|
|
И сел писать письмо любимой. Обложился книгами: Есенин, Маркес, Мураками, ещё. Зачем придумывать, то, что уже складно придумали другие. Вот Есенин пишет: «Любимая! Меня ты не любила». Так оно и было. Стихи навеяли письмо. В никуда. Она из далёкой юности и где теперь, не знаю. Катилась по небу луна, со мной была ты, не одна, пока заря не заалела. И эту сказочную ночь не прогнала тогда ты прочь и никогда потом об этом не жалела. Мне так хочется думать. Хотя знаю, что ты теперь уже не та. Живёшь с серьёзным умным мужем и я тебе ни капельки не нужен. Ни память обо мне, ни, тем более, сам я. Прошли года, я в возрасте ином, и чувствую и мыслю по-иному.
Сзади подошла Лызочка, заглянула. Лызочка, нехорошо заглядывать в чужие письма. «Ты мой и твои письма мне не чужие». Но ты уже нашла лейтенанта и уходишь к нему. «Ну и что, не капризничай. Лейтенант скоро уедет на заставу и я вернусь к тебе. Не ехать же мне с ним в какую-то тмутаракань. Там, наверное, и ванной-то нет. В твоём письме мало романтики, я тебе подскажу, напиши ей: «Это, конечно, сугубо моя проблема, и тебе, пожалуй, все равно, только я больше ни с кем не сплю. Потому что не хочу забыть твое прикосновение». Лызочка, это Мураками. «Ну и что. Прочитала-то я. Ей понравится». Аа. Тогда послушай Джулиана Барнса: «Любовь и правда, это жизненно важная связка - любовь и правда. Разве вы когда-нибудь говорили правду чаще, чем в пору первой любви? Разве видели мир яснее? Любовь заставляет нас видеть правду, обязывает говорить правду. Ложь не для ложа: вслушайтесь в звучащее здесь предостережение. Ложь не для ложа - эта фраза словно взята из букваря».
«Профессор, ты какой-то грустный». За окном загудела машина. Лейтенант. «Я в ванной оставила трусики, бюстгальтер, колготки. Постирай, пожалуйста». Лызочка разрешила мне поцеловать коленку, я успел один раз ещё и выше, она убежала. Весёлая, говорит: «… что конь, что принц, мне пофиг на чём скакать» Какая она ласковая, добрая, вот ножку разрешила поцеловать. Любит меня. Наверное. Вот и Маркес пишет: «Только потому, что кто-то не любит тебя так, как тебе хочется, не значит, что он не любит тебя всей душой». Вдохнул. Пошёл в ванную, перецеловал всё бельё, постирал. Вернулся. По телевизору интервью с Киркоровым. «Ты когда-нибудь хотел быть девушкой? Да. В военкомате». Сел за письмо.
Я любил тебя всю жизнь, люблю и сейчас. Для кого-то может ты обыкновенная женщина, а для меня – вселенная. Конечно, того что было, а было, я до сих пор помню твои девичьи груди, попку, нам с тобою снова не связать. Видимо мы не успели (не сумели?) что-то очень важное сказать.
Всё. Некогда. Надо писать третью песнь казней Господних. Вот только подпись под письмом поставлю. Какую. Наверное, Борис, твой знакомый. По-другому, без её разрешения нельзя.
|
Чтобы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться или войти под своим аккаунтом.
|
Сейчас на сайте
Сейчас 1609 гостей и 3 пользователей онлайн
Личные достижения
У Вас
0
баллов
|
Подробнее...