было даже сравнивать с матерью, потому что мать старика была холодной и не любила сына. Она готовила ему еду, убиралась в доме и, что самое главное, никогда не заговаривала о его доме. Искренность и преданность работе поражали Эдуарда.
Но у жизни, как и у всякой истории должен быть конец. Однажды старик проснулся утром и понял, что это его последнее утро. Танечка уже приготовила завтрак и опять рассказывала какую-то веселую историю.
- Дорогая моя, - вдруг перебил ее мужчина. - Почему ты так относишься ко мне? Ни разу я не слышал от тебя упреков или недовольства. Неужели тебе самой нравится эта работа? Неужели молодой девушке нечем заняться, кроме как следить за стариком?
Она опустила глаза и помолчала.
- Понимаете, я сирота... - голос ее был грустным. - Я всегда мечтала, чтобы у меня была семья. А когда вы отказывались от всех, кого вам предлагало агентство, я подумала: "Почему бы мне не попробовать?" К тому же, вы жили один, а у меня своей жилплощади нет. Был бы компромисс и жить есть где, и работа несложная. Но... вы мне понравились сразу! Вы такой же одинокий как и я. И... Вы добрый. Многие, за кем я присматривала до вас цеплялись ко всему... Я хотела поработать годик, чтобы были деньги на учебу, но потом... Потом я решила остаться с вами, а вы помогли мне с обучением.
Эдуард прослезился, и обнял ее.
- Ты мне как дочка...
После обеда в той же приятной и уютной обстановке, мужчина решил прогуляться. Перед этим он тщательно проверил все документы. На столе лежало завещание и паспорт. Паспорт он положил в карман штанов, так... на всякий случай. Осмотрев кабинет, как ему показалось в последний раз, он взял дневник и вышел из дома. Таня крикнула ему вслед, чтобы он вернулся к ужину.
Эдуард шел по улице с упоением вдыхая теплый воздух конца апреля. Весна шла по городу, окрашивая серые улочки в необычайно красивый цветущий сад. С абрикоса уже слетали отжившие лепестки, которые тут же подхватывал ветерок, разнося их по округе.
Старик тяжело сел на лавочку. Путь к парку дался ему тяжелей, чем обычно. Чуть отдышавшись, он окинул взором распустившийся мир. Необычайно! Ну почему зеленый мир ценится только после долгой и холодной зимы?
Открывать дневник не хотелось, но все же он пересилил себя. Знакомые неоконченные фразы мелькали на страницах, отрывая все воспоминания, все, что имело когда-то значение... Он сидел долго. Вспоминая, обдумывая каждую мелочь. Жалея, но все же приходя к одному выводу: эта жизнь подошла к концу.Пчелы жужжали, собирая нектар, пели птицы... Глаза смыкались и Эдуард заснул.
Прохожие не обращали внимание на старика. Он спал, зачем его тревожить? Солнце светило на его лицо, и кто-то даже подумал, а не сам Бог ли это? Но к вечеру, когда пришло время ужина где-то недалеко от этого парка заволновалась Танечка, думая, что еще надо подождать немного и он придет. А прохожий внезапно решил разбудить старика, из-за своей доброты. Человек-то немолодой, могут и обокрасть! Он затряс Эдуарда за плечо, и холод кожи отпугнул доброго человека. Он с ужасом смотрел на улыбку на лице умершего старика. С удивлением смотрел этот человек на него. На то, как подбежала девчонка и начала рыдать на груди старика. И внезапно он посмотрел на раскрытый ветром дневник. На последней странице черными чернилами была написана последняя фраза. И первая и последняя оконченная фраза. "Ну вот, и я умер".
Конец.
|
Чтобы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться или войти под своим аккаунтом.
|
Сейчас на сайте
Сейчас 4635 гостей и 1 пользователь онлайн
Личные достижения
У Вас
0
баллов
|
Бля! - прям ...
Комментарии
С наилучшими пожеланиями.
Уважаемая, может стоило попробовать сделать "проникновенный " рассказ? потому как эта нуднятина не тянет даже на сказку. Детям читать я бы её не стала - со скуки помрут.
А взрослые с первых же строк видят насколько автор неграмотен.
Вот первая на вскидку фраза:
"Не то чтобы он так сильно любил СССР, просто для него это была великая держава. Прогнившая, еще с основания."...
Второе предложение исключает первое.
Если "великая" почему "прогнившая"?
и ещё, вы уверены, что
"Империи строятся и рушатся в одну сотую долю секунды"?..
и так, между прочим, вы знаете сколько просуществовала Священная Римская империя?
И ещё: кто такой "Водила", который умер?
И последнее:
"За период жизни от Колымы до распада дневник пополнился на несколько фраз:
Умер...
Ушла...
Чуть не уб."
Это не фразы, девушка, это СЛОВА.
Итак, кому-как. Для тебя, как я понимаю, надо было супер-пупер постельную сцену в стиле немецкого порно описать, но увы - меня пока на такое не тянет. Не увлекаюсь...
СССР воистину великая держава, прогнившая с основания - это речевой оборот, который объясняет почему этот союз так легко развалился. (Некоторые люди при слове политика начинают зевать, ты из них, я понимаю)
Империи строятся и рушатся в одну сотую доли секунды - мыслю в формате Бога. Если кто знаком с теорией Льва Гумилева, он меня поймет. Римская империя существовала долго, несколько столетий, врать не буду.
Водила - см. "Неоконченные фразы. Дом"
И последнее это неоконченные фразы, именно так я назвала эту "нудятину".
Кому интересно, могу продолжить их
Умер мой дорой (водила)
Ушла из дома дочь (водилы), дом опустел.
Чуть не убили воры, но я выжил. Вот так вот.
ПэСэ: Неоконченные фразы - это фразы из дневника Эдуарда, который всегда недозаписывал мысли. Я просто вывела четыре истории из его жизни - Российская империя была его детством, Гражданская война - юностью, Советский Союз - молодостью, Колыма - серединой жизни, а эта непонятная Российская Федерация, тощая, голодная Россия - старостью.
))))))))))))))))
Смешная ты, Чернильнаи, всегда поднимешь настроение.
То что пастельная сцена для тебя - вершина недостижимая, это знают уже все.
С матчастью у тебя слабовато...
Но, то что ты способна "МЫСЛИТЬ В ФОРМАТЕ БОГА" это для меня новость. Преклоняю колени...
С теорией, а точнее, с теориями, Лёвы Гумилёва я знакома, но понять тебя всё равно не могу.
Но ты не унывай, продолжай искать себя.
Обязательно ещё зайду посмотреть на твои успехи.
Каюсь, возникает иногда потребность в эмоциональной подпитке, что вроде: "ну вот, есть ещё авторы, которые пишут хуже меня".
Так, принимаясь за новую картину (я иногда крашу), я сначала иду в музей: только любуясь на произведения настоящих мастеров, получаешь вдохновение, без него, как ни с транно, ничего не получается.
Но закончив картину, я, как всегда остаюсь недовольной собой. Начинаю терзать себя, что я бездарь, хочу сейчас же всё переделать.
Вот тут-то меня (и мою работу) спасает набережная Москвы-реки на Крымском Валу, там продаются картины.
Вот там я успокаиваюсь, вижу, что есть и похуже меня. Там продаётся ТАКОЕ...
Так что, зайду и к тебе.
бывает, но уже редко
ничего, я переживу...
А произведенице за вами... жду, с нетерпением.
Надеюсь, не очень заумное, а то ведь знаете, как у меня с "пониманием" всего вашего... так, что-нибудь средненькое между Шопенгауэром и Кафкой, хорошо?
Заблудились Шопенгауэр и Кафка
Там, где венский лес нашептывает сказки.